Бил в бубен

О, бабочка
Какое нежное создание
Два невозможно тоненьких крыла
Скользит по небу-океану
А гусеница в грязи ползет

Питаясь божественным нектаром
О, бабочка,
Фея цветка
Она гусеницу призирала
Хотя недавно ей была

Как это все соединиться
В одном создании смогло?
Одно сознание в них билось
А бабочка,
Все над цветком кружится
А гусеница к листве ползет


Я вижу в каждом человеке
Два разных существа живет
Бывает, в нем любовью светит
Бывает, подлостью блеснет

Иди, лекарство, вылечи меня,
Назло всем тем, кто этого не хочет,
Кто под покровом ночи, среди дня,
О гибели моей хлопочет.

Чего же не имется подлым им?
Ведь, кажется, как жизнь меня не била!
Не счесть пробоинам сквозным,
На сердце раненом и стылом.

Не кончен срок моих земных скорбей,
И что так дружно вы меня толкаете в могилу?
Нам не дано понять своих путей,
Своей возней вы мне лишь придаете силу.

Господь наш защищает всех, кто был гоним,
Особенно гонимых понапрасну,
Я после...

Угольные дали , горизонты –
Мы вскрывали шахтные поля.
Помню я и климат тот шахтёрский –
Потом пахла Родина моя…

Угольная пыль везде забилась,
В голове , в ушах и в волосах,
В выходные шахта ночью снилась,
Пыль скрипела молча на зубах…

Воркута заснеженная дремлет,
Белое безмолвие молчит,
А в душе то свой - особый трепет,
Сердце лишь горняцкое стучит …

Здесь судьба народная решалась,
Много раз решалась на корню,
Воркута лишь сказкою осталась,
О тебе я Родина пою …

Приезжал...

На навесе дверь одном,
Вся рассохшая висит.
Пуст, заброшен старый дом,
Слепо окнами глядит.

Из трёхсот домов в деревне,
Жизнь осталась в тридцати.
И деревня постепенно,
Умирает, не спасти.

Раньше здесь совхоз богатый,
Был и била жизнь ключом.
Огород имел двор каждый,
А теперь бурьян лишь в нём.

Молодёжь по городам,
Разбежалась кто куда.
Не бывает тягот там,
Крестьянского труда.

И лишь горстка стариков,
Доживает век здесь свой.
Да гуляет меж домов,
В траве ветер озорной...

Она не могла ходить, летала, кто-то пучки нарвал,
вырвал, тошнило, замутило, и не подмёл, намусорил,
варил рис, жарил селёдку, ел джем с сыром, из
Судана, и ничего, что голова, что голова, была, пьяна
так легче, путешествовать в вечность, а Толик, сказал:
«Её нет, вечности, одни опрелости, и запах пота», счи-
тал он и был прав, вот-вот, появится солнце, на гори-
зонте и где же реальность, соль и пряность, эссенция,
разума, церебролизин, а он бил в грудь и кричал, я
один.

Шаги весны чисты по снегу,
В тревожных думах старый лед,
Но санки катятся с разбегу,
Куда-то весело вперед…
Застыла баба снеговая,
Морковный нос ее пожух,
Пора уходит роковая,
И пенье птиц ласкает слух.
И пусть еще нам не до мая,
Снежки бросает малышня,
Но ты, зима, уже другая.
Прохлада чувственна твоя.
Сквозь лыжных трасс
Косые стрелы
Я слышу голос вешних вод,
Что точат зимние пределы,
И лед не выдержит вот-вот…
Как гимна эхо грай вороний,
Собачий лай ему в ответ,
И дух зимы...

Ты посмотри на их фигуры,
На эти милые глаза.
Для вас готовы про ля муры
Мы петь до самого утра.

Ну где найдёшь ещё такие
Головки, ножки, стан и ... стоп.
Вы вызываете большие
В нас чувства и страстей потоп.

Припев.
Без вас мы что?
Да круглый нолик, вот и всё!
Как вы нежны, как хороши,
Вы нам нужны!

Для вас на подвиги любые
Готовы ринуться толпой.
И рыцари в века былые
В турнирах бились меж собой.

Настали времена другие,
Мы не решаем силой спор.
Но сколько...

Предатель был один, Иуда, другой отрёкся трижды
тут, как камень был он твёрд и крут, не разобрать,
кто прав, кто весел, кто гвозди забивал и песен
потрясения слыхал, хлыстом, кто бил, и одевал,
терновый венчик на главу, а святость за удар копья,
убил и свят, кто получил? Грааль набрал и он почил?
на лаврах, не ведаем, что мы творим, и вразумляем
мы безумных, а сами тоже полоумны, круговорот,
вокруг ОСИ, две «тыщи» лет, ты не проси, прейдёт
к тебе и улыбнётся, авось и твой, оброк...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...

Дождь полосами… на стекле… нищает…
Поэт ушел. И комната пуста.

Лишь диск луны - неровно освещает
его судьбу…
его черты лица…


Мой лунный друг,
советы все - лишь мусор!…

Я ОБХОЖУ СОВЕТЫ ЗА ВЕРСТУ…

Но коль идешь ты на свиданье
с Музой -
вериги примеряй. А не костюм.


Крепи икону на груди молебной…
Ты стал мишенью… яркой и живой!…

И столько огребешь пинков хвалебных,
что хватит и на правнуков с лихвой.

Не раз
твой труд сердечный и поденный
изгадят те - в ком...