Черная белизна на портрете

Образный только свет нас призовет.
И звезды воспылают нелюбовью
К свергателям всебожеских высот,
Их выспреннему всуе богословью.

Веками ложь непросто отличить
От истины высокой, солидарность
Являя обоюдную, учить
Брались толпу мессия и бездарность,

Сказители тождествовали им,
Но черни с властным родом ненавистен
Певец любой, зиждительствам благим,
Чей умысел открыто бескорыстен,

Один дарован временем удел,
Одни судьбой подобраны вериги,
Из царствований множества и дел...

Птицы улетели далеко,
И оставили лишь перья на пороге.
Перья белые, ну а крыло?!
- Черным было! Что за чудо, боги?!

Перья белые остались, Те- ушли,
И в полет уход свой превратили.
Крылья черные, не белые несли
Тех пророков, что как птицы воспарили!

Из последних сил они все шли,
И поход в полет все превращали.
Крылья черные их ввысь несли
Но лишь белое перо всем оставляли!

16.Снега бескрайни.
Одинокая нить асфальта.
Затерянные в пути.

17.Камышевое поле.
Одинокая могила на обочине.
Как всё хрупко!

18.Одинокий дом
Красным пятном
Среди белизны.

19.Шеренга деревьев,
Караул тополей.
Брошеные дома.

20.На горизонте,
Покрывало зимы
Режет лес чернотою своей.

Собиралась, улыбалась нежно солнцу, подбирала украшенья и наряды,
Словно в зеркальца, смотря во все оконца, в них ловила восхитительные взгляды…
От тепла ее пленительной надежды отступали, хмурясь, зимние метели,
Торопливые весенние одежды все рябинки в палисаднике надели…

Нарумянила смущеньем пышно щеки, платья долго и неспешно выбирала,
Все мечтала о своем, о яснооком… Лето силу постепенно набирало.
Нарядилась в ослепительные юбки: по подолу расцвели рябины пышно,
Подвела она глаза...

Тает снег – струятся потоки.
Ярче солнце - больше тепла.
Так природа дает нам намеки,
Каждый год, идет к нам весна.

Потерял белизну и невинность
Мокрый снег, он уходит от нас,
Разбивая пейзажа картинность,
В чёрну землю, подальше от глаз.


Так погибнув , сойдёт он со склонов,
Возродится вновь, но в траве,
Напитав почвы плотное лоно,
Приготовив дорогу весне.

Треснут почки - листву распуская.
Мягким бархатом - ляжет трава.
И заукружатся пчёлы, летая
Над цветами, что рОдит...

Я разорву свои жилы кусочком стекла,
Я разорву эти петли страданий,
И нестерпимая боль никогда не утопит моих желаний.
Чувство трагического отщепенства
Сотрётся с эфирного тела,
И тело моё и моя белизна
Напомнят о рыхлости мела.
Стремление кровью своей скрепить
Того,что давно утеряла:
И слабости ветра сладчайшего дым,
И нежных локон прикосновенья,
И сны сиреневых сосен,
И дымчатый запах горелой весны,
И осень,и осень,и осень.
Но,вдруг,угасает идея во мне,
И вроде бы всё...

Ночной пейзаж Луной печальной
Едва подсвечен. Лишь видны
Разводы блеклых очертаний
Среди застывшей тишины.

В них можно мыслью сокровенной
Узреть черты иных миров.
Туда – в другие измеренья
Влечёт какой-то тайный зов.

Вот стёжкой лунной мрачный кто-то,
Под звон вериг, на суходол,
Шатаясь, вышел из болота,
И снова в ту же хлябь ушёл.

Не разорвать, не сбросить узы…
Сияет млечной белизной
Осколок призрачных иллюзий,
Что называется Луной.

Как будто шлёт...

Как розов лес, как трели разногласы…
Едва-едва в мой край вошла весна,
Ступая робко, медленно, не сразу,
Но все ж приходом радуя сполна.

Душе, уставшей в белизне томиться,
По вкусу цвет и солнца теплый луч,
И голос громкий перелетной птицы
Так по-родному нежен и певуч.

Как гол мой лес, как стыдно не прикрыта
Моя земля, но в этой наготе
Душа, рождаясь, чувствует защиту
И устремленье к высшей красоте,

Где сотни точек желтых мать-и-мачех,
Едва пробившись, отвлекают взгляд,
И...

Во льдах сердец, в сих глыбах плитняков
Не высечь и во имя искупленья
Сокрытые склепеньями веков
Святые искры вечного моленья.

Гранил их серный дождь, летейский вал
Онизывал свечением узорным,
О тех воспоминать, кто забывал,
Чтоб все могли пред огнищем тлетворным.

Бездушные теперь гробовщики,
Глазетом ли украсить наши гробы,
Хоть розовые паки лепестки
Идут ко винам августовской пробы.

Нам отдали цветы свой аромат,
Как грянем в барбарийские кимвалы,
О Боге всплачет горестный...

Такая тьма, хоть выколи глаза,
Шел человек тропою вдоль обрыва,
Черна земля, и черны небеса,
Шел осторожно и неторопливо.

Вдруг под ногой посунулась земля,
Его с собою увлекая вниз,
Прохожий, о спасении моля,
Вцепился крепко в ветку и повис.

Висел так долго, руки затекли.
Неужто дни на свете сочтены?
Ведь под собою он не зрит земли,
Детей он не увидит и жены.

-О, Боже! Если только ты на небе есть,
Помоги! Не оставь детей моих сирОтами,
а женщину любимую горькой вдовой...