Когда я называю религию системой психотерапии, это отнюдь не игра слов. Это действительно чрезвычайно развитая система, за которой стоит величайшая практическая истина. Я имею весьма обширную клиентуру, разбросанную почти по всем континентам, и где бы я ни жил, меня практически всегда окружали католики; но среди моих пациентов за последние тридцать лет было всего шесть католиков.
Подавляющее большинство составляли протестанты и иудеи.
Как-то раз я разослал незнакомым мне людям анкету, в которой спрашивалось: "Если бы у вас возникли психологические проблемы, что бы вы сделали? К кому бы вы пошли: к врачу, к духовнику или к пастору?" Я не могу назвать точные цифры, но помню, что лишь около двадцати процентов протестантов ответили, что пошли бы к пастору. Все остальные крайне настойчиво высказались против пастора и в пользу врача, причем наиболее настойчивы были родственники и дети самих пасторов. Был один китаец, давший превосходный ответ. Он заметил: "В молодости я иду к врачу, а в старости - к философу".
Однако примерно пятьдесят восемь или шестьдесят процентов католиков ответили, что они обязательно пойдут к своему духовнику. Это, кроме всего прочего, еще и подтверждает тот факт, что католическая Церковь, с ее духовными наставниками (director of conscience) и строгой системой исповеди, является терапевтической институцией. У меня было несколько пациентов, которые после прохождения у меня анализа даже обращались в католическую веру, было у меня также несколько пациентов, которые ныне входят в так называемое "Движение Оксфордской группы" - и дай им Бог удачи! Я считаю совершенно корректной практику использования этих завещанных нам историей терапевтических институций, я и сам хотел бы быть все еще человеком средневековья, способным принять этот символ веры. К сожалению, для этого требуется нечто от средневековой психологии, а я не вполне отвечаю этому требованию. Но, по крайней мере, вы видите, что к архетипическим образам и формам, пригодным для их проецирования, я отношусь серьезно, ибо коллективное бессознательное и в самом деле является серьезным фактором человеческой psyche.
Все эти индивидуальные мотивы, типа инцестуальных склонностей и прочих детских комплексов, образуют не более чем поверхностный слой; а вот подлинным содержанием бессознательного являются коллективные события эпохи. В коллективном бессознательном индивида история подготавливает себя; и когда архетипы активируются и выходят на поверхность сразу у многих индивидов, мы оказываемся в гуще истории.
Архетипический образ, вызванный к жизни злобой дня, завладевает каждым. Это то, что мы наблюдаем сегодня. Я это предвидел; в 1918 году я говорил о том, что потревожен сон "белокурой бестии" и в Германии что-то должно произойти. Никто из психологов тогда вообще не понял, что я имею в виду, ибо люди просто не имеют понятия о том, что наша индивидуальная психика является тонкой пленкой, зыбью, покрывающей океан коллективной психики. Последняя является могучим фактором, изменяющим всю нашу жизнь и облик привычного нам мира, фактором, делающим историю, она развивается по законам, совершенно отличным от тех, которые присущи нашему сознанию. Архетипы являются великими движущими силами, реальные события вызывают именно они, а не индивидуальные суждения или практические соображения. Перед мировой войной все интеллектуалы говорили: "У нас больше не будет войны, мы достаточно благоразумны, чтобы этого не допустить, наши финансы и коммерция настолько переплетены, они до такой степени интернационализированы, что вопрос о войне абсолютно не стоит". А затем мы развязали войну невиданных масштабов. И сейчас они заводят этот бессмысленный разговор о благоразумии, о мирных планах и тому подобном; цепляясь за этот детский оптимизм, они сами себе завязывают глаза; но посмотрите, какова реальность! Совершенно ясно, что судьбу человека решают архетипические образы. От того, какие там мысли у нас в голове, ничего не зависит - все решает бессознательная психология человека.
