Дорожка 10
Всех выгоню к черту, Эльза закрыла голову подушкой.
- У тебя, что-то в духовке горит.
- Это не у меня, а у Оли, ей скажи.
В кухне компания из десяти человек заглядывала в удручающе пустой холодильник. Возле холодильника на полу сидели неизвестно кем приведенные девицы, Эльзе совершенно незнакомые, они рассуждали о том, кто, когда и с кем потерял девственность.
Я тогда даже в школу не пошла, рыжая девица стряхнула пепел с сигареты в пустой стакан.
А вы собственно, кто?
Спросила Эльза.
Нас Славик привел, а где он ваще?
Славик спал в коридоре на полу, свернувшись калачиком.
- Как песик, пролепетала девица с кольцом в носу.
Оля рисовала фломастером цветы и деревья на спине у Сани. В голове у Эльзы вспыхнуло воспоминание. Она в классе на уроке рисует в тетради разноцветные деревья, деревья всегда были ее пунктиком, они были живыми, и каждое встречное дерево имело свое лицо и свою историю. Учительница подошла незаметно, порвала тетрадь и выбросила в мусор. Именно в тот момент реальный мир перестал существовать для Лизы, он стерся за ненадобностью, и она создала свой мир, защитив его плотной стеной от постороннего взгляда.
Она и иные миры.
Незнайка снилась Эльзе, Эльза снилась незнайке. Это была болезненная и странная связь существ, разделенных временем и измерением.
Незнайка жила на горе, под горой жил своей жизнью город, на свет в его домах любила смотреть Незнайка, когда выходила вечером погулять.
Эльзе так часто снилось это смешное создание, что она нарисовала ее на двери своей комнаты. Зеленый ежик волос, нереально большие печальные глаза. Ростом Незнайка была такая маленькая, что домик ее помещался в старом пузатом грибе.
Незнайке так часто снилась Эльза, что она нарисовала ее на двери своего домика – гриба. Тонкие руки, узкие плечи, широко распахнутые карие глаза с взглядом только, что проснувшегося ребенка.
Внимательно посмотрев Незнайке в глаза можно было увидеть иные миры, на этот раз это была узкая улица, дома смыкались над головой балконами. Эльза увидела себя сидящей под дверью дома, на покрытой снегом земле, в маленьком окне над головой горел свет, но не для нее его зажгли. И ей никогда не попасть туда, где у маленького камина сидели и просто молчали мужчина и женщина, им было хорошо вдвоем. А Эльза жгла спички, чтобы согреться, огонек обжигал пальца, но теплее не становилось ни на секунду. Я девочка со спичками, подумала Эльза. Свернувшись калачиком, она заснула под дверью очень любимого человека, кто - то сказал, что неразделенной любви не бывает, но что же это за странная болезнь, заставляющая бежать через иные миры, искать и не находить.
- Не знаю, прошептало странное существо, растрепав ежик непослушных зеленых волос.
Дорожка 11
Она скрывала под длинными рукавами свои руки – крылья, она открывала шею, сбрив волосы на затылке, и сидя в своей квартире, среди пыли и хлама она ждала у окна решения, а оно все не приходило. Вставало и садилось солнце, краснело и бледнело небо, а решение не приходило.
- Алекс приходил, приносил еду, не давал умереть, а она так хотела.
Однажды ему удалось вытащить Эльзу на гору, это было уже вечером, солнце падало в облака.
Высокая трава доходила до пояса, они сели в траву и смотрели на небо.
- Я только твой гуру, и не могу предложить тебе ничего больше, это уже будут другие отношения, давай помедетируем. Алекс достал четки.
- Не хочу сегодня, хочу умереть, сейчас.
- А ты умеешь умирать?
Эльза вздрогнула от его жесткого голоса.
Смерть всегда манила ее своим совершенством, она была единственным идеалом, к которому надо было стремиться, это она поняла, когда жила у Леши. У него был огромный, очень запущенный сад, иногда под каким-нибудь кустом Эльза находила игрушки, то куклу, то машинку, их видимо оставили Лешины дети. Долго, посадив на колени куклу, Эльза сидела на траве и смотрела в небо. Смерть была здесь, она ходила рядом, касаясь ее головы мягкой рукой, недостижимая мечта, единственное, что в жизни было реальным.
Однажды пришел Алекс, пришел и спросил
- Кто этот странный дед, в семейках и шляпе, вон бродит по двору?
- Это… ну как тебе сказать…
- А, все ясно, слушай, подойди к зеркалу, посмотри на себя, неужели это все, что ты заслужила?
Алекс подкинул в руке яблоко, румяное и пахучее. И увел Эльзу, просто взял за руку и увел, а она и не сопротивлялась.
Следующая часть жизни, ее знающие люди назвали браком когда-то.
Она честно старалась быть хорошей, потому - что очень любила, любовь прошлась по ней солнечным колесом, заставив забыть все, что было связано с именем Алекса, а потом…
Часть 2
Из записок
Снег, все заметает снег. Белая, белая ледяная равнина. Холодно. А помнишь, как было тепло нам двоим, у камина.
Мои пальцы просвечивают розовым сквозь рубиновую воду.
Помнишь ту летнюю девушку в зеленом платье? Я тебе не понравилась тогда, а ты был для меня некрасивым мальчишкой. Как я могла знать тогда?
