Давка

Как-то раз в посудной лавке
Редкая случилась давка.
Гость один зашел, но он
Преогромнейший был слон.

Автобус, давка. Перед парнем девушка.
Он попросил её пробить билет.
И не в голодный год просил он хлебушка,
Но не совсем обычный был ответ,

Что девушка дала от давки нервная:
"Мне неудобно. Я же задом. Здесь народ..."
- Вы задом? Мне хотелось, чтобы передом,
Компостером, он лучше дырки бьёт.

Альты, басы и баритоны-
Проснулся тракт.
Квазисимфония клаксонов-
Увы, не в такт.

Игра с утра без партитуры
Течет ручьем,
А дирижерская натура
Тут не причем.

И сам не свой от этой жути.
Я много лет.
Мне не впервой шоссейным тутти
Встречать рассвет.

Движения вечного законы
Вершит народ.
Альты, басы и баритоны-
Круговорот.








Тишь в вышине оторочена пихтами.
Снег невесом – бесконечность украл.
Верхнее, Нижнее, Светлое, Тихое –
Кто вас придумал, озера? Урал...

Этот город похож на убийцу,
Задумавший темное действо.
Его улицы – мозг кровопийцы
И злой хохот витрин – чародейство.

Населенный он сплошь ведьмаками
И вампирками с хищным клыком;
Город-Дьявол заведует нами,
Людоедским свистая хлыстом.

Монструозных эпох сочетанье
И отстой мелюзговых затей;
Доминирует пфук притязаний
Карьеристов, деляг, торгашей.

Этот город – продажная девка,
Клоун, пропивший маршальский жезл;
Бандюгано-ментовская спевка,
На культуре буржуйский порез.

И...

Где покой - там вечность.
Где любовь - там слабость.

Где борьба - там речи
(не приносят радость).

За дверями давка.
А зачем? Не знаю.

И чем выше ставка -
тем и ближе к краю.

Не рискует скупость,
не скупится бедность.

Не мечтает тупость,
не стремится леность.

В вечном страхе жадность
за свои богатства.

Призывает страстно:
"Разделяй и властвуй!"

Всем утренняя паника знакома:
На встречи, на работу, в институт
Испуганными крысами из дома
Прохожие по улицам бегут.
Автобусы и давка в общей массе -
Стой тихо, не вертись и не дыши.
В мобильниках кукуют громко "аськи",
Хоть задавай вопрос про "сколько жить".
А где-то по утрам бывает тихо,
Не надо время гнать, как лошадей,
И город, словно злая паучиха,
Не пьёт минуты жизни из людей.

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
Производит осаду прилавка
Грудой свёртков навьюченный люд:
Каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
Шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
Мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
В Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
В транспорт прыгают, ломятся в двери,
Исчезают в провалах дворов,
Даже зная, что пусто в...

Никто не знает где вообще,
Но жил, да был старик Кощей
Тварь любая: божья ль, нет
Правдой служит много лет

У Кощея в государстве
Он один сидит на царстве.
Только царь-то, было встарь,
Еще звался государь,
А в сегодняшний момент
Он зовется президент.
И когда бывает скучно
Он зовет своих подручных:
Мол, потеште-ка меня,
Нынче, прям, в теченье дня
Нечисть, дует в три дуды,
Кто туда, а кто сюды
А Кощей сидит и бдит,
Кто в дуду не так дудит...
И однажды приключилось
Ноту Черт...

Имею интерес к тому, что под прилавком,
Но я туда не лез – ни по уму, ни сдуру,
А заглянуть во внутрь мешала рядом давка
И тётя как в атаке закрыла амбразуру.
Я, тётя, не контроль, а просто посетитель,
Как тысячи других ногами топочу.
Не требую, но жду.
Выходит я – проситель,
От этих вящих благ немногого хочу.
Но тётя будто сфинкс окаменела взглядом,
От розовых телес, как в Арктике – мороз.
Я понимаю, нам с ней не ужиться рядом,
И до её вершин, конечно, не дорос.
В её крутых мозгах...

А в карманах мелкий дождик рыщет.
Там навечно: 23 рубля.
Хочется ввернуть два слова. В рифму.
Но молчу; Всевышнего любя.

Говорю себе: крепись, Мишутка!
Наша жизнь – приятность и верзо.
Может, будет резвая маршрутка,
что всех нас до счастья
довезет?..


И карман:
по полной обилетит;
даст рожденье — вместо похорон…
Кто-то скажет: что мне бредни эти?!
Но, однако ж, втиснется в салон.


По дороге к счастью: давка, ругань…
На подножках — гроздьями висят…

Нет горючки...