"Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе"(1 Петра 3:16).
В настоящее время представлению о доброй совести приписывают юридический статус современного видения жизнеустройства.
В настоящее время представлению о доброй совести приписывают юридический статус современного видения жизнеустройства.
Юрисдикция становится основным способном регламентирующим свободы и возможности гражданина и поэтому юридический статус смысловой дефиниции довлеет над диким метафизическим представлением об организации жизни. О нравы, о современность века! Попробуем вынести вердикт дефиниции чистой совести и трибуна участия зрительного зала нам будет судьей...
В наш век обезличивания субъекта восприятия жизни Das Man все происходит не с тобой, ускользает от видимого, зрительного ощущения участия. И чтобы сохранить это ощущение жизни сознание готово ввергнуть себя в нигилизм отрицания и отречения от принципа жизни лишь бы стать свидетелем зрелища и увидеть хвост падающей планеты. Именно в это время отчаяния на сцену выходит честный торгаш, который торгует всем, в том числе и жизнью. Сделка осуществляется по обоюдному согласию но сам промысел оправданности рисков при получении прибыли можно считать сделкой с дьяволом. Участники по обоюдному согласию переводят жизненные ценности в товарные а юриспруденция обеспечивает прикрытие данному преступлению перед метафизикой жизни. Это человеческое пространство законности осуществления выбора:
Добрая совесть становится рейтингом добропорядочности, социально прозрачной чистоты сделки. Завоевывает нимф святости добрыми делами. Добрая совесть становится чистой совестью и мы говорим о ее носителях: «люди с чистой совестью» - но в этом ли закладывался изначальный смысл соприсутствия самосознанию доброй совести?
В первом письме Петра 3 гл. 21 ст. написано «Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа».
Но человек жаждет власти, и укрощения жизненной стихии, и вот мир рациональной деятельности человеческого намерения поддерживающий кредит доверия официоза маски играет свою роль в сценарии театральных действий и это поведение ролевой игры создает впечатление экранного восприятия в котором убеждают зрителя, что за ним ничего и должно быть, никакой метафизической галиматьи и опиума для народа. И зрители, окунувшиеся в этот сюжет верят искренности сценария, что договорной закон человеческого соглашения – единственный критерий смысла развития и цели бытия, обозначающий принцип природной нормы поведения: когда служить людям луне и когда просыпаться солнцу. И с появлением буквы закона мы можем констатировать новую библию: «и было». Арбитражный суд устанавливал соглашения с природными явлениями и правомочностью их деятельности. Именно с этого момента вся изначальная дикость природного бытия становится вне закона. И мы полагаем, что это и есть организующее начало цивилизованного общества?
Добрая совесть (bona fides) — юридическое понятие, служащее для определения образа действий сторон, заключающих юридические сделки
Категорический императив чистой совести отражает скорее положение в обществе нежели спасение души в духовном понимании мотивации жизни. Добрая совесть давно уже стала чистой совестью с умытыми руками – орудие деятельности, на котором нельзя обличить ни одного черного пятнышка. Официоз чистоты служит рейтингом успешности воплощения бизнес плана. От этой чистоты тошнит, все подсознательно понимают, что она лжива, но пока не придумали ничего более добропорядочного, никто не желает от нее отказываться, как от воплощения абсолютной мечты человечества.
Но чистая совесть это культ святости. Абсолютизация доступного в достигнутом. И она способна подменить собой праведность жизни? Праведность это игра для бурачков, которая не обременена имущественной ценностью, властной и величественной структурой героического, лишенного утилитарного, торгового понимания блага. Но именно в этой глупости, как принципе жизни, заложен смысл движения. Праведность есть двигательная установка действия в условиях действительности. Бог избрал глупое, чтобы посрамить разумное и обремененное ценностью мира. Верность миру есть отречение от Бога. Фарисеи тоже когда-то превозносили священное в святынях непреложности буквы закона, но разошлись с праведностью жизни, мотивационной тенденцией обеспечения функцией силы жизни - это и обличает Иисус.
Проблема в том, что святость и праведность стоят по разные стороны баррикад. Кто принимает идеал святости, отступает от праведности и наоборот. Чистая совесть как инструмент праведности человека - вера из дел твоих, но она не удобоварима как культ освящения духом в символике священной ценности. Именно поэтому левая рука не должна знать что делает правая, а истинная праведность, всегда сомневающаяся и испытывающая свою святость. Эпоха антихриста, предшествующая второму пришествию Иисуса Христа, стремящегося упредить Его появление, предполагает три формы падения веры:
1) недоверие силе стихии осуществления жизни;
2) недоверие власти содержания равновесия перед лицом хаоса;
3)недоверие вероисповеданию как принципу потребности самосознания в вере.
