ГЛАВА 12. ХОЗЯИН НОЧИ.
1.
Воскресный день приближался к концу. Тусклый серый вечер становился все темнее, постепенно переходя в ночь. Сонные тени, разгоняемые ярким светом фар изредка проносившихся мимо автомобилей, метались из угла в угол, тонули во мраке. Мир стал неясным, предметы теряли четкость, сливались с темным небом, терялись в умирающих сумерках. Неестественная звенящая тишина давила на слух, вселяла едва ощутимое ― на грани чувств ― беспокойство. Ночь опустилась неслышно, и тьма поглотила все звуки. Климовск засыпал.
Юрий шагал по улице опустив голову, не глядя по сторонам. Рюкзачок за его плечами мерно отстукивал по спине, в такт шагам, заданный ритм. Юрий прекрасно знал этот город ― город, где прошло его детство, город, где он вырос. Он ходил по этим улицам уже тысячи раз и прекрасно знал, куда они ведут. Тем неожиданнее было осознавать, как этот город сильно изменился за последние месяцы. Юрий помнил еще то время, что когда-то родные места не казались ему такими мрачными, темными и унылыми. Равнодушными. Каждый день Юрий видит сотни людей на своих улицах. Их лица размыты, их головы забиты одинаковыми мыслями, в их сердцах и душах пустота. Их жизнь ― рутина, целиком и полностью посвященная решению одних и тех же мелких, кажущихся только для них важных, проблем. Цель их жизни им неведома. Они живут, потому что родились и для того, чтобы умереть. Они ― толпа, мерзкие вездесущие тараканы, зловонная копошащаяся биомасса. Вечно суетятся, вечно опаздывают, вечно спешат. А он идет им навстречу. Один против толпы. И никто не в силах остановить его! Никто не посмеет этого сделать! Никто!!!
Вновь и вновь он прокручивал в уме переписку в чате с той странной незнакомкой. Он очень смутно мог воспроизвести текст ее послания, честно говоря, он даже толком не осознал его смысла, да этого было и не нужно. Достаточно последней фразы, запечатлевшейся в его мозгу:
“…ВАС БЫ УЖЕ ДАВНО ПОСАДИЛИ!”
Как? Как она сумела выйти на него? Ведь он был таким осторожным, предусматривал каждое свое движение, каждое действие! Он не оставлял после себя никаких следов. Он не оставлял никаких свидетелей. Как эта тварь смогла вынюхать его?..
Мерзкая дрянь, она не просто угрожала ему, она изгалялась над его творчеством! Ей известно о нем все! Все абсолютно!!!
Первый раз в жизни, Юрий ощутил подобный прилив звериной злобы. Это была злоба перед вставшей на его пути неизвестностью. Неужели трупы Иркиных друзей уже обнаружены, она заподозрила его, и кому-то об этом проболталась? Нет-нет! Этого не может быть, в таком случае она ни за что бы не согласилась на встречу с ним. Но с другой стороны, Ирка ясно задала ему вопрос, не знает ли он женщину по имени Катя. Значит, ей что-то известно об этой таинственной самоуверенной сучке. Ну что же, очень скоро он получит ответы на все вопросы!..
Из-под арки проходного двора навстречу Юрию выплыли три красных сигаретных огонька. Местная шушера вступала в свои права, это было их время суток и их территория. Трое подростков, явно подвыпивших, слегка шатающейся походкой приближались к нему. Юрий удивился, что он не испытывает никакого страха перед этими выродками, более того, он жаждет, чтобы они хоть чем-то зацепили его, чтобы только дали повод для выплеска его злобы. Удивительное чувство, никогда ранее не доступное для него, когда оно успело открыться? Пацаны поравнялись с ним, замедлили движение, взглянули в его лицо и… И расступились, пропуская, провожая взглядом, не в силах выбросить из головы выражение лица, которое они только что увидели. Лица, в котором не было ничего человеческого.
Юрий прошел мимо них не оборачиваясь, но прекрасно ощущая их ошарашенные взоры за своей спиной. Он растянул губы в ухмылке, насколько это могла ему позволить опухшая челюсть, и шумно втянул в ноздри прохладный ночной воздух улицы. Да! Все поменялось раз и навсегда. Отныне это время суток принадлежит только ему и никому более. Он – Хозяин ночи!
На перекрестке Ленина и Индустриальной, одиноко стоящая у обочины “Мазда” призывно мигнула Юрию светом ближних фар, - скучающий шофер-бомбила ловил поздних клиентов. Юрий придирчиво оглядел машину, и одобрительно кивнул сам себе головой: “Сгодится!..”
***
“Ну вот, на сегодня это мой последний пассажир, и – домой, все равно никакой работы на сегодня уже больше не будет”, - подумал Алексей Константинович, глядя на приближающуюся из темноты к его машине рослую одутловатую фигуру молодого парня.
Когда-то Алексей Константинович трудился инженером-механиком на местном машиностроительном заводе, но когда его отчислили по сокращению, решил сменить квалификацию и стать водителем. Уволившись с завода, Алексей, недолго думая, купил на скопленные деньги подержанную “Мазду” и вскоре занялся частным извозом. С тех пор прошло уже десять лет, но он до сих пор не знал, правильно ли он поступил, решив стать частником.
Впрочем, как бы там ни было, уже поздно что-то менять. Не так давно перевалило за пятый десяток, а найти стабильную работу в таком возрасте шансов мало. До пенсии же еще далеко. Да он и сомневался, что, когда уйдет на заслуженный отдых, все будет хорошо: редко бывает возможность отложить деньги на свой пенсионный счет. Все деньги уходят на еду и на оплату коммунальных услуг. Жена работает учительницей, и на ее зарплату не разживешься, а единственная дочь уехала с мужем на постоянное место жительства в Европу. Единственное, в чем видил выход Алексей Константинович, - продолжать заниматься частным извозом.
На своем веку Алексей повидал немало разных пассажиров, как хороших, так и плохих. Попадались и буйные, и пьяные, и полный неадекват. Шестым чувством он научился распознавать по голосу, по выражению лица своих клиентов, ждать ли от них проблем, или же все обойдется. Вот и сейчас, когда ночной пассажир молча, не здороваясь, сел на переднее сидение его машины, захлопнул за собой дверь и, отстраненно глядя куда-то впереди себя, прогундосил: “Cергеевка. Ресторан “Наследие”, Алексей Константинович понял – с парнем явно что-то не так. Больше всего своим поведением он походил на обдолбавшегося наркомана. К тому же, свет уличного фонаря, выхвативший из темноты лицо клиента, открыл водителю жуткое зрелище. Лицо парня было неестественно перекошено набок, вся левая половина физиономии представляла собой огромную раздувшуюся опухоль, закрывающую собой один глаз. Взгляд второго глаза, выглядывающего из-под тяжелой надбровной дуги, как дуло ствола из-под амбразуры, пробуравил Алексея Константиновича до самых костей, заставив немолодого, видавшего виды мужчину, вздрогнуть. С трудом ворочая скошенной челюстью, медленно растягивая слова, пассажир повторил еще раз, теперь уже более настойчиво:
- Cергеевка. Ресторан “Наследие”!
Похоже, что отделаться от него уже было невозможно, поэтому Алексей лишь одобрительно кивнул головой, завел двигатель, и произнес, стараясь придать своему голосу как можно больше дружелюбия и уверенности:
- Сергеевка, так Сергеевка. Хозяин – барин!
***
Полное убеждение в том, что его пассажир находится в невменяемом состоянии, пришла Алексею Константиновичу уже минут через десять езды, когда “Мазда” свернула с длинной Индустриальной улицы, минула пост ГИБДД, и выехала на проселочное шоссе, ведущее к Сергеевке. Парень продолжал отрешенно смотреть вперед, непрерывно шевеля толстыми губами, словно разговаривая шепотом сам с собой. Время от времени он отрицательно покачивал головой, словно не соглашаясь с чем-то, или отгоняя от себя дурную мысль.
“Точно – шаровой!” – с тоской в душе подумал Алексей. – “Господи! Отвязаться бы от него побыстрее, пусть даже если ничего не заплатит.”
По обеим сторонам пустынного шоссе потянулись полосы густого лесного массива. В темноте, из окна едущего на быстрой скорости автомобиля, они казались двумя сплошными темными стенами, тянущимися в бесконечность.
- Остановите здесь!, - требовательный голос пассажира прозвучал словно гром среди ясного неба. Алексей Константинович послушно нажал на тормоз, останавливая машину на обочине пустынной черной трассы, освещаемой лишь фарами дальнего света.
- Так до Сергеевки еще не доехали, - Алексей Константинович недоуменно уставился на своего странного клиента.
- Ничего, - парень расшнуровал поставленный у ног рюкзачок, и сейчас усердно ковырялся в нем, что-то вынимая. Может быть деньги? – Ничего, дальше я как-нибудь сам!..
Блеснувшее в полумраке лезвие огромного ножа, Алексей Константинович успел заметить в самый последний момент. Вцепившись обоими руками в кисть, сжимающую рукоять смертельного оружия, шофер успел отвести ее в сторону, и хищное острие вспороло лишь обшивку водительского сидения. Но в следующую секунду Юрий нанес мощный удар лбом в лицо Алексея, почувствовав как приятно хрустнула носовая перегородка его противника. Вырвавшись из ослабевшего захвата, Юрий снова взмахнул ножом. Он метил в глаз водителя, но промахнулся и попал в горло. Лезвие ножа насквозь пронзило шейный позвонок и широким клином вышло с обратной стороны шеи. Насквозь. Одним ударом.
У Алексея появилось такое ощущение, будто он чем-то подавился – словно у него в горле застряла куринная кость.Он издал нелепый, нерешительный, кашляющий звук. На губах выступила кровь, окрасившая их как помада у женщины, пользующейся слишком яркой косметикой. Внезапно Алексей Константинович ослеп. И, с ностальгией по утраченным чувствам, понял, что уже никогда не будет слышать и видеть. Это была смерть, она обхватывала его со всех сторон. Его руки еще ощущали горячий и влажный от крови воротничок рубашки. Его жизнь еще колебалась, привстав на цыпочки перед черной бездной, пока пальцы цеплялись за это последнее чувство. Затем тело обмякло и тяжело повалилось набок.
Юрий открыл дверь автомобиля, вышел наружу и тяжело глотнул свежего воздуха. Затем выволок труп водителя из машины и оттащил его подальше от дороги, в заросли густого кустарника. Стянул с кресел окровавленные чехлы, чистым краешком материала тщательно протер от брызг крови торпеду автомобиля, и отправил их туда же, в заросли, вслед за хозяином.
Закончив заметать следы, Юрий уселся в водительское сидение, захлопнул дверь, и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель “Мазды” послушно заурчал. Когда-то, прошлым летом , отец брал Юрия вместе со своей второй семьей – женой и дочкой, сводной сестренкой Юрия, в поездку на Азовское море, и давал ему вести свой автомобиль по огромному и протяженному Кагальницкому шоссе. Тогда это казалось Юрию совсем легко, может быть потому, что рядом был его отец…
Юрий выжал сцепление, включил передачу и нажал на газ, пытаясь одновременно отпустить педаль сцепления. Машина вздрогнула, резко дернулась вперед, и заглохла.
“Не волнуйся! Только не волнуйся! У тебя все получится. Ты сможешь это сделать!”
Юрий посидел немного с закрытыми глазами, затем сделал шумный выдох, и с замиранием сердца повторил попытку, стараясь работать педалями как можно плавнее. На этот раз его старания увенчались успехом, “Мазда” тронулась с места, содрогаясь и натужно ревя двигателем, словно возмущаясь и сопротивляясь постороннему грубому чужаку, занявшему место ее любимого хозяина. Юрий включил вторую передачу, рев стал тише, машина покатилась плавнее. Запрокинув голову вверх, Юрий разразился жутким лающим хохотом, кадык его заходил вверх-вниз, словно поршень.
Да! У него снова все получилось! Он может все!!!
2.
Разноцветные фонарики гирлянд украшали сосенки, растущие по бокам асфальтной дороги, ведущей от шоссе к ресторану “Наследие”. Заметив еще издали их призывный свет, Юрий аккуратно, насколько мог, вошел в поворот, и не спеша направил автомобиль к переливающемуся магическими цветами и издалека грохочащему музыкой заведению. Не смотря на позднее время, ресторан продолжал свой веселый бал в караоке-клубе, ведь сегодня воскресный день! В больших окнах светились лучи неоновых огней и отблески хрустальных шаров, словно зазывая все новых и новых гостей. И гости спешили, летели на этот свет как мотыльки, ведь только в нем они становятся еще красивее, на этот звук музыки караоке, который делает их еще талантливее, в атмосферу праздника, в которой они чувствуют себя еще более успешными.
Юрий остановил машину рядом с каменным бордюром, окружающем стоянку, битком набитую иномарками. Увидев недалеко от ступенек, ведущим к главному входу ресторана, две знакомые девичьи фигурки, посигналил, и, высунувшись из окошка, призывно помахал им рукой. Девчонки направились в его сторону.
- Ого! Так у тебя все-таки есть машина. – Ира одобряюще похлопала “Мазду” по капоту. – Я думала, ты хвастаешься. Вот только ты говорил, что у тебя “Рендж Ровер Эвок”!
- В следующий раз будет “Рендж Ровер Эвок”. – Серьезным тоном пообещал Юрий. – Прошу вас дамы, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
- И что, у тебя действительно такие большие писательские гонорары? – Поинтересовалась Юлька, залезая на заднее сидение автомобиля. Ира устроилась рядышком с ней, и, поглядывая на свое отражение в зеркале заднего вида, занялась приглаживанием растрепавшихся от вечернего ветерка волос.
- А ты думала я пальцем деланный. – Ухмыльнулся Юрий, включая зажигание. – Мы, писатели, живем не хуже вас, художников!
- О, Господи! – Ира только сейчас увидела в отражении зеркала обезображенное лицо Юрия, до этого скрытое тенью. – Это кто же тебя так отделал?
- Вчера у меня был тяжелый день, - признался Юрий, включая задний ход, и пытаясь вырулить машину обратно на дорогу.