Сказка о любви.
Розовый конь в свободном полете. Блестят на солнце его перепончатые крылья. Громкое ржанье разбивается на звуки над полем кактусов. Кактусы дуются, пыхтят, они ненавидят весь мир и друг друга. Изредка какой-нибудь из них цветет. Это необыкновенные цветы, они чудесно пахнут. Этот аромат и привлекает табуны розовых коней, они собирают нектар, а потом улетают. И когда последний конь исчезает за горизонтом, цветок вянет, а из его семени вырастает девочка, у нее грустные глаза, нет крыльев, но и нет колючек. Она идет по колючкам, ей больно. Много позже Мать Время подарит ей либо колючки, либо крылья. И даже она не знает, что лучше.
Из записок.
С моих пальцев капает сок моего дерева.
Ложь, грязь и кровь. Ты был другим, а я другой.
25 октября. Ты грел меня у себя на коленях и первый раз поцеловал. Следующий поцелуй был через год, и тут все понеслось как снежная лавина, уже ничего не остановить и не поправить.
Из записок.
Начались долгие вечера за игрой в карты. Огонь никогда не выключаемой газовой конфорки отражался в стеклянных дверях и зажигал иллюзорным огнем снег за дверями. Таинственный костер, вокруг которого ходили созданные нашим воображением тени.
Так прошел февраль, наступил март. Растаял снег, и можно было устраивать пикники в лесу.
Сказка о любви
Зеркало.
В его серо прозрачной глубине колеблется пламя свечи и мое отражение. Алый мех на плечах, каштановые пряди волос падают на него, а них горят золотые огоньки. А мои глаза, темные очень темные, в них навсегда остались тени прошлого.
Зеркало, помнишь другие отраженья? Девочка с короткой стрижкой, она была – я, но ты ее похоронило, зеркало, как и те две тени, бездумно счастливые. Они прятались в комнате за задернутыми шторами, а ты, зеркало, было единственным свидетелем их танца. А теперь беспристрастно отражаешь мое лицо.
Что прячешь ты в глубине перевернутой комнаты? Впусти меня. Может там, в анфиладе уходящих вдаль зеркал, я встречу маленькую девочку, качающуюся на качелях, в руках у нее мишка с оторванным ухом. Ее беззвучный смех отражается в моем сознании бесконечным эхом. Темнота, свечи. Потанцуй со мной, зеркало…
Из записок.
Первый раз в этом году мы выбрались на пикник. Я как всегда отличилась, надела плащ и когда я поднималась по склону горы, плащ цеплялся за кусты. На поляне окруженной скалами разожгли костер. Он носил дрова, а я наблюдала за ним и первый раз поняла, как люблю его и хочу. И все, что было игрой, перестало быть игрой, связалось прошлое и будущее.
Сказка о любви
Ее ногти выкрашены в черный цвет. Печально смотря на небо, она рисует на них окна, полукруглые, а за окнами – луна. Ногти вырастают до размеров вселенной, и луна смеется, подмигивая желтым глазом. Она рисует окна, а за ними маленьких человечков, собирающих цветы у древней дороги, под деревьями-великанами. В ее огромных глазах отражается луна, и маленькие человечки качаются на ее ресницах. Тихо-тихо поет старик, бредущий по старой дороге, его башмаки скрипят, над поношенной шляпой жужжат пчелы, летают бабочки. Старик видит огромный глаз, смотрящий на него с неба и слезу, готовую скатиться и упасть.
- Не надо плакать, - говорит он, - не топи мир в слезах. Человечки засмеялись, слеза превратилась в бабочку, накрывшую мир своими крыльями. И наступила ночь, теплая, ароматная, живая.
Девушка, дорисовав последнее окно, вышла на улицу и побрела по древней дороге. Под огромными деревьями жила тьма. Девушка остановилась, прислушиваясь, где-то раздавался смех, нежный и негромкий. Она улыбнулась и свернула в темноту под деревья. Теплые руки обняли ее, и она пошла, ориентируясь на голоса и шуршание одежд.
- Зеркала разбиваются случайно, - сказал старик, отгоняя пчел от яблока, с которого капал сок. Осколки зеркала сыпались с неба, в каждом плакал маленький человечек.
Из записок.
Камень, кинутый кем-то тебе в висок, я вытираю кровь мокрым платком, целую голубую пульсирующую жилку.
«Этот хлеб наш из домов наших мы взяли теплый в тот день, когда пошли к вам, а теперь вот он сделался сухой и заплесневелый.
И эти мехи с вином, которые мы нашли новыми, вот изорвались, и эта одежда наша и обувь наша обветшала от весьма дальней дороги».
Иисус Навин.
Сказка о любви
Девушка, по имени Ассоль, ловко наливала пиво в пузатые кружки, пена хлопьями падала на стойку и высыхала, оставляя липкие пятна.
Принц сидел под самым окном и наблюдал за ней. В восторге своем он забыл про пиво и копченую рыбу, лежащую перед ним на щербатой деревянной тарелке.
Бедняга Принц был не из красавцев, вернее он был слегка неправильно сложен. Большая голова лежала на узких плечах, обремененных огромным горбом, к тому же природа наградила его маленьким ростом, большими толстыми губами и очень неровными зубами.
