Улицы

Глава 5. У Соломона

- Как, как он называется? - Заинтересовался подоспевший Морозов. - А-попо-пока... А? Мне кажется, это где-то под Ташкентом. У меня одного земляка услали тоже в какое-то мудреное место, никак не выговоришь. Так, наверное, это то же самое. Ну, че молчишь-то? Тоже видать, не силен в географии, как я. Хотя какая нам может быть география? Беломор-канал, Воркута, Игарка, Колыма. Вот и вся география. Я ведь только один класс кончил, да и тот наполовину. У тебя, я вижу, тоже...

Глава 47. Город туземцев

Когда путешественники проснулись, в окно уже заглядывало яркое солнце. После долгого совещания было решено, что в город отправятся все впятером. Капитан очень не хотел оставлять корабль. Но еще больше остальные не хотели бросать здесь капитана, чтобы он случайно не улетел. Оставлять с капитаном депутата или Морозова показалось тоже очень ненадежным. А Колымагин и леди Пика непременно хотели попасть в город.

Когда гости вылезли из тарелки, то к своему удивлению...

Есть ли в мире настоящее счастье, настоящая любовь, настоящая доброта, настоящая радость или это всего лишь вымысел людей. И что вообще такое это самое счастье, любовь, доброта, радость. Светлана очень часто размышляла об этом, но чем чаще она об этом думала, тем больше приходила к выводу, что мир полон зла, предательства, неверия, лжи, коварства, и что люди настолько переполнены этим, что на доброе не остается места.

Она размышляла о том, что людям гораздо проще жить во зле и лицемерии и при...

Слабой прелюдией, не смотря на мощность атаки, была попытка Руслана сделать меня женщиной, или устроить себе вожделенный пир, увы, на мой улице. Все время Бог слал мне мужчин, которые и дурным, и хорошим в себе, но хранили меня, никогда не проявляя ко мне агрессивности, но также, как и я, искали свою судьбу, порою не подозревая о рамках нравственности и запрета и легко уступая своей напористой сути. От природы я была более отвергающей всякое вторжение в свой внутренний мир, никогда не желала...

- Десант, к машине!
Для Андрея эта команда явилась полной и крайне неприятной неожиданностью. Он почему-то был уверен, что если и придётся вот так сразу, при первом же выезде в Герат в качестве разведчика, по-настоящему воевать, то по крайней мере думалось, что стрелять надо будет из-за спасительной, хотя и ненадёжной, брони БТРа, а тут прямой приказ - покинуть машину и подставиться под пули.

Сердце ёкнуло, душа с непривычки ушла в нижние конечности.

Снаружи вовсю шла пальба...

-Пей, пей, кормилец, - ласково и чуть ворчливо проговорил Степан Григорьевич, подливая в ведро свежей воды. - Ай, Цыган, ай, красавец!

Утолив жажду, жеребец поднял голову и шумно вздохнул, громко шлёпая мокрыми горячими губами. Молодой, сильный, здоровый конь благодарно посмотрел на хозяина и получил кусок любимого белого сахара. С хрустом разгрызая угощение, он замер на секунду - за оградой, где-то в начале улицы, раздалось знакомое ржание. Цыган ответил на этот зов, по которому сразу узнал...

"Через кочку и сугроб,
Мимо глаза прямо в лоб.
Отведи мою беду,
Но не к другу, а к врагу".
(Ворожба.)

Зеленый луч восходящего солнца брызнул на искореженное жерло Громилы изумрудными искрами света и в миг рассеял сонное безмолвие Медвежьего. Взорвались птичьим щебетом лесные чащобы, ударили трескучие бубны цикад... А на сахарной голове Утеса белое облако вдруг ожило и развернулось за плечами стройного синеглазого мальчишки шлейфом искрящейся снежной метели. Челюсть козлиной морды над...

Волки уходили. Где-то на краю горизонта небо было уже другого цвета, что предвещало скорое наступление утра. Волки покидали деревню, оставляя ее до будущей ночи.

Зверь выл от отчаяния, но не мог успеть за ними. Ему оставалось только спрятаться где-нибудь в укромном месте, чтобы зализать рану. Приближалось утро, и не следовало никому видеть, как зверь превращается в человека.

Где-то недалеко слышались крики стражи, скрип лежалого снега под сапогами. Звон оружия и брань. Бородач кольчуге...

Своей интуиции я привык доверять. Она редко меня подводила. Нет, опасности я не чувствовал, опасность я чувствую спиной. Но что-то необычное на этой улице происходило. Облокотившись об столб у трамвайной остановки, я смотрел вдоль улицы. Познань я не любил. Этот город ассоциировался мне с ефрейтором Мулыком, командиром нашего отделения в учебке, таким себе «солдафоном». Совсем не то, что душевный Краков или теплая Варшава.

- «Ну да, так и есть», - подумал я, - «необычное состоит в том, что...

Он смотрел только вниз: на проносящиеся сорока метрами ниже автомобили, на людей, ставших похожими на снующих по муравейнику насекомых, на нижние этажи дома напротив.

Жить — незачем.
Остаётся один шаг — и все проблемы решены.
Он зажмурился — и...
Нет, это надо делать с открытыми глазами. Прочь страх! Какой может быть страх — теперь? Последний раз гордо взглянуть в глаза миру, который отвергает тебя, — что может быть большим вызовом?!

Что-то, засевшее глубоко внутри — инстинкт ли? разум...