- Ладно, - похоже Юльку физиономия Юрия волновала сейчас меньше всего. – Что ты мне хотел сказать про Руслана? Где ты его видел?
- Он просил передать тебе привет! – Юрий лихорадочно пытался сообразить, в какую сторону нужно крутить руль при развороте задним ходом.
- И что? Это все, что ты мне хотел сказать? Для этого ты меня позвал?
- Нет. Не для этого. Просто скоро ты встретишься с ним сама…
Бац!!! Левый край багажника “Мазды” врезался в высокий каменный бордюр, сминаясь в гармошку. Девчонки истошно взвизгнули, подскочив на заднем сидении. Юрий сокрушенно покачал головой.
- Ты что, дурак? – В голосе Юльки засквозила тревога. – Ты вообще раньше когда-нибудь за руль садился?
- Просто я могу позволить себе менять машины, хоть каждый день! – Улыбка Юрия была страшна, она настолько исказила его изувеченное лицо, что в отблесках мерцающих неоновых огней, оно походило сейчас на морду жуткого монстра из фильма ужасов.
- Да пошел ты на хрен! Никуда мы с тобой не едем! Ирка, вылезай из машины. Ты что, не видишь, он же больной на голову в дупель. – Юлька решительно потянулась к дверной ручке и ахнула: у обеих задних дверей автомобиля ручки, со стороны салона, были обломаны под корень.
- Сюрприз! - Юрий вновь запустил заглохший двигатель, и вырулив, наконец, с площадки, не спеша набирая скорость, повел машину в сторону шоссе.
- Останови машину, ты, скотина! Выпусти нас! – Юлька что есть силы затарабанила кулаками по широкой спине Юрия.
- Юр, действительно, хватит шутить! Это уже не смешно совершенно! – вставила свой перепуганный голосок Ирка.
- Милые дамы! – Гнусавый, искаженный опухшей челюстью, голос Юрия звучал как вой мертвеца из могилы. – Экипаж нашего лайнера приветствует вас на своем борту! Просьба всем пристегнуть ремни безопасности. Следующая остановка – Ад!!!
- Ну ты и придурок! – Юлька бессильно откинулась на спинку сидения. – Господи, какой же ты придурок!.. Если бы ты только знал, как пожалеешь о том, что сейчас делаешь!..
Юрий только лишь вдавил педаль газа еще сильнее в пол. Истошно взвизгнув колесами, автомобиль вылетел на пустынную трассу , и, спустя минуту, бесследно растворился в густой ночной тьме.
***
“Мазда” остановилась на песчанном пляже, у самого края огромного круглого озера, раскинувшегося между лесным массивом и Сергеевкой. Это было не то озеро, на которое ездила отдыхать Ирка со своей компанией. Оно было гораздо шире и глубже, на нем имелась даже своя лодочная станция с причалом, правда, сейчас заброшенная и давно уже никем не используемая. Именно по этой причине Юрий остановил здесь свой выбор.
Выбравшись из машины, Юрий на мгновение замер, любуясь величием и торжественностью этого места. Темная, густая на вид вода, отражала сотни мелких ярких огоньков – светящиеся окна домов поселка Сергеевки, расположившегося на противоположном берегу озера. Кое-где над озером протянулись, словно паутина, белые нити тумана, причудливо искажая все окружающее. Туман медленно подбирался к причалу, намереваясь поглотить его целиком, вместе с небольшим деревянным домиком лодочной станции и останками разбитых лодок, похожих на обглоданные скелеты гигантских рыб. Ночное небо затянули тяжелые тучи, заслонив собой нарождающийся лунный месяц и звезды.
Юрий распахнул заднюю автомобильную дверь, и на девчонок уставился тускло мерцающий черный предмет в его правой руке.
Пистолет.
Щелчок затвора.
- Выходите! Живо, я сказал!
Ледяная волна ужаса приморозила Ирку к сидению, она замерла, и лишь как загипнотизированная смотрела в дуло направленного на нее ствола.
Но вот Юлька, в отличии от нее, похоже, так до конца и не смогла поверить в опасность того, что сейчас происходило с ними. Может быть, от душившей ее злости, может быть от того, что никак не могла воспринять всерьез этого толстого неуклюжего тюфяка.
- Слушай, ты, урод! Украл у папочки газовик и возомнил себя крутым? Да ты даже не представляешь, что тебе будет за твои шутки! Ты…
Выстрел грохнул почти в упор. Тяжелая пуля врезалась в Юлькину ногу, дробя насквозь коленную чашечку, выбрасывая по сторонам облако кровавой пыли и острых осколков кости. Юлька захлебнулась в собственном безумном крике. Юрий ухватил ее за ворот блузки, рывком вышвырнул из машины на землю, затем перевел пистолет на Ирку:
- Выбирайся!
Ира медленно вылезла наружу, все ее тело сотрясала крупная нервная дрожь. Юрий взмахом ствола показал ей на корчащуюся в песке Юльку:
- Подними ее!
Перекинув Юлькину левую руку через свои плечи, Ира помогла приподняться исходящей хриплыми стонами подружке. Штанина Юлькиных брючек уже полностью набухла кровью, во тьме казавшейся черной и густой как патока.
Юрий, махнув стволом “Макарова” в сторону домика лодочной станции, показал, куда им следует идти. Ира, придерживая одной рукой за талию повисшую на ней Юльку, сгибаясь под тяжестью ее тела, медленно, на трясущихся ногах поплелась ко входу в деревянное строение. Дверь не была заперта, но задвижка заржавела, и Юрию пришлось приложить усилия, чтобы сдвинуть неподатливую планку. Распахнув, наконец, с пронзительным скрипом дверь, Юрий ткнул стволом между Иркиных лопаток , принуждая войти внутрь. Холод, кромешная темнота и затхлый воздух заброшенного помещения еще больше усилили ее ужас.
Достав из рюкзачка пачку свечей, Юрий наощупь расставил их везде, где только было можно, и поджег огоньком зажигалки. Мерцающие на сквозняке язычки пламени осветили пол, покрытый застывшими масляными каплями и тонкой пленкой солярки, какие-то опрокинутые железные бочки и пустые канистры, несколько разобранных лодочных двигателей, кучу ветоши, разбросанной по углам. От одной стены до другой тянулись несколько прогнивших рыболовных сетей, с потолка свисала оборванная проводка, словно внутренности неведомого существа.
Ира осторожно помогла опустится на пол неперестающей жутко стонать Юльке, выпрямилась, тяжело дыша, и устремила взгляд не на Юрия, – на оружие в его руках.
- А теперь раздевайтесь! Обе! – Коротко отдал новый приказ Юрий.
Ирка вздрогнула как от удара. Он взвесил в руке пистолет, и девушка торопясь стала стягивать с себя платьице. Юлька продолжала лежать на полу, баюкая обеими руками искалеченное колено и издавая животные звуки. Похоже, она находилась в полной прострации, и для нее сейчас не осталось в мире ничего кроме жуткой, доводящей до безумия боли. Наивная! Она считает, что узнала о боли все. Как бы не так! Скоро она поймет, что такое Истинная Боль!
Юрий указал пистолетом в Юлькину сторону:
- Помоги ей раздеться!
Всхлипывая, Ира опустилась на колени перед Юлькой, насколько смогла бережно стащила с нее сплошь пропитавшиеся кровью брюки, расстегнула и сняла блузку.
Вытащив из рюкзачка моток проволоки, Юрий швырнул ее к Иркиным ногам:
- Заведи ей руки за столб и свяжи их. Крепко свяжи!
Ира прислонила Юльку спиной к деревянной свае, подпирающей крышу домика, заложила ее руки за балку и стянула проволокой у запястей.
Вторым мотком проволоки Юрий проделал тоже самое с Ирой, накрепко привязав ее ко второй свае, рядом с ее подружкой. После этого, достав из рюкзачка резиновый комбинезон, он принялся медленно облачаться в костюм сталкера.
- Почему?.. – Прорыдала Ирка, захлебываясь и давясь слезами. – Почему ты делаешь это?..
- Просто хочу очистить вас от скверны, - тихо и кротко произнес Юрий. В его голосе сквозила печаль и усталость отчаянного одиночки, взвалившего на себя непосильное бремя грехов всего рода человеческого. Он натянул на руки новенькие хирургические перчатки, засунул за пояс комбинезона пистолет, и теперь приближался к Юльке, держа в руках свой огромный широкий нож. Присев рядом с ней, он взял девушку пальцами свободной руки за волосы, и, приподняв ее голову подбородком вверх, так же тихо попросил:
- Скажи: “Убей меня, пожалуйста!”
Юлька промычала что-то нечленораздельное, с ее губ свесилась тонкая ниточка слюны. Двумя взмахами ножа Юрий срезал бретельки лифчика на ее плечах, еще одним - распорол трусики. Затем девушка ощутила прикосновение лезвия к своей щеке. Юрий усилил нажатие, пока не брызнула кровь. Легким движением он провел острием ножа по Юлькиному лицу, разрезая кожу от виска до подбородка, сначала с одной стороны и тут же - с другой. Когда лезвие оказалось у горла, Юрий отдернул нож и, не обращая внимание на истошные крики девчонки, подсунул два пальца под кожу, словно это была маска. Как следует потянув, он снял с черепа кожу, помогая себе ножом. Она отделилась одним мокрым куском.
К душераздирающим воплям боли добавился истеричный визг Ирки, когда Юрий поднял вверх то, что недавно было Юлькиным лицом, словно странный, экзотический трофей. Налюбовавшись, он отбросил его в сторону, и сделал новые надрезы на Юлькином теле, на этот раз – от ключиц, - вниз, - до грудей…
3.
Образ женщины-вамп, скажу по секрету, это вам не щи с капустой. Тут нужен огонь. Обычно мужчины на мои заигрывания отзываются сразу и немедленно переходят к общению. Правда, направление беседы вполне предсказуемо.
- Какие у тебя плечи, Александр! Готова поспорить на что угодно, ты мастер спорта по дзюдо!
- Угадала! Я смотрю, подруга, ты кнокаешь в этих делах! – Санек вольготно развалился на заднем сиденье такси, обнимая меня одной рукой. Другую он демонстративно согнул в локте, благосклонно предоставляя мне потрогать твердый, как камень, бицепс. – Тюмень, 2005 год, серебрянная медаль чемпионата России. Сейчас, правда, ушел из большого спорта, работаю начальником охраны в столичной фирме. Тоже неплохо!
Я старательно изобразила восхищение и ощупала его мышцу. Действительно, здоровый, бык. Выжрал столько водки, догнался пивом, и сидит себе как ни в чем не бывало, травит мне несмешные анекдоты. По моим подсчетам, он должен был свалиться еще час назад. Нехорошо это, время поджимает!
- Так куда мы едем, Катерина?
- Я же сказала, я требую продолжения банкета! Мы едем в Сергеевку, в “Наследие”. Знаешь, обожаю средиземноморскую кухню – лобстеры, устрицы. Ты не против?
- Так на хрена нам Сергеевка? – Санек панибратски хлопнул водителя такси по плечу. – Командир, разворачивай тачилу, едем в Москву!
- Я тебе там такой кабак покажу, ахнешь! – Это он уже мне.
- Не хочу в такую даль! – Я капризно помотала головой. – Мы едем в “Наследие”. В Москву – в следующий раз.
- Слушай, Катерин, - Санек наклонил свое лицо совсем близко, обдавая меня запахом спиртных паров. – Мы с тобой уже столько знакомы, а ведь я совсем ничего еще о тебе не знаю. Так кто же ты, прекрасная незнакомка? Расскажи немного о себе, чем занимаешься, где работаешь?
- А что, я так похожа на девушку, которая где-то работает? – Я с удивлением вскинула брови.
Он смутился лишь на мгновение, а потом без всяких реверансов выдал на гора:
- Предлагаю!
- Неужто замуж?
- Нет. Свободный равноправный здоровый секс. Без всяких обязательств. Соглашайся, Катерина, не пожалеешь.
Я бросила быстрый взгляд на таксиста. Он был всецело поглощен ездой, его взгляд не отрывался от ночного шоссе.
- А вот тут облом, мальчик!, – произнесла я, и нанесла удар.
Пальцы, сложенные в щепоть, клювом врезались в боковую часть шеи моего ухажера, блокируя сонную артерию. Санек моментально обмяк, и, как тряпочный, откинулся на спинку сидения. Я снова скользнула взглядом по таксисту, он уже выруливал на освещенную фонариками дорогу к “Наследию”.
- Мой парень очень устал за сегодняшний день, - со вздохом обратилась я к водителю, притормаживающему у мраморной лестницы, ведущей ко входу в ресторан. – Вы не могли бы отвезти его обратно домой, откуда мы приехали?
- Знаете что, девушка, у меня нет никакого желания возиться с пьяными. – Пожилой седовласый таксист с укоризненной в глазах взглянул на меня.
- Даю вам честное слово, он проснется ровно через десять минут и будет свеж как огурчик. – Я вытащила из кармана джинсов Санька бумажник, отсчитала несколько купюр и протянула водителю. – Это вам компенсация за причиненные неудобства.
Таксист покачал головой, всем своим видом показывая, как он осуждающе относится к молодому безнравственному поколению, но деньги принял, и, высадив меня у входа, взял курс на обратный путь, увозя прочь моего незадачливого кавалера.
Цокая каблучками по мраморным ступеням, я стремительно влетела вверх, навстречу миру, утопающему в цветных переливающихся огнях и громкой музыке.
- Вам чем-нибудь помочь, девушка? – Дорогу мне преградил здоровенный парень в строгом костюме.
Да, сразу видно, серьезное заведение! К девицам-одиночкам без сопровождения здесь относятся с большим предубеждением.
- У вас работает девочка, Ира. – Я как можно подробнее описала Иркину внешность. – Я могу ее увидеть?
- А, Иришка, - выражение лица секъюрити смягчилось. – Ее смена уже закончилась. За ней зашла подруга, и они уехали полчаса назад с каким-то ненормальным. Весь наш персонал был в шоке.
- С ненормальным?
- Да, раньше такого цирка у нас никто не видел. Чувак сдавал задним ходом свою машину, и весь зад смял об парапет на ровном месте. И уехал дальше, как ни в чем не бывало. По ходу пьяный был в умат. Удивляюсь Иришке, вроде неглупая девчонка, никогда раньше с подобными клоунами не тусовалась.