Это предъявляет требование к человеку найти для себя содержательную платформу не поддающуюся разрушению хаоса падения в ничто – ничтожность веры. Фундамент, который не разрушит апокалипсические сюжеты дезориентирующие восприятие ценности жизни. Антихрист это испытание веры в действительность и действенность заложенные в сознании мотивации жизни. «Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1-е Коринф. 15:14). Все относящееся к форме относится к миру и к смерти, останется одно содержание, манифестирующее собой присутствие вечности. Непонимание этой эсхатологии метафизики жизни делает сознание чуждым плану спасения, увлекает в дьявольские силки борьбы с ветряными мельницами. На эти грабли наступают разные конфессии, выдавая желаемое за действительное. Пытаясь удовлетворить человеческое не отступив от божественного. Но нельзя служить Богу и мамоне. Мир человеческого служения «слишком человеческий» чтобы быть идеей божественного предназначения личного. В него следовало бы добавить мотивацию усилия жизни пронизывающего время в вечность. Что не съест ржавчина, что не упразднит история, что останется в культуре духа этнического самосознания жизни.
И еще один нюанс! Желание занять место Бога подсознательно и рефлекторно в силу того что само предназначение человека заключается в достижении этой высокой планки творческого богоподобия. Но занять место Бога не прикладывая усилий куда более приятнее, нежели добиваться этого с честью. Наступает выбор, поступить правильно и честно или облачить свой вариант праведности в спекулятивное одеяние освящения: просто и легко. На этом основано все спекулятивное мировоззрение глобализации и либерализма. Мораль - это первый шаг узаконить спекуляцию власти в возможности другим читать морали. При этом в нормативные свободы других входит обязательство слушать. Это, относящееся к человеку, как установка психологического воздействия буквы закона на право быть и реализовать собой мотивацию жизни. Власть над пониманием жизни. Кто не понимает ее в этом ключе, тот не имеет прав. Совесть, требующая от себя принципа святости, а от других принципа праведности - это совесть разделяющая мир на «тварь дрожащую» и «право имеющих». Как можно назвать ее нечистой если она свята? (прошла литургический обряд освящения) - но праведна ли? Это уже вопрос меры ценности жизни "каким гирями взвешиваешь" и имеешь ли право судить чужую праведность если возомнил себя абсолютом? И если рассматривать библейский сюжет суд над блудницею с изречением "кто без греха первый бросьте в нее камень" - двигало поведением отнюдь не любовь к чистой совести, а страх обнаружить себя на месте этой блудницы, объектом осуждения в глазах высшей святости. Никто не свят, как только Бог! Назвать себя безгрешным, значит обнаружить свою лживость. Это проскальзывает и в Иове, когда судят праведность, обличая ее тем, что она хочет быть выше Бога. И осуждают Иова кто? - друзья бесчестия пришедшие поглумится над праведностью. Поприсутствовать в центре сенсационных событий падения былого величия. Как это близко нынешнему пониманию жизни и как далеко отстоит от служения Богу. Если относительная святость общественного суда по букве закона вписывается в план спасения души, то абсолютная святость судьи времени обличается в ее лживости божественным разумением вечности, дарующим блудодеянию жизнь и не осуждающего произвол его несостоятельности до времени. Бросить вызов Богу не пожелал никто из тех, кто жаждал обличить блудницу. Если Иова Бог пощадил, оценив в нем источник праведности, то этому сборищу фарисеев нечего было предоставить кроме желания быть как Бог - святостью, присвоенной незаслуженно и поэтому обличающей их суд. Любой уход от принципа жизненного предназначения личного в плане Божием - есть грех, социальный, моральный - прекрасно уживающийся в атеизме. Жизнь без Бога это жизнь, без мотива оправдывающего существование творческим началом плодотворного будущего. Это тщетное усилие, не имеющее плода жизни. Потому "не любите мира и того что в мире". Как только чистая совесть становится категорическим императивом морального требования и берет на себя метафизические обязательства праведности и оформляется как святость - Бог в самосознании жизни исчезает, а его пустота отсутствия заполняется социальными и моральными ценностями занявшего Его место человека. Подобная подмена страшнее атеизма, потому что ее невозможно обличить чистой совестью - это бич социального демократического общества желающего жить по человечески но не по божески. Это камень преткновения! Все божественные и праведные ценности подменяются человеческими и социальными. И мы уже живем по-человечески, а не по Божьи.
К примеру еврейский народ был разбросан по всему миру, но сохранил верность Богу и не ассимилировался как этнос и нация! Он сохранил свою идентичность спустя 2000 лет. На подобный подвиг не способна ни одна этническая группа населяющая планету. Идея возвращения на родину Духа это и есть идея реализации себя в предназначении жизни. И не об этом ли говорит библия, когда не мир, но Дух ставит на первое место жизнеустройства. «Не быть счастливым, а быть достойным счастья!» (Кант). Верность Богу это единственная самоценность жизни. В противном случае сознание становится придатком социума, чужой культуры, геополитической зоной влияния, колонией чужих интересов. Евреи этот урок выучили наизусть бродя сорок лет по пустыне...
