Вопрос питания. Сидели два медведя

Сам, будучи полукровкой,
Душой за Исход скорбя,
Из древних времён циновку
Примерил я на себя.

Проблемы почти что те же,
Отличные лишь чуть-чуть -
Харизмы, скоты, невежи
И вера в наш светлый путь.

А путь если слишком скользким
Окажется – как нам жить?
Почём продавать берёзки?
Молебен кому служить -

Китайцам или японцам,
Пришедшим к нам на постой?
Под чьим согреваться солнцем,
Желудок когда пустой?

Свои и чужие боли
Используя как предлог,
Смешать я себе позволил
Высокий и низкий слог.

Отправившись из Египта,
Дойдя до пустыни Син,
Водицы горчащей выпив,
Взроптал Израиля сын:

«Пятнадцатый день гуляем
На месяц второй в пути…
Елимом меж и Синаем
В пустыню нас завести

Сумел наш идейный пастырь,
В харизме погрязший вождь.
При смене эпох, формаций
Такой поводырь хорош.

Принудил нас всем семейством
Покинуть свои места…
Повыдергать ему пейсы,
Попереломать перста.

Заставивших нищих силой
В эпоху жить перемен -
Сажать бы таких на вилы,
Где первым - наш Президент.

На вилы - не в смысле дачи,
А в смысле, где геморрой.
Тюрьма по такому плачет,
Со всею его "семьёй".

Когда б в Беловежской пуще
Не рушили мы основ,
Хлебали б лаптём мы гущу
Из наших мясных котлов,

Хлеб досыта мы бы ели,
Рубили свой антрацит.
В Египте мы преуспели
Приходовать дефицит.

Стояли на полках голых
Набитые чучела,
Но был холодильник полный
И водка у нас была.

В усладу своей гордыне
Ворюги и бухари
Всех нас привели в пустыню,
Чтоб голодом уморить».

От бунта спасать Рассею
Господь Иегова наш
В Давос вызвал Моисея,
Где дать обещался транш:

«Голодный люд непослушен,
Бузит и грозит порой,
Пошлю про его Я душу
Свободы глоток хмельной.

Когда ж от чумной свободы
Остынет народец наш,
Как в карцер, на хлеб и воду
Его посажу на транш.

Дождём ниспошлю Я хлеба
С небес и пусть Мой народ
Огульную непотребу
Про избранных не несёт.

Пусть зайчиком на поляне
Найдёт себе, что поесть,
И Господа прославляет
Молитвою "Даждь нам днесь".

Усвоит народ понятья:
Умеренность и запрет.
Но будет ли поступать он,
Как скажут ему, иль нет?

Нашлю сверху испытаний
Узнать, доверять кому,
И с первых Моих заданий
Я всё про народ пойму.

Закон Мой пусть выполняет,
Умерит строптивый спесь -
Не более собирает,
Чем за день сумеет съесть.

В день шестый он не в накладе
Чем в прочий иной денёк -
Удвою субботы ради
Армейский его паёк,

И будет народу вдвое
Питания и питья,
Суббота - оно святое».
(Здесь с Богом согласен я.

В субботу в футбол играю,
Ругаюсь, иных сильней.
Короче, я отдыхаю
Как истинный иудей.

На мир сквозь экран взираю,
За курсом слежу валют,
Послушно словам внимаю
И Господа не гневлю.

Раздора в семье не сею,
И этим уже я свят.
Заменит мне Моисея
Политиков целый ряд.

От вечной борьбы уставший
Хмельницкого и Мазеп
Премьер наш, ещё вчерашний
Российский жевавший хлеб,

С балкона посольства зырит
На жовто-блокидный люд.
Понятливый Черномырдин,
Двусмысленный как верблюд,

Такой же косноязычный
Как всё остальное СМИ,
Мне жестами неприлично
Попробует объяснить,

Как в НАТО народ за сало
Власть думает заманить,
В тупик завезти с вокзала
И веру его сменить.

С грамматики перекоса

Смещается мыслей наст,
Лавиной летит с откоса,
С собой увлекает нас.

Когда излагаешь плохо,
Запутавшись в падежах -
Различие не в эпохах,
А в том, что у нас в мозгах.)

Нести людям ахинею
Привычно вождям всегда.
С риторикой Моисея
Другая была беда -

То слово мудрёно вставит,
То спутает времена,
Грамматику уважает,
Но пользует не сполна.

Сказал Моисей народу:
«Под вечер до вас дойдёт,
Что Бог нас провёл сквозь воды,
С Египта увёл народ.

Увидите утром славу
Господню, про ваш живот
С пустыни Бог сдёрнет саван,
Всё мёртвое оживёт.

Под вечер даст мяса в пищу,
А утром вам есть лаваш,
За лишнее Бог с вас взыщет,
Всё видит Провидец наш.