- А какая машина была, вы не запомнили?
- Ну как не запомнить такой спектакль! “Мазда”, белая.
- В какую сторону они поехали? В город?
- Да нет, не в город, - охранник махнул рукой, показывая направление. – В сторону Леспроекта.
Даже не поблагодарив общительного секъюрити, я принялась спускаться по лестнице вниз, к автомобильной стоянке. Мир вокруг стремительно менялся, меркнул, приобретая черно-белые оттенки. Темные тени, отбрасываемые бесчисленными фонарями и окнами заведения, ожили, зашевелились, и медленно начали движение в мою сторону, протягивая ко мне свои отростки и ложноножки. На этот раз я не сопротивлялась им, позволила обвить себя, просочиться в тело, завладеть моим мозгом. Все человеческое стремительно уходило из меня, я превращалась в механизм, автомат, самопрограмирующийся на совершение самых безумных действий.
Время заметно сгустилось и замедлилось. Секунды казались для меня теперь отдельными, не связанными между собой отрезками времени, вспыхивающими в моем сознании как кадры, во вращающемся стробоскопе.
Раз!
Стекло, припаркованной на краю стоянки новенькой спортивной “Феррари”, разлетелось вдребезги от удара тяжелой сумочки. Протяжно и надрывно завыла сигнализация.
Два!
Я распахнула дверь и запрыгнула внутрь автомобиля. Острый массивный скиннер рассек пластиковую панель под рулевым колесом словно картон. На звуки взбесившейся сигнализации из заведения уже начали выскакивать люди.
Три!
Я оборвала провод сигнализации. Выносящий мозг вой сирены, наконец, смолк. Лихорадочно начинаю замыкать по очереди все проводки на “землю”, отыскивая питание от аккумулятора.
Четыре!
К машине уже со всех сторон бегут охранники, что-то крича и размахивая руками. Я продолжаю возиться с проводами, отыскивая теперь питание на стартер. Есть! Раздается победный рев двигателя.
Пять!
“Феррари” резким рывком сорвался с места, из под самого носа подбегающей охраны, и, стремительно набирая скорость, вылетел на шоссе.
Не думаю, что хозяева и посетители салуна устроят сейчас за мной погоню, в духе вестерна. Вернутся, как милые, на свои места, и примутся обсуждать увиденное. Владелец автомобиля, наверное, уже сообщает о случившемся в полицию, значит, минуты через две все дороги будут перекрыты.
Первый пост ГИБДД на этой трассе находится при въезде в Климовск, он меня мало беспокоит. Второй – километров пятнадцать отсюда. Вряд ли Мясник решил рискнуть проехать через него, может быть он и псих, но не идиот. Далеко не идиот… Значит, он остановил машину со своими жертвами или на обочине шоссе возле лесополосы, или съехал на развилку к озеру. В любом случае, мимо него не проскочу, увижу!
“Феррари” на бешенной скорости летела по пустынному прямому шоссе, фары бросали далеко вперед снопы света, ночная тьма безостановочно отступала перед мчавшимся автомобилем. Я чуть было не пропустила поворот к озеру, резко ударила по тормозам, закрутила рулем, разворачивая пронзительно визжащий автомобиль. В нос ударил запах горелых покрышек. Вдалеке, на самом краю берега, виднелся черный силуэт одинокой машины, стоящей возле небольшого домика у кромки воды. Я снова со всей силы надавила на газ, и, поднимая клубы пыли, брызгая во все стороны щебенкой, устремилась по дороге ведущей к причалу.
4.
Кровь имеет запах. Когда ее много, она пахнет медью. Глаза у Иры были крепко-накрепко зажмурены, чтобы не видеть того, что находилось сейчас рядом, по правую сторону от деревянной сваи, к которой она была привязана. Сводящие с ума Юлькины крики и стоны прекратились минут десять назад, еще некоторое время в наступившей тишине продолжали слышаться страшные хлюпающие звуки, наконец, смолкли и они. Но от густого приторного запаха крови никуда нельзя было деться, обоняние дорисовывало то, что заботливо скрывали закрытые глаза.
“Боже, молю Тебя, пусть все закончится сразу – так или иначе. Я больше не могу. Помоги мне, заклинаю Тебя, соверши это чудо. Даруй мне быструю смерть, неужели я так много прошу у Тебя, Боже?”
Облаченные в латекс руки, липкие от начинающейся запекаться на них крови, коснулись Иркиного лица, прерывая незатейливую девчоночью молитву. Жесткие пальцы оттянули ей веки, насильно открывая глаза, ладони повернули голову направо, принуждая смотреть на то, чего она избегала изо-всех сил.
- Смотри! Смотри сама, я сказал, или мне придется вырезать тебе веки!
Ирка вновь зашлась рыданиями, пытаясь вертеть головой из стороны в сторону, сопротивляясь грубой силе сжимающих ее пальцев. Но было тщетно, ей пришлось увидеть все. Все что только позволяли рассмотреть отблески пламени свечей…
На лице и шеи Юльки не осталось ни кусочка кожи. Она была срезана так аккуратно, что этой операции позавидовал бы любой хирург. Мышцы лица блестели в полумраке, запекшаяся кровь заполнила пустоты между хрящами и сухожильями. Но на этом, видимо, добросовестному старанию и терпению Юрия подошел конец. Начиная от плеч, и далее, до самых бедер, кожа была содрана уже не так тщательно. Ее обрывки, рванными лохмотьями свисали с тела девушки, на животе разрезы были особенно глубокими, из них вывалились тонкие, кровоточащие кишки. Одна Юлькина грудь была срезана совсем, она валялась рядом в пыли, словно лопнувший мяч.
- Хорошенько рассмотрела? А теперь я хочу задать тебе один вопрос. – Пальцы Юрия разжались, отпуская Иркино лицо. Не прекращая рыдания, она безвольно свесила голову, вновь закрыв глаза. Из-под ресниц девушки стекали слезы, оставляя широкие бороздки на перепачканном грязью и пылью лице.
- Кто такая Катя?
Ирка всхлипнула, непонимающе покачала головой. Она ожидала сейчас чего угодно, но только не подобного вопроса. Она действительно не могла сообразить, о чем идет речь.
Окровавленными пальцами Юрий сильно сжал ее щеки, слегка приподнял опущенную голову, заставляя глядеть себе в глаза.
- Я спрашиваю тебя, кто такая Катя? Ты знаешь, о чем я говорю. Сегодня утром, когда я разговаривал с тобой по телефону, ты спросила, нет ли у меня знакомой, по имени Катя. Кого ты имела ввиду? Что это за женщина? Ты говорила с ней?
- Да, - Ира моргнула глазами, еще несколько капель тяжелых слез сорвались с ее лица вниз, на пыльные доски пола. – Она звонила мне вчера на мобильный, просила о встрече… Я понятия не имею кто она, и откуда узнала мой номер… Я пришла , но ее не было, я подумала, что это шутка… А потом она позвонила мне еще раз…
- Что она сказала тебе?
- Что ты… - Ирка замялась, не решаясь закончить фразу, но затем, словно выплюнула из себя застрявшие в горле слова, с обреченным выдохом:
- Что ты опасен…
- Понятно! – Юрий выпрямился, нервно поигрывая в руках залитым кровью ножом.
“Понятно, что ничего не понятно!”
Неизвестность сгущалась вокруг Юрия, обволакивала его, словно густой непроглядный мрак. Первый раз в жизни он ощутил подобную беспомощность, беззащитность путника, оказавшегося в плотном тумане. Любой шаг – шаг в неопределенность, может быть на тропинку, может – в болото, а может – и в обрыв.
- Я сказала тебе правду… Я больше не знаю о ней ничего, честное слово!.. – Иркин голос дрожал и срывался.
- Я верю тебе, - Юрий вновь присел на корточки возле привязанной к столбу девчонки, успокаивающим жестом провел рукой по голове, пачкая ее волосы в чужой крови. – Я знаю, что ты меня не обманываешь. Просто все это очень странно, понимаешь? Я не могу понять, откуда она взялась. Но она очень мешает мне. Понимаешь? Очень!
- Юра! – Ирка заставила взглянуть в единственный открытый глаз своего палача, ее голос был умоляющим, - я не сделала тебе ничего плохо… Я никогда не желала тебе зла… Я говорю тебе… Убей меня, пожалуйста! Ведь тебе же нравится, когда тебя просят об этом! Я прошу тебя… Я умоляю… Только сделай это сразу… Просто убей меня, пожалуйста, и все!...
Он скользнул взглядом по ее фигурке, медленно, словно изучая каждый миллиметр девчоночьего тела. “И все-таки, какая же она красивая!”, - неожиданно для себя подумал Юрий. – “Возможно, она красивее всех девчонок, каких я знал. Может быть, она даже могла бы быть моей девушкой. В каком-нибудь другом, параллельном мире, иной реальности. В мире, где живут более добрые и чистые люди, где нет насмешек и издевательств, нет изгоев и травящей их толпы…”
Нежно Юрий провел ладонью по щеке девушки, оставляя на ней кровавый след от своих перчаток. Произнес, словно извиняясь:
- Нет. Ты – грязь. Такая же грязь, как и все остальные твои друзья и подруги. А грязь невозможно просто так стереть одним взмахом. Ее нужно отскребать, отскабливать долго и тяжело.
Юрий вновь выпрямился и навис громадой своего роста над поджавшей колени к подбородку, жалобно глядящей на него снизу вверх девчонкой. Ладонью левой руки он уперся об столб, к которому была привязана Ирка, правую руку, сжимающую огромный нож, приподнес к лицу девушки. Замер, наслаждаясь моментом истины, примериваясь, выбирая место для первого надреза…
Что-то тихо свистнуло, рассекая воздух над его левым ухом, легкий ветерок колыхнул волосы на виске. По руке, упирающейся в столб, словно изо-всей силы ударили толстой увесистой палкой. Юрий поднял взгляд, и с удивлением уставился на массивный остроконечный скальпель, пробивший его кисть насквозь, и на несколько миллиметров вошедший в деревянную сваю. В эту же секунду хлынула волна настоящей боли. Жуткой, невыносимой, доводящей до безумия, словно руку сунули прямо в открытый огонь. Юрий завопил, как загипнотизированный глядя на свою пригвожденную к дереву руку, не в силах отвести взгляда от стекающей струйки крови, начавшей уже капать на пол, в пыль, свертываясь в ней комочками, словно чернила на замасленной бумаге.
Высокий, чуть задыхающийся, женский голос со звоном раскатился по домику, эхом прыгая от одной стены до другой:
- Здравствуйте, уважаемый Юрий Витальевич Афонин! Вас приветствует представитель книжного Московского издательства “ЭКСМО”! Чем занимаетесь? Работаете над новой книгой?!!
Юрий резко обернулся, веером разбрызгивая капельки слюны, вылетающей из раскрытого в крике рта. За его спиной, в проеме входной двери, в свете беснующихся язычков пламени свечей, стояла худощавая блондинка в алой блузке и черной короткой юбке. Глаза ее – два страшных бездушных стеклышка, не отрываясь глядели в его сторону, ловя каждое движение, отсвечивая в свечных огоньках, словно холодные острые льдинки. Напряженно покачиваясь, как кобра, готовая в любой момент рвануться вперед, женщина перебрасывала из руки в руку тяжелый охотничий финский нож.
Юрий отшвырнул свое лезвие в сторону, ухватился за рукоятку скальпеля и, стиснув зубы, дернул. Сталь с трудом вышла из пробитой кисти. Застонав от боли, Юрий уронил окровавленный клинок на пол, чувствуя как мутится сознание. Здоровая рука потянулась за спину, к ремню комбинезона, и почти одновременно с этим раздался отчаянный Иркин крик:
- У НЕГО ПИСТОЛЕТ!..
Блондинка прыгнула вперед, в кувырке через голову, одновременно с грохотом выстрела. Пуля выбила куски древесины из противоположной стены. Юрий нажал на спуск второй раз, стреляя уже совсем в упор, и, даже не увидел, - скорее, почувствовал – попал!!! Третьего выстрела не произошло: затянутые в сетчатые колготки ноги, обхватили сжимающую пистолет руку Юрия, переплели ее, и резко повернули в бок, выворачивая плечевой сустав. Тяжелым кулем Юрий рухнул на пол, роняя ствол из разжатых от боли пальцев.
***
- У НЕГО ПИСТОЛЕТ!.. –
Вместе с истошным криком Ирки, я ушла прыжком навстречу Мяснику, почти тут же услышав визг пули над своей головой. Уже в самом подкате, я увидела направленное на меня черное дуло ствола. Полыхнула ослепляющая во тьме вспышка нового выстрела, и правое предплечье словно обожгло ударом тяжелого кнута. В следующее мгновение, захватив ногами в “ножницы” сжимающую пистолет руку, я изо-всей силы извернулась корпусом, выкручивая плечо противника, роняя его на себя. Вороненный ствол с тяжелым металлическим стуком ударился об дощатый пол, ударом носка туфли я отправила его к дверному проему, подальше от досягаемости.
Размахнувшись, Юрий нанес удар кулаком, целясь в мое простреленное предплечье. Рассудок помутился от резкой невыносимой боли, рука онемела, словно по ней пропустили электрический ток, наверное, на какую-то долю секунды я даже потеряла сознание. Как только способность мыслить вернулась ко мне, я поняла, что погреблена лицом вниз под придавившим меня тяжелым телом. Сгиб локтя Юрия сдавил мою шею, затрудняя дыхание, его здоровая рука шарила по полу, отыскивая валяющийся где-то рядом нож. Я завертелась словно угорь, пытаясь вырваться от навязываемой мне тактики вольной борьбы, в ней я не имела никаких шансов, со своим весом, в два с лишним раза меньшим, чем у навалившейся на меня туши.
Юрий нашарил, наконец, свое лезвие, попытался схватить меня за волосы на затылке, оттягивая голову назад, открывая горло для режущего удара… Резкий рывок, - и он в недоумении уставился на белокурые локоны парика, оставшегося в его руке. Я махнула рукой, ногтями выцарапывая глубокие рванные борозды на его лице. Хватка ослабла, дикий болезненный рев отозвался в моем сердце самой сладкой музыкой. Откатившись в сторону, я схватила с пола финку, и вскочила на ноги.
