Начну с того, как современная наука воспринимается «широкими массами трудящихся», т. е. в данном случае более-менее интеллигентным читателем, интересующимся наукой. Для этого приведу пару коротких писем, из числа получаемых мной, с комментариями на мои статьи, связанные с единым методом обоснования. Вот комментарий «Товарища Хальгена» (так он себя назвал) на мою статью «Кризис рационалистического мировоззрения и неорационализм»:
«Статья очень интересная, познавательная. Скажу одну свою мысль: современным миром правит уже не рационализм, ибо почти ни у кого нет потребности откапывать "высшие научные истины" или создавать "идеальное общество". Главный рулевой нынешнего времени - дебильный сынок рационализма, именуемый прагматизмом, у которого на лбу выколото "истина = полезность". И если современные ученые еще чего-то ищут, то скорее руководствуются не рационалистическим принципом стремления к познанию, а стремлением получить грант, что вполне соответствует духу прагматизма. У грантодателей тоже свои интересы, часто далекие от науки, и, чаще всего, вписывающиеся в ту же самую формулу. И вообще держу пари, что при сохранении нынешнего мироустройства в ближайшие 50 лет не произойдет ни одного серьезного научного открытия, зато будет найдено еще 150 доказательств происхождения человека от обезьяны (надо же чем-то потешиться), и изобретено 1500 новых сортов жевательной резинки. Вот и вся гносеология современного мира!»
А вот письмо Геннадия Ивченкова по поводу моей статьи «Современная интеллигенция»:
«С интересом прочитал вашу статью. Дело в том, что примерно полгода назад на lenta.ru можно было задать вопросы самому "великому инквизитору" - председателю этой "комиссии по лженауке" академику Круглякову. В частности, я задал ему два вопроса: существует ли подобная комиссия еще где-нибудь кроме России, и, считаете ли вы что в современной официальной науке могут существовать общепризнанные, но ложные теории, как, например в средние века - принцип 4-х элементов, физика схоластов или флогестон в 18 веке, или это все в прошлом?
На первый вопрос он не ответил, а на второй написал, что вопроса не понял, что мол такое "официальная наука"? Понял же он это все прекрасно, просто ответить ему нечего. Как я понял эта "комиссия" - сборище академических профессоров-догматиков, время творчества которых давно прошло и они годами преподают студентам по пожелтевшим конспектам.
Как я понимаю, физический эксперимент и реальная физическая модель - это в чистом виде объективный идеализм - все по Платону (по теням на стене пещеры (эксперименту) найти истинный образ того, кто дает эту тень (истинную физическую модель)). Это крайне сложно и в результате рождаются химеры - физические модели не имеющие ничего общего с реальностью. Мало того, эти "модели" часто дают правильный результат и предсказания. Один и тот же эксперимент можно объяснить совершенно разными моделями. Например, оказывается братья Монгольфьер использовали не закон Архимеда, а принцип 4-х элементов - соединили горячий и летучий огонь с летучим воздухом, а так как огонь связан с дьяволом, то в солому добавляли шерсть от козла! И, представьте, полетело! Карно открыл свой цикл на основе теории флогестона! И, интересно, что самым простым объяснением эксперименту является самый неправильный! Вначале кажется, что науку придумал бог, чтобы люди постепенно понимали его промысел и творение, затем понимаешь, что делал это он вместе с дьяволом, и это все под редакцией лешего, пытающегося утащить путника (ученого) в болото (в тупик, из которого выбраться очень сложно). Примеров предостаточно! Современная наука это лес с химерами, некоторые ни на что не похожи, а некоторые - гибрид истины и обмана, как на картине Босха - там есть нечто очень похожее на испанского идальго - шляпа с пером, горящие глаза, шпага, а внизу жабьи лапы и хвост».
Подобными высказываниями о науке (не связанными уже с моими работами) полон интернет. Что в этих двух и подобных им взглядах на современную науку верно, а что неверно и каково действительно состояние современной науки?
Геннадий Ивченков прав в том, что один и тот же эксперимент можно по-разному истолковывать на основе разных моделей. Мало того, и ученым, прежде всего физикам, и философам, работающим в области теории познания, хорошо известно, что не только один эксперимент, но множество опытных данных в некоторой области действительности можно накрыть выводами, получаемыми из разных систем аксиом – постулатов (ну, или из разных моделей в терминологии Ивченкова). Весь вопрос только в том, как это обстоятельство воспринимать с философской точки зрения и как с ним жить в реальной науке. Если признать, что все подобные системы аксиом (модели) равноправны, что сегодня и делается, то мы неизбежно придем к тому восприятию науки, которое демонстрируют Хальген, Ивченков и другие, и к тому состоянию науки (и в немалой степени и общества в целом), которое мы имеем на сегодня.
Действительно, что делает сегодня наука с такими «равноправными» моделями, описывающими имеющиеся экспериментальные факты и наблюдения в некоторой области действительности? Если отбросить в сторону ни к чему не ведущие споры сторонников разных таких моделей, то фактически наука просто ждет, пока появятся новые экспериментальные данные или наблюдения в данной области и окажется, что некоторые из конкурирующих моделей не «ложатся на эти факты». (Т. е. выводы из этих моделей не соответствуют этим фактам). Такие модели отбрасываются подобно тому, как в свое время были отброшены модели флогистона, 4-х начал и т. п. При этом иногда остается одна неотброшенная модель и тогда все радостно вздыхают: вот она, наконец, доказанная теория и истина в конечной инстанции. А иногда не остается ни одной наличной, ложащейся на новые данные (как это, например, произошло после опыта Мйкельсона в физике) и тогда научный мир приходит в смятение и начинаются срочные поиски новой модели.
Что же мы видим, как писалось в старом французском букваре, «на этой прелестной картинке»? Мы видим, что, с одной стороны, положение в сегодняшней науке не столь мрачно, как то кажется Ивченкову, Хальгену и иже с ними. Наука движется вперед, развивается поступательно, отбрасывая время от времени свои собственные заблуждения и создавая новые модели, обладающие в каком-то смысле большей познавательной силой, чем отброшенные. Не прав также Хальген, полагая, что наука перестала создавать новые фундаментальные модели. Физика, например, в последнее время просто утопает в новых фундаментальных идеях, гипотезах и теориях. Вот навскидку только несколько: теория струн, теория торсионных полей, теория темной материи и т. д. Но с другой стороны, при таком положении вещей, при таком пути развития науки мы все время остаемся в ситуации принципиального отсутствия полной надежности выводов науки. Т. е. в ситуации, в которой мы никогда не знаем заранее, на каком разе применения успешно работавшей до этого модели мы, грубо говоря, сломаем себе шею.
Насколько это свойство науки существенно для нас, зависит от того, в какой области действительности мы применяем наши модели. Если, скажем, речь идет о легкой промышленности, то тут этот недостаток науки пренебрежим в сравнении с преимуществами ее применения. Ведь наука позволила нам увеличить производительность труда в этой промышленности в тысячи раз, а если там иногда что-то не получается, то «тьфу на него». Если речь идет о производстве самолетов, то тут свойство научных моделей время от времени давать сбой уже несколько раздражает, но выгоды от применения все равно таковы, что стерпеть этот недостаток вполне возможно. Но если речь идет об атомных электростанциях, или об оценке некоторых направлений научно технического прогресса, способных радикально изменить окружающую нас действительность и даже нас самих (например, развитие генной инженерии), то тут уже не так просто сказать, что перетянет: ожидаемая польза от применения соответствующей научной модели или вероятный вред. Ну, а уж если речь идет о физических экспериментах типа адронного колайдера, когда существует принципиальная возможность уничтожения всего человечества и сторонники проведения эксперимента уверяют нас, что по их теории это не случится, но гарантировать это нам они, согласно вышесказанному, не могут, тогда, как говорится, уж извините.
Все вышесказанное касается естественных наук, а есть еще гуманитарные. Здесь вышеописанное свойство ненадежности научных моделей (при том, что степень ненадежности здесь несравненно выше, чем в сфере естественных наук) вносит свои обертона в получаемую картину. Вот, например, претендующий на высокую научность марксизм, к тому же трактующий науку, как абсолютно надежную и не меняющую своих моделей, уговорил нас строить социализм. А потом оказалось, что либо мы вышли за пределы применимости этой модели (как в случае с моделью Ньютона при скоростях близких к скорости света), либо Марксова модель вообще далека от того, чтобы быть научной. Но пока это выяснилось, прошло 70 лет с массовыми репрессиями , нищетой и т. д.
Ко всему этому надо добавить, что по мере роста научно-технического прогресса значение принципиальной ненадежности моделей современной науки нарастает. Ведь на заре этого прогресса мы не строили ни атомных станций, ни коллайдеров. А что касается социальных моделей, то человечество создавало их, конечно, и до появления науки Нового Времени и тогда, как и сейчас, обжигалось на их не абсолютной надежности. Но вера широких масс в надежность таких моделей (пока их ненадежность или неправильность не становилась очевидной на опыте) сама по себе играла положительную роль, спасая общество от нигилизма и связанной с ним деморализации. А научно-технический прогресс, вскрыв принципиальную ненадежность научных моделей, в сочетании с провалом конкретных социальных проектов типа марксизма, привел к эпохе модернизма – постмодернизма с их нигилизмом и вытекающими из него последствиями. Развившееся же, как реакция на это, возрождение религиозности, может лишь отчасти (если вообще может) компенсировать утрату веры в надежность науки. Поскольку религия не дает и не может дать ответа на животрепещущие вопросы типа строить или не строить коллайдеры и атомные станции, или какую модель общественного устройства принимать, или какие экономические реформы приведут к успеху, а какие нет.
Таким образом, существующее в обществе недовольство состоянием науки и утрата веры в нее, хоть и базируется на не совсем верных представлениях о сути современного научного познания, но с другой стороны, имеет под собой веское основание. А ситуация в науке и вокруг нее, чем дальше, тем больше требует разрешения. Причем очевидно, что создание комиссии по борьбе с лженаукой проблемы не решает. Я утверждаю, что решение этой проблемы дает только разработанный мной единый метод обоснования научных теорий.
Метод этот не придуман мною на ровном месте. Он выработан в процессе развития естественных наук, но до сих пор применялся в них на уровне стереотипа естественно научного мышления и по образцам, главными из которых были механика Ньютона и электродинамика Максвелла. В гуманитарных науках он практически до сих пор был неведом и не применялся даже на уровне стереотипа.
