Ишхан Вали, нагрянувший в Сирию из Туркестана, владел обширным арсеналом техник (люди поверхностные называли этот арсенал его «мудростью»), что позволило ему оживить окостеневшее к тому времени учение суфиев.
Он, например, убедительно показал, что суфийские школы замкнулись — в ущерб целостному обучению суфиев — на своей приверженности к традициям и почитании определённого Мастера.
Он, например, убедительно показал, что суфийские школы замкнулись — в ущерб целостному обучению суфиев — на своей приверженности к традициям и почитании определённого Мастера.
У них были в ходу упражнения и воззрения, которые предназначались для иного народа, иного времени и места.
Подход Вали произвёл на людей большое впечатление, и некоторые предложили ему свою помощь, при этом не имея ни малейшего понятия о его методах работы. Среди последних были Мустафа Али Дарази, Али Мухаммад Хусейни и Тавиль Тирмидхи. Их свидетельства дошли до нашего времени.
Ишхан Вали сказал своим добровольным помощникам:
— Если посмотреть со стороны на подобные собрания, то, даже не обращая внимание на то, что эти школы по сути уподобились жёрновам, которые мелят одно и то же, здесь нет возможности отличить способных к обучению от неспособных. Как вы знаете, я указал на их непригодность для работы. Теперь вопрос в другом: кто из них способен вновь возродиться к жизни?
Он указал на ряд пальм, которые пострадали от засухи:
— Если мы ограничены в воде, какое дерево следует поливать? Я указал вам то, чего вы не осознавали: они засохли. Теперь я укажу способ, как проверить, смогут эти деревья возродиться или нет.
Чтобы показать, как применяется этот способ, Ишхан Вали встретился со всеми шейхами школ, занимавшихся самоповторением, — большинство из них встретили его доброжелательно и выказали готовность принять его помощь в восстановлении сути учения. Он ничего им не обещал.
Завершив встречи, он написал каждому из них следующее:
«Мне почти нечего сказать вам и совершенно нечего сказать, используя вас как посредника для моих слов. Это означает, что мне необходимо дозволение сообщаться с вашими последователями без посредников. Итак, я всё равно сумею, пусть и не напрямую, сообщаться с ними. Но, отказавшись, вы станете отступником, и я уже не смогу далее сообщаться с вами. Я возлагаю на себя ответственность за всех вас — либо не берусь за это вообще, — и потому так же не могу возложить на вас роль посредника, что имею возможность сообщаться с вами непосредственно. Поскольку вы теснейшим образом связаны со своим сообществом, мне, в сущности, следует считать вас членом сообщества, поэтому я не могу работать с вами отдельно».
Он пояснил своим помощникам, что те шейхи, которые снизойдут до положения простого ученика, возглавят школы, которым суждено возродиться.
Некоторые шейхи с пониманием откликнулись на это предложение, другие выказали резкое недоверие подходу Ишхана Вали.
Хоть он и нашёл понимание у тех шейхов, которые сумели низвести себя до положения его учеников, наравне со своими собственными учениками, даже самыми незрелыми, он горевал о засохшей поросли.
Али Мухаммад Хусейни сказал ему:
— Надо ли горевать о том, что проявило признаки смерти?
Он ответил:
— Они не все умерли. Лишь подозрительность заставляет их вести себя так, словно они уже мертвы.
В ответ на эти слова некоторые шейхи отделившихся школ, будто услышав их внутренним слухом, изменили своё мнение и сложили свои тюрбаны к его стопам.
Маджуб, один из шейхов, ранее выказавших непонимание, впоследствии сказал:
— Я ощутил это так, словно нечто давящее исчезло. Я знал, что это был и мой страх и недоверие.
Ишхан Вали пояснил случившееся:
— Так произошло благодаря молитвам самих «колеблющихся» шейхов. Их молитвы оказались сильнее страхов и подозрений, и побудили примкнуть к нам и принять предложенное нами. На самом деле это целиком и полностью заслуга. А можно ли было обрести заслугу, следуя известному нам положению дел? В прошлом заслуги обретали, пестуя хорошие свойства. Но в случае, когда достоинства скрылись под слоем ржавчины, шлифовка зеркала понимания происходит, лишь когда идёшь наперекор своей натуре.
Вот так и случилось, что подозрительные шейхи сохранили авторитет в пределах своих школ и даже обрели ещё большее уважение со стороны учеников. Немногие шейхи из числа тех, кто остался в стороне от происходящего, обнаружили, что их ученики испытывают всё большее внутреннее смятение либо становятся приверженцами Вали, хотя он и писал им:
«Я не собираюсь переманивать к себе ваших учеников — и не из соображений учтивости, а потому, что без понимания потребностей тела как целого отдельный орган не способен функционировать. Ваши опасения, что из-за меня вы растеряете всех своих учеников, напрасны, ибо я не в состоянии им помочь и не собираюсь этого скрывать. Что меня по-настоящему пугает — так это то положение, в котором вы оказались».