Рождение его во дворце города Сикдрим, сопровождалось слезами и стонами королевы, короля и всей свиты. Каких только докторов не повидал дворец, никто не мог помочь принцу и устав от слез родни он сбежал из дома. И вот в качестве фотографа, поселился в маленьком городке Синие Туманы.
Прищурив большие темные глаза, Принц представил себе, как Ассоль раздевается перед сном в своем домике, находящимся позади таверны.
Да Ассоль была красивой девушкой. Ее бы отмыть, размышлял Принц, глядя на ее грязную шею и спутанные пряди, несомненно, роскошных, но давно не чесаных волос, перевязанных веревочкой. Глаза девушки искрились и были похожи на спелые каштаны, а носик с изящно вырезанными ноздрями украшало множество коричневых веснушек.
Уже много дней Принц приходил сюда и все не решался подойти.
- Привет, карлик – сказала красавица.
- Я не карлик, я Принц, имя у меня такое.
Принц положил голову на стойку, это положение позволило ему увидеть черные завитки у нее под мышками, и прямо над собой ее грудь в низком вырезе платья.
Через некоторое время, закрыв дверь таверны на большой замок, Ассоль и Принц отправились… куда, это не нам судить. Выглядели они очень смешно, но их это не волновало.
Ассоль подметая пыль обтрепанным подолом платья, напевала модную песенку, а карлик все норовил прижаться плечом к ее бедру и млел от восторга.
- Почему тебя назвали Ассоль?
- Это люди придумали, а так я Фейгеле.
- А почему тебя назвали Принцем?
Карлик вздохнул.
- А я и есть Принц, настоящий.
Но Ассоль ему не поверила.
- Ты знаешь, недавно мне приснился сон: я шла полем, мимо ветряных мельниц, которые так и норовили размолотить меня своими крыльями. Я несла в руке ключ, куда? Я не знаю, но мне нельзя было его потерять. Потом на моем пути появился колодец. Глубокий? Наверное, глубокий. Я наклонилась над ним, на дне светились белые плитки, я выронила ключ. А дальше? Не помню.
Ассоль остановилась и вытащила из лифа платья небольшой ключик на цепочке.
- Возьми, это ключ от моего свадебного платья.
Девушка вложила в руку принца ключ и нежно посмотрела на него.
Карлик оглянулся и увидел колодец, обложенный зелеными ото мха камнями.
- Посмотри туда.
Они наклонились над колодцем. Мутная вода отсвечивала зеленью, ничего нельзя было рассмотреть в ней.
Принц выпустил ключ из рук, и он с легким всплеском исчез.
- Когда достанешь его оттуда , открою твое свадебное платье.
Слегка подтолкнув, он положил Ассоль на траву.
Опускался вечер, вовсю звенели комары, а ночные цветы одуряюще пахли. Они любили друг друга долго и страстно. Обломанные ноготки Ассоль впивались в горб карлика.
В таверне шумел пьяный люд. Заплаканная Ассоль привычным движением наливала пиво. По щекам стекали слезы, на стойку проливалась пивная пена.
Принц у себя в мастерской рассматривал фотографии отмытой, обнаженной Фейгеле. Она действительно была потрясающе красива. Но не пара совсем не пара ему. Только вчера Королева – Мать прислала письмо, в котором сообщала, что сосватала ему невесту, юную принцессу. К письму прилагался портрет бледной девочки с надменным взглядом и весьма жестким ротиком.
- Надо продать мастерскую. Принц вздохнул.
- Вот только немного заработаю.
Он вложил фотографии Фейгеле в большой конверт, привычным движением написал цену, и наконец-то решил поужинать, когда его внимание привлекла проходившая мимо окна высокая брюнетка. Она несла две корзины с яблоками.
Посвистывая, Принц выглянул в окно и проследил за ней глазами, а затем принялся за свой ужин.
Из записок
Заплесневел наш хлеб, и скисло вино. Мы вечные странники оказались на пепелище и нам уже нечего дать друг другу и нечем утолить нашу жажду. Вино стало соленым и течет у меня между пальцами.
Мы сидели на горе, а под нами рассыпались огни. Ты знаешь, как я люблю эти далекие искорки в окнах, кажется, что там царит безграничное счастье.
Из записок.
Тепло и шелк твоей кожи, нежность моей. Не забудь. Глаза, губы, и нас бросало друг к другу. На другой день после нашей свадьбы мы гуляли на даче у одной подруги. Теплая летняя ночь, мы стояли на балконе. Темная масса деревьев над нами, серая полоска неба. Снизу доносились музыка и смех.
«Казанова, Казанова, зови меня так, мне нравится слово. Ты моя женщина, я твой мужчина».
Шорох летучих мышей, и домик, как корабль плывет в ночь. Конец августа – лето и осень смешались. Мы плывем, пахнет травами и дымом.
Из записок.
Милый мишка, твое сердце из ваты, а мое? Веришь ли ты, что я буду счастлива? Может ли быть счастливым, тот, кто не умеет любить? Я думала…
Я думала наша свадьба станет границей, перейдя которую мы окажемся невероятно счастливыми, и так будет всегда.
Вчера мне было видение: я в поезде, хожу из купе в купе и везде натыкаюсь на стариков, хочу бежать, а бежать некуда. Я понимаю, что еду туда, где старость и боль.