В работах по единому методу обоснования и в моей теории познания («Неорационализм», Киев, 1992), на которой базируется метод, я показал, что, если научная теория обоснована по единому методу, то существует область действительности, в которой выводы этой теории будут гарантированно истинными, и мы можем заранее определить минимальные границы этой области. Если теория не обоснована по единому методу обоснования, то, даже если выводы из нее соответствуют всем имеющимся на сегодня опытным данным из некоторой области действительности, нет никакой гарантии, что они будут соответствовать новым данным в этой же области. Т. е. это вообще не научная теория. Таковыми являются теории флогистона, 4-х начал и им подобные. Если же существует несколько теорий, описывающих по видимости одну и ту же область действительности, и все они обоснованы по единому методу, то на самом деле они описывают несовпадающие области действительности, хотя и имеющие общую часть или в частном случае, включающими в себя одна другую. Таковыми являются, например, теории Ньютона и Эйнштейна. Теория Ньютона гарантирует нам истинность своих выводов в области действительности, где, в частности, скорости далеки от скорости света. А теория Эйнштейна гарантирует истинность своих выводов в более широкой области (хотя тоже не в бесконечной, это принципиально), включающей в себя предыдущую. Границу применимости теории Ньютона (по скоростям) мы обнаружили, только перейдя ее (границу) в опыте Майкельсона. При этом ничего страшного для человечества или его части не произошло. Но при применении, например, социальных моделей за пределами их применимости результаты всегда были и будут печальными или даже трагическими для весьма многих людей. Еще хуже будет, если мы применим теорию, типа доказывающей безопасность адронного коллайдера, за пределами ее применимости. Отсюда видно, насколько важно знать заранее границы применимости научных теорий. Единый метод обоснования позволяет нам, как определить, какие теории являются обоснованными, т.е. действительно научными, а какие необоснованными, так и определить наперед минимальные границы применимости, гарантированной истинности обоснованных теорий. (А необоснованные теории не имеют никакой области гарантированной истинности их выводов).
Теперь по поводу химерности научных моделей, о которой пишет Ивченков, или о тенях на стене пещеры по Платону. Если перевести это на язык современной философии, то речь идет о том, дает ли нам наука подлинную онтологию. То обстоятельство, что наука время от времени меняет свои понятия (электрон – заряженный шарик, затем электрон – заряженное облако, размазанное по его орбите вокруг ядра, затем - пакет волн и т. п.) и то, что в ней одновременно могут существовать разные модели, описывающие одну и ту же область действительности, порождает не только у Ивченкова ощущение ее химерности и «теней на стене пещеры». И среди ученых и среди философов сегодня господствует мнение, что наука не дает нам подлинной онтологии. Конечно, с узко практической точки зрения с этим можно жить: наука дает нам новую технику и технологии, а онтология – это блажь. Но такая точка зрения – это тот самый прагматизм, который вызывает возмущение Хальгена. И неважно, что таких, как Хальген, немного. Подавляющее большинство, хоть и не формулирует свои ощущения таким образом, но, тем не менее ощущает (справедливо или нет) «химерность» современной науки. А это меняет мировоззрение общества, порождая нигилизм. Неверие в науку порождает неверие в необходимость соблюдения морали. Последствия такого изменения для общества и даже для самого научного сообщества трудно переоценить. Сначала в погоне за прагматизмом, т. е. за сугубо материальными благами, мы пренебрегаем мировоззрением общества, а затем удивляемся, почему у нас не идут, не дают результата никакие экономические реформы. «Там у их», скажем в Китае, точно такие же реформы дают результат, а у нас не дают. И глобальный финансово – экономический кризис тоже произрастает из этого прагматизма.
Единый метод обоснования позволяет пролить свет и на этот предмет. В работах по методу я показал, что хотя абсолютная онтология не достижима, но последовательно сменяющее друг друга, обоснованные по единому методу фундаментальные теории создают ряд онтологических представлений, сходящийся к абсолютной онтологии на бесконечности. Т. е. онтология, даваемая наукой, хоть и не абсолютна, но это уж никак и не химеры. Все это, естественно, при соблюдении наукой своего метода обоснования. (Как именно единый метод обоснования позволяет отделить науку от не науки, определить границы применимости теорий и т. д., читатель может выяснить, прочтя вышеупомянутую книгу о едином методе).
А вот что касается этого самого соблюдения, то, вопреки априорному ожиданию, степень приверженности науки своему методу по мере развития науки не растет, а падает и сегодня достигла критической фазы. Т. е., если перевести это на язык Ивченкова, то можно сказать, что современная «официальная» наука не только содержит ложные (не обоснованные по методу) теории, но средняя обоснованность современных теорий (фундаментальных) сегодня ниже, чем во времена Ньютона и Максвелла и продолжает падать.
Потоп спекулятивных работ и просто пустопорожней болтовни, заливающий сферу гуманитарных наук и особенно философии, публично признается многими профессионалами, работающими в этой области, и сопровождается призывами к внедрению в сферу гуманитарных наук методов естественных наук и в частности математики. При этом выясняется, что сделать это не так просто и можно копировать формально методы естественных наук и применять сколь угодно высокую математику в гуманитарной сфере и при этом все равно выдавать за науку откровенную халтуру. Ведь любую бредятину, не имеющую никакого отношения к действительности, можно нафаршировать математикой (и фаршируют, и делают на этом кандидатские и докторские диссертации, и доползают чуть ли не до академиков), но от этого она никакого отношения к действительности не приобретет. (На Западе все чаще звучат сегодня голоса, что последний кризис был спровоцирован именно применением математических моделей в банковской сфере).
В сфере естественных наук дела в этом отношении обстоят, конечно, лучше, чем в гуманитарной, но несравненно хуже, чем они обстояли в ней же во времена Ньютона и Максвелла. Об этом свидетельствует, в частности, само создание комиссии по борьбе с лженаукой. Если бы не ходили, в качестве научных, ложные теории, не было бы нужды в создании комиссии. Только вот комиссия сама по себе без наличия четких и объективных критериев, отделяющих науку от лженауки, ничего не может сделать. Мало того, такая комиссия может наносить вред науке, зачисляя новые подлинные и важные при том теории в лженаучные. О том, что такое не раз происходило, мы знаем из истории науки по тем случаям, когда долго считавшаяся ложной теория в конце концов признавалась. Такое имело место, например, с теорией, описывающей влияние гравитационных колебаний на различные процессы на Земле, зачинателем которой является Чижевский. А сколько было таких истинных теорий, которые будучи зачислены в ложные, были утрачены человечеством навсегда, можно только догадываться.
Почему же произошло и продолжает происходить это «сползание» науки? Оно произошло по двум причинам. Во-первых, потому что единый метод обоснования до сих пор не был представлен эксплицитно, а существовал лишь на уровне стереотипа мышления. А во-вторых, потому что наука по мере своего развития распространяется на области действительности все более сложные для изучения и формального описания. Для более простых задач ученым естественникам хватало владения единым методом обоснования на уровне стереотипа мышления. А чем задачи сложнее, тем менее достаточно такого владения и тем более наука погружается в состояние «химерности». Эту ситуацию может исправить только признание и распространение «писанного», т. е. эксплицитно представленного мной метода обоснования.
«Статья очень интересная, познавательная. Скажу одну свою мысль: современным миром правит уже не рационализм, ибо почти ни у кого нет потребности откапывать "высшие научные истины" или создавать "идеальное общество". Главный рулевой нынешнего времени - дебильный сынок рационализма, именуемый прагматизмом, у которого на лбу выколото "истина = полезность". И если современные ученые еще чего-то ищут, то скорее руководствуются не рационалистическим принципом стремления к познанию, а стремлением получить грант, что вполне соответствует духу прагматизма. У грантодателей тоже свои интересы, часто далекие от науки, и, чаще всего, вписывающиеся в ту же самую формулу. И вообще держу пари, что при сохранении нынешнего мироустройства в ближайшие 50 лет не произойдет ни одного серьезного научного открытия, зато будет найдено еще 150 доказательств происхождения человека от обезьяны (надо же чем-то потешиться), и изобретено 1500 новых сортов жевательной резинки. Вот и вся гносеология современного мира!»
А вот письмо Геннадия Ивченкова по поводу моей статьи «Современная интеллигенция»:
«С интересом прочитал вашу статью. Дело в том, что примерно полгода назад на lenta.ru можно было задать вопросы самому "великому инквизитору" - председателю этой "комиссии по лженауке" академику Круглякову. В частности, я задал ему два вопроса: существует ли подобная комиссия еще где-нибудь кроме России, и, считаете ли вы что в современной официальной науке могут существовать общепризнанные, но ложные теории, как, например в средние века - принцип 4-х элементов, физика схоластов или флогестон в 18 веке, или это все в прошлом?
На первый вопрос он не ответил, а на второй написал, что вопроса не понял, что мол такое "официальная наука"? Понял же он это все прекрасно, просто ответить ему нечего. Как я понял эта "комиссия" - сборище академических профессоров-догматиков, время творчества которых давно прошло и они годами преподают студентам по пожелтевшим конспектам.
Как я понимаю, физический эксперимент и реальная физическая модель - это в чистом виде объективный идеализм - все по Платону (по теням на стене пещеры (эксперименту) найти истинный образ того, кто дает эту тень (истинную физическую модель)). Это крайне сложно и в результате рождаются химеры - физические модели не имеющие ничего общего с реальностью. Мало того, эти "модели" часто дают правильный результат и предсказания. Один и тот же эксперимент можно объяснить совершенно разными моделями. Например, оказывается братья Монгольфьер использовали не закон Архимеда, а принцип 4-х элементов - соединили горячий и летучий огонь с летучим воздухом, а так как огонь связан с дьяволом, то в солому добавляли шерсть от козла! И, представьте, полетело! Карно открыл свой цикл на основе теории флогестона! И, интересно, что самым простым объяснением эксперименту является самый неправильный! Вначале кажется, что науку придумал бог, чтобы люди постепенно понимали его промысел и творение, затем понимаешь, что делал это он вместе с дьяволом, и это все под редакцией лешего, пытающегося утащить путника (ученого) в болото (в тупик, из которого выбраться очень сложно). Примеров предостаточно! Современная наука это лес с химерами, некоторые ни на что не похожи, а некоторые - гибрид истины и обмана, как на картине Босха - там есть нечто очень похожее на испанского идальго - шляпа с пером, горящие глаза, шпага, а внизу жабьи лапы и хвост».
Подобными высказываниями о науке (не связанными уже с моими работами) полон интернет. Что в этих двух и подобных им взглядах на современную науку верно, а что неверно и каково действительно состояние современной науки?
Геннадий Ивченков прав в том, что один и тот же эксперимент можно по-разному истолковывать на основе разных моделей. Мало того, и ученым, прежде всего физикам, и философам, работающим в области теории познания, хорошо известно, что не только один эксперимент, но множество опытных данных в некоторой области действительности можно накрыть выводами, получаемыми из разных систем аксиом – постулатов (ну, или из разных моделей в терминологии Ивченкова). Весь вопрос только в том, как это обстоятельство воспринимать с философской точки зрения и как с ним жить в реальной науке. Если признать, что все подобные системы аксиом (модели) равноправны, что сегодня и делается, то мы неизбежно придем к тому восприятию науки, которое демонстрируют Хальген, Ивченков и другие, и к тому состоянию науки (и в немалой степени и общества в целом), которое мы имеем на сегодня.
