Экономика счастья
Вообще-то речь в статье пойдет об одном тягостном наваждении, которое нас всех преследует, но начнем мы все-таки, давайте, с чего-то более веселого, например, со счастья.
Когда развитие технического прогресса смогло, наконец.
Вообще-то речь в статье пойдет об одном тягостном наваждении, которое нас всех преследует, но начнем мы все-таки, давайте, с чего-то более веселого, например, со счастья.
Когда развитие технического прогресса смогло, наконец.
Дать людям то, чего так хотелось, – мало-мальски достойный уровень жизни, - но от этого ни легче не стало, ни смысла в жизни не прибавилось, тогда в новые идеологии постиндустриального общества стала пробиваться концепция "экономики счастья".
Массовые опросы, исследования, диссертации, симпозиумы, статьи и книги... Варили этот теоретический бульон на совесть, очень многое к финансово-хозяйственной деятельности подмешать предложили: и терпимости, и сочувствия, и чтоб следить за экологией, и учитывать интересы "маленького человека", и сострадания с честностью долить сколько надо, и морали с нравственностью добавить по вкусу.
Но так как из самих этих приправ экономику не сваришь, то, чтоб было все-таки, чем народ кормить, для основного навару оставили в списке ингредиентов нормальные природные желания человека: к прибыли и к потреблению. Ведь то, что именно благодаря им и происходит развитие, никогда и сомнению не подлежало.
Да и действительно, пока ты живой, тебе хочется жить и действовать, производя что-то, реализовать себя и, приобретая что-то, чувствовать, что в состоянии это сделать.
До и после…
Все это вполне естественно, и в 19 веке развитие капитализма видели именно так: Пусть все движется, мир сам себя отрегулирует. Каждый будет стремиться к прибыли, а честное соревнование все сбалансирует в экономике: и производство, и потребление, и занятость. Ну а "большой босс", государство, будет законами все это регулировать, стимулировать, стабилизировать и приводить в культурный вид. Так и шли довольно долгое время, пока все это благолепие не стало все чаще буксовать, то в болоте перепроизводства, то в жиже социальных проблем.
Что и привело к необходимости увидеть какой-то более общий смысл в экономике, чем простое выражение естественных потребностей произвести и потребить. Так и пришли к мыслям о счастье как о цели, которая могла бы придать экономике смысл.
А потом грянул кризис, и стало не до счастья. За счастье стало считаться отползти на год-два от края пропасти экономического хаоса. Заглядывать в которую было уже делом не экономистов, а авторов голливудских апокалипсисов.
Но что характерно, и здесь, в этом "экономическом альпинизме", надежными крюками, за которые можно уцепившись, удержаться и подтянуться чуть выше, продолжали считать все те же стремления к прибыли и потреблению. Поэтому тут же решили сделать бюджетные вливания тем, от кого, по общему мнению, зависят прибыли в государстве, - крупным банкам. Была даже мысль раздать по сотне долларов всем покупателям для стимулирования спроса, но как-то в суете об этой части спасительного плана забыли.
Во что все это вылилось, ни для кого не секрет: экономисты уже дают фору голливудским сценаристам в описании последствий ожидаемого краха. Но самое интересное, - они начинают прямо называть стремления к максимальной прибыли и потреблению не основами развития, а причинами самоуничтожения цивилизации. Потому что не видят противоядия от их гипертрофированного роста, который и приносит разрушение.
Завещание
Когда-то эти стремления действительно двигали вперед развитие общества и смену его экономических систем. Но уже ближе к нашему времени процесс пошел вкривь и вкось, совсем не по Марксу.
Все они, общественные формации, - и так называемые капитализмы, и дутые социализмы, - произведя на свет своих могильщиков и умирая один за другим, оставляли людям некое завещание. Прочесть его раньше было нелегко, но кризис обостряет зрение, и мы уже способны разобрать его общий смысл. "Потомки, - говорят нам умирающие формации, - никогда ничего не обожествляйте, а в особенности – производство и потребление. Не они главное. Знайте: единственное, что способно погубить мир, это стремление добиться в них личных успехов".
Ну, с проблемой личных успехов понятно: наша природа эгоистична, а значит, зависть – ее очень существенный элемент. То есть, когда у соседа трава не зеленее моей, тогда мне становится незачем жить.
Зависть-то и переключает в нас тумблерок желаний, с положения "жить и действовать" в положение "получать и потреблять как можно больше". Щелчок переключения вроде бы незаметный, но бьет по нашему эгоизму как звук стартового пистолета по нервам спринтера.
И - побежали. Гонка, в которой сплошь одни побежденные, в чем мы и убеждаемся сейчас, видя уже, куда бежим – прямо в пасть кризису.
Ключевое звено
Непонятно на первый взгляд другое: почему прошлое говорит нам, что производство и потребление – это «не главное»? Давайте присмотримся к ним внимательней. Между ними, этими двумя солидными сферами жизни мы обнаружим еще одно важное звено, которое называется "распределение".
