Взгляд со стороны

Я шла по вечерней пустынной аллее. Осенний листопад сегодня был особенно прекрасен. Солнце особенно нежно. Мне все казалось особенным. В этот день произошло самое главное событие в моей жизни: я получила предложение выйти замуж от человека, который мне нравился еще со школьной скамьи. Его звали Никитой. Достаточно скромный, серьезный молодой человек, двадцать четырех лет. Светлые глаза этого блондина всегда источали нежность и заботу.

Пройдя через дорогу, я завернула за угол многоэтажного...

Морозно в степи. В перелесках будто деревья греют, а на юру – совсем пропасть. Возницы наглухо укутаны в бараньи лохматые тулупы. Седоки на пяти санях жмутся друг к дружке, зарываются в сено, прикрываясь сверху дерюжками. На последних – четверо.

- Лопатин, озяб? – ткнулся к нему в самое лицо закоченевший Бондарев.

- Замёрз… аж до самых кишок! – прохрипел уныло Лопатин. – Приедем-то скоро али нет?

- Кто его знает, спросить надо приятеля-то. Эй, друг, - ткнул он в рыжую овчинную тушу...

На сыпучем взгорке внутри подковы села сумерничают две фигуры. Вечерняя синь сворачивается, густеет, запекается чернотой, и трудно отличить, кто из двух девушка, а кто - плечистый парень. За первой звездой вызрела вторая, третья, и потянуло сыростью. Девушка недовольно поводит плечами, словно отгоняет озноб:

- Слышь, Дань, похолодало. Тебе тоже небось зябко?
Он снял с себя пиджак и надел на нее. Она была очень смешная в этом одеянии, из рукавов виднелись только кончики пальцев, она высоко...

1
Солнце, выглянув из-за крыши, быстро начало нагревать белый глянцевый подоконник. За спиной уже битый час три глупых старухи разговаривали о боге. Сначала я, нервно улыбаясь, нехотя прислушивалась к их пустой болтовне, но через некоторое время она утонула в моих мыслях, и превратилась для меня в бессмысленный звуковой фон, из которого иногда, впрочем, выскакивали отдельные слова, такие как: «вера», «сестры», «служение». Я по началу кусала губы, чтобы не встрять в их елейную беседу и снова не...

Отец за ужином, по обыкновению, размеренно шелестел газетой, и Ника, привыкшая к его долгим недельным отсутствиям, чувствовала себя неловко. Она медленно доедала наваристый гуляш, стараясь не стучать ложкой о расписные стенки деревянной миски.

Хлеб, подаваемый к столу в улитовском доме, всегда был отменно хорош: подовый, пахучий, с поджаристой хрумкой корочкой; а на разломе этот каравай был такого цвета, что хотелось посмотреть сквозь него на солнце.

Отец отложил газету на край стола...

Низенький и тощий уполномоченный Увельского райкома партии Андрей Яковлевич Масленников колюче смотрел на хуторян и улыбался, уже и уже растягивая губы. Всё в нём было заострено: плечи, локти, колени, тонкие пальцы с крепкими чистыми ногтями треугольной формы, на лбу высокие залысины – отчего и голова казалась большой луковкой.

Поднялась Матрёна Агапова – высокая, осанистая, красивая, как с картинки:

- Да что вы спятили? Да кто ж захочет от своего хозяйства? Какая к бису коллективизация...

Они встретились взглядами в метро.
- «Ничего» - подумал он.
- «Так себе» - подумала она и отвела взгляд, слегка закатив глаза, мол, - «чего уставился?»

Он продолжал поглядывать на неё, стараясь во-время уклонить взгляд, чтобы не встретиться глазами снова.

Она всякий новый раз, перехватывая его взгляд, поворачивала лицо прямо в его сторону и в упор глядя на него, отвернувшегося ожидала когда он опять посмотрит, чтобы выразить молчаливый и выразительный упрёк на его посматривания. Не...

Эту историю в разное время рассказали мне незнакомые между собой люди. Поставив точку в конце Ханифкиного повествования, я перечитал и обеспокоился: не всё в ней вяжется и стыкуется. Упущен самый драматичный момент – визит на кладбище бравого прапорщика и пальба из пистолета. Хотел было отложить написанное до лучших времён, но пришла мысль: быть может, после публикации ещё кто-нибудь из участников событий откликнется, объявится и расскажет свою версию той кошмарной ночи иль дополнит уже...

Наступает лето, и тебя неудержимо тянет на природу – в лес, на берег озера, где у ночного костра забываются волнения только что сданных (пусть кое-как) выпускных экзаменов, куда домчит лесными тропами (потому что нет номеров) самосборный мотоцикл, и где незнакомые вчера девчонки будут пить с тобой водку из одной кружки и целоваться до одури. Два-три дня пролетают незаметной чередой наисчастливейших в жизни часов. А потом, конечно, всё заканчивается. И немного даже печально. Еда и питьё кончаются...

Это случилось в последний день хмурого февраля. Низкое небо вдруг задымилось, понеслось куда-то с бешеной скоростью, повалил снег, и на улицы нежданно-негаданно ворвался буран. Пешеходы быстро пересекали улицы, скрывались в магазинах и подъездах жилых домов, и вслед за ними в двери ломился ветер. Мело весь день. К вечеру ветер ещё задувал, но как будто бы приустал и гонялся за прохожими уже без прежней ярости, хотя и разогнал всех по домам. С наступлением темноты на улицах совсем обезлюдело...