Действительно, что делает сегодня наука с такими «равноправными» моделями, описывающими имеющиеся экспериментальные факты и наблюдения в некоторой области действительности? Если отбросить в сторону ни к чему не ведущие споры сторонников разных таких моделей, то фактически наука просто ждет, пока появятся новые экспериментальные данные или наблюдения в данной области и окажется, что некоторые из конкурирующих моделей не «ложатся на эти факты». (Т. е. выводы из этих моделей не соответствуют этим фактам). Такие модели отбрасываются подобно тому, как в свое время были отброшены модели флогистона, 4-х начал и т. п. При этом иногда остается одна неотброшенная модель и тогда все радостно вздыхают: вот она, наконец, доказанная теория и истина в конечной инстанции. А иногда не остается ни одной наличной, ложащейся на новые данные (как это, например, произошло после опыта Мйкельсона в физике) и тогда научный мир приходит в смятение и начинаются срочные поиски новой модели.
Что же мы видим, как писалось в старом французском букваре, «на этой прелестной картинке»? Мы видим, что, с одной стороны, положение в сегодняшней науке не столь мрачно, как то кажется Ивченкову, Хальгену и иже с ними. Наука движется вперед, развивается поступательно, отбрасывая время от времени свои собственные заблуждения и создавая новые модели, обладающие в каком-то смысле большей познавательной силой, чем отброшенные. Не прав также Хальген, полагая, что наука перестала создавать новые фундаментальные модели. Физика, например, в последнее время просто утопает в новых фундаментальных идеях, гипотезах и теориях. Вот навскидку только несколько: теория струн, теория торсионных полей, теория темной материи и т. д. Но с другой стороны, при таком положении вещей, при таком пути развития науки мы все время остаемся в ситуации принципиального отсутствия полной надежности выводов науки. Т. е. в ситуации, в которой мы никогда не знаем заранее, на каком разе применения успешно работавшей до этого модели мы, грубо говоря, сломаем себе шею.
Насколько это свойство науки существенно для нас, зависит от того, в какой области действительности мы применяем наши модели. Если, скажем, речь идет о легкой промышленности, то тут этот недостаток науки пренебрежим в сравнении с преимуществами ее применения. Ведь наука позволила нам увеличить производительность труда в этой промышленности в тысячи раз, а если там иногда что-то не получается, то «тьфу на него». Если речь идет о производстве самолетов, то тут свойство научных моделей время от времени давать сбой уже несколько раздражает, но выгоды от применения все равно таковы, что стерпеть этот недостаток вполне возможно. Но если речь идет об атомных электростанциях, или об оценке некоторых направлений научно технического прогресса, способных радикально изменить окружающую нас действительность и даже нас самих (например, развитие генной инженерии), то тут уже не так просто сказать, что перетянет: ожидаемая польза от применения соответствующей научной модели или вероятный вред. Ну, а уж если речь идет о физических экспериментах типа адронного колайдера, когда существует принципиальная возможность уничтожения всего человечества и сторонники проведения эксперимента уверяют нас, что по их теории это не случится, но гарантировать это нам они, согласно вышесказанному, не могут, тогда, как говорится, уж извините.
Все вышесказанное касается естественных наук, а есть еще гуманитарные. Здесь вышеописанное свойство ненадежности научных моделей (при том, что степень ненадежности здесь несравненно выше, чем в сфере естественных наук) вносит свои обертона в получаемую картину. Вот, например, претендующий на высокую научность марксизм, к тому же трактующий науку, как абсолютно надежную и не меняющую своих моделей, уговорил нас строить социализм. А потом оказалось, что либо мы вышли за пределы применимости этой модели (как в случае с моделью Ньютона при скоростях близких к скорости света), либо Марксова модель вообще далека от того, чтобы быть научной. Но пока это выяснилось, прошло 70 лет с массовыми репрессиями , нищетой и т. д.
Ко всему этому надо добавить, что по мере роста научно-технического прогресса значение принципиальной ненадежности моделей современной науки нарастает. Ведь на заре этого прогресса мы не строили ни атомных станций, ни коллайдеров. А что касается социальных моделей, то человечество создавало их, конечно, и до появления науки Нового Времени и тогда, как и сейчас, обжигалось на их не абсолютной надежности. Но вера широких масс в надежность таких моделей (пока их ненадежность или неправильность не становилась очевидной на опыте) сама по себе играла положительную роль, спасая общество от нигилизма и связанной с ним деморализации. А научно-технический прогресс, вскрыв принципиальную ненадежность научных моделей, в сочетании с провалом конкретных социальных проектов типа марксизма, привел к эпохе модернизма – постмодернизма с их нигилизмом и вытекающими из него последствиями. Развившееся же, как реакция на это, возрождение религиозности, может лишь отчасти (если вообще может) компенсировать утрату веры в надежность науки. Поскольку религия не дает и не может дать ответа на животрепещущие вопросы типа строить или не строить коллайдеры и атомные станции, или какую модель общественного устройства принимать, или какие экономические реформы приведут к успеху, а какие нет.
Таким образом, существующее в обществе недовольство состоянием науки и утрата веры в нее, хоть и базируется на не совсем верных представлениях о сути современного научного познания, но с другой стороны, имеет под собой веское основание. А ситуация в науке и вокруг нее, чем дальше, тем больше требует разрешения. Причем очевидно, что создание комиссии по борьбе с лженаукой проблемы не решает. Я утверждаю, что решение этой проблемы дает только разработанный мной единый метод обоснования научных теорий.
Метод этот не придуман мною на ровном месте. Он выработан в процессе развития естественных наук, но до сих пор применялся в них на уровне стереотипа естественно научного мышления и по образцам, главными из которых были механика Ньютона и электродинамика Максвелла. В гуманитарных науках он практически до сих пор был неведом и не применялся даже на уровне стереотипа.
В работах по единому методу обоснования и в моей теории познания («Неорационализм», Киев, 1992), на которой базируется метод, я показал, что, если научная теория обоснована по единому методу, то существует область действительности, в которой выводы этой теории будут гарантированно истинными, и мы можем заранее определить минимальные границы этой области. Если теория не обоснована по единому методу обоснования, то, даже если выводы из нее соответствуют всем имеющимся на сегодня опытным данным из некоторой области действительности, нет никакой гарантии, что они будут соответствовать новым данным в этой же области. Т. е. это вообще не научная теория. Таковыми являются теории флогистона, 4-х начал и им подобные. Если же существует несколько теорий, описывающих по видимости одну и ту же область действительности, и все они обоснованы по единому методу, то на самом деле они описывают несовпадающие области действительности, хотя и имеющие общую часть или в частном случае, включающими в себя одна другую. Таковыми являются, например, теории Ньютона и Эйнштейна. Теория Ньютона гарантирует нам истинность своих выводов в области действительности, где, в частности, скорости далеки от скорости света. А теория Эйнштейна гарантирует истинность своих выводов в более широкой области (хотя тоже не в бесконечной, это принципиально), включающей в себя предыдущую. Границу применимости теории Ньютона (по скоростям) мы обнаружили, только перейдя ее (границу) в опыте Майкельсона. При этом ничего страшного для человечества или его части не произошло. Но при применении, например, социальных моделей за пределами их применимости результаты всегда были и будут печальными или даже трагическими для весьма многих людей. Еще хуже будет, если мы применим теорию, типа доказывающей безопасность адронного коллайдера, за пределами ее применимости. Отсюда видно, насколько важно знать заранее границы применимости научных теорий. Единый метод обоснования позволяет нам, как определить, какие теории являются обоснованными, т.е. действительно научными, а какие необоснованными, так и определить наперед минимальные границы применимости, гарантированной истинности обоснованных теорий. (А необоснованные теории не имеют никакой области гарантированной истинности их выводов).
Теперь по поводу химерности научных моделей, о которой пишет Ивченков, или о тенях на стене пещеры по Платону. Если перевести это на язык современной философии, то речь идет о том, дает ли нам наука подлинную онтологию. То обстоятельство, что наука время от времени меняет свои понятия (электрон – заряженный шарик, затем электрон – заряженное облако, размазанное по его орбите вокруг ядра, затем - пакет волн и т. п.) и то, что в ней одновременно могут существовать разные модели, описывающие одну и ту же область действительности, порождает не только у Ивченкова ощущение ее химерности и «теней на стене пещеры». И среди ученых и среди философов сегодня господствует мнение, что наука не дает нам подлинной онтологии. Конечно, с узко практической точки зрения с этим можно жить: наука дает нам новую технику и технологии, а онтология – это блажь. Но такая точка зрения – это тот самый прагматизм, который вызывает возмущение Хальгена. И неважно, что таких, как Хальген, немного. Подавляющее большинство, хоть и не формулирует свои ощущения таким образом, но, тем не менее ощущает (справедливо или нет) «химерность» современной науки. А это меняет мировоззрение общества, порождая нигилизм. Неверие в науку порождает неверие в необходимость соблюдения морали. Последствия такого изменения для общества и даже для самого научного сообщества трудно переоценить. Сначала в погоне за прагматизмом, т. е. за сугубо материальными благами, мы пренебрегаем мировоззрением общества, а затем удивляемся, почему у нас не идут, не дают результата никакие экономические реформы. «Там у их», скажем в Китае, точно такие же реформы дают результат, а у нас не дают. И глобальный финансово – экономический кризис тоже произрастает из этого прагматизма.
Единый метод обоснования позволяет пролить свет и на этот предмет. В работах по методу я показал, что хотя абсолютная онтология не достижима, но последовательно сменяющее друг друга, обоснованные по единому методу фундаментальные теории создают ряд онтологических представлений, сходящийся к абсолютной онтологии на бесконечности. Т. е. онтология, даваемая наукой, хоть и не абсолютна, но это уж никак и не химеры. Все это, естественно, при соблюдении наукой своего метода обоснования. (Как именно единый метод обоснования позволяет отделить науку от не науки, определить границы применимости теорий и т. д., читатель может выяснить, прочтя вышеупомянутую книгу о едином методе).
А вот что касается этого самого соблюдения, то, вопреки априорному ожиданию, степень приверженности науки своему методу по мере развития науки не растет, а падает и сегодня достигла критической фазы. Т. е., если перевести это на язык Ивченкова, то можно сказать, что современная «официальная» наука не только содержит ложные (не обоснованные по методу) теории, но средняя обоснованность современных теорий (фундаментальных) сегодня ниже, чем во времена Ньютона и Максвелла и продолжает падать.
