Каких-то двадцать метров оставалось до спуска в подземный переход. Если бы снег, или дождь, или ветер секли бы глаза, она бы поняла, почему так происходит. Слёзы бежали ручьём, не принося облегчения сознанию, а ноги противились идти.
Мир выбило из под них, перевернуло и бросило оземь. Но она сжала кулаки, до белых костяшек сжала – и дошла. Там, в переходе, этим тихим июньским вечером слишком звонко отозвались её каблуки.
Немного тошнило, вероятно, вина было выпито много. Стол и два стула, один пуст. Тот, что напротив. Она оперлась рукой о скользкий, многолетний кафель перехода. Прохладный ветерок сбегал вниз по ступенькам и дальше, по полу, слегка огибая дрожащие лодыжки. Время скомкалось, но она знала дорогу назад. Она закрыла глаза и снова вошла в недавно покинутую комнату.
Тишина, почти полная, отзвук радио за стеной. Как будто так было постоянно в её доме, как будто движение светил и времён всего этого не касалось. Как будто всё равно. Едва повесив блузку в шкаф, ей захотелось умыться. Словно и ненадолго отлучалась, но глупое постоянство вещей вокруг совсем необыденно, необъяснимо, чёрной силой и именно сейчас сдавило голову. Казалось, откроешь рот - и кровь потечёт. Открыла: раковина осталась бела. Руки снова в струе воды. Было приятно, и она медленно окунула голову. Что-то зашипело, холодная вода теперь сбегала по тёплой коже неровно, отнимая незримый, развоплощённый покой. Ванная вмиг стала тесной, перед глазами помутнело. Рука нашла батарею, затем сухие полотенца на двери. Нет, не стала вытирать, поспешила обратно, в просторный зал, к накрытому столу. Включила свет, села. Крупные капли опадали на скатерть, звонко стучали о блюдце, едва не спадая в вино. Беспокойство находило волнами. Она отодвинула бокал и встала – на столе ей не хватало ножа.
Осторожно переставляя ноги, она направилась к выходу. Спустя пять минут погода решила обернуться – тучи сгустились, а ветер, напротив, ослабел. Запах выхлопных труб притупился, сбился с чем-то ещё, сам воздух осунулся и отяжелел. Собирается дождь. Можно было ехать на автобусе, только идти было не так далеко, и она решительно скрылась под козырьком остановки. Лавочки пусты, рядом – ещё живая, скуренная наполовину сигарета. Там она села и прижала руки к вискам.
Дождь упал на робкий счёт «три».
Она положила нож рядом с Его тарелкой и взяла в руки бокал вина. Два бокала стояли напротив пустыми, но третий, незваный, был полон. Видимо, вода с волос таки попала в него, пара красных точек виднелась на скатерти рядом. Она отпила большой глоток и проглотила, не раздумав. Как будто бы полегчало. Оправив расчёской встревоженную голову, она вспомнила о записке, которую передала Его сестра. За ней ей и пришлось недавно отлучиться.
***
Сестра была ещё маленькая, её школа располагалась неподалёку, вот она и передала Ей записку после вечерних занятий, как утром велел старший брат.
- Мой брат не придёт, - сказала девочка, зачем то размазывая помаду по щеке и вниз, к шее.
- Как же?..., - и сразу убежала, оставив Её с запиской в руках, в зыбком и холодном непонимании. Появилось чувство непоправимого, самого страшного, что только могло произойти.
Она зашла в магазин, так и не открыв записки. Собирая продукты с полок, едва приподняв банку с икрой, Она поняла, что помада, которую разводила по своему удивительно спокойному лицу девочка, была слегка выцветшей кровью. Слишком неглубоко «помада» сидела в трещинках на губах, когда малышка произносила «... не придёт».
Но как же так? В школе не заметили этого? Да и сама она не была ранена. Или ей обработали ранку в школе, и теперь ничего на первый взгляд не видно? Да и что вообще такое происходит? Почему сердцу нет места в груди? Ведь он с сестрой ездил на выходных к родителям, они вернулись утром…
Она разорвала конверт и прочла записку. Позвоночник дрогнул, бросая тело на стеллаж за спиной.
- Женщина, Вам плохо?
“Я лежу на склоне каменистого холма, пишет моя сестра. Правда, у неё замечательный почерк? Моя умница. Она наверху, её не выбросило из машины. Заднее сиденье, как никак. А вот мне досталось по-полной”
- Что Вы делаете? Поставьте это на пол! С Вами всё в порядке?
