Веселье

По детской площадке, пиная грязного плюшевого медвежонка, бродил маленький Женька.

–Женя, подари мне эту игрушку! – попросила я.
–Берите! – с легкостью согласился мальчик, протягивая мне медвежонка. – Он старый, грязный и никому не нужен.

–А я его заколдую, и он снова будет красивым!
–Правда?! Вот бы я так умел… Тогда все мои игрушки стали бы новыми, а то старые мне уже давно надоели.

–А знаешь, – поднимая медвежонка, начала я, – когда-то недалеко от большого города, среди цветущих...

–Тетя Аня! Тетя Аня! – звенели мальчишечьи голоса.
Я оглянулась. С детской площадки ко мне неслась ватага ребят. Впереди всех, размахивая руками и счастливо улыбаясь, бежал маленький Женька.

–Мы… тут... спорили… – пытаясь отдышаться, сбивчиво начал Женька, – как важнее быть, когда станешь взрослым…

–Какой человек лучше, – поправил Димка.
–Когда вырастешь, надо быть богатым и главным, как мой папа. Ведь, правда? – глядя мне в глаза, спросил Костик.

–Важно стать умным и честным...

–А вот говорить правду нужно совсем всегда? – спросил как-то раз маленький Женька.

–Совсем, – улыбнулась я.
–Даже если не хочется?
–Да…
–Даже если страшно?
–Да, даже если страшно!
–Даже если стыдно?
–Да…
Мальчик тяжело вздохнул.
–И в ваших сказках что, никогда-никогда не обманывают?

–Обманывают, – сказала я, – но вот послушай, что из этого может получиться…

В небольшой деревне, которая и сегодня стоит на берегу красивой реки, жили-были котенок и щенок. Они родились в один и...

Май

Небольшой группкой нестройным строем под звуки марша двигалась колона ветеранов. Несоизмеримость великого праздника и небольшого отрезка улицы , выделенной для изъявления святых чувств вызывало спазмы бессилия и гордости. Ветераны беспардонно были прикрыты плакатами всевозможных общественных организаций, борющихся за право приоритета на каждом массовом сборище. Но праздник был, на лицах, аккуратно расставленных медалях на груди, в цветах, трогательно сжимающих их дрожащих руках. Сердючка...

Фата Моргана

Эти мысли пришли мне в тайге, когда густой туман накрыл ложбину между вершинами сопок, скрыл на неопределенное время направление пути. В тумане вдруг безмолвно проявилась под покровом мистики тайна существования. Я присел на выступ скалы, снял рюкзачок, поставил его в траву и достал из него пачку «Примы» ростовской, вытянул помятую сигарету. Не торопясь, закурил, вглядываясь в туманный путь, где-то рядом было огромное море, я это ощутил всем существом.

А потом мысли эти...

Сын академика-историка из Ленинграда, Андрей Радонежский уехал в Сибирь, чтобы учиться в Академгородке. Средой его общения стали жившие в двухэтажных коттеджах среди сосен академические дети, в воспитание которых входили - Клуб фехтования «Д,Артаньян» и изучение французского языка.

В Андрее была странность – его облик словно не соответствовал его личности. Нельзя было основы физиогномики применить к его характеру, черты его лица были непроницаемы, словно характер им был создан самостоятельно...

В городе стояло обычное знойное лето +43 в тени. Солнце нещадно палило все дни напролёт, но обходило стороной наш двор, походивший на дно колодца, куда заглядывало ненадолго лишь ровно в полдень. Двор с трёх сторон окружал добротный дом, на высоком фундаменте, с обширной балханой, с четвёртой - крытый переулок.

Жили здесь, в любви и согласии, занесённые бог весть откуда репрессиями и войной - русские, крымские татары, немцы и местные жители.

Наше семейство ютилось в безразмерной комнате...

Болело всё тело, он рождался вновь. Мир наполнялся чувствами, желаниями, вопросами. И он понимал - всё бесконечно в своём развитии, а наше существование - это лишь отражение безымянности, дыхание дикого зверя, которого мы зовём вселенная. Он не был богом, ещё не было людей, которые могли бы загнать его сущность в рамки неестественности, он не был сверхсуществом, не было никаких критериев существ, он просто был... Это было бесспорно, потому что все споры о нём сводились к первопричинам...

Страшно боюсь моргов. Когда слышу рассказы студентов медицинских ВУЗов о том, как весело им копаться в трупе старенькой бабушки, кровь стынет в жилах. Да, я не из тех людей, которые в детстве препарируют лягушек и ещё со школы мечтают стать блестящими хирургами.

И откуда взялось желание пойти к местному патологоанатому, чтобы посмотреть его «страшную комнату», даже сейчас не могу понять.

Этого патологоанатома я никогда в глаза не видела. Знала только, что фамилия его Щукин и у Щукина есть...

Я взяла подлежащую мытью кружку с остатками утреннего кофе на дне, и вышла из отдела. На пути к женской комнате мне предстояло преодолеть пару десятков метров по длинному узкому коридору. Идти я старалась по центру, потому что двери, выходящие в этот коридор со всех отделов нашего этажа открываются наружу.

Проходя близко возле стены можно запросто пасть жертвой производственной спешки, в пылу которой наиболее энергичные работники вылетают из дверей своих отделов как торпеды из орудий военного...