он
Читаю Гиппиус.
Я зверь для русалки, я с тленьем в крови
И мне она кажется зверем
Тем жгучей влюбленность –
Мы силу любви одной невозможностью мерим.
Я зверь, а ты русалка – холодная, чистая. Я не могу читать в этих глазах, их содержание мне не доступно. Ты говоришь, что любишь, но почему так далека. Ты садишься в кресло, снимаешь туфли, моя жена и не моя. Поворот головы, рассыпались волосы. Любовь – ненависть или ненависть – любовь?
Из записок.
Мы утоляли жажду друг другом. Вливались друг в друга как два ручья. Жизнь в вечной жажде. Ощутить тепло кожи, тяжесть тела, хоть на миг, провести рукой по волосам. Утро, день, вечер, все было нашим. И жареная картошка, и та банка консервов, которую мы делили сидя на полу.
Мы дали друг другу так много и так мало. Мой ребенок, мой муж, мой любовник.
Он.
Тишина, тебя нет. Я пересчитываю остатки денег. Увы! Финансы на исходе. На хлеб, на сигареты, что же мы будем делать?
Ты влетаешь внезапно, сияешь. В руках книга, выкладываешь из сумки новое белье. Я в ужасе! Черное кружево, дорого, но твое тело, и мне уже не надо хлеба, я не хочу курить. Ты… ты русалка…
Из записок.
Я говорила, я предупреждала, я знала… я свободная птица, а может просто кошка с помойки, кошка, которая гуляет сама по себе?
Я не твоя и никогда не буду. Тишина твоих комнат, вся эта старинная мебель, одинокие вечера у камина, пардон, вечера с тобой, все это не для меня. Я умираю здесь…
он
Уйду, буду бродить по дорогам с нищими. Будешь потом искать меня, скверная жена. Но я не вернусь. Даже если ты сваришь нормальный обед. Ненавижу консервы.
Из записок
И покропит кровию сей жертвы за грех стену жертвенника. А остальную кровь выцедит к подножию жертвенника. Эта жертва за грех.
Левит глава 5.
Я много грешила и ноги мои в пыли дальних дорог. Я омою ноги от пыли и принесу жертву за то, что убиваю в тебе любовь.
он
Мои убеждения для тебя ничего не значат. Ты откидываешь мои решения носком ноги и всем своим видом. Но я не буду у тебя под каблуком. Милая.
он
Объясняться в любви моей жене, моей русалке. Скотина! Попробовал бы лучше он есть суп в котором пол кило соли, женушка читала, а заодно и солила. Не отдам!
он
В ее смятенье, в речи краткой,
В ее потупленных очах,
Когда с домашнего порогу
Она смотрела на дорогу…
Я же все вижу! Что делать, и кто виноват?
Из записок
По прежнему мое тело манит тебя, и это все, что осталось от…
Он
Да я люблю тебя больше себя. Ты моя, моя и только посмей…
Из записок.
Мы сидели на кладбище, была ночь. Прислонившись спиной к могильному камню, я ощущала его холод и холод того, кто сидел рядом со мной, он пил меня, я слабела, но я так давно этого хотела, я знала всегда, что это не любовь, нет.
он
Ложь, ложь, лгут губы, глаза. Но ты моя, а я твой, а ложь – это уже часть тебя.
Из записок.
Разбилось зеркало, выпало из рамы, не собрать, кровь, капает, на осколки, вся до капли ему, он любит ее… мою кровь…
он
Целовались! Среди бела дня, на улице! Его руки касались твоих волос. Зачем… что я буду теперь делать?
Сон – тень мыслей. Это страшно. Ты лежишь на полу, а я осыпаю тебя цветами – черными. И смеюсь, смеюсь.
Боюсь, что финал не предсказуем.
Из записок
Осень, листья неслышно скользят. Помоги мне. Нить махакалы лопнула, не выдержав напряжения. Нельзя смотреть на солнце, ослепнешь, и я покорно слепну, но знаю, я знаю, мы не умеем любить и только мучаем друг друга, ты, я, он.
он
Как ты умеешь претворяться! Белое платье делает тебя снежной королевой. Нежная улыбка, не для меня.
Пьем шампанское. За счастье. Какая насмешка!
Твой рот похож на цветок. Почему же в нем столько яда?
Ты распяла меня на кресте своей лжи и с улыбкой вбиваешь гвозди. Я же терплю…пока…
Из записок
Невеста в красном платье печально брела улицей, в руке у нее желтый цветок ириса. На голове – фата. Узкая улочка таяла в вечернем свете, пели соловьи, значит, действие происходило весной, или в начале лета. Изломанные деревья падали кривыми тенями на брусчатку.
он
Страсть и боль. Это тело обнимает кто-то другой? Другой целует эту грудь? Это невыносимо. И все же люблю до самоиступления, до бешенства ревную. Твои руки скользят по моему телу, глаза закрыла и улыбаешься. Вспоминаешь, как ласкала другого? Любовь – ненависть, ненависть – любовь?
Воскресенье, мы дома, улеглись страсти. Жена, как милый котенок. Неужели снова счастливы? Обедаем на ковре консервами из банки. Масло прозрачно желтое капает на хлеб. Книги кучами на полу, моя милая предпочитает ковер столу.