“Не двигается ничего кроме левой руки, её пальцами я и держусь за один из камней. Видимо, травма позвоночника”
- Не нужно ломать хлеб! Давайте лучше я проведу Вас к выходу. Да, вот так…
“Сейчас я отошлю сестру за помощью. Мы не доехали какой-то километр. Я сказал ей, чтобы шла в школу, если не успеет добраться до ближайшей клиники или телефона за полчаса. Я вижу, как она беспокоится, она будет бежать так быстро, как только сможет”
- Да она сумасшедшая…
“И последнее. Я знаю, ты готовилась. И я очень хотел приехать. Но тут такое движение, и серпантин не потрудились толково оградить. Так что не вышло, прости. Она тебе позвонит и передаст эту записку”
Дверь распахнулась.
- Девочка, посторонись! Дай тёте пройти.
Она опустила взгляд ниже.
Здравствуй, Ребекка. Не далеко же ты ушла.
Ногти впились в мягкое. Через миг обе окрасились в ровный, ярко-красный цвет. Пальцы проникали всё глубже.
Умри, маленькая сучка! Зачем ты бросила его умирать там? Что? Ты что-то говоришь?
- Женщина!
Дальше!
Раздался тихий булькающий звук – рывок – и два пальца правой руки первыми коснулись шейных позвонков. Ребёнку было не выжить.
Нужно бежать?
- Держите её! Нет, Майк, что ты стоишь как остолоп?? Звоните в полицию! И.. в скорую! Мэри, что с девочкой? Остановите кровотечение!! Где же эта чёртова аптечка?
***
Дождь разогнал всех на остановке. Потоки воды омывали ступни. Они были грязны и теплы настолько, что просто клонило в сон.
Через минуту из того же перехода, шатаясь, вышла девушка. Она прошла мимо. Кисти рук её были в крови. Красивое, заплаканное лицо тоже измазано.
Неважный понедельник не только у меня… А, к чёрту!
Глаза смыкались. Хотелось уснуть прямо тут.
- Вы что-то сказали?
***
В комнате было невыносимо скучно. Хорошо, что слезы, наконец, перестали течь.
Разделочный нож плавно вошёл в живот и милостиво пронзил ещё нерождённого в этом случайном мире мальчика Кристофа.
Немного тошнило, вероятно, вина было выпито много. Стол и два стула, один пуст. Тот, что напротив. Она оперлась рукой о скользкий, многолетний кафель перехода. Прохладный ветерок сбегал вниз по ступенькам и дальше, по полу, слегка огибая дрожащие лодыжки. Время скомкалось, но она знала дорогу назад. Она закрыла глаза и снова вошла в недавно покинутую комнату.
Тишина, почти полная, отзвук радио за стеной. Как будто так было постоянно в её доме, как будто движение светил и времён всего этого не касалось. Как будто всё равно. Едва повесив блузку в шкаф, ей захотелось умыться. Словно и ненадолго отлучалась, но глупое постоянство вещей вокруг совсем необыденно, необъяснимо, чёрной силой и именно сейчас сдавило голову. Казалось, откроешь рот - и кровь потечёт. Открыла: раковина осталась бела. Руки снова в струе воды. Было приятно, и она медленно окунула голову. Что-то зашипело, холодная вода теперь сбегала по тёплой коже неровно, отнимая незримый, развоплощённый покой. Ванная вмиг стала тесной, перед глазами помутнело. Рука нашла батарею, затем сухие полотенца на двери. Нет, не стала вытирать, поспешила обратно, в просторный зал, к накрытому столу. Включила свет, села. Крупные капли опадали на скатерть, звонко стучали о блюдце, едва не спадая в вино. Беспокойство находило волнами. Она отодвинула бокал и встала – на столе ей не хватало ножа.
Осторожно переставляя ноги, она направилась к выходу. Спустя пять минут погода решила обернуться – тучи сгустились, а ветер, напротив, ослабел. Запах выхлопных труб притупился, сбился с чем-то ещё, сам воздух осунулся и отяжелел. Собирается дождь. Можно было ехать на автобусе, только идти было не так далеко, и она решительно скрылась под козырьком остановки. Лавочки пусты, рядом – ещё живая, скуренная наполовину сигарета. Там она села и прижала руки к вискам.