Юрий поднялся почти одновременно со мной, на удивление, он двигался очень быстро для своей комплекции. Теперь мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, каждый сжимая в руке свое холодное оружие. Юрий сделал выпад первым, снизу вверх, целясь в подбородок. Послышался лязг металла об металл, когда лезвие моей финки отвело мясницкий нож в сторону. Не дожидаясь новой атаки, я крутанулась на месте, увеличивая силу удара, и влепила ногой прямо в солнечное сплетение, чувствуя, как острый каблук входит в толстые жировые складки. Юрий нелепо взмахнул руками, и начал заваливаться плашмя на спину, с грохотом опрокидывая стоящие за его спиной металлические бочки, ящики, роняя горящие свечи...
Пол, залитый остатками солярки, вылившейся из перевернутых бочек, полыхнул моментально. Я отшатнулась назад, между мною и Мясником в одну секунду выросла стена обжигающего лицо пекла. Огонь жадно накинулся на обрывки рыболовных сетей, обломки ящиков, сложенные штабелями доски и кучу другого хлама. Сквозь пелену горячего марева я разглядела Юрия, кубарем катающегося по полу, сбивающего пламя со своего резинового комбинезона. Подкатившись к выходу, он стиснул пальцы на пистолете, лежащем у самого порога, привстал, опираясь плечом на дверной косяк, и, выстрелив в мою сторону не целясь, в белый свет как в копеечку, выскочил наружу.
Позади меня уже вовсю исходила в неистовых воплях Ирка, извивающаяся всем телом в отчаянных попытках освободится от стягивающих ее пут. Фасад и две боковые стены домика казались оранжевыми от огня, его прожорливые щупальца колыхаясь и танцуя, набирали свою силу. Не тронутой пламенем оставалась лишь задняя стенка за моей спиной, с небольшим оконным проемом. Я подкинула носком туфли Иркино платьице с пола, поймала на лету, и швырнула в спасительное окошко, следом за ним отправилась в полет моя сумка.
- Заткнись и не дергайся! Слышишь? Я умоляю тебя, просто заткнись и не дергайся! – Я присела возле Ирки, пытаясь отвязать ее от столба.
Черт!.. Ее руки накрепко были стянуты толстой стальной проволокой, перерезать ножом никак не получится! Огонь, питаемый сухой древесиной, уже достиг потолка и начал жутко реветь. Совсем рядом со мной, сверху рухнула охваченная пламенем балка, задев ногу. Оплавленный капрон колготок расстекся, вплавляясь в обожженную кожу, я завыла, дико, по-зверинному, вкладывая в этот нечеловеческий звук все свое отчаяние и бессилие. Не переставая выть, под корень обламывая ногти на пальцах, я вцепилась в проволоку, стягивающую запястья девчонки, отгибая и раскручивая металлические концы. Грохнулись об пол еще несколько горящих балок, обдавая нас фонтаном горячих искр, но стальные путы, наконец, поддались, ослабли, соскальзывая вниз.
Рывком за плечо, я потянула Ирку с пола, из последних сил толкнула ее в сторону окна:
- Быстро наружу! Быстрее, я сказала!
Девчонка, похоже впала в ступор. Широко раскрытыми от ужаса глазами, она глядела куда-то мимо меня, показывая рукой за мою спину, губы ее шепнули на выдохе:
- Юлька…
Я оглянулась, и ахнула… Ее подружка, с полностью содранной кожей, с распоротым животом, была до сих пор еще жива. Обжигающий жар привел ее в сознание, и сейчас она корчилась от боли на своем столбе, чувствуя оголенным мясом истерзанного тела, подступающие объятия безжалостного огня. Недолго раздумывая, я подскочила к Юльке и полоснула финкой под ее нижней челюстью, нанося глубокий разрез от левого к правому уху, чуть выше кадыка. Из разверзнутой раны хлынула темная кровавая струя, тело девчонки мгновенно замерло, безжизненно обвисло на столбе.
Дом уже превращался в пылающую преисподнюю, с потолка сплошным огненным дождем сыпались головни и горящие обломки. Чудом уворачиваясь от них, я рванулась к окну, увлекая за собой остолбеневшую от увиденного Иру:
- Я сказала – наружу!..
Обняв Ирку за тонкую талию, я помогла подтянуться ей, вытолкала в оконный проем, и кувырком перелетела через него сама, жадно хватая ртом поток прохладного, наполненного свежестью, ночного воздуха. За моей спиной послышался треск ломающегося дерева, стены домика с ужасным грохотом рухнули в ад бушующего пламени. Высоко в небо взметнулись алые щупальца, во все стороны полетели искры и горящие доски. Охваченные огнем тяжелые бревна обрушились на припаркованную рядом “Феррари”, сминая ее как консервную банку.
Подхватив с земли сумку и платье, я швырнула его Ирке. Крепко вцепилась в ее руку, увлекая за собой, на бегу скидывая досаждающие туфли на высоких каблуках:
- Ходу! Ходу!! Ходу!!!
Мы успели пробежать метров тридцать, когда раздался страшный грохот. Земля содрогнулась, словно произошло извержение вулкана. Упругая тяжелая волна горячего воздуха врезалась мне в спину, швыряя на землю. Увлекая за собой в падении Ирку, я оглянулась назад, увидев, как обе машины скрываются под огромным шаром желто-оранжевого пламени. Крышу “Мазды” оторвало взрывом, и она закружилась в воздухе, пролетая по спирали над нашими головами. Казалось, лодочную станцию в один момент растоптала невидимая гигантская нога. Горящий бензин разлился словно лава, застилая причал огненным ковром. Языки пламени неистово бушевали, взлетая вверх , слизывая темноту, сжигая все своим адским жаром. В воздухе повисли клубы дыма.
Едва встав на ноги, я оглядела себя. На черных, покрытых копотью и сажей руках расплылись огромные пятна обожженной кожи. Боль в раненном предплечье приходила и уходила волнами, кажется, пуля не затронула кость, но застряла в мышечной ткани.
Ирка тоже поднялась с земли, и теперь стояла, прижимая к груди платьице, таращась на меня огромными глазищами. Это был очень нехороший взгляд. Взгляд человека, балансирующего на грани безумия.
- Я что-то сделала не так? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. – Я не смогла спасти твою подругу , но позаботилась о ней так, как умела. Поверь мне, где бы сейчас она не была, там ей гораздо лучше, чем здесь.
Продолжая глядеть на меня глазами полными ужаса, Ирка попятилась назад, губы ее еле слышно шепнули:
- Что… Что ты такое?...
Вот оно даже как! Не “кто я такая”, а “что я такое”… Нормально!
Я повернулась к ней спиной, подошла к самой кромке воды и присела прямо на мокрую прохладную гальку, обхватив руками колени. Произнесла, обращаясь не к девчонке, и даже не к самой себе, а к темной озерной глади, мерцающей отсветами разгулявшегося пожара:
- Этот вопрос я задаю себе вот уже двадцать лет, и пока что не нашла еще на него ответа…
Морщась от боли, я стянула с ног остатки того, что когда-то было моими колготками. Зачерпнув ладонями воду, умылась, чувствуя, как влажный холод успокаивает жар от ожогов. Тщательно промыла рану на руке и перетянула ее носовым платком, ткань сразу же пропиталась темной кровью.
За моей спиной слышались всхлипывания. Ирка рыдала, стоя на коленях в прибрежном песке, пряча лицо в перепачканные землей и сажей ладони. Я подошла к ней и молча обняла. Она вцепилась пальцами в мою прожженную блузку и, судорожно захлебываясь воздухом, произнесла:
- Это неправильно… То, что случилось… такое не должно происходить ни с кем…
Она плакала, держась за меня, все еще содрогаясь от ужаса.
- Тс-с-с-с! Успокойся, не думай ни о чем, – я крепко обнимала Ирку, покачивала ее, баюкая, словно маленького ребенка.
Она подняла на меня свое мокрое от слез лицо:
- Что нам делать?
- Ничего, - я покачала головой, выдавливая из себя улыбку. – Будем продолжать жить дальше, и радоваться жизни.
- Но Афонин… Он ведь сбежал… Он найдет нас…
- Обещаю, милая, - я погладила девчонку по слипшимся от грязи, спутанным волосам, - больше этот человек никому не причинит зла. Ты помнишь номер телефона, по которому он звонил тебе?
Она отрицательно покачала головой.
- Но он определился на твоем сотовом? Где твой мобильник?
Обреченно Ирка махнула рукой в сторону бушующего пожара.
- Ладно, не заморачивайся. Больше я за ним бегать не буду. Он сам выйдет на меня, я просто немного помогу ему в этом. Одно я могу тебе обещать точно: все закончится очень скоро.
- Тебе надо в больницу. С такой раной, как у тебя, не шутят. – Ирка робко присела у воды, заплескалась, смывая с себя грязь и копоть.
- Я сама себе больница. Четыре курса ФЧЖ – страшная сила в умелых руках! – Я выпрямилась, перекидывая сумочку через плечо. – Но в одном ты права, отсюда надо линять, и чем быстрее тем лучше.
- Мы не будем говорить полиции о том что случилось? – Девчонка прекратила мыться, и удивленно уставилась на меня.
- Нет, милая. Меньше всего я желаю встречаться с этой конторой.
- Но…
Ирка что-то пыталась возразить мне, однако я решительно ее осекла:
- Это моя охота, и я доведу ее до конца сама. Ты живешь одна или с родителями?
- Одна. – Ирка напялила уже платье и сейчас критически рассматривала его на себе. По виду оно напоминало половую тряпку. – Я снимаю квартиру.
- Прекрасно! Значит, едем к тебе домой. Сейчас пройдем через лес до “Весенней” станции, там поймаем попутку до города.
- Кто нас возьмет в таком виде? – Девчонка недоверчиво покачала головой. – Мы похожи на двух бомжих.
- Да, но чарующую силу нашего обаяния никакой сволочи у нас не отнять! – Я обняла Ирку за плечи и быстрым шагом повела ее в сторону темнеющей сосновой чащи, прочь от полыхающего заревом огня причала.
***
Боль от пробитой ладони распространилась, казалось, по всей руке. Пальцы уже онемели и перестали двигаться. Юрий слышал в ушах биение собственной крови, дыхание от быстрого бега сквозь лесную чащу стало прерывистым, и, попытавшись сглотнуть, он почувствовал, насколько пересохло его горло.
Вывалившись из леса на обочину шоссе, Юрий рухнул у дорожного указателя населенного пункта. Сам того не заметив, он выбрался к окруженному сосновым бором поселку Леспроект. Ему хотелось плакать. Ни боль, ни страх, ни отчаяние ни разу не выдавили у него слезинки с тех пор, как он плакал от злобы и бессилия после той памятной поездки с Иркиной компанией. Он думал, что совсем уже закаменел. Но вот слезы снова неудержимо текут из его глаз по щекам и щекочат в носу. Он знал, что не мужское это дело, - плакать, ему было стыдно, но он не мог остановиться.
Его разоблачили! О нем известно всё!
Странная женщина, с безумным взглядом бешенной собаки, в один миг перечеркнула всю его жизнь, разрушила все планы, уничтожила все надежды. Кто она? Что собирается предпринять теперь? Что вообще теперь с ним будет?!!
Юрий вытащил из-за ремня пистолет, выщелкнул пустую обойму, передернул затвор. Один-единственный патрон упал к его ногам, тихо звякнув об дорожный щебень. Юрий поднял крошечный блестящий цилиндрик, оценивающе взвесил его в кулаке. Последняя пуля… Как раз для него… Один выстрел – и все прекратится. Эта мучающая тело боль, эта сжирающая душу тревога и страх перед неизвестностью. Один выстрел – и спасительная темнота!..
Нет… Слишком страшно…
Юрий вложил патрон в магазин и снова вернул обойму в рукоять пистолета. Может быть, эта женщина погибла в огне? Взрыв был не шуточный, никто, рядом находившийся, не мог там уцелеть. Если бы это было так! Все проблемы бы были решены сходу, а он больше никогда бы не взял в руки мясницкий нож. Всё! С него хватит, его увлечение зашло слишком далеко. Юрий, как мог, успокаивал себя, но в глубине души он сознавал: эта тварь жива! И она придет за ним снова!
Шмыгнув носом, Юрий подлез под прожженный комбинезон, и извлек из кармана брюк свой мобильник. Непослушными пальцами набрал знакомый номер. Долгое время в трубке звучали гудки, и, наконец, сонный мужской голос коротко произнес:
- Слушаю!..
- Папа!.. – Юрий шумно шмыгнул носом, втягивая в себя вытекающую из ноздрей соленую влагу. – Помоги мне, папа! Пожалуйста!..
- Юра! – В голосе мужчины зазвучала тревога. – Откуда ты звонишь, Юра? Ты знаешь, который сейчас час? Что произошло?! Где ты?!
- Ты был прав, пап! – Юрий из последних сил сдерживал себя, чтобы не разрыдаться вновь. – Я совершил ошибку. Я совершил очень большую ошибку… Помоги мне исправить ее…
- Юра, где ты? Можешь мне объяснить, что у тебя стряслось?
- Не могу! Я не могу ничего рассказать… - Предательский ком сжал горло, Юрий через силу выдавливал из себя слова. – Ты говорил, что я не безразличен тебе… Если это правда… Если это не пустые слова, помоги мне! Пожалуйста…
- Где ты сейчас находишься?
- На въезде в Леспроект, возле указателя. Только не говори никому, что я звоню тебе, пап!...
- Господи, как тебя туда занесло? Что ты натворил, сын?!
- Не спрашивай меня ни о чем, я прошу тебя! – Голос Юрия дрожал, он уже был близок к истерике. – Меня преследует какая-то сумасшедшая! Она пыталась меня убить… Я ранен, пап!...
- Оставайся на месте, слышишь? – Коротко отчеканил голос отца. – Я выезжаю за тобой!
В трубке раздались короткие гудки. Юрий выронил мобильник и обессиленно прислонился к столбу дорожного указателя.
