Я падаю в омут любви

Ангела смерти не интересует, приготовлен ли мертвому саван.

Беда, коль уши не слышат, а рот говорит.
Бедность не позор, но и не большая честь.
Бедняк постит, не глядя в календарь.
Берегись огня и не верь воде.
Благодаря своей шляпе знает, что у него есть голова.

Бог не может быть везде одновременно — поэтому он создал матерей.

Бог не пошлёт калачи, если лежать на печи.
Бог сотворил мужчину и отдыхал, а сотворил женщину — и все потеряли покой.

Богатство, бедность — эти два плода...

Медитация: 24.01.2006г.

Лежал, расслаблялся как всегда в своей качалке, а ум раскручивал перед моими глазами картину. Только вот не пойму, что это? ЭГО тянет одеяло на себя или свет прорвал ещё одну перепонку во мне? И так:

Мы со сватом находимся на площади в Падерборне, то есть у нас и я спросил его, с собой ли у него видеокамера, он ответил, что с собой и тогда я говорю ему:

«Ты снимай сейчас всё, что будет происходить со мной, пришло время показывать на что способен человек и не...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

За этот относительно короткий период пребывания в Горьком в пределах двух лет судьба приготовила мне немало подарков всякого рода, ведя меня почти осторожно, но верно в направлениях нежданных для меня, в чем-то нежеланных, но достаточно неотвратимых. Чтобы увидеть глубже то, к чему я тяготела где-то на уровне подсознания, я должна была столкнуться с многими личностями и достаточно тесно, но так, чтобы не пораниться, не настроить себя на недобрые мысли, но извлечь то, что называется богатством...

Берёза моего детства.
Когда мне было десять лет, я приезжал к бабушке в деревню. И любовался стоявшей возле окна берёзой. Смотрел, как ветер наклонял листья, и зелёные серёжки касались земли, выходил на улицу и трогал руками шелестящую листву.

До сих пор в душе остались чудесные воспоминания, хоть и миновало с тех пор уже двадцать лет. Мне и сейчас хочется постоять рядом с нею и поговорить. Ведь только одну её я понимал и любил в жизни. А она мне помогала взрослеть и понимать сложную жизнь...

Темно-зеленые глаза в упор смотрели на Аленку.
-Ты кто…
-Я? Ты уже забыла? А как же твои слова о Вечной Любви?

Потемневшие от непонятной боли глаза, растаяли в ночи.

-О, Господи!!! Аленка, резко встала с постели.

-Ну, когда это прекратится? Большое зеркало на стене отразило растерянное девичье лицо с огромными, синими глазами.

-Что там у тебя опять…
Татьяна, разбуженная вскриком сестры, вышла из своей комнаты.

-Опять сон?
-Да! Устала я от него! Ну, кто это? Кто!!!
-Не знаю...

Отрывок из переживания: 06.01.2011г.

Площадь в Целинограде (Астана) и красивые, сияющие лаком лимузины на ней, их продают, цена по миллиону баксов. У меня есть такие деньги и мне предлагают, водят по машинам, показывают, ни чего не скажешь, красавцы, сияют чёрным и малиновыми цветами, внутри всё из кожи. Я отказался, сказав, что это всё не для меня. Меня уговаривали, говорили, что и с женщинами в них развлекаться просто прекрасно. Я рассмеялся и отошёл от прдавцов прочь.

Год 2011

06.01...

В те времена, когда я еще лазил по деревьям – давно-давно это было, годы и десятилетия назад, был я чуть выше одного метра ростом, носил обувь двадцать восьмого размера и был таким легким, что мог летать – нет, я не вру, я на самом деле мог бы летать – или.

По крайней мере, почти мог, или скажем лучше: в то время летать действительно было в моей власти, если бы я на самом деле очень твердо этого захотел или попытался бы это сделать, потому что… потому что я точно помню, что один раз я чуть не...

Кто ударил ее? Почему кто-то пытался убить Фурора? Черт возьми, если бы только она могла вспомнить!

Обернув полотенце вокруг головы, чтобы сохранить волосы сухими, Марис встала под тепловатую струю воды, вновь и вновь пытаясь собрать воедино разрозненные воспоминания и вынудить свой бедный мозг выдать глубоко запрятанные секреты.

Все было в порядке, когда она вернулась в конюшни после обеда. Удар она получила после наступления темноты, скажем, около шести или половины седьмого, до того...