Кощунственным вашим словом
Всевышний наш огорчён.
Ваш ропот - на Иегову,
Мы ж с братом здесь ни при чём.

Что мы с Аароном значим,
Коль ропщете вы на нас?
Послания в Стене плача
Бог перечитал не раз.

Творцу без доносов ясно
Про наше житьё-бытьё.
Как вы, не едим мы мяса,
Ни ваше и ни своё.

Скажи Аарон красивей,
Ведь ты говорить мастак,
Уйми наш народ спесивый,
Яви Иеговы знак».

Господь тот услышал ропот,
Явился себя явить,
В сознании брешь заштопать,
Едою её забить.

Когда не единым хлебом
Жив наш человек-герой,
Заботятся там на небе,
О пище его порой.

В пустыне на горизонте
Столп облачный, в нём Господь
С приветствием - «Как живёте?
Да вы бы поели хоть.

Без мяса в пустыне туго… »
Под вечер не тьма легла -
Из смерча на всю округу
Упали перепела.

Обжаренные их тушки
Покрыли собой весь стан -
Извольте семиты кушать…
А утром, когда роса

На траву легла беспечно,
С народом случился шок -
С небес опустилось нечто,
Как будто встряхнул мешок,

Мукой всех посыпал мельник,
Пеки свои кренделя...
Такого сыны не ели,
Что выпало на поля.

Увидев сие, взроптали
Израилевы сыны.
Что это - они не знали,
И были поражены

Явлением атмосферным,
Не виданным до сих пор,
Когда из небесной сферы
Мукой завалило двор.

(Но в самый разгар той смуты,
Когда всех накрыл мешок,
Мне вспомнился почему-то
Из детства один стишок:

***

Сидели два медведя
На тоненьком суку.
Один читал газету,
Другой месил муку.

Раз ку-ку, два ку-ку –
Оба шлёпнулись в муку...

***

Поменьше медведь - Медведев
Другого словам внимал.
Ведь он в президенты метил,
Другой в них уже бывал.

Кому и какое дело
Что сук оказался слаб?
Ведь оба в итоге в белом
От носа до задних лап.)

Пургой тогда до сандалий
Крупы намело во мгле.
Народу вожди сказали:
«Попробуйте, это хлеб,

Что дал Иегова в пищу
Всем тем, кто ему служил.
Для всех богачей и нищих
Инструкцию приложил:

Муки собирать вам столько,
Хватило чтоб на замес,
Пресыщенному – на дольку,
Голодному – сколько съест.

Досталось чтоб по гомору
На каждого кто в шатре,
Вам можно превысить норму
Не более чем на треть».

(Для наших, кто ни бельмеса,
Скажу про гомор пример,
То помесь объёма с весом
В библейской системе мер.

Не часть, уточняю, тела,
Чтоб врезать по ней рукой
Играясь или за дело -
То просто сосуд такой.)

Собрали в тот день не мало,
А столько, чтоб вдоволь съесть
В условиях аномальных...
Воистину «Даждь нам днесь».

И не было недостатка,
Ни лишнего перебор…

(Такая, дружок, повадка
Отмечена у гомор.

Шагреневой точно кожей
Меняет гомор края…
Гоморра - она, похоже,
Для каждого, но своя.

Сближает похожесть звуков
Понятия слов порой,
Соседством не режут слуха
Гоморра и геморрой.

Но гомор с Гоморрой вместе
Не связка сельдь-сельдерей.
И не было у еврейства
Глубоких таких корней.

Гоморры давно уж нету,
Господь её стёр с земли,
Как из дневника отметку,
Чтоб предки не замели

За то, что урок не учит
Убрал ученик скорей,
Но слово гомор созвучьем
Иным, что хохлу еврей.

Сказал Моисей: «Доселе
Обрящие задарма
Чтоб ближе к утру всё съели,
Не прятали в закрома.

Оставить остатки хлеба,
Вас Господи упаси.
Что Бог посылает с неба
На завтра не запасти.

Нахапать и спрятать быстро
В оффшоры, в чулок к себе -
Инстинкт тот пришёл от крысы
К вам, братья, но не с небес».

Но кто Моисея слушал,
Разумных его речей? -
Лишь тот, кто имеет уши...
Все прочие - без ушей.

Не уши у них - отростки,
Но людям без них никак:
Лапшу на них можно сбросить
И выплеснуть слов дуршлаг,

С них пыль протирать бархоткой,
(И знает про то братва -
В тюрьме за бутылку водки
Совсем могут оторвать.)

Не слышать, а жить по слухам...
И если на то пошло,
Встречал я тугих на ухо,
Не верящих ни во что.

Был зол Моисей донельзя -
Что выдался за народ?
Ну, как ему не облезет
Всё делать наоборот!

Что за ночь навыпадало
Лежало толчённым льдом,
Пресытиться – доставало,
Хранилось зато с трудом.