"Оксин"
В наш век обезличивания субъекта восприятия жизни Das Man все происходит не с тобой, ускользает от видимого, зрительного ощущения участия. И чтобы сохранить это ощущение жизни сознание готово ввергнуть себя в нигилизм отрицания и отречения от принципа жизни лишь бы стать свидетелем зрелища и увидеть хвост падающей планеты. Именно в это время отчаяния на сцену выходит честный торгаш, который торгует всем, в том числе и жизнью. Сделка осуществляется по обоюдному согласию но сам промысел оправданности рисков при получении прибыли можно считать сделкой с дьяволом. Участники по обоюдному согласию переводят жизненные ценности в товарные а юриспруденция обеспечивает прикрытие данному преступлению перед метафизикой жизни. Это человеческое пространство законности осуществления выбора:
Добрая совесть становится рейтингом добропорядочности, социально прозрачной чистоты сделки. Завоевывает нимф святости добрыми делами. Добрая совесть становится чистой совестью и мы говорим о ее носителях: «люди с чистой совестью» - но в этом ли закладывался изначальный смысл соприсутствия самосознанию доброй совести?
В первом письме Петра 3 гл. 21 ст. написано «Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа».
Но человек жаждет власти, и укрощения жизненной стихии, и вот мир рациональной деятельности человеческого намерения поддерживающий кредит доверия официоза маски играет свою роль в сценарии театральных действий и это поведение ролевой игры создает впечатление экранного восприятия в котором убеждают зрителя, что за ним ничего и должно быть, никакой метафизической галиматьи и опиума для народа. И зрители, окунувшиеся в этот сюжет верят искренности сценария, что договорной закон человеческого соглашения – единственный критерий смысла развития и цели бытия, обозначающий принцип природной нормы поведения: когда служить людям луне и когда просыпаться солнцу. И с появлением буквы закона мы можем констатировать новую библию: «и было». Арбитражный суд устанавливал соглашения с природными явлениями и правомочностью их деятельности. Именно с этого момента вся изначальная дикость природного бытия становится вне закона. И мы полагаем, что это и есть организующее начало цивилизованного общества?
Добрая совесть (bona fides) — юридическое понятие, служащее для определения образа действий сторон, заключающих юридические сделки
Категорический императив чистой совести отражает скорее положение в обществе нежели спасение души в духовном понимании мотивации жизни. Добрая совесть давно уже стала чистой совестью с умытыми руками – орудие деятельности, на котором нельзя обличить ни одного черного пятнышка. Официоз чистоты служит рейтингом успешности воплощения бизнес плана. От этой чистоты тошнит, все подсознательно понимают, что она лжива, но пока не придумали ничего более добропорядочного, никто не желает от нее отказываться, как от воплощения абсолютной мечты человечества.
Но чистая совесть это культ святости. Абсолютизация доступного в достигнутом. И она способна подменить собой праведность жизни? Праведность это игра для бурачков, которая не обременена имущественной ценностью, властной и величественной структурой героического, лишенного утилитарного, торгового понимания блага. Но именно в этой глупости, как принципе жизни, заложен смысл движения. Праведность есть двигательная установка действия в условиях действительности. Бог избрал глупое, чтобы посрамить разумное и обремененное ценностью мира. Верность миру есть отречение от Бога. Фарисеи тоже когда-то превозносили священное в святынях непреложности буквы закона, но разошлись с праведностью жизни, мотивационной тенденцией обеспечения функцией силы жизни - это и обличает Иисус.
Проблема в том, что святость и праведность стоят по разные стороны баррикад. Кто принимает идеал святости, отступает от праведности и наоборот. Чистая совесть как инструмент праведности человека - вера из дел твоих, но она не удобоварима как культ освящения духом в символике священной ценности. Именно поэтому левая рука не должна знать что делает правая, а истинная праведность, всегда сомневающаяся и испытывающая свою святость. Эпоха антихриста, предшествующая второму пришествию Иисуса Христа, стремящегося упредить Его появление, предполагает три формы падения веры:
1) недоверие силе стихии осуществления жизни;
2) недоверие власти содержания равновесия перед лицом хаоса;
3)недоверие вероисповеданию как принципу потребности самосознания в вере.