Потоп спекулятивных работ и просто пустопорожней болтовни, заливающий сферу гуманитарных наук и особенно философии, публично признается многими профессионалами, работающими в этой области, и сопровождается призывами к внедрению в сферу гуманитарных наук методов естественных наук и в частности математики. При этом выясняется, что сделать это не так просто и можно копировать формально методы естественных наук и применять сколь угодно высокую математику в гуманитарной сфере и при этом все равно выдавать за науку откровенную халтуру. Ведь любую бредятину, не имеющую никакого отношения к действительности, можно нафаршировать математикой (и фаршируют, и делают на этом кандидатские и докторские диссертации, и доползают чуть ли не до академиков), но от этого она никакого отношения к действительности не приобретет. (На Западе все чаще звучат сегодня голоса, что последний кризис был спровоцирован именно применением математических моделей в банковской сфере).
В сфере естественных наук дела в этом отношении обстоят, конечно, лучше, чем в гуманитарной, но несравненно хуже, чем они обстояли в ней же во времена Ньютона и Максвелла. Об этом свидетельствует, в частности, само создание комиссии по борьбе с лженаукой. Если бы не ходили, в качестве научных, ложные теории, не было бы нужды в создании комиссии. Только вот комиссия сама по себе без наличия четких и объективных критериев, отделяющих науку от лженауки, ничего не может сделать. Мало того, такая комиссия может наносить вред науке, зачисляя новые подлинные и важные при том теории в лженаучные. О том, что такое не раз происходило, мы знаем из истории науки по тем случаям, когда долго считавшаяся ложной теория в конце концов признавалась. Такое имело место, например, с теорией, описывающей влияние гравитационных колебаний на различные процессы на Земле, зачинателем которой является Чижевский. А сколько было таких истинных теорий, которые будучи зачислены в ложные, были утрачены человечеством навсегда, можно только догадываться.
Почему же произошло и продолжает происходить это «сползание» науки? Оно произошло по двум причинам. Во-первых, потому что единый метод обоснования до сих пор не был представлен эксплицитно, а существовал лишь на уровне стереотипа мышления. А во-вторых, потому что наука по мере своего развития распространяется на области действительности все более сложные для изучения и формального описания. Для более простых задач ученым естественникам хватало владения единым методом обоснования на уровне стереотипа мышления. А чем задачи сложнее, тем менее достаточно такого владения и тем более наука погружается в состояние «химерности». Эту ситуацию может исправить только признание и распространение «писанного», т. е. эксплицитно представленного мной метода обоснования.
Обсуждения Современная наука и единый метод обоснования
«Юпитер, ты сердишся, значит, ты неправ». Еще шаг, Галлия, и мы перейдем к выяснению сакраментального вопроса «А ты кто такой?». Ну, при чем здесь тайна творчества? Вы ж писали, что понятия по задаче это тривиально. А я написал, что Вы со товарищи сами этого не делаете, когда спорите о том, что есть человек. Каждый дает свое определение человека, но не говорит для какой оно задачи, что делает спор бессмысленным. А если задача есть тайна, так о чем спорите, господа? Нормальный спор это когда есть принятая всеми задача и один говорит, что для решения ее, достижения цели, нужно делать так, а другой, что надо делать иначе. А если цель не сформулирована, и у каждого она своя и тайная и один говорит надо делать так, а другой иначе, так это ж разговор слепого с глухим.
> Вам самому не смешно от мысли, что кто-то может украсть мысль (идею)?
Вы это всерьез, Галлия? Весь мир шумит по поводу воровства чужих идей, авторских прав, а Вы как с другой планеты. Могу привести пример из личного опыта. Когда то я делал доклад в ИФ Украины по моей теории оптимальной морали и в качестве побочного продукта доложил там о возможности этноэтики не противоречащей общечеловеческой , а лишь дополняющей ее. Член кор. Пазенок заявил в конце, что это (все) неинтересно. (Как будто я докладывал детективный роман, а не теорию, которые принято оценивать терминах истинно ложно, важно неважно, не интересно неинтересно). А через пару месяцев он созвал международную конференцию по этноэтике. Я не только заявил о воровстве идеи, но и доказал это. В результате Пазенка лишили преподавания в университетах. Так что, как видите, не только воруют чужие идеи, но иногда и попадаются. Впрочем, чаще не попадаются, и поэтому воровство распространяется, нанося большой вред науке и обществу.
В Неораце я, действительно, видела Ваши мнения по поводу разных философов разного масштаба, кучу саморекламы и благонамеренных призывов. Конечно, иметь возможность свободно высказать свои мнения - это хорошо, но чем они обоснованы? - вопрос остается открытым. Но заметьте, что ни люди, ни сообщества - ни здесь на форуме, ни научное - не обязаны докладывать лично Вам о своих задачах, что бы они ни делали. Это вполне обоснованная тайна творчества, нравится это Вам или нет.
> Интересно, как бы субъект вообще смог обнаружить "нечто объективное", если б не начал познавать объект, т.е. не затеял бы свою "познавательную деятельность"?
> Как Вам удаётся отрывать объекты от субъекта?
Это, Галлия, смотря что называть «познавательной деятельностью». Если, убегая в темноте, Вы врежетесь лбом в стену, это будет познавательная деятельность в Вашем понимании? В моем нет. Но стену Вы, тем не менее, обнаружите. И вряд ли Вы себя уговорите, что она существует только в неразрывной связи с Вами, как субъектом. А если какой нибудь из Ваших субъективистких кумиров уговорит себя после этого, что стена существует только в неразрывной связи с его познавательной деятельностью, то ему достаточно будет повторить эксперимент, чтобы убедится (если только у него не вылетят при этом мозги вместе со способностью к оной деятельности), что она все таки существует объективно и независимо от его субъективистских амбиций.
> уже с трехлетнего возраста большинство детей знают, что > одно и то же понятие в разных задачах имеет разные определения
Вы ставите себя, Галлия, в неудобное положение. Дети 3- летнего возраста знают, а несколько кандидатов наук, включая Вас, два месяца толкут воду в ступе, напрудив пол тыщи коментов и выясняя, что есть человек, забыв при этом определить задачу, для которой им нужно это определение. Впрочем, Галлия, я не хочу платить Вам Вашей же монетой и сравнивать Вас по интеллекту с 3-х летним ребенком. Бросаю Вам спасательный круг. Не только Вы и Ваши коллеги по спору на площадке «Кто мы?» грешите эти. Маститые философы как прошлого, так и сегодняшние недалеко ушли от Вас. В Неораце я привожу пример, как мирового масштаба философы по разному определяли понятие свободы, а потом с пеной у рта и изведя несравненно больше слов и бумаги, чем Вы с коллегами, выясняли, кто из них прав, забыв при этом уточнить, кто из них для какой задачи дает это определение.
А то, что Вы на каком то заседании слышали требование определять понятия по задаче, так мой Неорац написан уже 30 лет назад и 20 лет как опубликован. И за это время многие мои идеи расползаются и становятся общим местом. О случаях особо наглого и доказанного воровства моих идей я писал. Если это Вас интересует, могу указать где. Вот только пользы от этого воровства ни обществу, ни науке не происходит. Потому что одно дело разглагольствовать о необходимости определять понятия по задаче, другое дело это выполнять. Для последнего надо освоить единый метод обоснования. Но если научное сообщество будет демонстрировать остервенелое желание любой ценой «поставить меня на место» и с медным лбом, закрыв глаза, вопить, что никакого метода нет (что похоже, в последнее время и Вы начинаете демонстрировать), то потопы пустого словоизвержения, которые заливают сегодня науку, особенно гуманитарную, зальют ее окончательно.
Как Вам удаётся отрывать объекты от субъекта? Вот к примеру, Вы сами обнаружили бы свой объект исследований (понятие), если бы не Ваше субъективное присутствие и отношение к нему? Опережая Ваше предположение, что этот объект был уже обнаружен, исследован и даже назван ранее другими субъектами, скажу, что это Ваше знание - тоже представляет собой всего лишь некое "понятие", которое Вы бы не видели и не познали, не будучи субъектом.
Но если в отношении "понятий" чуть проще разобраться, потому что уже с трехлетнего возраста большинство детей знают, что > одно и то же понятие в разных задачах имеет разные определения Каждая рабочая встреча у научных работников или менеджеров, насколько я видела, начинается с определения и прояснения "понятийного ряда" того дела, над которым работает группа, и это обычная деловая практика. Любые сообщества мира, неважно, "приличные", "асоциальные", "криминальные" существуют только на основе своих систем понятий (понятийных рядах), т.е. живут "по понятиям".
То с "методом обоснования их научности" - проблемы.
Во-первых, люди естественно научают и научаются друг у друга разным понятиям, даже без помощи слов.
Во-вторых, Вы, заявляя об авторском открытии "метода обоснования", практически, заявляете, что теперь(!) наконец(!) одно сообщество сможет доказать (обосновать) истинность системы понятий другого сообщества.. К примеру, сообщество баптистов сможет обосновать сообществу уголовников истинность и правильность своих теорий, а сообщество физиков сможет обосновать истинность своих теорий сообществу баптистов.
Это конечно круто, если истина соответствует заявлению. Но заявление - я вижу (истина), а сам метод - не вижу (не истина). Вы же понимаете, что заявление - это не обоснование?
Вот, по поводу той же астрологии, скажите: а если у кого имеются лишь поверхностные понятия в какой-то системе, то как для него будет работать метод обоснования её научности? Тут уж хоть как обосновывай (распинайся, доказывай) научность и пользу этой науки, но пока сам оппонент не изучит досконально систему со всеми её базовыми понятиями, то ему хоть кол на голове теши - не поймёт.
Выходит, "единый метод обоснования научности" - это метод обучения?
> Но это ведь просто замечание, в смысле, что кому-то так было важно, что, якобы, отрицал Куайн, а А.М.Воин сказал, что такая связь есть
Куайн отрицал принципиальную возможность привязки научных понятий к опыту. И тем самым отрицал принципиальную возможность науки отражать адекватно объективную действительность или в других терминах давать нам объективную истину. Это важно не только для Куайна, меня и Мамчур, написавшей отзыв. Это центрально важно для той части философии, которая занимается наукой (теория познания, эпистемология, философия науки и т.д.). Более того, это важно для общества в целом, для определения, как нам жить, какой морали следовать, строить или не строить атомные электростанции и т.д. Короче, это экзистенциально важно сегодня для человечества. И об этом я долдоню чуть ли не в каждой их более полусотни моих работ уже размещенных на этом сайте. Но конечно, не обязательно, чтобы это было важно для Вас. Но пытаться найти общий язык и взаимопонимание стороны могут только, если им обоим важен предмет разговора. Если же мне это важно, а Вам не важно, то, как говорят в Одессе, «обо что ж мы будем говорить»? Тогда, наверное, надо менять тему разговора.
Далее. Процитированное Вами высказывание Куайна это лишь его поза. Он был один из первых релятивизаторов научного познания (если не первый) и , как всякий первопроходец, таранящий лбом стену, опасаясь разбить лоб, стелил себе соломку, по возможности маскируя смысл своего удара. Кун маскируется уже меньше и истолковать приведенную Вами цитату из него, так, как вы ее толкуете, уже трудно. А их дружок Фейерабенд договорился до того, что приравнял вообще науку к гаданию на кофейной гуще. А главное, что в науке работают не провозглашения и декларации, а доказательства. А то, что вся эта компания доказывала именно невозможность надежного предсказания результатов опытов будущего на основании опытов прошлого, я подробно разбираю и в «Проблеме абсолютности относительности» и в «Кризисе рационалистического мировоззрения и неорационализме».