Едва наступало утро
И день начинал свой бег,
Под солнцем в одну минуту
Всё таяло точно снег,

Червивело и смердело.
Что с вечера было хлеб
Скотина есть не хотела,
С язычества обнаглев...

Пока Моисей сердитый -
Жди лучше, как схлынет гнев…
(Нет, чтобы купить семиту
Подержанный «Розен Лев».)

В день шестый собрали вдвое,
Гомора по два хлебов,
На каждого с головою.
К субботе был стол готов.

Всё выполнили точно,
Трудились не за рубли,
О чём Моисею срочно
Начальники донесли.

«Ведь завтра покой, суббота,
Она дней иных главней,
Грешно в этот день работать -
Поведал всем Моисей -

Что надо варить - варите,
Пеките, что печь пора,
Всё лишнее отложите
До завтрашнего утра».

Всё сделали они строго,
Как им Моисей велел.
Их завтрак во славу Бога,
Представьте, не воссмердел

И не завелись в нём черви,
Как в прошлый случилось раз,
Когда задарма евреи
Тащили всё про запас.

«Суббота - для Иеговы,
Все помыслы лишь о нём.
Шесть дней вам грузить вагоны,
Седьмым наслаждаться днём.

Поля в этот день пустые,
Как вечности чёрный глаз…
Словами сказать простыми -
Всесущему не до вас.

Составы не посылает
Вам манну валить с небес,
От дел Господь отдыхает,
В субботу Он не Собес».

Но были не без урода,
Названье одно им – тля.
В субботу, врагам в угоду,
За хлебом пошли в поля

Отдельные отщепенцы,
Что алчностью лишь живут,
И тем Иеговы сердце
На части засранцы рвут.

Сидели бы дома лучше,
Не хлеб им, а кукиш в нос…
За них Моисея Сущий
Отчитывал в полный рост:

«Да сколько же вам, убогим,
Словам моим не внимать,
Моих предписаний строгих
Не слушать, не выполнять?

Закона б вам убояться,
Да заповеди блюсти,
А не по полям слоняться,
Что плохо лежит грести.

А чтоб вам жить не воруя

У пропасти на краю?
Вам день выходной даруя,
Всех в праздности прокормлю.

Шесть дней вам делить в заботах,
Что Бог вам пошлёт на всех,
На день же седьмой в субботу
Работать великий грех.

Для вас же, мои родные,
Работать – считай, украсть.
Ворующим в выходные
Явлю Иеговы власть.

Всем тем, кто в субботу доски
Крадёт как в иные дни -
Примером им Ходорковский
И Лебедев иже с ним.

Так к скважине присосались,
Что не оторвут губы,
Качали и докачались,
Сидят теперь без трубы.

Отбиться и заплутаться -
Соблазны со всех сторон.
Шесть дней по полям скитаться,
В субботу - кнутом в загон.

А как, если не жестоко
Прикажете вас стеречь
И с мыслями о высоком
От низкого уберечь?»

Народ в день седьмой притихший
Покоился и дремал,
Хлеб давнишний не прокисший
Без мыслей срамных жевал.

Тот хлеб, со слов Моисея,
Сын манною назовёт,
Семян кишнеца белее,
По вкусу - с лепёшкой мёд,

Оценит её голодный,
Спасёт она от беды…
«Гомор белой манной полной
Храните во все роды» -

Сказал Моисей народу,
Торжественно как всегда,
Имея в виду - не роды,
Конечно же, а рода.

«Такое вот повеленье
Вам всем Иегова дал,
Чтоб прочие поколенья
Все знали, чем Он питал

Народ наш сверхплодовитый
И сколько скормил гомор,
Пока со времён Египта
Бог пестовал наш гормон».

В музее еврейской чести
С тех самых древнейших пор,
Как кубок почётный Челси,
На полке стоит гомор,

Наполненный манной, цветом -
Семян кишнеца белей,
С лепешкою мёд при этом
По вкусу, ещё вкусней.

Глаз радует Иеговы
Сосуд полнотой своей.
Так радует нас подкова,
Висящая у дверей.

Лет сорок, пока скитались
Израилевы сыны
Лишь манной одной питались
(Про мясо лишь снились сны)

Доколе до Ханаана,
К пределам земли святой
Они не пришли нежданно
Совсем как к себе домой.

За день по гомору с неба
Съедали они давясь.
Сыпучая мера хлеба,
Десятая ефы часть

Гомор тот, а может, гомор,
Объёмом в два черпака,
Созвучием в чём-то Homo,
Без сапиенса пока.

Да, было им, чем питаться,
Крутая была маца.
Гомор ведь, считая в яйцах,
Числом - сорок три яйца.

Иначе - четыре литра
Семит каждый Божий день
Обязан был съесть и выпить...
Проверьте, кому не лень.