Дело в том, что человек - это существо, отягощенное будущим, и счастливым его может сделать только такое общество, которое снимет с его плеч эту тяжесть, то есть обеспечит будущее ему и его детям. Другими словами, общество справедливого распределения.
Ведь производится и сейчас вполне достаточно для того, чтобы обеспечить всех. А вот справедливость в распределении – кто ее может определить и обеспечить? Государство?
Но государство - невылазный должник финансовых институтов, которого постоянно треплет болтанка торгов и спекуляций на мировых биржах. Создать само систему справедливого распределения оно никогда не сможет. Главным образом потому, что это для него не первоочередная задача. Более того, первоочередные задачи выживания военными и экономическими средствами заставляют его сохранять вертикаль, в том числе и в распределении, при какой угодно широкой демократии. Так что за справедливостью лучше к нему не соваться. Ну что ж, уже легче – хоть знаем, на кого нельзя надеяться.
К системе справедливого распределения могут прийти только сами граждане государства в налаживании общественного диалога. То есть - по горизонтали. Появление такой системы и есть цель гражданского общества и его взаимоотношений с государством.
Но и критерии справедливости, и формы перераспределения ресурсов и участие всего народа в создании системы - это отдельная тема. А для нас сейчас важно подытожить, что в той самой экономике счастья, идея которой так бурно обсуждалась совсем недавно, основной "навар" - счастье - будут давать не желания производить и потреблять, а справедливое распределение.
Все наоборот
Если это так, тогда приходится признать, что все мы действительно находимся под властью наваждения. Того самого, которое обещано было читателю в начале статьи, и которое преследует нас всю сознательную жизнь.
Мы ведь все свято убеждены, что главная сфера самореализации человека - это его участие в общественном производстве, а также в том, как он смог заработать и устроить свою жизнь. А участие в устройстве общества справедливого распределения, (по-простому – справедливого общества), считается участью тех, у кого или "шило" общественной активности не дает спокойно усидеть на месте, или неудачников, или же студентов – ну, с кем по молодости лет не бывает…
То есть все с точностью до наоборот. Мы отворачиваемся от той деятельности, которая, единственная, может принести счастье нам и нашим детям. И, зазомбированные рекламой и влиянием тех, кому это выгодно, сжигаем свои дни в погоне за фантомом личного успеха.
А как было бы прекрасно, если бы слова о справедливости в распределении были бы пустой моралью и "розовыми слюнями"… Можно было бы спокойно жить по старой надежной формуле счастья, "когда утром хочется на работу, а вечером хочется домой". Но, как говорил один одессит, "этого уже нет, а скоро совсем не будет". Наваждение проходит. Надо браться за дело.
Массовые опросы, исследования, диссертации, симпозиумы, статьи и книги... Варили этот теоретический бульон на совесть, очень многое к финансово-хозяйственной деятельности подмешать предложили: и терпимости, и сочувствия, и чтоб следить за экологией, и учитывать интересы "маленького человека", и сострадания с честностью долить сколько надо, и морали с нравственностью добавить по вкусу.
Но так как из самих этих приправ экономику не сваришь, то, чтоб было все-таки, чем народ кормить, для основного навару оставили в списке ингредиентов нормальные природные желания человека: к прибыли и к потреблению. Ведь то, что именно благодаря им и происходит развитие, никогда и сомнению не подлежало.
Да и действительно, пока ты живой, тебе хочется жить и действовать, производя что-то, реализовать себя и, приобретая что-то, чувствовать, что в состоянии это сделать.
До и после…
Все это вполне естественно, и в 19 веке развитие капитализма видели именно так: Пусть все движется, мир сам себя отрегулирует. Каждый будет стремиться к прибыли, а честное соревнование все сбалансирует в экономике: и производство, и потребление, и занятость. Ну а "большой босс", государство, будет законами все это регулировать, стимулировать, стабилизировать и приводить в культурный вид. Так и шли довольно долгое время, пока все это благолепие не стало все чаще буксовать, то в болоте перепроизводства, то в жиже социальных проблем.
Что и привело к необходимости увидеть какой-то более общий смысл в экономике, чем простое выражение естественных потребностей произвести и потребить. Так и пришли к мыслям о счастье как о цели, которая могла бы придать экономике смысл.
А потом грянул кризис, и стало не до счастья. За счастье стало считаться отползти на год-два от края пропасти экономического хаоса. Заглядывать в которую было уже делом не экономистов, а авторов голливудских апокалипсисов.
Но что характерно, и здесь, в этом "экономическом альпинизме", надежными крюками, за которые можно уцепившись, удержаться и подтянуться чуть выше, продолжали считать все те же стремления к прибыли и потреблению. Поэтому тут же решили сделать бюджетные вливания тем, от кого, по общему мнению, зависят прибыли в государстве, - крупным банкам. Была даже мысль раздать по сотне долларов всем покупателям для стимулирования спроса, но как-то в суете об этой части спасительного плана забыли.