« > И вообще, разве само понятие "понятия" не идентично понятию "опыт"?
Понятие понятия и каждое конкретное понятие еще как не идентичны опыту. История науки это непрерывная цепь разного истолкования, через разные понятия, одного и того же опыта. Примеров несть числа, отдельные я разбираю в упомянутых статьях.
Далее, галлия, у Вас происходит постоянное смешение объективного и субъективного в процессе познания. Понимание субъективное, основанное на персональном опыте, которое может поэтому сколь угодно быть далеким от истины, Вы путаете с понятиями науки, которая предназначена давать нам объективную истину. (А если она этого не может, то она и не наука и не нужна нам). Астрологию (а также алхимию) можно называть матерью науки в том смысле, что из нее наука произошла. Но человек произошел от обезьяны (допустим). Можно ли на этом основании поставить знак равенства между человеком и обезьяной?
Что касается психологии, то психология психологии рознь. Пиаже это наука. А насчет Фрейда мы, по моему, с Вами согласились, что это не наука. Астрология от науки еще дальше Фрейда. Предупреждая возможные возражения, замечу, что дело не в задаче, которую ставит перед собой Фрейд или астрология, а в методе обоснования, которыми они обосновывают (точнее не обосновывают) свои выводы.
Теперь по поводу Эйнштейна, который «повелся на лобуду» Майкельсона. Конечно, можно спорить и с Эйнштейном и я знаю людей, которые это делают на приличном уровне. Но писать в таком жанре о теории, на основе которой уже создано так много, это уж извините.
О полезности, как о критерии научности и что нельзя никакой науки запрещать, если она приносит пользу. Теория Эйнштейна, благодаря которой мы имеем и атомные электростанции, и атомные бомбы, полезна или вредна? А генетику, которая создает вредные модифицированные продукты, надо запретить? Так, следуя Вашему критерию полезности, мы назапрещаем гораздо больше наук, чем по единому методу обоснования. И вообще, чего Вы ко мне пристали по поводу запрещения наук? Вы ж якобы читали мою статью «Наука академическая, альтернативная, лженаука и эпистемология» и не нашли там ничего интересного для себя. А между тем я там пишу о специальном отделении при Российской Академии Наук во главе с академиком Кругляковым, которое создано для борьбы с лженаукой и искоренения ее и тем и занимается. Как же это Вас не заинтересовало? Вот Вы бы академику Круглякову и написали, что нельзя ничего запрещать в науке.
Я уже написал Вам раньше, что не буду отвечать на Ваши коменты, если Вы не прочтете основных статей по методу. Я надеялся, что Вы все же отступитесь от своего непонятного принципа и прочтете. Но после Эйнштейна, который «повелся на лобуду», я уже не хочу, чтобы Вы читали мои базовые работы, поскольку не питаю больше надежды, что полемика с Вами может принести пользу. Вы, конечно, вольны обсуждать мои работы на своих площадках. Но на моих площадках больше не размещайте коменты, я буду их удалять.
Следом за Галией и мне хочется задать вопрос, а на каком основании марксизм Вы отнесли к "лженауке"? Будете повторять замыленные шаблоны, что-де его внедрение повлекло много жертв? Так любые реформы влекут много жертв. Разве отмена крепостного права не вызвала многочисленные преступления, поджоги, убийства? А Столыпинские реформы не сопровождались массовыми казнями на виселицах? А нынешние реформы разве не вызвали массовый рост преступности и сокращение населения? Да более того, - низложили страну до положения сырьевого придатка.
Или скажите, что нынешняя отмена социализма доказала несостоятельность марксизма? Да не потому произошла отмена, что марксизм плох, а потому, что после восхождения Хрущёва на престол, в стране уже не действовал ни марксизм, и ни какая иная социально - экономическая теория, воцарился дурной волюнтаризм, смешанный с троцкизмом. Уже застопорился переход к демократии с сокращением роли партии и государства, на что нацеливались Ленин и Сталин. Вот это и последующая бестолковщина и привели к нынешним событиям.
А в самом марксизме я не вижу больших изъянов, кроме одного, - отрицание им положительной роли религии, органически вошедшей в сознание масс. А ведь религия и проповедовала те же ценности Христа, что исповедовал и коммунизм, и в этой части была ему естественным союзником. А теория Маркса постепенно подтверждается социально экономическими преобразованиями во многих странах.
Так а Вам что дает повод отнести марксизм к "лженауке"?
А вот что, действительно, настораживает, так это Ваш неорац в генетике, где видны попытки "улучшить" природу человека. Уже сейчас нас кормят едой совершенно нового типа, генномодифицированной, как она потом аукнется, никто не знает. Природа на все вмешательства в её дела выдает свои контр выпады. Может массовое рождение уродцев этим и объясняется. И так может привести к самоуничтожению самонадеянного человечества. Может прав был Лысенко, запрещая вторгаться в эту область, пока не разберемся в сути и смысле жизни.
Потому что даже из одной цитаты Куайна, где: > "..я продолжаю считать концептуальную схему науки инструментом для предсказания будущего опыта, исходя из прошлого опыта..." совсем не очевидно "отрицание" связи (привязки) научных концептуальных схем (теорий) с опытом - как прошлым, так и будущим. А его последователь Кун лишь обратил внимание на обычные трудности межличностного взаимопонимания: > "Сторонники разных теорий ... подобны людям, имеющим разные родные языки. Общение между ними идет путем перевода, и в нем возникают все известные трудности.." и "..я просто утверждаю существование пределов, до которых сторонники различных теорий могут общаться друг с другом..."
И вообще, разве само понятие "понятия" не идентично понятию "опыт"? Зачем вообще доказывать связь между ними?
"Понять" - это ведь, буквально, "принять, внять, взять, освоить, сделать своим". А как (и чем) можно что-то принять, если не ис-пытал (о-пытал, в-питал) этого на собственной шкуре.. даже если это "шкура ментального тела"?)
К примеру, касательно астрологии, как "лженауки", по-вашему мнению. Астрология - это символическая система науки "Психология", где просто используется звёздная символика, в отличие от других разных символических систем той же психологии. Если кто "не принимает" такую систему, это означает, что у человека просто отсутствует личный опыт - видеть и чувствовать связи между силами своего сознания (обозначенными в этом системе символами планет) и движением самих планет. Зато у других людей такой опыт освоен (принят, понят, имеется), потому для них астрология не просто наука, а даже величайшая наука и мать всех наук. "Мать" - потому что именно силы сознания человека порождают и формируют любой опыт и любые теории, а не наоборот, как в устаревшей теории познания, где > Познание есть форма приспособления к окружающей среде. Ведь наука психология (астрология, в том числе) учит - передаёт или формирует в людях понимание того, что процессы познания, понимания и, следовательно, опыта - онтологически активны, а вовсе не формы "животного приспособления", иначе вообще не было необходимости в рацио, тем более, в "неораце"..))
Надеюсь, психология, по единому методу, не классифицируется как "лженаука"?)
Вот прочитал и последнюю Вашу статью о науке и лженауке. Ну и что? И опять впустую. Много критики, много саморекламы. Что дало мне это чтение? Да ничего не дало.
Так и осталось непонятным, чем же отличается наука от лженауки? Мнением авторитетов? Вот это будем считать наукой, а это не будем. Вот Вы ссылаетесь на Сахарова, дескать критерием должна быть истина. Ну покажите эту истину, и будем по ней всё сверять, как по шаблону. Так не даете эту истину. Ссылаетесь на опыт. Вот тот же Майкельсон. А почему его выводам нужно верить? На каком основании он отверг предположение, что земля не увлекает с собой окружающую среду, то бишь эфир, как увлекает с собой, например, движущийся катер воду, непосредственно контактирующую с корпусом катера? Может окружающее землю пространство движется вместе с ней? А вдруг это так? Вот и кранты всем его результатам, и теория относительности летит в тартары.
Правильно поставить опыт, учесть все возможные варианты бывает труднее, чем сам опыт провести. И потому опыт может дать ложные результаты. И Эйнштейн повелся на эту лабуду. А, ну да, был стереотип мышления, по поводу изотропности пространства! А без таких шаблонных стереотипов мы не делаем науку. Они сидят в нас капитально.
Так снова выдумаем из пальца новые критерии истинности и научности? И так до бесконечности.
"обсуждать чью-либо работу, предварительно прочтя ее". Но если Александр беспрерывно нарушает свою заповедь,
то в науке ему точно делать нечего. Н.В.Невесенко
А что касается набившего мне оскомину требования сформулировать метод в двух словах, так оно выполнено в статье «Проблема абсолютности относительности научного познания и единый метод обоснования». И я уже упоминал об этом в одном из моих ответов на, не помню чей, комментарий. Но ради Вас, Галия, и следуя Вашему совету о паблик релейшнз, я его здесь процитирую:
«Суть метода сводится к 3-м моментам:
-- Введение, построение по правилам метода базовых понятий. При этом одновременно вводятся фундаментальные постулаты - аксиомы относительно этих понятий.
-- Получение на базе постулатов выводов теории относительно исходных (и производных от них) понятий.
-- Верификация выводов.»
Естественно, без чтения статьи, а желательно и других статей по методу, эта выжимка ничего не дает. И дал я ее, повторю, только ради Вас и с учетом того, что Вы статью читали. А гражданам, требующим от меня пояснений по работам, которые они не читали, я впредь ничего пояснять не буду. А то, что они перестанут после этого писать коменты на меня и связанные с этим потери в паблик релейшнз, я как нибудь переживу.
А вот цитата из отзыва Е. Мамчур (зав. сектором философии естественных наук ИФ РАН) как раз на эту мою статью:
«Опровергая тезисы Куайна, А. М. Воин обращается к сформулированному им «единому методу обоснования»вЂ¦ А. М. Воин убедительно показывает, что если наука действительно следует единому методу обоснования, то отрицаемая Куайном «привязка» к опыту обязательно существует, и нет никакой дурной бесконечности в выражении одних понятий через другие, о которых говорит Куайн».
Теперь по поводу того, что, как утверждает Геннадий, я «навязал» дискуссию по проблеме различия между наукой и не наукой, а никакой проблемы не существует, а ученый это тот, кто защитил диссертацию. Или, как полагает Невесенко, тот, кого публикуют. Во первых, обломов не только с корочками кандидатов, но и со званиями даже академиков в современной науке пруд пруди. То же относится и к публикациям.