1.
Воскресный день приближался к концу. Тусклый серый вечер становился все темнее, постепенно переходя в ночь. Сонные тени, разгоняемые ярким светом фар изредка проносившихся мимо автомобилей, метались из угла в угол, тонули во мраке. Мир стал неясным, предметы теряли четкость, сливались с темным небом, терялись в умирающих сумерках. Неестественная звенящая тишина давила на слух, вселяла едва ощутимое ― на грани чувств ― беспокойство. Ночь опустилась неслышно, и тьма поглотила все звуки. Климовск засыпал.
Юрий шагал по улице опустив голову, не глядя по сторонам. Рюкзачок за его плечами мерно отстукивал по спине, в такт шагам, заданный ритм. Юрий прекрасно знал этот город ― город, где прошло его детство, город, где он вырос. Он ходил по этим улицам уже тысячи раз и прекрасно знал, куда они ведут. Тем неожиданнее было осознавать, как этот город сильно изменился за последние месяцы. Юрий помнил еще то время, что когда-то родные места не казались ему такими мрачными, темными и унылыми. Равнодушными. Каждый день Юрий видит сотни людей на своих улицах. Их лица размыты, их головы забиты одинаковыми мыслями, в их сердцах и душах пустота. Их жизнь ― рутина, целиком и полностью посвященная решению одних и тех же мелких, кажущихся только для них важных, проблем. Цель их жизни им неведома. Они живут, потому что родились и для того, чтобы умереть. Они ― толпа, мерзкие вездесущие тараканы, зловонная копошащаяся биомасса. Вечно суетятся, вечно опаздывают, вечно спешат. А он идет им навстречу. Один против толпы. И никто не в силах остановить его! Никто не посмеет этого сделать! Никто!!!
Вновь и вновь он прокручивал в уме переписку в чате с той странной незнакомкой. Он очень смутно мог воспроизвести текст ее послания, честно говоря, он даже толком не осознал его смысла, да этого было и не нужно. Достаточно последней фразы, запечатлевшейся в его мозгу:
“…ВАС БЫ УЖЕ ДАВНО ПОСАДИЛИ!”
Как? Как она сумела выйти на него? Ведь он был таким осторожным, предусматривал каждое свое движение, каждое действие! Он не оставлял после себя никаких следов. Он не оставлял никаких свидетелей. Как эта тварь смогла вынюхать его?..
Мерзкая дрянь, она не просто угрожала ему, она изгалялась над его творчеством! Ей известно о нем все! Все абсолютно!!!
Первый раз в жизни, Юрий ощутил подобный прилив звериной злобы. Это была злоба перед вставшей на его пути неизвестностью. Неужели трупы Иркиных друзей уже обнаружены, она заподозрила его, и кому-то об этом проболталась? Нет-нет! Этого не может быть, в таком случае она ни за что бы не согласилась на встречу с ним. Но с другой стороны, Ирка ясно задала ему вопрос, не знает ли он женщину по имени Катя. Значит, ей что-то известно об этой таинственной самоуверенной сучке. Ну что же, очень скоро он получит ответы на все вопросы!..
Из-под арки проходного двора навстречу Юрию выплыли три красных сигаретных огонька. Местная шушера вступала в свои права, это было их время суток и их территория. Трое подростков, явно подвыпивших, слегка шатающейся походкой приближались к нему. Юрий удивился, что он не испытывает никакого страха перед этими выродками, более того, он жаждет, чтобы они хоть чем-то зацепили его, чтобы только дали повод для выплеска его злобы. Удивительное чувство, никогда ранее не доступное для него, когда оно успело открыться? Пацаны поравнялись с ним, замедлили движение, взглянули в его лицо и… И расступились, пропуская, провожая взглядом, не в силах выбросить из головы выражение лица, которое они только что увидели. Лица, в котором не было ничего человеческого.
Юрий прошел мимо них не оборачиваясь, но прекрасно ощущая их ошарашенные взоры за своей спиной. Он растянул губы в ухмылке, насколько это могла ему позволить опухшая челюсть, и шумно втянул в ноздри прохладный ночной воздух улицы. Да! Все поменялось раз и навсегда. Отныне это время суток принадлежит только ему и никому более. Он – Хозяин ночи!
На перекрестке Ленина и Индустриальной, одиноко стоящая у обочины “Мазда” призывно мигнула Юрию светом ближних фар, - скучающий шофер-бомбила ловил поздних клиентов. Юрий придирчиво оглядел машину, и одобрительно кивнул сам себе головой: “Сгодится!..”
***
“Ну вот, на сегодня это мой последний пассажир, и – домой, все равно никакой работы на сегодня уже больше не будет”, - подумал Алексей Константинович, глядя на приближающуюся из темноты к его машине рослую одутловатую фигуру молодого парня.
Когда-то Алексей Константинович трудился инженером-механиком на местном машиностроительном заводе, но когда его отчислили по сокращению, решил сменить квалификацию и стать водителем. Уволившись с завода, Алексей, недолго думая, купил на скопленные деньги подержанную “Мазду” и вскоре занялся частным извозом. С тех пор прошло уже десять лет, но он до сих пор не знал, правильно ли он поступил, решив стать частником.
Впрочем, как бы там ни было, уже поздно что-то менять. Не так давно перевалило за пятый десяток, а найти стабильную работу в таком возрасте шансов мало. До пенсии же еще далеко. Да он и сомневался, что, когда уйдет на заслуженный отдых, все будет хорошо: редко бывает возможность отложить деньги на свой пенсионный счет. Все деньги уходят на еду и на оплату коммунальных услуг. Жена работает учительницей, и на ее зарплату не разживешься, а единственная дочь уехала с мужем на постоянное место жительства в Европу. Единственное, в чем видил выход Алексей Константинович, - продолжать заниматься частным извозом.
На своем веку Алексей повидал немало разных пассажиров, как хороших, так и плохих. Попадались и буйные, и пьяные, и полный неадекват. Шестым чувством он научился распознавать по голосу, по выражению лица своих клиентов, ждать ли от них проблем, или же все обойдется. Вот и сейчас, когда ночной пассажир молча, не здороваясь, сел на переднее сидение его машины, захлопнул за собой дверь и, отстраненно глядя куда-то впереди себя, прогундосил: “Cергеевка. Ресторан “Наследие”, Алексей Константинович понял – с парнем явно что-то не так. Больше всего своим поведением он походил на обдолбавшегося наркомана. К тому же, свет уличного фонаря, выхвативший из темноты лицо клиента, открыл водителю жуткое зрелище. Лицо парня было неестественно перекошено набок, вся левая половина физиономии представляла собой огромную раздувшуюся опухоль, закрывающую собой один глаз. Взгляд второго глаза, выглядывающего из-под тяжелой надбровной дуги, как дуло ствола из-под амбразуры, пробуравил Алексея Константиновича до самых костей, заставив немолодого, видавшего виды мужчину, вздрогнуть. С трудом ворочая скошенной челюстью, медленно растягивая слова, пассажир повторил еще раз, теперь уже более настойчиво:
- Cергеевка. Ресторан “Наследие”!
Похоже, что отделаться от него уже было невозможно, поэтому Алексей лишь одобрительно кивнул головой, завел двигатель, и произнес, стараясь придать своему голосу как можно больше дружелюбия и уверенности:
- Сергеевка, так Сергеевка. Хозяин – барин!
***
Полное убеждение в том, что его пассажир находится в невменяемом состоянии, пришла Алексею Константиновичу уже минут через десять езды, когда “Мазда” свернула с длинной Индустриальной улицы, минула пост ГИБДД, и выехала на проселочное шоссе, ведущее к Сергеевке. Парень продолжал отрешенно смотреть вперед, непрерывно шевеля толстыми губами, словно разговаривая шепотом сам с собой. Время от времени он отрицательно покачивал головой, словно не соглашаясь с чем-то, или отгоняя от себя дурную мысль.
“Точно – шаровой!” – с тоской в душе подумал Алексей. – “Господи! Отвязаться бы от него побыстрее, пусть даже если ничего не заплатит.”
По обеим сторонам пустынного шоссе потянулись полосы густого лесного массива. В темноте, из окна едущего на быстрой скорости автомобиля, они казались двумя сплошными темными стенами, тянущимися в бесконечность.
- Остановите здесь!, - требовательный голос пассажира прозвучал словно гром среди ясного неба. Алексей Константинович послушно нажал на тормоз, останавливая машину на обочине пустынной черной трассы, освещаемой лишь фарами дальнего света.
- Так до Сергеевки еще не доехали, - Алексей Константинович недоуменно уставился на своего странного клиента.
- Ничего, - парень расшнуровал поставленный у ног рюкзачок, и сейчас усердно ковырялся в нем, что-то вынимая. Может быть деньги? – Ничего, дальше я как-нибудь сам!..
Блеснувшее в полумраке лезвие огромного ножа, Алексей Константинович успел заметить в самый последний момент. Вцепившись обоими руками в кисть, сжимающую рукоять смертельного оружия, шофер успел отвести ее в сторону, и хищное острие вспороло лишь обшивку водительского сидения. Но в следующую секунду Юрий нанес мощный удар лбом в лицо Алексея, почувствовав как приятно хрустнула носовая перегородка его противника. Вырвавшись из ослабевшего захвата, Юрий снова взмахнул ножом. Он метил в глаз водителя, но промахнулся и попал в горло. Лезвие ножа насквозь пронзило шейный позвонок и широким клином вышло с обратной стороны шеи. Насквозь. Одним ударом.
У Алексея появилось такое ощущение, будто он чем-то подавился – словно у него в горле застряла куринная кость.Он издал нелепый, нерешительный, кашляющий звук. На губах выступила кровь, окрасившая их как помада у женщины, пользующейся слишком яркой косметикой. Внезапно Алексей Константинович ослеп. И, с ностальгией по утраченным чувствам, понял, что уже никогда не будет слышать и видеть. Это была смерть, она обхватывала его со всех сторон. Его руки еще ощущали горячий и влажный от крови воротничок рубашки. Его жизнь еще колебалась, привстав на цыпочки перед черной бездной, пока пальцы цеплялись за это последнее чувство. Затем тело обмякло и тяжело повалилось набок.
Юрий открыл дверь автомобиля, вышел наружу и тяжело глотнул свежего воздуха. Затем выволок труп водителя из машины и оттащил его подальше от дороги, в заросли густого кустарника. Стянул с кресел окровавленные чехлы, чистым краешком материала тщательно протер от брызг крови торпеду автомобиля, и отправил их туда же, в заросли, вслед за хозяином.
Закончив заметать следы, Юрий уселся в водительское сидение, захлопнул дверь, и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель “Мазды” послушно заурчал. Когда-то, прошлым летом , отец брал Юрия вместе со своей второй семьей – женой и дочкой, сводной сестренкой Юрия, в поездку на Азовское море, и давал ему вести свой автомобиль по огромному и протяженному Кагальницкому шоссе. Тогда это казалось Юрию совсем легко, может быть потому, что рядом был его отец…
Юрий выжал сцепление, включил передачу и нажал на газ, пытаясь одновременно отпустить педаль сцепления. Машина вздрогнула, резко дернулась вперед, и заглохла.
“Не волнуйся! Только не волнуйся! У тебя все получится. Ты сможешь это сделать!”
Юрий посидел немного с закрытыми глазами, затем сделал шумный выдох, и с замиранием сердца повторил попытку, стараясь работать педалями как можно плавнее. На этот раз его старания увенчались успехом, “Мазда” тронулась с места, содрогаясь и натужно ревя двигателем, словно возмущаясь и сопротивляясь постороннему грубому чужаку, занявшему место ее любимого хозяина. Юрий включил вторую передачу, рев стал тише, машина покатилась плавнее. Запрокинув голову вверх, Юрий разразился жутким лающим хохотом, кадык его заходил вверх-вниз, словно поршень.
Да! У него снова все получилось! Он может все!!!
2.
Разноцветные фонарики гирлянд украшали сосенки, растущие по бокам асфальтной дороги, ведущей от шоссе к ресторану “Наследие”. Заметив еще издали их призывный свет, Юрий аккуратно, насколько мог, вошел в поворот, и не спеша направил автомобиль к переливающемуся магическими цветами и издалека грохочащему музыкой заведению. Не смотря на позднее время, ресторан продолжал свой веселый бал в караоке-клубе, ведь сегодня воскресный день! В больших окнах светились лучи неоновых огней и отблески хрустальных шаров, словно зазывая все новых и новых гостей. И гости спешили, летели на этот свет как мотыльки, ведь только в нем они становятся еще красивее, на этот звук музыки караоке, который делает их еще талантливее, в атмосферу праздника, в которой они чувствуют себя еще более успешными.
Юрий остановил машину рядом с каменным бордюром, окружающем стоянку, битком набитую иномарками. Увидев недалеко от ступенек, ведущим к главному входу ресторана, две знакомые девичьи фигурки, посигналил, и, высунувшись из окошка, призывно помахал им рукой. Девчонки направились в его сторону.
- Ого! Так у тебя все-таки есть машина. – Ира одобряюще похлопала “Мазду” по капоту. – Я думала, ты хвастаешься. Вот только ты говорил, что у тебя “Рендж Ровер Эвок”!
- В следующий раз будет “Рендж Ровер Эвок”. – Серьезным тоном пообещал Юрий. – Прошу вас дамы, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
- И что, у тебя действительно такие большие писательские гонорары? – Поинтересовалась Юлька, залезая на заднее сидение автомобиля. Ира устроилась рядышком с ней, и, поглядывая на свое отражение в зеркале заднего вида, занялась приглаживанием растрепавшихся от вечернего ветерка волос.
- А ты думала я пальцем деланный. – Ухмыльнулся Юрий, включая зажигание. – Мы, писатели, живем не хуже вас, художников!
- О, Господи! – Ира только сейчас увидела в отражении зеркала обезображенное лицо Юрия, до этого скрытое тенью. – Это кто же тебя так отделал?
- Вчера у меня был тяжелый день, - признался Юрий, включая задний ход, и пытаясь вырулить машину обратно на дорогу.
- Ладно, - похоже Юльку физиономия Юрия волновала сейчас меньше всего. – Что ты мне хотел сказать про Руслана? Где ты его видел?