Во что все это вылилось, ни для кого не секрет: экономисты уже дают фору голливудским сценаристам в описании последствий ожидаемого краха. Но самое интересное, - они начинают прямо называть стремления к максимальной прибыли и потреблению не основами развития, а причинами самоуничтожения цивилизации. Потому что не видят противоядия от их гипертрофированного роста, который и приносит разрушение.
Завещание
Когда-то эти стремления действительно двигали вперед развитие общества и смену его экономических систем. Но уже ближе к нашему времени процесс пошел вкривь и вкось, совсем не по Марксу.
Все они, общественные формации, - и так называемые капитализмы, и дутые социализмы, - произведя на свет своих могильщиков и умирая один за другим, оставляли людям некое завещание. Прочесть его раньше было нелегко, но кризис обостряет зрение, и мы уже способны разобрать его общий смысл. "Потомки, - говорят нам умирающие формации, - никогда ничего не обожествляйте, а в особенности – производство и потребление. Не они главное. Знайте: единственное, что способно погубить мир, это стремление добиться в них личных успехов".
Ну, с проблемой личных успехов понятно: наша природа эгоистична, а значит, зависть – ее очень существенный элемент. То есть, когда у соседа трава не зеленее моей, тогда мне становится незачем жить.
Зависть-то и переключает в нас тумблерок желаний, с положения "жить и действовать" в положение "получать и потреблять как можно больше". Щелчок переключения вроде бы незаметный, но бьет по нашему эгоизму как звук стартового пистолета по нервам спринтера.
И - побежали. Гонка, в которой сплошь одни побежденные, в чем мы и убеждаемся сейчас, видя уже, куда бежим – прямо в пасть кризису.
Ключевое звено
Непонятно на первый взгляд другое: почему прошлое говорит нам, что производство и потребление – это «не главное»? Давайте присмотримся к ним внимательней. Между ними, этими двумя солидными сферами жизни мы обнаружим еще одно важное звено, которое называется "распределение".
Дело в том, что человек - это существо, отягощенное будущим, и счастливым его может сделать только такое общество, которое снимет с его плеч эту тяжесть, то есть обеспечит будущее ему и его детям. Другими словами, общество справедливого распределения.
Ведь производится и сейчас вполне достаточно для того, чтобы обеспечить всех. А вот справедливость в распределении – кто ее может определить и обеспечить? Государство?
Но государство - невылазный должник финансовых институтов, которого постоянно треплет болтанка торгов и спекуляций на мировых биржах. Создать само систему справедливого распределения оно никогда не сможет. Главным образом потому, что это для него не первоочередная задача. Более того, первоочередные задачи выживания военными и экономическими средствами заставляют его сохранять вертикаль, в том числе и в распределении, при какой угодно широкой демократии. Так что за справедливостью лучше к нему не соваться. Ну что ж, уже легче – хоть знаем, на кого нельзя надеяться.
К системе справедливого распределения могут прийти только сами граждане государства в налаживании общественного диалога. То есть - по горизонтали. Появление такой системы и есть цель гражданского общества и его взаимоотношений с государством.
Но и критерии справедливости, и формы перераспределения ресурсов и участие всего народа в создании системы - это отдельная тема. А для нас сейчас важно подытожить, что в той самой экономике счастья, идея которой так бурно обсуждалась совсем недавно, основной "навар" - счастье - будут давать не желания производить и потреблять, а справедливое распределение.
Все наоборот
Если это так, тогда приходится признать, что все мы действительно находимся под властью наваждения. Того самого, которое обещано было читателю в начале статьи, и которое преследует нас всю сознательную жизнь.
Мы ведь все свято убеждены, что главная сфера самореализации человека - это его участие в общественном производстве, а также в том, как он смог заработать и устроить свою жизнь. А участие в устройстве общества справедливого распределения, (по-простому – справедливого общества), считается участью тех, у кого или "шило" общественной активности не дает спокойно усидеть на месте, или неудачников, или же студентов – ну, с кем по молодости лет не бывает…
То есть все с точностью до наоборот. Мы отворачиваемся от той деятельности, которая, единственная, может принести счастье нам и нашим детям. И, зазомбированные рекламой и влиянием тех, кому это выгодно, сжигаем свои дни в погоне за фантомом личного успеха.
А как было бы прекрасно, если бы слова о справедливости в распределении были бы пустой моралью и "розовыми слюнями"… Можно было бы спокойно жить по старой надежной формуле счастья, "когда утром хочется на работу, а вечером хочется домой". Но, как говорил один одессит, "этого уже нет, а скоро совсем не будет". Наваждение проходит. Надо браться за дело.
Обсуждения Так с чего мы будем иметь навар?