Двенадцатый

Елочка!
Разминает пельменное тесто веселочка.
Елочка!
В форме елки шампанское в центре стола,
Елочка,
В Ленинграде Мягкову поддастся защелочка...
Елочка!
Жизнь такая счастливая прежде была...
Елочка!
В этих днях от нее ни следа ни осколочка.
Елочка!
И не верится сердцу давно в чудеса.
Елочка!
Позабытую песню поет магнитолочка.
Елочка!
Возврати мне то светлое на полчаса.
Елочка!
В аромате медово-смолистом светелочка...
Елочка!
Бьют куранты на Спасской двенадцатый раз...
Елочка...

Что может слаще быть для мужика,
Чем за бутылочкой пивка
Обговорить проблемы мирозданья,
Прополоскать соседское бельё
И дать всему обидные названья??

Совсем не надо лезть на Эверест,
Но ощутить величие момента
Возможно и вдали от этих мест,
Имея под рукой мешок цемента.

Забравшись на двенадцатый этаж,
Там распылить его, как манну свыше,
Да зравствует маэстро Эпатаж -
Свою тоску развеем пылью с крыши!!!

О если б вы знали,
Чего только нет
В моем раскаленном мозгу...
Танцует там с явью,
Обняв ее, бред,
Там солнце зарылось в снегу.

Так ангел и дьявол
Сидят за столом
В кафе на Проспекте Мечты,
А вместо дождя
С неба капает ром
И ищет раскрытые рты.

О если б вы знали,
Чего только нет
В моем раскаленном мозгу...
Там тень обняла
Ослепительный свет
На мягком зеленом лугу.

Там в небе русалка,
виляя хвостом,
Что с облака свесился вниз,
Читает с улыбкой
Двенадцатый том...

I.I. Однажды в единое части слились,
Сквозь борьбу меж собой и единым.
Миллионы небу кричали явись
И стань среди нас явью неповинным.
I.II. Родившись в истоках чудесного рая
Мальчик индийский, сбежавший в Тибет
Выучил всё, что можно, играя
И также, играя, нёс единый нам свет.
I.III. Единое чудо в борьбе двух религий
Не увидел никто. И новое в старом,
Путь сквозь сердца без рангов, отличий
Окреп в дыханье едином, одном.
I.IV. Окрепшие ветры не сломлены в духе.
Сердца...

Вновь чувства описать не могу
Они посетили сейчас, потом убегут
Они так прекрасны, но так не на долго
Как будто я стою у их морга
Как будто после того как они меня посещают
Тут же вновь они умирают
Почему я так близок к этой пропасти
Почему вокруг, одни самолетные лопасти
Но все же если не встречусь с ними вновь
Не буду я жалеть, не буду пить чужую кровь
Зачем мне останавливаться на том
Что было когда-то, а не то что будет потом
Ведь завтра будет новый день
И новые чувства и это не...

Не выпить вина мне хмельного,
Его мы допили вчера,
Сегодня не быть алкоголю-
Убьет меня в хлам наркота!!!

* * *

С крыши сорвалась немая ракета,
А где же мои сапоги?
Опять выполнять мне работу
Посланником этой Земли!
Однако почетно – мы Люди в Черном!!!

* * *

Елки-палки, вашу мать!
Будем топать и орать!
Звать Снегурку и Мороза,
А потом как следует плясать!

* * *

Хорошо бы выпить водки,
А еще пощупать попки!
Только бы не перебрать,
Импотентом можно стать...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Но едва Судья сняла
Мантию по смерти
И спокойно умерла -
Расшалились дети.

Стали в мерзкое играть
Вновь Израильтяне
И такое вытворять –
Лет на семь потянет.

Осерчал тогда Старик
На сынов в законе
И вкатил им семерик
Строгача на зоне.

Самым главным стал пахан
Из Мадианитов.
Предал Бог еврейский клан
В руки тех бандитов.

(По закону, господа,
Если не живётся,
По понятиям тогда
Париться придётся.)

Тяжела рука была
Новых оккупантов.
Вмиг исчезли со стола
Куры и купаты...

В желаньях, в движеньях,
в словах своих скованна,
За чем-то, одной ей понятным, следя,
Двенадцатый месяц к постели прикована,
Беспомощна мама моя, как дитя.

Сжимай не сжимай свои пальцы до хруста –
Уходит из тела её с каждым днём
Невидимый, неосязаемый сгусток
Того вещества, что мы жизнью зовём…

Летал мотылек, надеждой гонимый,
Незримое солнце господних небес,
Смыкающий ветер улыбкою мнимой,
В мир человека нарочно полез.

Там он увидел висящий огарок,
Искусственной искры немой уголек,
И вспомнил с испугом лихой мотылек,
Как мать его в вечность ушла при пожаре.

Те думы ушли, мотылек завертелся,
Запрыгал, бросая вечернюю тень,
И этот последний, двенадцатый день,
Открылся ему, оголтелый, разделся.

Этот веселья беспечный дурман,
Как же он смог так внезапно...