Тихо надела пальто и вышла. Щелкнул ключ, 12 ночи. Куда? Мечусь по квартире, курю…много курю. Шпионить, не унижусь.
Из записок
Ночь, по осенней реке бродит тень луны, цикады празднуют осень, эта кривая улочка, по которой мы выходим к реке, фонари, я говорю тебе, что мне грустно, а ты говоришь, что это сон и когда я проснусь, грусти не будет, не будет ничего, никогда. Кого я люблю – вампира, мистика, или просто дурака?
Он
Пытаюсь оправдать ее перед самим собой, разум вышел из повиновения.
Я отважен, я грозен. Я все знаю. Беру нож – маленький, беру больше, бросаю. Представляю, как буду их убивать.
Карты на кухонном столе, платье на стуле. Надкусанный кусок шоколада, не догрызла с утра, сжимаю его в кулаке, тает, превращается в грязь.
В монастырь я тебя не отвез, но дома закрыл, никуда не выпускаю, запираю на ключ, платья спрятал, туфли тоже. Власть меняется, смирись.
Молчит, смотрит в окно, отдал платья, даже не взглянула.
Я сошел с ума, засыпаю свою царевну несмеяну подарками. Ни слова, ни взгляда. Убрала книги с ковра. Тарелки на столе. И даже борщ! А мне не удобно за столом, отвык. Очень хочется, есть на ковре и чтобы она смеялась. Хочу, чтобы было как раньше.
Твои часы остановились. Что же я буду делать без тебя? Я виноват. Я не виноват. Аромат твоего тела живет во всем. Я хочу согреть, но ты холодна. Я не виноват, не виноват. Смеюсь над собой. Пытался удержать…
Милая проснись, уже светает и пахнет весной.
Сказка о любви.
«лиловый негр вам подает манто», напевала Женя, идя под руку с афро-американцем по имени Джо. Это был высокий негр, одетый в синие джинсы и рубаху цвета хаки. Несмотря на грозный вид Джо был довольно беззащитным и постоянно прятался за спину своей русской подруги.
Маме Джо не понравился. И как всегда прямая и критичная Марина Петровна, сказала прямо в глаза афро-американцу, что он лесбиян недоделанный, на что , Джо ответил, что он мужчина и поэтому быть лесбиянкой принципиально не может, при этом он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. Женя расстроилась, она поняла, что больше не придет. И он таки не пришел.
На следующее утро Женя Егорова проснулась от странного шума за окном, открыв окно, она отпрыгнула назад, потому что прямо ей в лицо шлепнулась большая рыбина. Это был удивительный дождь, дождь из рыбы. Маленькая и большая она сыпалась с неба, покрывая землю живой массой. А снизу наступал океан, постепенно покрывая сушу, он ласково шипел и бурлил. Женя наблюдала из своего окна за тем как на поверхность выплывали беременные русалки, как кит поднимал огромные волны. Потом мимо нее проплыли, спасаясь семь гномов на плоту, пролетел Карлсон, жужжа пропеллером. На Карлсоне сидел Малыш и тихо плакал. Медленно Женя шагнула в океан, пришло время раствориться, это было блаженство, невероятное удовольствие, не испытанные ранее чувства. Медленно океан захватывал ее колени, живот.
Люди бродили по берегу, собирая рыбу, все кому удалось выжить, но Жени среди них не было, океан проглотил ее, растворив и только пена выплеснулась на берег, облизав гальку. Никто не плакал, только Джо иногда приходил на берег, он знал, Женя где-то здесь, только надо ее найти.
Конец, а может начало?
Елизавета Никитична вернулась домой поздно, как всегда. Заглянула в спальню к сыну, позвонила мужу, он возвращался еще позже.
Телефонный звонок застал ее у холодильника, где она, пританцовывая, ела холодную клубнику, это заменяло ужин.
Да, я вас слушаю.
- Эльза, это я. Узнала?
- Эльзы больше нет, она умерла, так, что больше не звони.
- Ну, ты, как всегда не умеешь слушать…
- А ты не умеешь говорить по сути…
- По сути… так по сути, наши дети …
- Встречаются, я знаю, сын говорил мне на днях о твоей Кате.
- Это дурно пахнет, это пахнет трагедией.
- Ой, не надо, если ты не будешь лезть, ничем это не пахнет, у тебя хорошая девочка.
- Да, но твой сын…
- Мой сын, мой сын… подумала Елизавета Никитична, он мой сын, и этим все сказано.
На дорожке между цветущими кустами встретились двое, девочка и мальчик, они шли навстречу друг другу. Рыжая кудрявая девочка и худенький белобрысый мальчик.
Я знаю тебя, ты из того дома,
Сказал мальчик и показал пальчиком в сторону нескольких домов и маленькой церквушки. Девочка улыбнулась, показав крупные белые зубы. На ее желтое платье сел шмель, несколько минут они молча наблюдали за ним.
Вот, возьми.
Девочка протянула ладонь, на ней лежала крупная ракушка. Счастье обнимало их своими легкими крыльями. Где-то вдали раздались звуки оркестра, послышалось девичье пение и смех.
Всех выгоню к черту, Эльза закрыла голову подушкой.