- Он просил передать тебе привет! – Юрий лихорадочно пытался сообразить, в какую сторону нужно крутить руль при развороте задним ходом.
- И что? Это все, что ты мне хотел сказать? Для этого ты меня позвал?
- Нет. Не для этого. Просто скоро ты встретишься с ним сама…
Бац!!! Левый край багажника “Мазды” врезался в высокий каменный бордюр, сминаясь в гармошку. Девчонки истошно взвизгнули, подскочив на заднем сидении. Юрий сокрушенно покачал головой.
- Ты что, дурак? – В голосе Юльки засквозила тревога. – Ты вообще раньше когда-нибудь за руль садился?
- Просто я могу позволить себе менять машины, хоть каждый день! – Улыбка Юрия была страшна, она настолько исказила его изувеченное лицо, что в отблесках мерцающих неоновых огней, оно походило сейчас на морду жуткого монстра из фильма ужасов.
- Да пошел ты на хрен! Никуда мы с тобой не едем! Ирка, вылезай из машины. Ты что, не видишь, он же больной на голову в дупель. – Юлька решительно потянулась к дверной ручке и ахнула: у обеих задних дверей автомобиля ручки, со стороны салона, были обломаны под корень.
- Сюрприз! - Юрий вновь запустил заглохший двигатель, и вырулив, наконец, с площадки, не спеша набирая скорость, повел машину в сторону шоссе.
- Останови машину, ты, скотина! Выпусти нас! – Юлька что есть силы затарабанила кулаками по широкой спине Юрия.
- Юр, действительно, хватит шутить! Это уже не смешно совершенно! – вставила свой перепуганный голосок Ирка.
- Милые дамы! – Гнусавый, искаженный опухшей челюстью, голос Юрия звучал как вой мертвеца из могилы. – Экипаж нашего лайнера приветствует вас на своем борту! Просьба всем пристегнуть ремни безопасности. Следующая остановка – Ад!!!
- Ну ты и придурок! – Юлька бессильно откинулась на спинку сидения. – Господи, какой же ты придурок!.. Если бы ты только знал, как пожалеешь о том, что сейчас делаешь!..
Юрий только лишь вдавил педаль газа еще сильнее в пол. Истошно взвизгнув колесами, автомобиль вылетел на пустынную трассу , и, спустя минуту, бесследно растворился в густой ночной тьме.
***
“Мазда” остановилась на песчанном пляже, у самого края огромного круглого озера, раскинувшегося между лесным массивом и Сергеевкой. Это было не то озеро, на которое ездила отдыхать Ирка со своей компанией. Оно было гораздо шире и глубже, на нем имелась даже своя лодочная станция с причалом, правда, сейчас заброшенная и давно уже никем не используемая. Именно по этой причине Юрий остановил здесь свой выбор.
Выбравшись из машины, Юрий на мгновение замер, любуясь величием и торжественностью этого места. Темная, густая на вид вода, отражала сотни мелких ярких огоньков – светящиеся окна домов поселка Сергеевки, расположившегося на противоположном берегу озера. Кое-где над озером протянулись, словно паутина, белые нити тумана, причудливо искажая все окружающее. Туман медленно подбирался к причалу, намереваясь поглотить его целиком, вместе с небольшим деревянным домиком лодочной станции и останками разбитых лодок, похожих на обглоданные скелеты гигантских рыб. Ночное небо затянули тяжелые тучи, заслонив собой нарождающийся лунный месяц и звезды.
Юрий распахнул заднюю автомобильную дверь, и на девчонок уставился тускло мерцающий черный предмет в его правой руке.
Пистолет.
Щелчок затвора.
- Выходите! Живо, я сказал!
Ледяная волна ужаса приморозила Ирку к сидению, она замерла, и лишь как загипнотизированная смотрела в дуло направленного на нее ствола.
Но вот Юлька, в отличии от нее, похоже, так до конца и не смогла поверить в опасность того, что сейчас происходило с ними. Может быть, от душившей ее злости, может быть от того, что никак не могла воспринять всерьез этого толстого неуклюжего тюфяка.
- Слушай, ты, урод! Украл у папочки газовик и возомнил себя крутым? Да ты даже не представляешь, что тебе будет за твои шутки! Ты…
Выстрел грохнул почти в упор. Тяжелая пуля врезалась в Юлькину ногу, дробя насквозь коленную чашечку, выбрасывая по сторонам облако кровавой пыли и острых осколков кости. Юлька захлебнулась в собственном безумном крике. Юрий ухватил ее за ворот блузки, рывком вышвырнул из машины на землю, затем перевел пистолет на Ирку:
- Выбирайся!
Ира медленно вылезла наружу, все ее тело сотрясала крупная нервная дрожь. Юрий взмахом ствола показал ей на корчащуюся в песке Юльку:
- Подними ее!
Перекинув Юлькину левую руку через свои плечи, Ира помогла приподняться исходящей хриплыми стонами подружке. Штанина Юлькиных брючек уже полностью набухла кровью, во тьме казавшейся черной и густой как патока.
Юрий, махнув стволом “Макарова” в сторону домика лодочной станции, показал, куда им следует идти. Ира, придерживая одной рукой за талию повисшую на ней Юльку, сгибаясь под тяжестью ее тела, медленно, на трясущихся ногах поплелась ко входу в деревянное строение. Дверь не была заперта, но задвижка заржавела, и Юрию пришлось приложить усилия, чтобы сдвинуть неподатливую планку. Распахнув, наконец, с пронзительным скрипом дверь, Юрий ткнул стволом между Иркиных лопаток , принуждая войти внутрь. Холод, кромешная темнота и затхлый воздух заброшенного помещения еще больше усилили ее ужас.
Достав из рюкзачка пачку свечей, Юрий наощупь расставил их везде, где только было можно, и поджег огоньком зажигалки. Мерцающие на сквозняке язычки пламени осветили пол, покрытый застывшими масляными каплями и тонкой пленкой солярки, какие-то опрокинутые железные бочки и пустые канистры, несколько разобранных лодочных двигателей, кучу ветоши, разбросанной по углам. От одной стены до другой тянулись несколько прогнивших рыболовных сетей, с потолка свисала оборванная проводка, словно внутренности неведомого существа.
Ира осторожно помогла опустится на пол неперестающей жутко стонать Юльке, выпрямилась, тяжело дыша, и устремила взгляд не на Юрия, – на оружие в его руках.
- А теперь раздевайтесь! Обе! – Коротко отдал новый приказ Юрий.
Ирка вздрогнула как от удара. Он взвесил в руке пистолет, и девушка торопясь стала стягивать с себя платьице. Юлька продолжала лежать на полу, баюкая обеими руками искалеченное колено и издавая животные звуки. Похоже, она находилась в полной прострации, и для нее сейчас не осталось в мире ничего кроме жуткой, доводящей до безумия боли. Наивная! Она считает, что узнала о боли все. Как бы не так! Скоро она поймет, что такое Истинная Боль!
Юрий указал пистолетом в Юлькину сторону:
- Помоги ей раздеться!
Всхлипывая, Ира опустилась на колени перед Юлькой, насколько смогла бережно стащила с нее сплошь пропитавшиеся кровью брюки, расстегнула и сняла блузку.
Вытащив из рюкзачка моток проволоки, Юрий швырнул ее к Иркиным ногам:
- Заведи ей руки за столб и свяжи их. Крепко свяжи!
Ира прислонила Юльку спиной к деревянной свае, подпирающей крышу домика, заложила ее руки за балку и стянула проволокой у запястей.
Вторым мотком проволоки Юрий проделал тоже самое с Ирой, накрепко привязав ее ко второй свае, рядом с ее подружкой. После этого, достав из рюкзачка резиновый комбинезон, он принялся медленно облачаться в костюм сталкера.
- Почему?.. – Прорыдала Ирка, захлебываясь и давясь слезами. – Почему ты делаешь это?..
- Просто хочу очистить вас от скверны, - тихо и кротко произнес Юрий. В его голосе сквозила печаль и усталость отчаянного одиночки, взвалившего на себя непосильное бремя грехов всего рода человеческого. Он натянул на руки новенькие хирургические перчатки, засунул за пояс комбинезона пистолет, и теперь приближался к Юльке, держа в руках свой огромный широкий нож. Присев рядом с ней, он взял девушку пальцами свободной руки за волосы, и, приподняв ее голову подбородком вверх, так же тихо попросил:
- Скажи: “Убей меня, пожалуйста!”
Юлька промычала что-то нечленораздельное, с ее губ свесилась тонкая ниточка слюны. Двумя взмахами ножа Юрий срезал бретельки лифчика на ее плечах, еще одним - распорол трусики. Затем девушка ощутила прикосновение лезвия к своей щеке. Юрий усилил нажатие, пока не брызнула кровь. Легким движением он провел острием ножа по Юлькиному лицу, разрезая кожу от виска до подбородка, сначала с одной стороны и тут же - с другой. Когда лезвие оказалось у горла, Юрий отдернул нож и, не обращая внимание на истошные крики девчонки, подсунул два пальца под кожу, словно это была маска. Как следует потянув, он снял с черепа кожу, помогая себе ножом. Она отделилась одним мокрым куском.
К душераздирающим воплям боли добавился истеричный визг Ирки, когда Юрий поднял вверх то, что недавно было Юлькиным лицом, словно странный, экзотический трофей. Налюбовавшись, он отбросил его в сторону, и сделал новые надрезы на Юлькином теле, на этот раз – от ключиц, - вниз, - до грудей…
3.
Образ женщины-вамп, скажу по секрету, это вам не щи с капустой. Тут нужен огонь. Обычно мужчины на мои заигрывания отзываются сразу и немедленно переходят к общению. Правда, направление беседы вполне предсказуемо.
- Какие у тебя плечи, Александр! Готова поспорить на что угодно, ты мастер спорта по дзюдо!
- Угадала! Я смотрю, подруга, ты кнокаешь в этих делах! – Санек вольготно развалился на заднем сиденье такси, обнимая меня одной рукой. Другую он демонстративно согнул в локте, благосклонно предоставляя мне потрогать твердый, как камень, бицепс. – Тюмень, 2005 год, серебрянная медаль чемпионата России. Сейчас, правда, ушел из большого спорта, работаю начальником охраны в столичной фирме. Тоже неплохо!
Я старательно изобразила восхищение и ощупала его мышцу. Действительно, здоровый, бык. Выжрал столько водки, догнался пивом, и сидит себе как ни в чем не бывало, травит мне несмешные анекдоты. По моим подсчетам, он должен был свалиться еще час назад. Нехорошо это, время поджимает!
- Так куда мы едем, Катерина?
- Я же сказала, я требую продолжения банкета! Мы едем в Сергеевку, в “Наследие”. Знаешь, обожаю средиземноморскую кухню – лобстеры, устрицы. Ты не против?
- Так на хрена нам Сергеевка? – Санек панибратски хлопнул водителя такси по плечу. – Командир, разворачивай тачилу, едем в Москву!
- Я тебе там такой кабак покажу, ахнешь! – Это он уже мне.
- Не хочу в такую даль! – Я капризно помотала головой. – Мы едем в “Наследие”. В Москву – в следующий раз.
- Слушай, Катерин, - Санек наклонил свое лицо совсем близко, обдавая меня запахом спиртных паров. – Мы с тобой уже столько знакомы, а ведь я совсем ничего еще о тебе не знаю. Так кто же ты, прекрасная незнакомка? Расскажи немного о себе, чем занимаешься, где работаешь?
- А что, я так похожа на девушку, которая где-то работает? – Я с удивлением вскинула брови.
Он смутился лишь на мгновение, а потом без всяких реверансов выдал на гора:
- Предлагаю!
- Неужто замуж?
- Нет. Свободный равноправный здоровый секс. Без всяких обязательств. Соглашайся, Катерина, не пожалеешь.
Я бросила быстрый взгляд на таксиста. Он был всецело поглощен ездой, его взгляд не отрывался от ночного шоссе.
- А вот тут облом, мальчик!, – произнесла я, и нанесла удар.
Пальцы, сложенные в щепоть, клювом врезались в боковую часть шеи моего ухажера, блокируя сонную артерию. Санек моментально обмяк, и, как тряпочный, откинулся на спинку сидения. Я снова скользнула взглядом по таксисту, он уже выруливал на освещенную фонариками дорогу к “Наследию”.
- Мой парень очень устал за сегодняшний день, - со вздохом обратилась я к водителю, притормаживающему у мраморной лестницы, ведущей ко входу в ресторан. – Вы не могли бы отвезти его обратно домой, откуда мы приехали?
- Знаете что, девушка, у меня нет никакого желания возиться с пьяными. – Пожилой седовласый таксист с укоризненной в глазах взглянул на меня.
- Даю вам честное слово, он проснется ровно через десять минут и будет свеж как огурчик. – Я вытащила из кармана джинсов Санька бумажник, отсчитала несколько купюр и протянула водителю. – Это вам компенсация за причиненные неудобства.
Таксист покачал головой, всем своим видом показывая, как он осуждающе относится к молодому безнравственному поколению, но деньги принял, и, высадив меня у входа, взял курс на обратный путь, увозя прочь моего незадачливого кавалера.
Цокая каблучками по мраморным ступеням, я стремительно влетела вверх, навстречу миру, утопающему в цветных переливающихся огнях и громкой музыке.
- Вам чем-нибудь помочь, девушка? – Дорогу мне преградил здоровенный парень в строгом костюме.
Да, сразу видно, серьезное заведение! К девицам-одиночкам без сопровождения здесь относятся с большим предубеждением.
- У вас работает девочка, Ира. – Я как можно подробнее описала Иркину внешность. – Я могу ее увидеть?
- А, Иришка, - выражение лица секъюрити смягчилось. – Ее смена уже закончилась. За ней зашла подруга, и они уехали полчаса назад с каким-то ненормальным. Весь наш персонал был в шоке.
- С ненормальным?
- Да, раньше такого цирка у нас никто не видел. Чувак сдавал задним ходом свою машину, и весь зад смял об парапет на ровном месте. И уехал дальше, как ни в чем не бывало. По ходу пьяный был в умат. Удивляюсь Иришке, вроде неглупая девчонка, никогда раньше с подобными клоунами не тусовалась.