Во вторых, проблема, которую «я навязал», обсуждается в науке и в философии со времен Парменида и элиатов и, не побоюсь сказать, является центральной проблемой в современной теории познания. Историю этого вопроса, по которому исписаны монбланы философской литературы, я излагаю (и с нее и начинаю для введения читателя в суть проблемы) и в процитированной выше статье и в статье «Кризис рационалистического мировоззрения и неорационализм». А самые свежие баталии по этому вопросу (на уровне РАН) освещаю в последней моей размещенной на этом сайте статье «Наука академическая, альтернативная, лженаука и эпистемология». Но это информация, естественно, для тех, кто что то читает. А тем, кто ничего не читает и высасывает все из пальца, потому что у него есть корочка кандидата, закон не писан.
Может быть, мы через отзывы других сможем приблизиться к пониманию?
Возможно для такого обоснования можно применить некий научный метод, и возможно такой метод предлагает Александр.
А может он имеет ввиду другое. Только что он именно предлагает, понять не могу.
Вроде бы, возможен метод измерения чего-то. Возможен метод оценки, как определения ценности чего-либо для кого-либо. "Измерения" или "оценка" - это слишком субъективные штуки. Что является большим для одного, то маловато другому. Что является бесценным для одного, то может быть совершенно не ценным для другого. Сам процесс обоснования личных предпочтений - это дело, во-первых, всегда сугубо личное, а во-вторых, напрямую зависит от личной способности влиять на других, т.е. личной реализационной власти.
Как же тогда обосновывать? Или же "метод обоснования" лежит в области дискурса, как метод, в смысле - искусство убеждать других в полезности чего-либо?
..я шучу, т.к. тоже не добралась до описания самого метода, но пока продолжаю попытки..)
Ведь сколько слов здесь написано, всё какие-то двусмысленности, намеки на нашу глупость, что- де всё равно не поймете без специальной подготовки. То нельзя единое разрывать, то невозможно единые термины найти и нужно выделять отдельные задачи. И только вижу перевод стрелок на некие первоисточники, статьи, книги, игнорирование которых вызывает у Александра обиду.
Да не надо заставлять меня в частности делать ту работу, которую должен был сделать сам автор, а именно, доходчиво и внятно дать представление об этом методе. А то получается типа того, что я дал метод изготовления чего хотите, хоть кирпичей, хоть булок. Только в каждом случает он становится или таким или другим. А в чем же сам метод? Говорите об истине, так что она такое? Говорите о допущениях, чем они обусловлены? Говорите о границах отнесения отнесения работ к науке и лженауке, так четко укажите их.
И не надо общих слов, что-де это как кого устроит. И не надо приводить доказательств, они редко бывают убедительными.
Без такого изложения метода разговор получается бесцельным и беспредметным.
Поскольку я здесь ничего не понимаю, не вижу того, что прошу, то выхожу из разговора. Уж только без обид. Правда, ничего понять не могу. А если начну читать первоисточники, то, чувствую, совсем запутаюсь. Я понимаю структурированные мысли, логично увязанные, ясные и лаконичные, начиная от главной с переходом к подчиненным, а их сплошную кашу не понимаю.
Ну а остальным участникам беседы пожелаю только успехов, хотя и не понимаю - в чем. Хотя бы в каких-то договоренностях.
не обойтись. Пусть я буду двурушником, возражать не стану. Зато буду категорически возражать против очередного
перевирания. Никогда я не писал: "Ну это неважно, можно для каждой конкретной задачи придумать свое понятие дерева".
Так что с уже известной логикой опять оказывается по Александру, что именно "Николай там передергивает". Уже надоело
доказывать, что я не верблюд.
А вообще, давно уже все были заняты делом. Общее дело всегда всех сплачивает. Но, призывая "поменьше личных эмоций",
провозвестник высшей морали закрутил такую задачу с обидами, что невозможно разобраться. А двурушник, разумеется, я.
Н.В.Невесенко
Поскольку метод предназначен для отделения науки от не науки (псевдо науки), то поднимается вопрос, что такое наука, дать определение. И там Вы более менее сошлись на том, что наука это научение, следовательно, научно то, что применимо на практике и может быть передано другим в научении.
Поскольку согласно единому методу не существует универсальных определений, то можно определять науку и так и вообще как угодно, но определение должно соответствовать поставленной задаче, а сама задача должна быть для нас важна и нужно объяснить почему. Возьмем Ваше согласованное определение науки. Критерий научности, как проверяемость практикой широко известен и еще в школе нам всем продолбили мозги этим критерием, так что нового Вы здесь не открываете. Но истина, конечно, не обязана быть новой.
Но есть тут одна заковыка. Дело в том, что проверяемость практикой в прошлом не дает нам никакой гарантии, что в будущем то, что до сих пор успешно применялось на практике, не обломится и не даст нам по голове. Поэтому есть ситуации, где критерий проверки практикой нас устраивает, несмотря на указанный его недостаток. Например, если мы изобрели клей для подошв и провели испытания на ста экземплярах обуви, и подошва ни разу не отклеилась, то этого достаточно, чтобы запустить клей в производство. А если при массовом выпуске окажется, что в некоторых случаях и даже не редко подошвы отклеиваются, тоже не трагедия. Но если речь идет об адроном колайдере, в основу которого ложится теория, проверенная подобным образом практикой, то этот критерий научности нас не устраивает. Потому что в этом случае одного единственного сбоя может хватить для того, чтобы нам все был гаплык. В этом случае нужно определение научности, по соответствию теории единому методу. Потому что если теория не соответствует методу, то у нас нет никакой гарантии, ни с какой вероятностью, что сбоя не будет А если она соответствует, то мы можем оценить вероятность сбоя и принять осознанное решение, идти ли нам на такой риск ради выгод, которые сулит успешное применении этой теории.
Теперь по поводу обучаемости. Кошка обучает своего детеныша ловить мышей. Это наука? В едином методе речь идет о той науке, в которой обучаемость есть однозначное понимание между научающим и обучаемым. Таковое невозможно без однозначного определения понятий и их привязки к опыту, без аксиоматической развертки теории, т.е. без единого метода обоснования. Отсюда делайте сами вывод, о какой науке идет речь в едином методе и для какой задачи этот метод предназначен.
Теперь gо поводу метода и гуманитарных наук. Я ж ведь уже сказал Вам, что метод предназначен прежде всего для применения в гуманитарных науках, потому что естественники и так владеют им, пусть и на уровне стереотипа мышления. Но понять его легче естественникам, чем гуманитариям, именно потому, что у естественников есть соответствующий стереотип. Не случайно именно Николай сначала (до того, как «обиделся»), пел дифирамбы моему «Неорационализму», где есть моя теорий познания, из которой метод вытекает. Потому что это соответствует его восприятию предмета, обусловленного его образованием и опытом научной деятельности. Но отсюда не следует, что и ученый естественник может разобраться в методе, что называется на чак. Я ведь упоминал выше, что этой задачей занимались безуспешно величайшие умы вроде Гильберта. Так если кто-то предложил решение, то почему оно должно восприниматься даже учеными естественниками, типа проглотил таблетку и все понял. Или, как того требует Геннадий, чтобы я дал ему формулу, а он, не читая больше ничего из теории, сразу все понял. Да если бы он не был знаком с механикой Ньютона и я дал бы ему формулу второго закона, ничего не объясняя, даже понятий соответствующих символам и откуда они взялись и т.д. этого что, было бы достаточно, чтобы решать нетривиальные задачи из той же механики? Но, конечно же, я уверен, что методу можно и нужно обучить и гуманитариев. Вопрос лишь во времени и в желании овладеть методом.
Теперь насчет понятий. Николай там передергивает, что я не могу дать даже понятия дерева. А потом пишет: «Ну это неважно, можно для каждой конкретной задачи придумать свое понятие дерева». Так, во первых, я ж показал в неораце и Вам уже успел сообщить об этом отдельно, что нет универсальных понятий, а понятия только по задаче. И во вступлении к Неорацу я именно для понятия дерева показываю как по разному можно определять это понятие в разных задачах. (Приводить здесь этот длинный кусок, извините, не стану, даже под угрозой быть обвиненным в снобизме и еще не знаю в чем). А что касается гуманитарных понятий, то прочтите главу в Неораце о свободе. Там я разбираю как определялось понятие «свобода» у разных философов и показываю, для каких именно задач каждое понятие подходило. А затем даю свое определение и показываю, для какой задачи оно (поясняя, насколь важна именно эта задача).
На этом пока заканчиваю и, пользуясь случаем, обращаюсь ко всем с предложением. Давайте двигаться навстречу с двух сторон. Я буду в меру своих сил и возможностей (ограниченных по зрению) отвечать на ваши вопросы и возражения, а Вы почитывайте все же первоисточник, а не только шпыняйте меня своими вопросами, как иголками подопытную мышь. Да это как бы мой личный интерес, если метод мой. Но ведь если предположить, что метод правильный, то это, прежде всего интерес истины и общества, к которым Вы якобы неравнодушны. А если Вам так тяжело это предположить, могу процитировать Вам отзыв по методу от заведующей сектором философии естественных наук ИФ России и другие.
Я думаю, может, в этих случаях неувязка состоит просто в определении практических целей таких наук? Точнее, в неумении научных деятелей их формулировать.. Потому что, с другой стороны, как-то нелогично выглядит: если знания добыто, то куда ему деваться, кроме как в практический результат? Как использовать, если не с практической пользой или во благо для самого познающего субъекта?
- Наука - это деятельность, направленная человеком, как субъектом познания, на выработку и систематизацию знаний об объектах (познание), причём с целью реализовать его на практике, а также передать выработанное знание другим (т.е. научить других).
Тогда уже отсюда логически следует обоснование науки:
- Если практической реализации или научения не происходит, то выработанное и даже систематизированное знание - не является наукой.
И далее, по поводу иносказательности понятия "наука":
- Слово "наука", в переносном смысле, может использоваться людьми для определения сообществ, осуществляющих данную деятельность, к примеру, "научные сообщество страны - это наша наука"; для названия учреждений, в рамках которых люди осуществляют данную деятельность, к примеру, "научные институты", "научные лаборатории"; а также для комплексов оборудования, с помощью которого добываются, вырабатываются и систематизируются знания об объектах, к примеру, "научная база".
Как думаете?)
Теперь по поводу того, что геометрия Евклида верна лишь в определенных условиях, а эти условия идеально никогда не выполняются, т.е. не бывает абсолютно плоских поверхностей и т.п. Я об этом пишу раз десять в «Неорационализме и других работах, которые Вы не читаете и не хотите читать. Как все это соотносится с теорией и единым методом обоснования? Я не только ввожу по новому понятие понятия, но и уточняю смысл понятий «теория» и «истина, которую дает научная теория». Истина, которую дает нам научная теория, это количественное совпадение выводов теории с с опытом прошлым и будущим, с заданной точностью и вероятностью, при условии применения теории в условиях, отличающихся от тех, для которых теория создана не более чем некоторую величину (От которой будет зависеть вероятность и точность предсказания). Т.е. геометрия Евклида применима тогда, когда кривизна поверхности невелика. Точнее, когда отклонения от плоскостности в области, где мы применяем, ее невелики. Причем размер этих отклонений будет определять точность и надежность предсказания нашей теории в ее применения в этих условиях.