- У тебя, что-то в духовке горит.
- Это не у меня, а у Оли, ей скажи.
В кухне компания из десяти человек заглядывала в удручающе пустой холодильник. Возле холодильника на полу сидели неизвестно кем приведенные девицы, Эльзе совершенно незнакомые, они рассуждали о том, кто, когда и с кем потерял девственность.
Я тогда даже в школу не пошла, рыжая девица стряхнула пепел с сигареты в пустой стакан.
А вы собственно, кто?
Спросила Эльза.
Нас Славик привел, а где он ваще?
Славик спал в коридоре на полу, свернувшись калачиком.
- Как песик, пролепетала девица с кольцом в носу.
Оля рисовала фломастером цветы и деревья на спине у Сани. В голове у Эльзы вспыхнуло воспоминание. Она в классе на уроке рисует в тетради разноцветные деревья, деревья всегда были ее пунктиком, они были живыми, и каждое встречное дерево имело свое лицо и свою историю. Учительница подошла незаметно, порвала тетрадь и выбросила в мусор. Именно в тот момент реальный мир перестал существовать для Лизы, он стерся за ненадобностью, и она создала свой мир, защитив его плотной стеной от постороннего взгляда.
Она и иные миры.
Незнайка снилась Эльзе, Эльза снилась незнайке. Это была болезненная и странная связь существ, разделенных временем и измерением.
Незнайка жила на горе, под горой жил своей жизнью город, на свет в его домах любила смотреть Незнайка, когда выходила вечером погулять.
Эльзе так часто снилось это смешное создание, что она нарисовала ее на двери своей комнаты. Зеленый ежик волос, нереально большие печальные глаза. Ростом Незнайка была такая маленькая, что домик ее помещался в старом пузатом грибе.
Незнайке так часто снилась Эльза, что она нарисовала ее на двери своего домика – гриба. Тонкие руки, узкие плечи, широко распахнутые карие глаза с взглядом только, что проснувшегося ребенка.
Внимательно посмотрев Незнайке в глаза можно было увидеть иные миры, на этот раз это была узкая улица, дома смыкались над головой балконами. Эльза увидела себя сидящей под дверью дома, на покрытой снегом земле, в маленьком окне над головой горел свет, но не для нее его зажгли. И ей никогда не попасть туда, где у маленького камина сидели и просто молчали мужчина и женщина, им было хорошо вдвоем. А Эльза жгла спички, чтобы согреться, огонек обжигал пальца, но теплее не становилось ни на секунду. Я девочка со спичками, подумала Эльза. Свернувшись калачиком, она заснула под дверью очень любимого человека, кто - то сказал, что неразделенной любви не бывает, но что же это за странная болезнь, заставляющая бежать через иные миры, искать и не находить.
- Не знаю, прошептало странное существо, растрепав ежик непослушных зеленых волос.
Дорожка 11
Она скрывала под длинными рукавами свои руки – крылья, она открывала шею, сбрив волосы на затылке, и сидя в своей квартире, среди пыли и хлама она ждала у окна решения, а оно все не приходило. Вставало и садилось солнце, краснело и бледнело небо, а решение не приходило.
- Алекс приходил, приносил еду, не давал умереть, а она так хотела.
Однажды ему удалось вытащить Эльзу на гору, это было уже вечером, солнце падало в облака.
Высокая трава доходила до пояса, они сели в траву и смотрели на небо.
- Я только твой гуру, и не могу предложить тебе ничего больше, это уже будут другие отношения, давай помедетируем. Алекс достал четки.
- Не хочу сегодня, хочу умереть, сейчас.
- А ты умеешь умирать?
Эльза вздрогнула от его жесткого голоса.
Смерть всегда манила ее своим совершенством, она была единственным идеалом, к которому надо было стремиться, это она поняла, когда жила у Леши. У него был огромный, очень запущенный сад, иногда под каким-нибудь кустом Эльза находила игрушки, то куклу, то машинку, их видимо оставили Лешины дети. Долго, посадив на колени куклу, Эльза сидела на траве и смотрела в небо. Смерть была здесь, она ходила рядом, касаясь ее головы мягкой рукой, недостижимая мечта, единственное, что в жизни было реальным.
Однажды пришел Алекс, пришел и спросил
- Кто этот странный дед, в семейках и шляпе, вон бродит по двору?
- Это… ну как тебе сказать…
- А, все ясно, слушай, подойди к зеркалу, посмотри на себя, неужели это все, что ты заслужила?
Алекс подкинул в руке яблоко, румяное и пахучее. И увел Эльзу, просто взял за руку и увел, а она и не сопротивлялась.
Следующая часть жизни, ее знающие люди назвали браком когда-то.
Она честно старалась быть хорошей, потому - что очень любила, любовь прошлась по ней солнечным колесом, заставив забыть все, что было связано с именем Алекса, а потом…
Часть 2
Из записок
Снег, все заметает снег. Белая, белая ледяная равнина. Холодно. А помнишь, как было тепло нам двоим, у камина.
Мои пальцы просвечивают розовым сквозь рубиновую воду.
Помнишь ту летнюю девушку в зеленом платье? Я тебе не понравилась тогда, а ты был для меня некрасивым мальчишкой. Как я могла знать тогда?
Сказка о любви.
