Да конечно честь и совесть

Ненужных слов невнятный скрип,
Движений глупых послесловье,
От стонов голос твой охрип,
Окрасилась простынка кровью.

Пожалуй, всё: – И как ты там? –
– Нормально, и хочу, но позже…
Я знаю, по моим стопам
Пройдут другие, помоложе.
И не горжусь, и не ревную:
Когда-нибудь найдёшь своё.
Любую девочку вслепую
Судьба толкает на копьё.

Случается – на годы вместе…
Но чаще – несколько часов.
Страсть худшая подруга чести,
И что ей внутренний засов…
Как всё бывает? По любви,
По...

1
Жил был дед, а с ним старуха
( во хибаре, в старину ),
возле моря ( Ну и пруха! ),
сизым цветом, в пелену...
Тридцать лет и три аж года,
( в тучах, в солнце ль небосвода ),
дед рыбачил, словно ситом
( всё стеснялся динамитом... ).
Бабка пряжу же пряла...
Ну, и песни голосила
( деда ж творчество томило ).
Вот такие вот дела!
Он на море уходил.-
С неводом, в тоске, мудрил...
2
Раз закинул сито в море
Вышла тщетною попытка...-
Тину зацепил на горе,-
как досаду, без убытка...

Когда поручился за друга,
Дал руку свою за другого,
Иль ближнего взял на поруки,
Буквально, под честное слово,

Себя ты словами опутал
Из уст твоих чистосердечных
Весьма опрометчиво, глупо,
Хотя благородно, конечно.

Ты к ближнему в руки попался
заложником собственной чести,
И дальше за всю его пакость
Ответственность делишь с ним вместе.

Впредь будешь с подобной опекой
Дрожать за любую пропажу.
Ведь что на уме человека,
Про ближнего даже не скажешь.

Пойди же к нему, сними...

Чили
Перчинка жгучая, пряная,
К мясу любому желанная,
Нужен мой вкус специфический
Острого блюда ценителю.

Болгарский
Лечо, аджика, салатик мадьярский,
Кетчуп - всех блюд и не счесть -
Дружат со мною, я - перчик болгарский.
Стол ваш украсить сочту я за честь.

Паприка
Красная-прекрасная
Пряность сладковатая.
Вовсе не опасна я,
Кровь, сосуды радую.

Черный
Стимулируя пищеварение,
Вызываю у вас аппетит.
Острота моя в употреблении
Блюд мясных вас всегда вдохновит.

Белый...

Жил Иван The Sent Do Rack… (почему прозвался так,
объясняла в первой части. Там – подробно: что, да как)
Не прошло и двух годин, Ваня – знатный господин,
Ведь с княжною обженился, да и тещей стал любим.
Жил, как в масле сладком сыр, только скучен, пресен мир,
Если подвигу нет места, аж противен вечный пир.
Стал Ванюша горевать: «Вот бы с кем повоевать!
Под свои бы взять знамена всех князей великих рать,
Да по-русски научить, как на этом свете жить!
Если кто нам угрожает, вмиг убавим эту...

Стих, написанный без ритма,
как мне кажется, нонсенс.
Я, конечно, самоучка,
но пишу-то не про секс.

Нет в моих стихах намёков
на избитость пошлых фраз -
я у классиков учился
как построить свой рассказ.

Я пишу не так, как Пушкин,
но как слышу глас небес.
Есть у каждого поэта
свой талант и даже честь.

Зачем же столько нежных слов?
Они мне сердце разрывают.
От них блаженство и любовь
меня собой переполняют.
Зачем ты выбрала меня?
С богиней быть я недостоин.
Я глупый смертный, солдатня.
И мне не стать твоим героем.
Придется плащ приобретать
Атласный, шелковый красивый.
Гордыни, спеси поднабрать.
Всегда ходить с улыбкой милой.
Еженедельно мир спасать
и девушек, конечно, тоже.
Трико чертовски натирать
Места, что мне всего дороже.
Я не приучен был летать,
не обладаю суперсилой...

Вы так юны, вы так нежны, вы так красивы!
Я вас люблю мой идеал неповторимый!
Вы для меня дыханье свежей, яркой силы
И ангел чистого ручья светлый, ранимый.
Я трепет искренний несу вам свой сердечный
И подарить хочу любви мир бесконечный.
Примите этот дар бесценный подвенечный
И дайте мне скорей ответ, мой друг беспечный!

Простите, но я не люблю вас бедный рыцарь.
Для воздыхания другой объект найдите.
Вы слишком молоды ещё и я девица.
Так, что прощайте, слишком строго не взыщите...

На новой и быстрой машине,
Немецкой добротной сборки,
В чем-то и где-то успешный,
Делец молодой и здоровый,
Утопая в кожанном кресле,
Мчится быстро куда-то, зачем-то.
Из колонок квадро-системы
Звук струится весьма прекрасный.

За окном горы степь сменяют,
Из-за туч пробивается солнце.
На обочине столбиком суслик,
Огляделся вокруг пугливо,
А за ним следит коршун серый,
На высокой скале сидящий.
Из-под камня вспорхнула птица...
Тут и там сверчки стрекочут...
Подле серой горы...

Бунимович, Гольденцвайг и Глускер…
Телевизор выключил я с грустью.

Бунимович, Гольденцвайг и Глускер.
Где б увидеть и услышать русских?

Грустная, унылая картина!
Гольденцвайг вещает из Берлина.

Я бы мог, конечно, промолчать.
Вот я вижу Глускера опять.

И за что же им такая честь?
Я назвал троих. А всех не счесть!

С горечью я думаю об этом.
Не должна быть правда под запретом!

Не кричите мне: «Антисемит!»!
Просто сердце русское щемит!
20 февраля 2011 г.