Словно

Николай Толстиков
ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ
рассказ
Староверов Сан Саныч, отставной преподаватель педучилища и закоренелый холостяк, сохранил себя. За семьдесят, но не огруз фигурой, не скрючился спиной, был по-прежнему легок на ногу, морщинки лишь мелкой сеточкой собирались возле его глаз. Всегда подтянутый, в строгом костюме, застегнутом на все пуговицы, при черной узкой селедке галстука и в белой шляпе он неторопливо вышагивал по улочке родного городка. Встретив старого знакомого, Староверов окидывал...

На свете существовал только один человек, из-за которого она могла так плакать. И он сейчас был настолько далеко от нее… Нет, он был рядом, но мысли его, взгляд и вся эта печальная отчужденность говорили о том что ей не добраться до его истинных мыслей. От этого незнания ей хотелось кричать, плакать, рвать на себе волосы… Делать хоть что-то чтобы привлечь его внимание, чтобы он увидел рядом с собой не просто человека, а девушку. Прекрасную, неповторимую, умеющую обаятельно улыбаться девушку. Но...

Как просто все проходит. Не успела оглянуться и снова пустота… Снова серое небо и дождь, дождь, дождь… Он стал такой же неотъемлемой частью жизни как и еда, сон… Он заменял все остальное, он был повсюду…. Повсюду и нигде.

Неужели возможность счастья так невозможна в этом мире? Одна маленькая возможность, не счастье целиком а только намек, искорка… Неужели она так много просила? Может, она просто не заслужила всего этого? И сейчас она снова плакала и смотрела за окно. Холодный ветер обжигает...

Я вернулся домой без сил. Матч с пацанами из соседнего двора растянулся часа на два с половиной. Договорились играть до десяти голов, но и у них, и у нас вратари оказались лучше, чем нападающие. Словом, вымотался настолько, что на третий этаж еле доволок ноги…

В прихожей было прохладно и тихо. Я разулся и уже хотел было пройти на кухню: попить хотелось — страсть. Но вдруг услышал, что кто-то тихо плачет.

Так могла бы плакать Красная Шапочка… Нет — скорее Дюймовочка… Тоненько, с отчаянными...

Я тебя не люблю

- Я тебя не люблю, - эти слова проткнули сердце, выворачивая острыми краями внутренности, превращая их в фарш.

- Я тебя не люблю, - простые шесть слогов, всего двенадцать букв, которые нас убивают, выстреливая из уст беспощадными звуками.

- Я тебя не люблю, - нет ничего страшней, когда их произносит любимый человек. Тот, ради которого ты живёшь, ради которого делаешь всё, ради которого способен даже умереть.

- Я тебя не люблю, - в глазах темнеет. Сначала отключается...

X.
Храм верноподданных Иисуса…православная церковь, она твердо вре-залась в мою память еще со времён босоногого детства, когда Лелька Ната-ша, родная сестра отца, женщина смиренная и глубоко набожная, тайком от атеистических родителей совершила над единственной племянницей бого-угодный обряд крещения. Я навсегда запомнила скучно туманную атмосферу незнакомого помещения, унылую мелодию «огромадной бандуры» (таким мне показался в детские годы величественный орган) и печальные лица странных...

XIII.
Как деловая и образцово-показательная хозяйка, я с бешеной скоро-стью носилась из кухни в гостиную и обратно из гостиной на кухню. Модер-новский журнальный столик давно ломился от чрезмерного груза съедобных запасов. Последним штрихов, завершающим аппетитную композицию многочисленных блюд русско-язычной национальной кухни был великолеп-нейший кофе, глумливо сваренный в эмалированной кружке.

- Угощенья не многовато? - Осторожно поинтересовался Карел.

- Я думаю, в самый раз...

В приподнятом настроении, с надеждой в душе ты идешь навстречу огням. Они манят таким знакомым теплом , сладким вихрем переживаний и ожидаемых воплощений. Еще шаг и ты окунешься в этот волшебный мир грез и, погрузившись в дурманящий водоворот звона монет, шипения бокалов, серовато-розовых змеек табачного дыма, туманных взоров и и уже невоспринимаемых ни слухом ни сознанием звуков, поплывешь туда, где надеешься обрести почет, уважение, признание, богатство и любовь. Мир вокруг становится...

Я уйду с первыми звёздами, когда встречаются день и ночь, отправляюсь навстречу новому шагу в моей жизни. Сколько башмаков я истопчу в очередных странствиях? Совсем несерьёзный вопрос! В прошлый раз я уходил в нехоженых лакированных штиблетах, а вернулся босиком. Ботинки я выбросил после первых десяти миль пути – натёр мозоли. Что? Нет, ногам зябко не было, только люди в Городах косились на меня как на душевнобольного. Хотя, почему «как»? Они недалеки от истинного положения вещей. Я болен духом...

Юля вышла из подъезда. В лицо ей подул приятный весенний ветер. Она огляделась: двор был почти пуст. На лавочке сидели старушки, безмятежно играли в песочнице два малыша. И куда уходит безмятежное детство? У этих малышей ещё всё впереди. Казалось, Юля и сама ещё недавно была крохой..Играла в песочнице, воевала с мальчишками. Но это так быстро пронеслось, словно за секунду, за миг.. Раз..и нет уже детских забот. Зато появились взрослые проблемы, заботы печали.

От таких мыслей Юле стало на душе...