Розовый конь в свободном полете. Блестят на солнце его перепончатые крылья. Громкое ржанье разбивается на звуки над полем кактусов. Кактусы дуются, пыхтят, они ненавидят весь мир и друг друга. Изредка какой-нибудь из них цветет. Это необыкновенные цветы, они чудесно пахнут. Этот аромат и привлекает табуны розовых коней, они собирают нектар, а потом улетают. И когда последний конь исчезает за горизонтом, цветок вянет, а из его семени вырастает девочка, у нее грустные глаза, нет крыльев, но и нет колючек. Она идет по колючкам, ей больно. Много позже Мать Время подарит ей либо колючки, либо крылья. И даже она не знает, что лучше.
Из записок.
С моих пальцев капает сок моего дерева.
Ложь, грязь и кровь. Ты был другим, а я другой.
25 октября. Ты грел меня у себя на коленях и первый раз поцеловал. Следующий поцелуй был через год, и тут все понеслось как снежная лавина, уже ничего не остановить и не поправить.
Из записок.
Начались долгие вечера за игрой в карты. Огонь никогда не выключаемой газовой конфорки отражался в стеклянных дверях и зажигал иллюзорным огнем снег за дверями. Таинственный костер, вокруг которого ходили созданные нашим воображением тени.
Так прошел февраль, наступил март. Растаял снег, и можно было устраивать пикники в лесу.
Сказка о любви
Зеркало.
В его серо прозрачной глубине колеблется пламя свечи и мое отражение. Алый мех на плечах, каштановые пряди волос падают на него, а них горят золотые огоньки. А мои глаза, темные очень темные, в них навсегда остались тени прошлого.
Зеркало, помнишь другие отраженья? Девочка с короткой стрижкой, она была – я, но ты ее похоронило, зеркало, как и те две тени, бездумно счастливые. Они прятались в комнате за задернутыми шторами, а ты, зеркало, было единственным свидетелем их танца. А теперь беспристрастно отражаешь мое лицо.
Что прячешь ты в глубине перевернутой комнаты? Впусти меня. Может там, в анфиладе уходящих вдаль зеркал, я встречу маленькую девочку, качающуюся на качелях, в руках у нее мишка с оторванным ухом. Ее беззвучный смех отражается в моем сознании бесконечным эхом. Темнота, свечи. Потанцуй со мной, зеркало…
Из записок.
Первый раз в этом году мы выбрались на пикник. Я как всегда отличилась, надела плащ и когда я поднималась по склону горы, плащ цеплялся за кусты. На поляне окруженной скалами разожгли костер. Он носил дрова, а я наблюдала за ним и первый раз поняла, как люблю его и хочу. И все, что было игрой, перестало быть игрой, связалось прошлое и будущее.
Сказка о любви
Ее ногти выкрашены в черный цвет. Печально смотря на небо, она рисует на них окна, полукруглые, а за окнами – луна. Ногти вырастают до размеров вселенной, и луна смеется, подмигивая желтым глазом. Она рисует окна, а за ними маленьких человечков, собирающих цветы у древней дороги, под деревьями-великанами. В ее огромных глазах отражается луна, и маленькие человечки качаются на ее ресницах. Тихо-тихо поет старик, бредущий по старой дороге, его башмаки скрипят, над поношенной шляпой жужжат пчелы, летают бабочки. Старик видит огромный глаз, смотрящий на него с неба и слезу, готовую скатиться и упасть.
- Не надо плакать, - говорит он, - не топи мир в слезах. Человечки засмеялись, слеза превратилась в бабочку, накрывшую мир своими крыльями. И наступила ночь, теплая, ароматная, живая.
Девушка, дорисовав последнее окно, вышла на улицу и побрела по древней дороге. Под огромными деревьями жила тьма. Девушка остановилась, прислушиваясь, где-то раздавался смех, нежный и негромкий. Она улыбнулась и свернула в темноту под деревья. Теплые руки обняли ее, и она пошла, ориентируясь на голоса и шуршание одежд.
- Зеркала разбиваются случайно, - сказал старик, отгоняя пчел от яблока, с которого капал сок. Осколки зеркала сыпались с неба, в каждом плакал маленький человечек.
Из записок.
Камень, кинутый кем-то тебе в висок, я вытираю кровь мокрым платком, целую голубую пульсирующую жилку.
«Этот хлеб наш из домов наших мы взяли теплый в тот день, когда пошли к вам, а теперь вот он сделался сухой и заплесневелый.
И эти мехи с вином, которые мы нашли новыми, вот изорвались, и эта одежда наша и обувь наша обветшала от весьма дальней дороги».
Иисус Навин.
Сказка о любви
Девушка, по имени Ассоль, ловко наливала пиво в пузатые кружки, пена хлопьями падала на стойку и высыхала, оставляя липкие пятна.
Принц сидел под самым окном и наблюдал за ней. В восторге своем он забыл про пиво и копченую рыбу, лежащую перед ним на щербатой деревянной тарелке.
Бедняга Принц был не из красавцев, вернее он был слегка неправильно сложен. Большая голова лежала на узких плечах, обремененных огромным горбом, к тому же природа наградила его маленьким ростом, большими толстыми губами и очень неровными зубами.