Дождь упал на робкий счёт «три».
Она положила нож рядом с Его тарелкой и взяла в руки бокал вина. Два бокала стояли напротив пустыми, но третий, незваный, был полон. Видимо, вода с волос таки попала в него, пара красных точек виднелась на скатерти рядом. Она отпила большой глоток и проглотила, не раздумав. Как будто бы полегчало. Оправив расчёской встревоженную голову, она вспомнила о записке, которую передала Его сестра. За ней ей и пришлось недавно отлучиться.
***
Сестра была ещё маленькая, её школа располагалась неподалёку, вот она и передала Ей записку после вечерних занятий, как утром велел старший брат.
- Мой брат не придёт, - сказала девочка, зачем то размазывая помаду по щеке и вниз, к шее.
- Как же?..., - и сразу убежала, оставив Её с запиской в руках, в зыбком и холодном непонимании. Появилось чувство непоправимого, самого страшного, что только могло произойти.
Она зашла в магазин, так и не открыв записки. Собирая продукты с полок, едва приподняв банку с икрой, Она поняла, что помада, которую разводила по своему удивительно спокойному лицу девочка, была слегка выцветшей кровью. Слишком неглубоко «помада» сидела в трещинках на губах, когда малышка произносила «... не придёт».
Но как же так? В школе не заметили этого? Да и сама она не была ранена. Или ей обработали ранку в школе, и теперь ничего на первый взгляд не видно? Да и что вообще такое происходит? Почему сердцу нет места в груди? Ведь он с сестрой ездил на выходных к родителям, они вернулись утром…
Она разорвала конверт и прочла записку. Позвоночник дрогнул, бросая тело на стеллаж за спиной.
- Женщина, Вам плохо?
“Я лежу на склоне каменистого холма, пишет моя сестра. Правда, у неё замечательный почерк? Моя умница. Она наверху, её не выбросило из машины. Заднее сиденье, как никак. А вот мне досталось по-полной”
- Что Вы делаете? Поставьте это на пол! С Вами всё в порядке?
“Не двигается ничего кроме левой руки, её пальцами я и держусь за один из камней. Видимо, травма позвоночника”
- Не нужно ломать хлеб! Давайте лучше я проведу Вас к выходу. Да, вот так…
“Сейчас я отошлю сестру за помощью. Мы не доехали какой-то километр. Я сказал ей, чтобы шла в школу, если не успеет добраться до ближайшей клиники или телефона за полчаса. Я вижу, как она беспокоится, она будет бежать так быстро, как только сможет”
- Да она сумасшедшая…
“И последнее. Я знаю, ты готовилась. И я очень хотел приехать. Но тут такое движение, и серпантин не потрудились толково оградить. Так что не вышло, прости. Она тебе позвонит и передаст эту записку”
Дверь распахнулась.
- Девочка, посторонись! Дай тёте пройти.
Она опустила взгляд ниже.
Здравствуй, Ребекка. Не далеко же ты ушла.
Ногти впились в мягкое. Через миг обе окрасились в ровный, ярко-красный цвет. Пальцы проникали всё глубже.
Умри, маленькая сучка! Зачем ты бросила его умирать там? Что? Ты что-то говоришь?
- Женщина!
Дальше!
Раздался тихий булькающий звук – рывок – и два пальца правой руки первыми коснулись шейных позвонков. Ребёнку было не выжить.
Нужно бежать?
- Держите её! Нет, Майк, что ты стоишь как остолоп?? Звоните в полицию! И.. в скорую! Мэри, что с девочкой? Остановите кровотечение!! Где же эта чёртова аптечка?
***
Дождь разогнал всех на остановке. Потоки воды омывали ступни. Они были грязны и теплы настолько, что просто клонило в сон.
Через минуту из того же перехода, шатаясь, вышла девушка. Она прошла мимо. Кисти рук её были в крови. Красивое, заплаканное лицо тоже измазано.
Неважный понедельник не только у меня… А, к чёрту!
Глаза смыкались. Хотелось уснуть прямо тут.
- Вы что-то сказали?
***
В комнате было невыносимо скучно. Хорошо, что слезы, наконец, перестали течь.
Разделочный нож плавно вошёл в живот и милостиво пронзил ещё нерождённого в этом случайном мире мальчика Кристофа.
Обсуждения Ужин на двоих