Кто бы мог в 1900-м подумать, что спустя тридцать лет в Германии будут возможны события вроде тех, которые там происходят сегодня. Поверили бы вы в то, что целая нация, состоящая из высокоинтеллектуальных и цивилизованных людей, сможет отдаться магической власти какого-то архетипа? Я же это предвидел; мне это понятно, поскольку я знаю о силе коллективного бессознательного. Со стороны это выглядит неправдоподобно. Даже мои личные друзья зачарованы этим, а когда я нахожусь в Германии, я и сам начинаю верить; я все понимаю, я знаю, что все должно быть именно так. Но против этого невозможно устоять. Это удар не по голове, а ниже пояса, после чего весь ваш мозг ничего не стоит, поражена вся ваша симпатическая система. Это сила, которая зачаровывает людей изнутри, это пробудившееся коллективное бессознательное, это архетип, общий для всех живущих. Но поскольку это архетип, у него есть исторические аспекты, и без знания истории мы не сможем разобраться в событиях. Это ожившая история Германии, точно так же, как в фашизме оживает история Италии. В этом отношении непозволительно с благоразумием детей твердить, что это невозможно. Это простое ребячество. Речь идет о реальной истории, т.е. о том, что реально происходит с людьми и что происходило с ними испокон веку, что по своей важности значительно превосходит наши маленькие личные горести и нашу личную веру.
Я знаю высокообразованных немцев, которые, как мне кажется, столь же благоразумны, как и мы с вами. Но над ними прокатилась волна, унесшая их разум, и теперь при разговоре с ними вам остается лишь примириться с тем, что они с этим уже ничего не могут поделать. Они во власти непостижимого рока, и мы не можем судить, что здесь плохо и что хорошо. Тут нет места для рационального суждения, это просто история. И когда трансфер вашего пациента затрагивает архетипы, вы имеете дело со взрывоопасной миной, а взрыв ее, как видите, носит коллективный характер. Эти внеиндивидуальные образы заряжены колоссальной энергией. Бернард Шоу говорит: "Человек - это такое создание, которое в своих собственных делишках эгоистично до мозга костей, но за идею будет сражаться как герой". Ни фашизм, ни нацизм, безусловно, не следует считать просто идеями. Это архетипы, и, следовательно, мы можем сказать: дайте людям архетип, и толпа пойдет за одним человеком, ее уже ничто не остановит.
Как-то раз я разослал незнакомым мне людям анкету, в которой спрашивалось: "Если бы у вас возникли психологические проблемы, что бы вы сделали? К кому бы вы пошли: к врачу, к духовнику или к пастору?" Я не могу назвать точные цифры, но помню, что лишь около двадцати процентов протестантов ответили, что пошли бы к пастору. Все остальные крайне настойчиво высказались против пастора и в пользу врача, причем наиболее настойчивы были родственники и дети самих пасторов. Был один китаец, давший превосходный ответ. Он заметил: "В молодости я иду к врачу, а в старости - к философу".
Однако примерно пятьдесят восемь или шестьдесят процентов католиков ответили, что они обязательно пойдут к своему духовнику. Это, кроме всего прочего, еще и подтверждает тот факт, что католическая Церковь, с ее духовными наставниками (director of conscience) и строгой системой исповеди, является терапевтической институцией. У меня было несколько пациентов, которые после прохождения у меня анализа даже обращались в католическую веру, было у меня также несколько пациентов, которые ныне входят в так называемое "Движение Оксфордской группы" - и дай им Бог удачи! Я считаю совершенно корректной практику использования этих завещанных нам историей терапевтических институций, я и сам хотел бы быть все еще человеком средневековья, способным принять этот символ веры. К сожалению, для этого требуется нечто от средневековой психологии, а я не вполне отвечаю этому требованию. Но, по крайней мере, вы видите, что к архетипическим образам и формам, пригодным для их проецирования, я отношусь серьезно, ибо коллективное бессознательное и в самом деле является серьезным фактором человеческой psyche.
Все эти индивидуальные мотивы, типа инцестуальных склонностей и прочих детских комплексов, образуют не более чем поверхностный слой; а вот подлинным содержанием бессознательного являются коллективные события эпохи. В коллективном бессознательном индивида история подготавливает себя; и когда архетипы активируются и выходят на поверхность сразу у многих индивидов, мы оказываемся в гуще истории.