Это предъявляет требование к человеку найти для себя содержательную платформу не поддающуюся разрушению хаоса падения в ничто – ничтожность веры. Фундамент, который не разрушит апокалипсические сюжеты дезориентирующие восприятие ценности жизни. Антихрист это испытание веры в действительность и действенность заложенные в сознании мотивации жизни. «Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1-е Коринф. 15:14). Все относящееся к форме относится к миру и к смерти, останется одно содержание, манифестирующее собой присутствие вечности. Непонимание этой эсхатологии метафизики жизни делает сознание чуждым плану спасения, увлекает в дьявольские силки борьбы с ветряными мельницами. На эти грабли наступают разные конфессии, выдавая желаемое за действительное. Пытаясь удовлетворить человеческое не отступив от божественного. Но нельзя служить Богу и мамоне. Мир человеческого служения «слишком человеческий» чтобы быть идеей божественного предназначения личного. В него следовало бы добавить мотивацию усилия жизни пронизывающего время в вечность. Что не съест ржавчина, что не упразднит история, что останется в культуре духа этнического самосознания жизни.
И еще один нюанс! Желание занять место Бога подсознательно и рефлекторно в силу того что само предназначение человека заключается в достижении этой высокой планки творческого богоподобия. Но занять место Бога не прикладывая усилий куда более приятнее, нежели добиваться этого с честью. Наступает выбор, поступить правильно и честно или облачить свой вариант праведности в спекулятивное одеяние освящения: просто и легко. На этом основано все спекулятивное мировоззрение глобализации и либерализма. Мораль - это первый шаг узаконить спекуляцию власти в возможности другим читать морали. При этом в нормативные свободы других входит обязательство слушать. Это, относящееся к человеку, как установка психологического воздействия буквы закона на право быть и реализовать собой мотивацию жизни. Власть над пониманием жизни. Кто не понимает ее в этом ключе, тот не имеет прав. Совесть, требующая от себя принципа святости, а от других принципа праведности - это совесть разделяющая мир на «тварь дрожащую» и «право имеющих». Как можно назвать ее нечистой если она свята? (прошла литургический обряд освящения) - но праведна ли? Это уже вопрос меры ценности жизни "каким гирями взвешиваешь" и имеешь ли право судить чужую праведность если возомнил себя абсолютом? И если рассматривать библейский сюжет суд над блудницею с изречением "кто без греха первый бросьте в нее камень" - двигало поведением отнюдь не любовь к чистой совести, а страх обнаружить себя на месте этой блудницы, объектом осуждения в глазах высшей святости. Никто не свят, как только Бог! Назвать себя безгрешным, значит обнаружить свою лживость. Это проскальзывает и в Иове, когда судят праведность, обличая ее тем, что она хочет быть выше Бога. И осуждают Иова кто? - друзья бесчестия пришедшие поглумится над праведностью. Поприсутствовать в центре сенсационных событий падения былого величия. Как это близко нынешнему пониманию жизни и как далеко отстоит от служения Богу. Если относительная святость общественного суда по букве закона вписывается в план спасения души, то абсолютная святость судьи времени обличается в ее лживости божественным разумением вечности, дарующим блудодеянию жизнь и не осуждающего произвол его несостоятельности до времени. Бросить вызов Богу не пожелал никто из тех, кто жаждал обличить блудницу. Если Иова Бог пощадил, оценив в нем источник праведности, то этому сборищу фарисеев нечего было предоставить кроме желания быть как Бог - святостью, присвоенной незаслуженно и поэтому обличающей их суд. Любой уход от принципа жизненного предназначения личного в плане Божием - есть грех, социальный, моральный - прекрасно уживающийся в атеизме. Жизнь без Бога это жизнь, без мотива оправдывающего существование творческим началом плодотворного будущего. Это тщетное усилие, не имеющее плода жизни. Потому "не любите мира и того что в мире". Как только чистая совесть становится категорическим императивом морального требования и берет на себя метафизические обязательства праведности и оформляется как святость - Бог в самосознании жизни исчезает, а его пустота отсутствия заполняется социальными и моральными ценностями занявшего Его место человека. Подобная подмена страшнее атеизма, потому что ее невозможно обличить чистой совестью - это бич социального демократического общества желающего жить по человечески но не по божески. Это камень преткновения! Все божественные и праведные ценности подменяются человеческими и социальными. И мы уже живем по-человечески, а не по Божьи.
К примеру еврейский народ был разбросан по всему миру, но сохранил верность Богу и не ассимилировался как этнос и нация! Он сохранил свою идентичность спустя 2000 лет. На подобный подвиг не способна ни одна этническая группа населяющая планету. Идея возвращения на родину Духа это и есть идея реализации себя в предназначении жизни. И не об этом ли говорит библия, когда не мир, но Дух ставит на первое место жизнеустройства. «Не быть счастливым, а быть достойным счастья!» (Кант). Верность Богу это единственная самоценность жизни. В противном случае сознание становится придатком социума, чужой культуры, геополитической зоной влияния, колонией чужих интересов. Евреи этот урок выучили наизусть бродя сорок лет по пустыне...
"Оксин"
Обсуждения Добрая совесть