Засохшие побеги, за исключением нескольких, не отозвались на этот благодатный дождь.
Ныне, разумеется, на земле не осталось и следа от последователей тех шейхов, которым не помогли методы Ишхана Вали, пущенные им в ход во время его пребывания в Сирии.
Подход Вали произвёл на людей большое впечатление, и некоторые предложили ему свою помощь, при этом не имея ни малейшего понятия о его методах работы. Среди последних были Мустафа Али Дарази, Али Мухаммад Хусейни и Тавиль Тирмидхи. Их свидетельства дошли до нашего времени.
Ишхан Вали сказал своим добровольным помощникам:
— Если посмотреть со стороны на подобные собрания, то, даже не обращая внимание на то, что эти школы по сути уподобились жёрновам, которые мелят одно и то же, здесь нет возможности отличить способных к обучению от неспособных. Как вы знаете, я указал на их непригодность для работы. Теперь вопрос в другом: кто из них способен вновь возродиться к жизни?
Он указал на ряд пальм, которые пострадали от засухи:
— Если мы ограничены в воде, какое дерево следует поливать? Я указал вам то, чего вы не осознавали: они засохли. Теперь я укажу способ, как проверить, смогут эти деревья возродиться или нет.
Чтобы показать, как применяется этот способ, Ишхан Вали встретился со всеми шейхами школ, занимавшихся самоповторением, — большинство из них встретили его доброжелательно и выказали готовность принять его помощь в восстановлении сути учения. Он ничего им не обещал.
Завершив встречи, он написал каждому из них следующее:
«Мне почти нечего сказать вам и совершенно нечего сказать, используя вас как посредника для моих слов. Это означает, что мне необходимо дозволение сообщаться с вашими последователями без посредников. Итак, я всё равно сумею, пусть и не напрямую, сообщаться с ними. Но, отказавшись, вы станете отступником, и я уже не смогу далее сообщаться с вами. Я возлагаю на себя ответственность за всех вас — либо не берусь за это вообще, — и потому так же не могу возложить на вас роль посредника, что имею возможность сообщаться с вами непосредственно. Поскольку вы теснейшим образом связаны со своим сообществом, мне, в сущности, следует считать вас членом сообщества, поэтому я не могу работать с вами отдельно».
Он пояснил своим помощникам, что те шейхи, которые снизойдут до положения простого ученика, возглавят школы, которым суждено возродиться.
Некоторые шейхи с пониманием откликнулись на это предложение, другие выказали резкое недоверие подходу Ишхана Вали.
Хоть он и нашёл понимание у тех шейхов, которые сумели низвести себя до положения его учеников, наравне со своими собственными учениками, даже самыми незрелыми, он горевал о засохшей поросли.
Али Мухаммад Хусейни сказал ему:
— Надо ли горевать о том, что проявило признаки смерти?
Он ответил:
— Они не все умерли. Лишь подозрительность заставляет их вести себя так, словно они уже мертвы.
В ответ на эти слова некоторые шейхи отделившихся школ, будто услышав их внутренним слухом, изменили своё мнение и сложили свои тюрбаны к его стопам.
Маджуб, один из шейхов, ранее выказавших непонимание, впоследствии сказал:
— Я ощутил это так, словно нечто давящее исчезло. Я знал, что это был и мой страх и недоверие.
Ишхан Вали пояснил случившееся:
— Так произошло благодаря молитвам самих «колеблющихся» шейхов. Их молитвы оказались сильнее страхов и подозрений, и побудили примкнуть к нам и принять предложенное нами. На самом деле это целиком и полностью заслуга. А можно ли было обрести заслугу, следуя известному нам положению дел? В прошлом заслуги обретали, пестуя хорошие свойства. Но в случае, когда достоинства скрылись под слоем ржавчины, шлифовка зеркала понимания происходит, лишь когда идёшь наперекор своей натуре.
Вот так и случилось, что подозрительные шейхи сохранили авторитет в пределах своих школ и даже обрели ещё большее уважение со стороны учеников. Немногие шейхи из числа тех, кто остался в стороне от происходящего, обнаружили, что их ученики испытывают всё большее внутреннее смятение либо становятся приверженцами Вали, хотя он и писал им:
«Я не собираюсь переманивать к себе ваших учеников — и не из соображений учтивости, а потому, что без понимания потребностей тела как целого отдельный орган не способен функционировать. Ваши опасения, что из-за меня вы растеряете всех своих учеников, напрасны, ибо я не в состоянии им помочь и не собираюсь этого скрывать. Что меня по-настоящему пугает — так это то положение, в котором вы оказались».
Засохшие побеги, за исключением нескольких, не отозвались на этот благодатный дождь.
Ныне, разумеется, на земле не осталось и следа от последователей тех шейхов, которым не помогли методы Ишхана Вали, пущенные им в ход во время его пребывания в Сирии.
Обсуждения Учение суфиев