Архетипический образ, вызванный к жизни злобой дня, завладевает каждым. Это то, что мы наблюдаем сегодня. Я это предвидел; в 1918 году я говорил о том, что потревожен сон "белокурой бестии" и в Германии что-то должно произойти. Никто из психологов тогда вообще не понял, что я имею в виду, ибо люди просто не имеют понятия о том, что наша индивидуальная психика является тонкой пленкой, зыбью, покрывающей океан коллективной психики. Последняя является могучим фактором, изменяющим всю нашу жизнь и облик привычного нам мира, фактором, делающим историю, она развивается по законам, совершенно отличным от тех, которые присущи нашему сознанию. Архетипы являются великими движущими силами, реальные события вызывают именно они, а не индивидуальные суждения или практические соображения. Перед мировой войной все интеллектуалы говорили: "У нас больше не будет войны, мы достаточно благоразумны, чтобы этого не допустить, наши финансы и коммерция настолько переплетены, они до такой степени интернационализированы, что вопрос о войне абсолютно не стоит". А затем мы развязали войну невиданных масштабов. И сейчас они заводят этот бессмысленный разговор о благоразумии, о мирных планах и тому подобном; цепляясь за этот детский оптимизм, они сами себе завязывают глаза; но посмотрите, какова реальность! Совершенно ясно, что судьбу человека решают архетипические образы. От того, какие там мысли у нас в голове, ничего не зависит - все решает бессознательная психология человека.
Кто бы мог в 1900-м подумать, что спустя тридцать лет в Германии будут возможны события вроде тех, которые там происходят сегодня. Поверили бы вы в то, что целая нация, состоящая из высокоинтеллектуальных и цивилизованных людей, сможет отдаться магической власти какого-то архетипа? Я же это предвидел; мне это понятно, поскольку я знаю о силе коллективного бессознательного. Со стороны это выглядит неправдоподобно. Даже мои личные друзья зачарованы этим, а когда я нахожусь в Германии, я и сам начинаю верить; я все понимаю, я знаю, что все должно быть именно так. Но против этого невозможно устоять. Это удар не по голове, а ниже пояса, после чего весь ваш мозг ничего не стоит, поражена вся ваша симпатическая система. Это сила, которая зачаровывает людей изнутри, это пробудившееся коллективное бессознательное, это архетип, общий для всех живущих. Но поскольку это архетип, у него есть исторические аспекты, и без знания истории мы не сможем разобраться в событиях. Это ожившая история Германии, точно так же, как в фашизме оживает история Италии. В этом отношении непозволительно с благоразумием детей твердить, что это невозможно. Это простое ребячество. Речь идет о реальной истории, т.е. о том, что реально происходит с людьми и что происходило с ними испокон веку, что по своей важности значительно превосходит наши маленькие личные горести и нашу личную веру.
Я знаю высокообразованных немцев, которые, как мне кажется, столь же благоразумны, как и мы с вами. Но над ними прокатилась волна, унесшая их разум, и теперь при разговоре с ними вам остается лишь примириться с тем, что они с этим уже ничего не могут поделать. Они во власти непостижимого рока, и мы не можем судить, что здесь плохо и что хорошо. Тут нет места для рационального суждения, это просто история. И когда трансфер вашего пациента затрагивает архетипы, вы имеете дело со взрывоопасной миной, а взрыв ее, как видите, носит коллективный характер. Эти внеиндивидуальные образы заряжены колоссальной энергией. Бернард Шоу говорит: "Человек - это такое создание, которое в своих собственных делишках эгоистично до мозга костей, но за идею будет сражаться как герой". Ни фашизм, ни нацизм, безусловно, не следует считать просто идеями. Это архетипы, и, следовательно, мы можем сказать: дайте людям архетип, и толпа пойдет за одним человеком, ее уже ничто не остановит.
Обсуждения К.Г. Юнг. О религии