- А какая машина была, вы не запомнили?
- Ну как не запомнить такой спектакль! “Мазда”, белая.
- В какую сторону они поехали? В город?
- Да нет, не в город, - охранник махнул рукой, показывая направление. – В сторону Леспроекта.
Даже не поблагодарив общительного секъюрити, я принялась спускаться по лестнице вниз, к автомобильной стоянке. Мир вокруг стремительно менялся, меркнул, приобретая черно-белые оттенки. Темные тени, отбрасываемые бесчисленными фонарями и окнами заведения, ожили, зашевелились, и медленно начали движение в мою сторону, протягивая ко мне свои отростки и ложноножки. На этот раз я не сопротивлялась им, позволила обвить себя, просочиться в тело, завладеть моим мозгом. Все человеческое стремительно уходило из меня, я превращалась в механизм, автомат, самопрограмирующийся на совершение самых безумных действий.
Время заметно сгустилось и замедлилось. Секунды казались для меня теперь отдельными, не связанными между собой отрезками времени, вспыхивающими в моем сознании как кадры, во вращающемся стробоскопе.
Раз!
Стекло, припаркованной на краю стоянки новенькой спортивной “Феррари”, разлетелось вдребезги от удара тяжелой сумочки. Протяжно и надрывно завыла сигнализация.
Два!
Я распахнула дверь и запрыгнула внутрь автомобиля. Острый массивный скиннер рассек пластиковую панель под рулевым колесом словно картон. На звуки взбесившейся сигнализации из заведения уже начали выскакивать люди.
Три!
Я оборвала провод сигнализации. Выносящий мозг вой сирены, наконец, смолк. Лихорадочно начинаю замыкать по очереди все проводки на “землю”, отыскивая питание от аккумулятора.
Четыре!
К машине уже со всех сторон бегут охранники, что-то крича и размахивая руками. Я продолжаю возиться с проводами, отыскивая теперь питание на стартер. Есть! Раздается победный рев двигателя.
Пять!
“Феррари” резким рывком сорвался с места, из под самого носа подбегающей охраны, и, стремительно набирая скорость, вылетел на шоссе.
Не думаю, что хозяева и посетители салуна устроят сейчас за мной погоню, в духе вестерна. Вернутся, как милые, на свои места, и примутся обсуждать увиденное. Владелец автомобиля, наверное, уже сообщает о случившемся в полицию, значит, минуты через две все дороги будут перекрыты.
Первый пост ГИБДД на этой трассе находится при въезде в Климовск, он меня мало беспокоит. Второй – километров пятнадцать отсюда. Вряд ли Мясник решил рискнуть проехать через него, может быть он и псих, но не идиот. Далеко не идиот… Значит, он остановил машину со своими жертвами или на обочине шоссе возле лесополосы, или съехал на развилку к озеру. В любом случае, мимо него не проскочу, увижу!
“Феррари” на бешенной скорости летела по пустынному прямому шоссе, фары бросали далеко вперед снопы света, ночная тьма безостановочно отступала перед мчавшимся автомобилем. Я чуть было не пропустила поворот к озеру, резко ударила по тормозам, закрутила рулем, разворачивая пронзительно визжащий автомобиль. В нос ударил запах горелых покрышек. Вдалеке, на самом краю берега, виднелся черный силуэт одинокой машины, стоящей возле небольшого домика у кромки воды. Я снова со всей силы надавила на газ, и, поднимая клубы пыли, брызгая во все стороны щебенкой, устремилась по дороге ведущей к причалу.
4.
Кровь имеет запах. Когда ее много, она пахнет медью. Глаза у Иры были крепко-накрепко зажмурены, чтобы не видеть того, что находилось сейчас рядом, по правую сторону от деревянной сваи, к которой она была привязана. Сводящие с ума Юлькины крики и стоны прекратились минут десять назад, еще некоторое время в наступившей тишине продолжали слышаться страшные хлюпающие звуки, наконец, смолкли и они. Но от густого приторного запаха крови никуда нельзя было деться, обоняние дорисовывало то, что заботливо скрывали закрытые глаза.
“Боже, молю Тебя, пусть все закончится сразу – так или иначе. Я больше не могу. Помоги мне, заклинаю Тебя, соверши это чудо. Даруй мне быструю смерть, неужели я так много прошу у Тебя, Боже?”
Облаченные в латекс руки, липкие от начинающейся запекаться на них крови, коснулись Иркиного лица, прерывая незатейливую девчоночью молитву. Жесткие пальцы оттянули ей веки, насильно открывая глаза, ладони повернули голову направо, принуждая смотреть на то, чего она избегала изо-всех сил.
- Смотри! Смотри сама, я сказал, или мне придется вырезать тебе веки!
Ирка вновь зашлась рыданиями, пытаясь вертеть головой из стороны в сторону, сопротивляясь грубой силе сжимающих ее пальцев. Но было тщетно, ей пришлось увидеть все. Все что только позволяли рассмотреть отблески пламени свечей…
На лице и шеи Юльки не осталось ни кусочка кожи. Она была срезана так аккуратно, что этой операции позавидовал бы любой хирург. Мышцы лица блестели в полумраке, запекшаяся кровь заполнила пустоты между хрящами и сухожильями. Но на этом, видимо, добросовестному старанию и терпению Юрия подошел конец. Начиная от плеч, и далее, до самых бедер, кожа была содрана уже не так тщательно. Ее обрывки, рванными лохмотьями свисали с тела девушки, на животе разрезы были особенно глубокими, из них вывалились тонкие, кровоточащие кишки. Одна Юлькина грудь была срезана совсем, она валялась рядом в пыли, словно лопнувший мяч.
- Хорошенько рассмотрела? А теперь я хочу задать тебе один вопрос. – Пальцы Юрия разжались, отпуская Иркино лицо. Не прекращая рыдания, она безвольно свесила голову, вновь закрыв глаза. Из-под ресниц девушки стекали слезы, оставляя широкие бороздки на перепачканном грязью и пылью лице.
- Кто такая Катя?
Ирка всхлипнула, непонимающе покачала головой. Она ожидала сейчас чего угодно, но только не подобного вопроса. Она действительно не могла сообразить, о чем идет речь.
Окровавленными пальцами Юрий сильно сжал ее щеки, слегка приподнял опущенную голову, заставляя глядеть себе в глаза.
- Я спрашиваю тебя, кто такая Катя? Ты знаешь, о чем я говорю. Сегодня утром, когда я разговаривал с тобой по телефону, ты спросила, нет ли у меня знакомой, по имени Катя. Кого ты имела ввиду? Что это за женщина? Ты говорила с ней?
- Да, - Ира моргнула глазами, еще несколько капель тяжелых слез сорвались с ее лица вниз, на пыльные доски пола. – Она звонила мне вчера на мобильный, просила о встрече… Я понятия не имею кто она, и откуда узнала мой номер… Я пришла , но ее не было, я подумала, что это шутка… А потом она позвонила мне еще раз…
- Что она сказала тебе?
- Что ты… - Ирка замялась, не решаясь закончить фразу, но затем, словно выплюнула из себя застрявшие в горле слова, с обреченным выдохом:
- Что ты опасен…
- Понятно! – Юрий выпрямился, нервно поигрывая в руках залитым кровью ножом.
“Понятно, что ничего не понятно!”
Неизвестность сгущалась вокруг Юрия, обволакивала его, словно густой непроглядный мрак. Первый раз в жизни он ощутил подобную беспомощность, беззащитность путника, оказавшегося в плотном тумане. Любой шаг – шаг в неопределенность, может быть на тропинку, может – в болото, а может – и в обрыв.
- Я сказала тебе правду… Я больше не знаю о ней ничего, честное слово!.. – Иркин голос дрожал и срывался.
- Я верю тебе, - Юрий вновь присел на корточки возле привязанной к столбу девчонки, успокаивающим жестом провел рукой по голове, пачкая ее волосы в чужой крови. – Я знаю, что ты меня не обманываешь. Просто все это очень странно, понимаешь? Я не могу понять, откуда она взялась. Но она очень мешает мне. Понимаешь? Очень!
- Юра! – Ирка заставила взглянуть в единственный открытый глаз своего палача, ее голос был умоляющим, - я не сделала тебе ничего плохо… Я никогда не желала тебе зла… Я говорю тебе… Убей меня, пожалуйста! Ведь тебе же нравится, когда тебя просят об этом! Я прошу тебя… Я умоляю… Только сделай это сразу… Просто убей меня, пожалуйста, и все!...
Он скользнул взглядом по ее фигурке, медленно, словно изучая каждый миллиметр девчоночьего тела. “И все-таки, какая же она красивая!”, - неожиданно для себя подумал Юрий. – “Возможно, она красивее всех девчонок, каких я знал. Может быть, она даже могла бы быть моей девушкой. В каком-нибудь другом, параллельном мире, иной реальности. В мире, где живут более добрые и чистые люди, где нет насмешек и издевательств, нет изгоев и травящей их толпы…”
Нежно Юрий провел ладонью по щеке девушки, оставляя на ней кровавый след от своих перчаток. Произнес, словно извиняясь:
- Нет. Ты – грязь. Такая же грязь, как и все остальные твои друзья и подруги. А грязь невозможно просто так стереть одним взмахом. Ее нужно отскребать, отскабливать долго и тяжело.
Юрий вновь выпрямился и навис громадой своего роста над поджавшей колени к подбородку, жалобно глядящей на него снизу вверх девчонкой. Ладонью левой руки он уперся об столб, к которому была привязана Ирка, правую руку, сжимающую огромный нож, приподнес к лицу девушки. Замер, наслаждаясь моментом истины, примериваясь, выбирая место для первого надреза…
Что-то тихо свистнуло, рассекая воздух над его левым ухом, легкий ветерок колыхнул волосы на виске. По руке, упирающейся в столб, словно изо-всей силы ударили толстой увесистой палкой. Юрий поднял взгляд, и с удивлением уставился на массивный остроконечный скальпель, пробивший его кисть насквозь, и на несколько миллиметров вошедший в деревянную сваю. В эту же секунду хлынула волна настоящей боли. Жуткой, невыносимой, доводящей до безумия, словно руку сунули прямо в открытый огонь. Юрий завопил, как загипнотизированный глядя на свою пригвожденную к дереву руку, не в силах отвести взгляда от стекающей струйки крови, начавшей уже капать на пол, в пыль, свертываясь в ней комочками, словно чернила на замасленной бумаге.
Высокий, чуть задыхающийся, женский голос со звоном раскатился по домику, эхом прыгая от одной стены до другой:
- Здравствуйте, уважаемый Юрий Витальевич Афонин! Вас приветствует представитель книжного Московского издательства “ЭКСМО”! Чем занимаетесь? Работаете над новой книгой?!!
Юрий резко обернулся, веером разбрызгивая капельки слюны, вылетающей из раскрытого в крике рта. За его спиной, в проеме входной двери, в свете беснующихся язычков пламени свечей, стояла худощавая блондинка в алой блузке и черной короткой юбке. Глаза ее – два страшных бездушных стеклышка, не отрываясь глядели в его сторону, ловя каждое движение, отсвечивая в свечных огоньках, словно холодные острые льдинки. Напряженно покачиваясь, как кобра, готовая в любой момент рвануться вперед, женщина перебрасывала из руки в руку тяжелый охотничий финский нож.
Юрий отшвырнул свое лезвие в сторону, ухватился за рукоятку скальпеля и, стиснув зубы, дернул. Сталь с трудом вышла из пробитой кисти. Застонав от боли, Юрий уронил окровавленный клинок на пол, чувствуя как мутится сознание. Здоровая рука потянулась за спину, к ремню комбинезона, и почти одновременно с этим раздался отчаянный Иркин крик:
- У НЕГО ПИСТОЛЕТ!..
Блондинка прыгнула вперед, в кувырке через голову, одновременно с грохотом выстрела. Пуля выбила куски древесины из противоположной стены. Юрий нажал на спуск второй раз, стреляя уже совсем в упор, и, даже не увидел, - скорее, почувствовал – попал!!! Третьего выстрела не произошло: затянутые в сетчатые колготки ноги, обхватили сжимающую пистолет руку Юрия, переплели ее, и резко повернули в бок, выворачивая плечевой сустав. Тяжелым кулем Юрий рухнул на пол, роняя ствол из разжатых от боли пальцев.
***
- У НЕГО ПИСТОЛЕТ!.. –
Вместе с истошным криком Ирки, я ушла прыжком навстречу Мяснику, почти тут же услышав визг пули над своей головой. Уже в самом подкате, я увидела направленное на меня черное дуло ствола. Полыхнула ослепляющая во тьме вспышка нового выстрела, и правое предплечье словно обожгло ударом тяжелого кнута. В следующее мгновение, захватив ногами в “ножницы” сжимающую пистолет руку, я изо-всей силы извернулась корпусом, выкручивая плечо противника, роняя его на себя. Вороненный ствол с тяжелым металлическим стуком ударился об дощатый пол, ударом носка туфли я отправила его к дверному проему, подальше от досягаемости.
Размахнувшись, Юрий нанес удар кулаком, целясь в мое простреленное предплечье. Рассудок помутился от резкой невыносимой боли, рука онемела, словно по ней пропустили электрический ток, наверное, на какую-то долю секунды я даже потеряла сознание. Как только способность мыслить вернулась ко мне, я поняла, что погреблена лицом вниз под придавившим меня тяжелым телом. Сгиб локтя Юрия сдавил мою шею, затрудняя дыхание, его здоровая рука шарила по полу, отыскивая валяющийся где-то рядом нож. Я завертелась словно угорь, пытаясь вырваться от навязываемой мне тактики вольной борьбы, в ней я не имела никаких шансов, со своим весом, в два с лишним раза меньшим, чем у навалившейся на меня туши.
Юрий нашарил, наконец, свое лезвие, попытался схватить меня за волосы на затылке, оттягивая голову назад, открывая горло для режущего удара… Резкий рывок, - и он в недоумении уставился на белокурые локоны парика, оставшегося в его руке. Я махнула рукой, ногтями выцарапывая глубокие рванные борозды на его лице. Хватка ослабла, дикий болезненный рев отозвался в моем сердце самой сладкой музыкой. Откатившись в сторону, я схватила с пола финку, и вскочила на ноги.