Теперь насчет разных теорий, которые могут описывать одну и ту же действительность. Классический пример: механика Ньютона и Эйнштейна. В области малых скоростей обе дают предсказания достаточно точные и надежные. В области скоростей близких к скорости света, ньютоновская механика перестает работать, а эйнштейновская продолжает. Отсюда видна разница между теориями, описывающими по видимости одну и ту же действительность. На самом деле они никогда не описывают в точности одну и ту же действительность, хотя их области действительности и имеют общую часть. Но и это все относится только к теориям, обоснованным по единому методу обоснования. Если же теория не обоснована таким образом, то у нас нет гарантии истинности ее выводов ни с какой точностью и вероятностью, ни в какой области. Это даже притом, что эти выводы неплохо соответствуют опыту прошлого. Но это как подгонка под ответ. При следующем применении может быть сбой.
Наконец, теория Маркса ненаучна не потому, что поставлена неправильная цель, а потому что она этой цели не гарантирует и цель при ее применении не достигается.
Вроде бы, Вы проанализировали единым методом некоторые положения политэкономии Маркса и даже обосновали их "не научными".. выходит, с Марксом Вы бы тоже не достигли взаимопонимания, будь он сейчас здесь?)))
Но всё-таки, пусть пока метод нами не понят, т.е. ментально не принят, но пока ещё нам интересно его понять, то может быть, Вы провёдете мастер-класс по обучению своему методу? Потому что, как я вижу, не только гуманитариям довольно сложно понять его из "Неорационализма". Но ведь "эксплицитность метода", как я понимаю, это именно то, что другим (кроме автора) тоже можно научиться обосновывать теории этим методом?
Покажите нам, пожалуйста, в пошаговой инструкции, и желательно, на наших примерах - как же следует обосновывать в различных теориях их научную достоверность?
Мне было бы интересно на примере психологии, т.к. мне очевидно, что в этой науке все понятия и их определения задаются исключительно по решаемым практическим задачам. Но если будут другие предложения, возражать тоже не стану.
Возвращаюсь к началу. Мы уже согласились с Галлией, что базовым элементом познания являются понятия. Но что есть конечный продукт научного познания? Таковым продуктом является теория (которой предшествует накопление фактов, гипотезы и т.д.). Так можно ли теорию свести к «умной мысли» или слепить теорию из умных мыслей? Нет, мысли могут быть сами по себе умные, но в теорию они при этом не лепятся. В частности они могут противоречить друг другу. И таких умных мыслей полно у всех великих философов прошлого. У Маркса я это показал.
Так вот я предлагаю теорию, теорию познания вытекающий из нее метод обоснования. А Вы мне предлагаете растаскать эту теорию на отдельные мысли. При этом теория, как таковая пропадет. А я хоть и вынужден заниматься паблик релейшнз, но растаскивать теорию на несвязанные мысли не хочу. Вот такая себе трудная задача. Она облегчилась бы, если бы такие люди как Вы, нашли время познакомиться с теорией в целом, прежде чем вести спор по отдельным мыслям. Хотя я Вас ни к чему не принуждаю и в меру моих возможностей отвечаю на то, что хоть как то продвигает понимание читателями метода и мое философии в целом.
Что касается понятия «пространство», то не существует единственных и в этом смысле абсолютных определений чего бы то ни было. Понятия и их определения делаются по решаемой задаче. Поэтому нелепо было бы мне давать Вам определение этого понятия неизвестно для чего, для какой задачи. Да даже если бы Вы и сформулировали задачу, я не стал бы, так сказать, стрелять с бедра. Это потому, что введение понятий, их определение это самая творческая часть при создании теории. Когда понятия ведены и привязаны к опыту, остальное дело техники. Но никаких принципиальных трудностей с определением понятия пространства я не вижу. То, что здесь есть только один объект, ничего не меняет, т.к. множество может состоять и из одного объекта. А то, что пространство обладает свойствами, мы знаем из повседневного опыта. А вот какие из этих свойств выбрать и как их сформулировать, это зависит от задачи и от таланта создателя теории. Тут нет метода, который бы предписывал, как это сделать. (Это одна из причин, по которой я считаю невозможным искусственный интеллект, превосходящий человеческий разум). Единый метод позволяет нам лишь после того, как эта творческая часть работы выполнена и теория построена, проверить ее на соответствие методу, т.е на научность.
Я поддерживаю Гали, которая говорит, что для положительного распространения идей лучше их высказывать повсюду, а не отправлять читать книги, причем самые главные мысли хорошо бы сформулировать в виде отчетливых формул и выстреливать их каждый раз на разных форумах.
Вот Александр дал формулу "понятия". А всюду ли она применима? Можно ли по ней получить понятие, скажем, пространства? Какое множество объектов или явлений тут надо учесть? К пространству относится и геометрия. Как она укладывается в это понятие? Александр ссылается на непреложность геометрии Евклида, и на верность теоремы Пифагора. Но это верно, если смотреть на её точечно, то на малых размерах. А при переходе к большим она уже не работает. Любая плоскость - это фрагмент сферы. Пусть поверхность земли будет совершенной сферой, так если экватор поделить на 4 части и из каждой точки поднять к полюсу меридианы, то при точечном рассмотрении все углы окажутся прямыми, и в этих прямоугольных треугольниках все стороны окажутся равными. Так как тогда представить геометрию? И если вернуться к понятию пространства, то определение его понятия становится невозможным.
Разве не прагматические цели определяют правильное? То есть правильным будет то, что дает искомую пользу. Если мы хотим найти лучшую траекторию движения, то будем исходить из минимума энергетических затрат, а они, как известно, больше привязаны к физике, чем к геометрии. Так и к теории Маркса. Была поставлена прагматическая цель - построения бесклассового общества со своей экономикой. Хороша ли та цель или плоха, то выходит за рамки самой цели. Значит теория Маркса вполне научна. Она поставлена в ограниченных рамках, выдвинутых самой теорией. Как и любая научная теория. Тот же Эйнштейн, утверждая свою СТО, задал ей условия - применимость только в инерциальных системах, которых на самом деле не бывает. Польза может выглядеть по разному, например, понять возможные угрозы, найти способы переселения на иные планеты и тому подобное. Наука там, где есть источник пользы и извлечению её предназначена.
Значит научность всегда условна и абсолютной быть не может.
«под понятием я имею в виду множество объектов или явлений действительности, которые мы выделяем из нее на основании общего свойства или свойств».
Далее я там подробно объясняю, почему я определил понятие понятия именно так, а не так, как это было принято до меня, ну и вообще развиваю мою теорию понятий, в частности, как нужно определять понятия и как привязывать их к реальной действительности. Всего этого я здесь цитировать не буду по соображения тех же паблик релейшнз, поскольку читатель не любит, когда на него грузят так много всего сразу. Вместо этого расскажу небольшую историю, имеющую отношение к этому самому понятию понятия и проливающему на него определенный свет.
Когда я 20 лет назад делал сообщение по моей теории познания в украинском Институте философии на семинаре у его нынешнего директора Поповича, то как только я изложил мое понятие понятия, он прервал меня и сказал, что у них принято понятие понятия определять по другому и потому он не хочет больше меня слушать. Все мои попытки объяснить, что я знаю, что у них не так, что я специально делаю иначе, чтобы получить результаты, которые они не смогли получить, ни к чему тогда не привели. Но вскоре вышла моя книга «Неорационализм» и Попович, впечатленный этим фактом, принес мне извинения за тот разгон, заявил, что он тогда не понял, и просил повторить доклад. Эта «минутная слабость», впрочем, не помешала ему в дальнейшем давить мою философию во всю мощь административного ресурса.
Вот, как смешно я сравнил геометрию с марксизмом. Понятно ведь, что и геометрию и марксизм я взял лишь в качестве примера, а мог бы сравнить биологию с психологией и т.д. Да и геометрию с марксизмом не грех сравнивать, главное по какой лини сравнивать. Но, в общем, я этим сравнением хотел показать Вам разницу между естественными науками (и точными) и гуманитарными. Разницу, состоящую в том, что естественные науки это по большому счету наука, а гуманитарные по такому же счету не наука. А то, что геометрия занимается (с Вашей точки зрения) пустяками, а гуманитарные науки вещами серьезными, к вопросу о том, где наука, а где не наука отношения не имеет. Я тоже считаю, что сегодня гуманитарные науки гораздо важнее естественных, и потому и перешел из физики с математикой в философию. Но чем гуманитарные науки важнее, тем более в ответе за то, что вместо надежных выводов, которыми нас обеспечивают естественные науки, вешают нам на уши лапшу, за которую мы потом жестоко расплачиваемся. Это, конечно, не значит, что в гуманитарных науках и в марксизме в частности не встречается умных мыслей (которые так любит Геннадий). Но нет той надежности, гарантированной истинности, которая есть у естественных наук. А мой единый метод обоснования позволяет гуманитарным наукам к этой надежности приблизиться. Отсюда вытекает и мой ответ Вам на вопрос, какие философские теории я считаю наукой. Поскольку единый метод до сих пор в философии не применялся, то и нет там теорий, которые можно было бы назвать наукой (что не отменяет ни важности обсуждаемого в них, ни наличия в них отдельных мыслей, которыми и я могу восхищаться).
Что же касается четкого определения понятия понятия, то оно есть у меня во вступлении к «Неорационализму». Есть и подробнейшая разработка (в «Неорационализме» и «Проблеме абсолютности..»), как нужно определять понятие и как привязывать его к действительности по единому методу (все это важнейшие части самого метода). Я мог бы все это здесь зацитироваь, но не хочу. Не хочу поощрять распространенную в интернете манеру обсуждать чьи либо работы, не читая их (или читая небрежно). Это не в Ваш именно огород камешек, Галия, но и к Вам тоже относится. Вы, безусловно, читали, но не слишком внимательно.
Но я не нашла в Ваших статьях никакого однозначного определения самого "понятия". Что же это такое, по-вашему? Из чего состоит или как устроен этот "базовый элемент"?
Что именно я делаю неправильно, когда Вы сообщаете мне, что > Неправильно Вы поняли мою мысль?Что именно мне нужно увидеть за словами, когда Вы пишете, что > надо видеть понятия за словами?Могли бы Вы пояснить это здесь?
Но вообще.. подумала, что довольно забавно выглядит утверждение > ..геометрия наука, а марксизм не наука. Забавно, потому что кажется нелогичным их сравнение. Если марксизм - это исследование области управления обществом, то геометрия - это лишь способ измерения области, как площадки, где это общество тусуется физически.. или намеревается тусоваться.. То есть, все теоремы для практических измерений земли (т.е. геометрии) Пифагора, измерений пространств Евклида, и других измерений вполне можно считать прикладными вычислениями, т.е. не наукой.
А как же насчёт философских теорий того же Пифагора - они "наука" или тоже "не наука"?
Какие (и чьи именно) философские теории, согласно Вашему методу обоснования, следует относить к "науке"? Было бы очень интересно увидеть не критику, а именно анализ по Вашему авторскому методу какой-нибудь конкретной философской теории, доказывающий, что именно эту теорию следует (можно, нужно) считать наукой.
> Прикладные вычисления - это, несомненно, наука.
Прикладные вычисления - это, несомненно, не наука. Это бухгалтерия, инженерия и т.д. Наука, я имею в виду теоретическая наука, это именно логические построения. Я наудачу привел Вам в качестве примера теорему Пифагора, которая выражается формулой, но полистав школьный учебник геометрии, Вы легко можете убедиться, что подавляюще большинство теорем не выражаются формулой, а являются выраженными словами утверждениями. Любая формула также есть некое утверждение, которое не обязательно должно быть записано математической формулой, но может быть и словами. И, наконец, и формулы не есть наука, а есть лишь прикладной результат науки, предназначенный для употребления широкими массами. А наука это выведение формул, т.е. как раз логические построения.
> Разумеется, что Ваше предложение закрепить пожёстче некие общепринятые (хотя бы в одном сообществе) смыслы за всеми используемыми словами, сама по себе, хороша.
Неправильно Вы поняли мою мысль, хотя Ваша ошибка простительна, поскольку закрепить смыслы за словами пыталась и наука, и философия во всю их предыдущую историю. Но успеха на этом пути так и не достигли, причем не только две тысячи лет назад в Китае, но и в более близкие нам времена, хотя теперь это пытались сделать такие гиганты мысли, как, например, Гильберт. Я же пошел по другому пути и показал, что базисным элементом науки являются не слова, а понятия, которые лишь выражаются, как правило словами (но и это не обязательно) и которое мы можем определять однозначно. И показал, как именно это можно делать. Конечно, мы и впредь будем выражать в большинстве случаев понятия словами, так удобнее. Но надо видеть понятия за словами. А для этого требуется не только умение (которое дает мой метод), но и желание и тот, кто не желает понимать, а желает только выспорить, всегда будет иметь возможность потребовать, чтобы ему объяснили еще вот это слово, а потом вот это. Но я пишу для тех, кто желает понять.
По поводу возможности разного понимания Марксизма. Так я как раз и бвиняю его в ненаучности на том основании, что го ни при каком желании невозможно понимать однозначно, поскольку у Маркса нет однозначного определения понятий и полно противоречий. А в геометрии Евклида есть однозначное определение понятий и нет противоречий. Поэтому геометрия наука, а марксизм не наука. Хотя в нем можно найти кое что полезное, как и в гегелевской диалектике. Но полезна и интуиция и даже гадание на кофейной гуще иногда может оказаться полезным. Но нигде, кроме науки (обоснованной по единому методу) нет гарантии истинности. И это огромная разница. Одно дело строить социализм, когда у нас есть гарантия, что получим то, что намерены получить, другое дело заниматься опасными социальными экспериментами в грандиозном масштабе.
И еще раз отсылаю Вас к базовым статьям: «Проблема абсолютности относительности» и «О принципиальной возможности..» и др.. Там я все это объясняю подробно
Прикладные вычисления - это, несомненно, наука. Потому что для определения длины, к примеру, фронтона треугольной крыши или забора дачного участка важно (в смысле, полезно для жизни, т.е. жизненно важно) научиться заниматься вычислениями, вместо того, чтобы ползать по малодоступным объектам с линейкой в руках (подвергая свою жизнь опасности). Естественно, что спектр и способы научных прикладных вычислений неуклонно расширяются.
Логические построения - это тоже наука. В смысле, что человеку нужно научиться мыслить, т.е. воображать себе, озвучивать и описывать воображаемое не хаотически, а в некоем порядке, разумеется определяемом самим автором мыслей. Или научиться создавать ментальные системы, как инструменты для расширения своей способности познавать. И разумеется, что с расширением способностей расширяются и ментальные системы.
Обратите внимание, что самым начальным этапом освоения этих двух разных умений (научений или наук) является практический навык принимать и распознавать символические определения уже имеющейся символики прикладных и логических систем.
Наука вычислений пользуется достаточно простыми символами. Математические знаки - они ведь подобны нотам - как написано, так и воспроизводится. А вот в науке логических построений используются слова и словесные сочетания, в которые каждый волен вложить любой смысл, в соответствии со своим личным опытом. Увы, но это факт.
Разумеется, что Ваше предложение закрепить пожёстче некие общепринятые (хотя бы в одном сообществе) смыслы за всеми используемыми словами, само по себе, хорошо. (Насколько я знаю, в истории есть убедительные примеры реализации аналогичного предложения, - говорят, что именно на этом 2 тысячи лет продержалась одна китайская династия.) Но Вы не допускаете, что может быть Вы сами вкладываете некий другой - свой - смысл в то, что было написано тем же пресловутым Марксом? И далее занимаетесь критикой своего же недопонимания марксовых логических построений? И что примерно так же поступали те, кто зачем-то решил сложить свои головы в результате принятия, а точнее, их непринятия (т.е. "непонятия")?
К примеру, Вы критикуете за "ненаучность" два столпа марксистских логических построений - диалектику и материализм.
Начну отвечать Вам с диалектики.
> Что, например, значит, что из тезиса и антитезиса рождается синтезис? Как рождается и, главное, как он должен выглядеть, этот новорожденный синтезис? Если мы покопаемся в прошлом, то можем показать: вот это был тезис, это антитезис, а вот какой получился синтезис. Но если синтезиса еще не произошло, а есть лишь тезис и антитезис и мы хотим предсказать, что из этого получится, то диалектика не дает нам никакого инструмента для этого и оставляет место полному произволу в установлении результатов синтеза.
Разумеется, что диалектика не даст никакого инструмента для установления результатов синтеза, потому что результат синтеза тезиса и антитезиса определяется волей того, кто ведет процесс синтезирования двух противоположных положений. Но зато диалектика позволяет ему четко разграничить свои тезисы и антитезисы. Разве это не обоснование того, что диалектике стоит научиться, с целью улучшения своей личной жизни?
Поэтому, отвечаю Вам вполне определенно: диалектика - это жизненно важная наука. И я считаю, что ей следует научиться каждому, чем раньше, тем лучше.
Вы аргументируете "ненаучность диалектики" тем, что
> свойства диалектики как раз и привели к тому, что в эпоху так называемого реального социализма, отправляясь от нее, доказывали буквально все, что будет угодно... власть предержащим, и, в частности, объявили буржуазными лженауками генетику, кибернетику и многая прочая. Но взгляните внимательнее: разве это свойства диалектики привели к столь печальным "синтетическим результатам", а не сами волевые субъекты - "власть придержащие", - кто занимался в своё время синтезом тезисов и антитезисов. Теперь же Ваша воля делает попытку выдвинуть антитезис к тому, доказанному кем-то и когда-то, тезису.. в общем, сама диалектика, как всегда, на месте. И главное, чтобы у Вас хватило воли и воображения довести спланированный Вами синтез до нужного Вам результата.)
Перейдём к материализму? Маркса утверждал, что все существующее - материально, т.е. все состоит из разных видов материи, в том числе, и мысли. Разве что-то здесь не очевидно? Я бы только прибавила сюда (в качестве украшения!) ещё и буддийскую формулировку, что все виды материи (майя) постоянно переходят "перетекают" друг в друга.
А является ли для Вас доказательством тот факт, что мысли Ленина, который хоть и не соглашался с мыслями Маркса, но при этом довольно убедительно осуществил перевод своих тонкоматериальных замыслов (т.е. мыслей) в более плотные материальные формы, а также в умы многих других людей? Если "нет", то моё мнение (антитезис) - я уверена, что этой науке человеку жизненно важно научиться. Следовательно, материализм - научен.
Думаю, Вам ведь тоже важно материализовать или осуществить в нечто более ощутимое некоторые свои мысли?
ps. вау! сколько оказыцца написала!
Прошу прощения за многословность, просто тема действительно интересная.)
Можно, конечно сказать, что это математика, абстракция, к живой жизни не имеет отношения. Но вот марксистская теория имеет отношение к жизни? Если миллионы людей сложили головы в результате принятия этой теории, то, наверное, имеет. Так вот принята она была благодаря тому, что якобы была доказана, обоснована научно. А я, опираясь на свой единый метод обоснования, показываю, что она не обоснована научно. Для меня и еще очень многих людей это имеет значение. А для Вас? Если для Вас это не имеет значения, то, боюсь, наш дальнейший диалог утрачивает смысл. Поэтому прошу Вас на этот вопрос ответить.
Вот, к примеру, авторы НЛП эксплицитно представили мета-модель мышления, которая, несомненно, существовала всегда, но формально описать её современным научным языком удалось только в 70-х годах. Данное описание просто поражает сочетанием ясности, простоты и прагматизма, но до сих пор даже в научном сообществе его пытаются отвергать. Что абсурдно в рамках мета-модели мышления, т.к. эта модель четко описывает, в частности, сам процесс возникновения и трансформации любого сопротивления.
(А вот если бы научные сотрудники всё ж поднапряглись бы и постарались понять четко описанный нелперами процесс мышления - т.е. КАК они мыслят, - то возможно, необоснованные мысли-теории и чувства-сопротивления перестали бы портить имидж нашей науки.)
В связи с этим (хоть я ещё так и не увидела самого описания Вашей методологии, которую Вы называете "единым методом обоснования") возникает вопрос. Построю его по следующей структуре:
1. Любое "обоснование", в любом случае, это - "описание". Или модель.
2. Под "единым методом" подразумевается "общий для всех способ". Или описание общей модели, которая, как Вы пишете, уже есть
3. Предложение "единого метода обоснования" - это предложение людям (в частности, научному сообществу) некоего нового "способа описывать что-либо". То есть по-новому описывать исследуемые этими людьми явления их миров. Согласитесь ли Вы с положением, что у каждого индивида (души), по существу, свой собственный мир? Или, выражаясь библейским языком, своя обитель. А если по-современному, то - своя модель мира.
4. Но.. чтобы начать по-новому описывать явления, человеку прежде следует научиться смотреть на свой мир как-то иначе. Открыть глаза. Прочистить уши. Распахнуть сердце. И т.п.
и 5. Когда всё это случается, человеку становится абсолютно без разницы, на каком языке ему со-относиться со своим миром. Потому что он смотрит напрямую, а создавать явления в своем мире можно безо всякого на то обоснования. И соответственно, без метода обоснования.
Выходит, что метод - это некий "костыль" для тех творцов, кто не надеется на фундамент собственного воображения, а ищет шаткую опору в эфемерной > ..области гарантированной истинности? Кстати, а кто может дать гарантии здесь и какие именно??