Юрий поднялся почти одновременно со мной, на удивление, он двигался очень быстро для своей комплекции. Теперь мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, каждый сжимая в руке свое холодное оружие. Юрий сделал выпад первым, снизу вверх, целясь в подбородок. Послышался лязг металла об металл, когда лезвие моей финки отвело мясницкий нож в сторону. Не дожидаясь новой атаки, я крутанулась на месте, увеличивая силу удара, и влепила ногой прямо в солнечное сплетение, чувствуя, как острый каблук входит в толстые жировые складки. Юрий нелепо взмахнул руками, и начал заваливаться плашмя на спину, с грохотом опрокидывая стоящие за его спиной металлические бочки, ящики, роняя горящие свечи...
Пол, залитый остатками солярки, вылившейся из перевернутых бочек, полыхнул моментально. Я отшатнулась назад, между мною и Мясником в одну секунду выросла стена обжигающего лицо пекла. Огонь жадно накинулся на обрывки рыболовных сетей, обломки ящиков, сложенные штабелями доски и кучу другого хлама. Сквозь пелену горячего марева я разглядела Юрия, кубарем катающегося по полу, сбивающего пламя со своего резинового комбинезона. Подкатившись к выходу, он стиснул пальцы на пистолете, лежащем у самого порога, привстал, опираясь плечом на дверной косяк, и, выстрелив в мою сторону не целясь, в белый свет как в копеечку, выскочил наружу.
Позади меня уже вовсю исходила в неистовых воплях Ирка, извивающаяся всем телом в отчаянных попытках освободится от стягивающих ее пут. Фасад и две боковые стены домика казались оранжевыми от огня, его прожорливые щупальца колыхаясь и танцуя, набирали свою силу. Не тронутой пламенем оставалась лишь задняя стенка за моей спиной, с небольшим оконным проемом. Я подкинула носком туфли Иркино платьице с пола, поймала на лету, и швырнула в спасительное окошко, следом за ним отправилась в полет моя сумка.
- Заткнись и не дергайся! Слышишь? Я умоляю тебя, просто заткнись и не дергайся! – Я присела возле Ирки, пытаясь отвязать ее от столба.
Черт!.. Ее руки накрепко были стянуты толстой стальной проволокой, перерезать ножом никак не получится! Огонь, питаемый сухой древесиной, уже достиг потолка и начал жутко реветь. Совсем рядом со мной, сверху рухнула охваченная пламенем балка, задев ногу. Оплавленный капрон колготок расстекся, вплавляясь в обожженную кожу, я завыла, дико, по-зверинному, вкладывая в этот нечеловеческий звук все свое отчаяние и бессилие. Не переставая выть, под корень обламывая ногти на пальцах, я вцепилась в проволоку, стягивающую запястья девчонки, отгибая и раскручивая металлические концы. Грохнулись об пол еще несколько горящих балок, обдавая нас фонтаном горячих искр, но стальные путы, наконец, поддались, ослабли, соскальзывая вниз.
Рывком за плечо, я потянула Ирку с пола, из последних сил толкнула ее в сторону окна:
- Быстро наружу! Быстрее, я сказала!
Девчонка, похоже впала в ступор. Широко раскрытыми от ужаса глазами, она глядела куда-то мимо меня, показывая рукой за мою спину, губы ее шепнули на выдохе:
- Юлька…
Я оглянулась, и ахнула… Ее подружка, с полностью содранной кожей, с распоротым животом, была до сих пор еще жива. Обжигающий жар привел ее в сознание, и сейчас она корчилась от боли на своем столбе, чувствуя оголенным мясом истерзанного тела, подступающие объятия безжалостного огня. Недолго раздумывая, я подскочила к Юльке и полоснула финкой под ее нижней челюстью, нанося глубокий разрез от левого к правому уху, чуть выше кадыка. Из разверзнутой раны хлынула темная кровавая струя, тело девчонки мгновенно замерло, безжизненно обвисло на столбе.
Дом уже превращался в пылающую преисподнюю, с потолка сплошным огненным дождем сыпались головни и горящие обломки. Чудом уворачиваясь от них, я рванулась к окну, увлекая за собой остолбеневшую от увиденного Иру:
- Я сказала – наружу!..
Обняв Ирку за тонкую талию, я помогла подтянуться ей, вытолкала в оконный проем, и кувырком перелетела через него сама, жадно хватая ртом поток прохладного, наполненного свежестью, ночного воздуха. За моей спиной послышался треск ломающегося дерева, стены домика с ужасным грохотом рухнули в ад бушующего пламени. Высоко в небо взметнулись алые щупальца, во все стороны полетели искры и горящие доски. Охваченные огнем тяжелые бревна обрушились на припаркованную рядом “Феррари”, сминая ее как консервную банку.
Подхватив с земли сумку и платье, я швырнула его Ирке. Крепко вцепилась в ее руку, увлекая за собой, на бегу скидывая досаждающие туфли на высоких каблуках:
- Ходу! Ходу!! Ходу!!!
Мы успели пробежать метров тридцать, когда раздался страшный грохот. Земля содрогнулась, словно произошло извержение вулкана. Упругая тяжелая волна горячего воздуха врезалась мне в спину, швыряя на землю. Увлекая за собой в падении Ирку, я оглянулась назад, увидев, как обе машины скрываются под огромным шаром желто-оранжевого пламени. Крышу “Мазды” оторвало взрывом, и она закружилась в воздухе, пролетая по спирали над нашими головами. Казалось, лодочную станцию в один момент растоптала невидимая гигантская нога. Горящий бензин разлился словно лава, застилая причал огненным ковром. Языки пламени неистово бушевали, взлетая вверх , слизывая темноту, сжигая все своим адским жаром. В воздухе повисли клубы дыма.
Едва встав на ноги, я оглядела себя. На черных, покрытых копотью и сажей руках расплылись огромные пятна обожженной кожи. Боль в раненном предплечье приходила и уходила волнами, кажется, пуля не затронула кость, но застряла в мышечной ткани.
Ирка тоже поднялась с земли, и теперь стояла, прижимая к груди платьице, таращась на меня огромными глазищами. Это был очень нехороший взгляд. Взгляд человека, балансирующего на грани безумия.
- Я что-то сделала не так? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. – Я не смогла спасти твою подругу , но позаботилась о ней так, как умела. Поверь мне, где бы сейчас она не была, там ей гораздо лучше, чем здесь.
Продолжая глядеть на меня глазами полными ужаса, Ирка попятилась назад, губы ее еле слышно шепнули:
- Что… Что ты такое?...
Вот оно даже как! Не “кто я такая”, а “что я такое”… Нормально!
Я повернулась к ней спиной, подошла к самой кромке воды и присела прямо на мокрую прохладную гальку, обхватив руками колени. Произнесла, обращаясь не к девчонке, и даже не к самой себе, а к темной озерной глади, мерцающей отсветами разгулявшегося пожара:
- Этот вопрос я задаю себе вот уже двадцать лет, и пока что не нашла еще на него ответа…
Морщась от боли, я стянула с ног остатки того, что когда-то было моими колготками. Зачерпнув ладонями воду, умылась, чувствуя, как влажный холод успокаивает жар от ожогов. Тщательно промыла рану на руке и перетянула ее носовым платком, ткань сразу же пропиталась темной кровью.
За моей спиной слышались всхлипывания. Ирка рыдала, стоя на коленях в прибрежном песке, пряча лицо в перепачканные землей и сажей ладони. Я подошла к ней и молча обняла. Она вцепилась пальцами в мою прожженную блузку и, судорожно захлебываясь воздухом, произнесла:
- Это неправильно… То, что случилось… такое не должно происходить ни с кем…
Она плакала, держась за меня, все еще содрогаясь от ужаса.
- Тс-с-с-с! Успокойся, не думай ни о чем, – я крепко обнимала Ирку, покачивала ее, баюкая, словно маленького ребенка.
Она подняла на меня свое мокрое от слез лицо:
- Что нам делать?
- Ничего, - я покачала головой, выдавливая из себя улыбку. – Будем продолжать жить дальше, и радоваться жизни.
- Но Афонин… Он ведь сбежал… Он найдет нас…
- Обещаю, милая, - я погладила девчонку по слипшимся от грязи, спутанным волосам, - больше этот человек никому не причинит зла. Ты помнишь номер телефона, по которому он звонил тебе?
Она отрицательно покачала головой.
- Но он определился на твоем сотовом? Где твой мобильник?
Обреченно Ирка махнула рукой в сторону бушующего пожара.
- Ладно, не заморачивайся. Больше я за ним бегать не буду. Он сам выйдет на меня, я просто немного помогу ему в этом. Одно я могу тебе обещать точно: все закончится очень скоро.
- Тебе надо в больницу. С такой раной, как у тебя, не шутят. – Ирка робко присела у воды, заплескалась, смывая с себя грязь и копоть.
- Я сама себе больница. Четыре курса ФЧЖ – страшная сила в умелых руках! – Я выпрямилась, перекидывая сумочку через плечо. – Но в одном ты права, отсюда надо линять, и чем быстрее тем лучше.
- Мы не будем говорить полиции о том что случилось? – Девчонка прекратила мыться, и удивленно уставилась на меня.
- Нет, милая. Меньше всего я желаю встречаться с этой конторой.
- Но…
Ирка что-то пыталась возразить мне, однако я решительно ее осекла:
- Это моя охота, и я доведу ее до конца сама. Ты живешь одна или с родителями?
- Одна. – Ирка напялила уже платье и сейчас критически рассматривала его на себе. По виду оно напоминало половую тряпку. – Я снимаю квартиру.
- Прекрасно! Значит, едем к тебе домой. Сейчас пройдем через лес до “Весенней” станции, там поймаем попутку до города.
- Кто нас возьмет в таком виде? – Девчонка недоверчиво покачала головой. – Мы похожи на двух бомжих.
- Да, но чарующую силу нашего обаяния никакой сволочи у нас не отнять! – Я обняла Ирку за плечи и быстрым шагом повела ее в сторону темнеющей сосновой чащи, прочь от полыхающего заревом огня причала.
***
Боль от пробитой ладони распространилась, казалось, по всей руке. Пальцы уже онемели и перестали двигаться. Юрий слышал в ушах биение собственной крови, дыхание от быстрого бега сквозь лесную чащу стало прерывистым, и, попытавшись сглотнуть, он почувствовал, насколько пересохло его горло.
Вывалившись из леса на обочину шоссе, Юрий рухнул у дорожного указателя населенного пункта. Сам того не заметив, он выбрался к окруженному сосновым бором поселку Леспроект. Ему хотелось плакать. Ни боль, ни страх, ни отчаяние ни разу не выдавили у него слезинки с тех пор, как он плакал от злобы и бессилия после той памятной поездки с Иркиной компанией. Он думал, что совсем уже закаменел. Но вот слезы снова неудержимо текут из его глаз по щекам и щекочат в носу. Он знал, что не мужское это дело, - плакать, ему было стыдно, но он не мог остановиться.
Его разоблачили! О нем известно всё!
Странная женщина, с безумным взглядом бешенной собаки, в один миг перечеркнула всю его жизнь, разрушила все планы, уничтожила все надежды. Кто она? Что собирается предпринять теперь? Что вообще теперь с ним будет?!!
Юрий вытащил из-за ремня пистолет, выщелкнул пустую обойму, передернул затвор. Один-единственный патрон упал к его ногам, тихо звякнув об дорожный щебень. Юрий поднял крошечный блестящий цилиндрик, оценивающе взвесил его в кулаке. Последняя пуля… Как раз для него… Один выстрел – и все прекратится. Эта мучающая тело боль, эта сжирающая душу тревога и страх перед неизвестностью. Один выстрел – и спасительная темнота!..
Нет… Слишком страшно…
Юрий вложил патрон в магазин и снова вернул обойму в рукоять пистолета. Может быть, эта женщина погибла в огне? Взрыв был не шуточный, никто, рядом находившийся, не мог там уцелеть. Если бы это было так! Все проблемы бы были решены сходу, а он больше никогда бы не взял в руки мясницкий нож. Всё! С него хватит, его увлечение зашло слишком далеко. Юрий, как мог, успокаивал себя, но в глубине души он сознавал: эта тварь жива! И она придет за ним снова!
Шмыгнув носом, Юрий подлез под прожженный комбинезон, и извлек из кармана брюк свой мобильник. Непослушными пальцами набрал знакомый номер. Долгое время в трубке звучали гудки, и, наконец, сонный мужской голос коротко произнес:
- Слушаю!..
- Папа!.. – Юрий шумно шмыгнул носом, втягивая в себя вытекающую из ноздрей соленую влагу. – Помоги мне, папа! Пожалуйста!..
- Юра! – В голосе мужчины зазвучала тревога. – Откуда ты звонишь, Юра? Ты знаешь, который сейчас час? Что произошло?! Где ты?!
- Ты был прав, пап! – Юрий из последних сил сдерживал себя, чтобы не разрыдаться вновь. – Я совершил ошибку. Я совершил очень большую ошибку… Помоги мне исправить ее…
- Юра, где ты? Можешь мне объяснить, что у тебя стряслось?
- Не могу! Я не могу ничего рассказать… - Предательский ком сжал горло, Юрий через силу выдавливал из себя слова. – Ты говорил, что я не безразличен тебе… Если это правда… Если это не пустые слова, помоги мне! Пожалуйста…
- Где ты сейчас находишься?
- На въезде в Леспроект, возле указателя. Только не говори никому, что я звоню тебе, пап!...
- Господи, как тебя туда занесло? Что ты натворил, сын?!
- Не спрашивай меня ни о чем, я прошу тебя! – Голос Юрия дрожал, он уже был близок к истерике. – Меня преследует какая-то сумасшедшая! Она пыталась меня убить… Я ранен, пап!...
- Оставайся на месте, слышишь? – Коротко отчеканил голос отца. – Я выезжаю за тобой!
В трубке раздались короткие гудки. Юрий выронил мобильник и обессиленно прислонился к столбу дорожного указателя.
Обсуждения По следам Климовского Мясника. Глава 12