Рождение его во дворце города Сикдрим, сопровождалось слезами и стонами королевы, короля и всей свиты. Каких только докторов не повидал дворец, никто не мог помочь принцу и устав от слез родни он сбежал из дома. И вот в качестве фотографа, поселился в маленьком городке Синие Туманы.
Прищурив большие темные глаза, Принц представил себе, как Ассоль раздевается перед сном в своем домике, находящимся позади таверны.
Да Ассоль была красивой девушкой. Ее бы отмыть, размышлял Принц, глядя на ее грязную шею и спутанные пряди, несомненно, роскошных, но давно не чесаных волос, перевязанных веревочкой. Глаза девушки искрились и были похожи на спелые каштаны, а носик с изящно вырезанными ноздрями украшало множество коричневых веснушек.
Уже много дней Принц приходил сюда и все не решался подойти.
- Привет, карлик – сказала красавица.
- Я не карлик, я Принц, имя у меня такое.
Принц положил голову на стойку, это положение позволило ему увидеть черные завитки у нее под мышками, и прямо над собой ее грудь в низком вырезе платья.
Через некоторое время, закрыв дверь таверны на большой замок, Ассоль и Принц отправились… куда, это не нам судить. Выглядели они очень смешно, но их это не волновало.
Ассоль подметая пыль обтрепанным подолом платья, напевала модную песенку, а карлик все норовил прижаться плечом к ее бедру и млел от восторга.
- Почему тебя назвали Ассоль?
- Это люди придумали, а так я Фейгеле.
- А почему тебя назвали Принцем?
Карлик вздохнул.
- А я и есть Принц, настоящий.
Но Ассоль ему не поверила.
- Ты знаешь, недавно мне приснился сон: я шла полем, мимо ветряных мельниц, которые так и норовили размолотить меня своими крыльями. Я несла в руке ключ, куда? Я не знаю, но мне нельзя было его потерять. Потом на моем пути появился колодец. Глубокий? Наверное, глубокий. Я наклонилась над ним, на дне светились белые плитки, я выронила ключ. А дальше? Не помню.
Ассоль остановилась и вытащила из лифа платья небольшой ключик на цепочке.
- Возьми, это ключ от моего свадебного платья.
Девушка вложила в руку принца ключ и нежно посмотрела на него.
Карлик оглянулся и увидел колодец, обложенный зелеными ото мха камнями.
- Посмотри туда.
Они наклонились над колодцем. Мутная вода отсвечивала зеленью, ничего нельзя было рассмотреть в ней.
Принц выпустил ключ из рук, и он с легким всплеском исчез.
- Когда достанешь его оттуда , открою твое свадебное платье.
Слегка подтолкнув, он положил Ассоль на траву.
Опускался вечер, вовсю звенели комары, а ночные цветы одуряюще пахли. Они любили друг друга долго и страстно. Обломанные ноготки Ассоль впивались в горб карлика.
В таверне шумел пьяный люд. Заплаканная Ассоль привычным движением наливала пиво. По щекам стекали слезы, на стойку проливалась пивная пена.
Принц у себя в мастерской рассматривал фотографии отмытой, обнаженной Фейгеле. Она действительно была потрясающе красива. Но не пара совсем не пара ему. Только вчера Королева – Мать прислала письмо, в котором сообщала, что сосватала ему невесту, юную принцессу. К письму прилагался портрет бледной девочки с надменным взглядом и весьма жестким ротиком.
- Надо продать мастерскую. Принц вздохнул.
- Вот только немного заработаю.
Он вложил фотографии Фейгеле в большой конверт, привычным движением написал цену, и наконец-то решил поужинать, когда его внимание привлекла проходившая мимо окна высокая брюнетка. Она несла две корзины с яблоками.
Посвистывая, Принц выглянул в окно и проследил за ней глазами, а затем принялся за свой ужин.
Из записок
Заплесневел наш хлеб, и скисло вино. Мы вечные странники оказались на пепелище и нам уже нечего дать друг другу и нечем утолить нашу жажду. Вино стало соленым и течет у меня между пальцами.
Мы сидели на горе, а под нами рассыпались огни. Ты знаешь, как я люблю эти далекие искорки в окнах, кажется, что там царит безграничное счастье.
Из записок.
Тепло и шелк твоей кожи, нежность моей. Не забудь. Глаза, губы, и нас бросало друг к другу. На другой день после нашей свадьбы мы гуляли на даче у одной подруги. Теплая летняя ночь, мы стояли на балконе. Темная масса деревьев над нами, серая полоска неба. Снизу доносились музыка и смех.
«Казанова, Казанова, зови меня так, мне нравится слово. Ты моя женщина, я твой мужчина».
Шорох летучих мышей, и домик, как корабль плывет в ночь. Конец августа – лето и осень смешались. Мы плывем, пахнет травами и дымом.
Из записок.
Милый мишка, твое сердце из ваты, а мое? Веришь ли ты, что я буду счастлива? Может ли быть счастливым, тот, кто не умеет любить? Я думала…
Я думала наша свадьба станет границей, перейдя которую мы окажемся невероятно счастливыми, и так будет всегда.
Вчера мне было видение: я в поезде, хожу из купе в купе и везде натыкаюсь на стариков, хочу бежать, а бежать некуда. Я понимаю, что еду туда, где старость и боль.
он
Читаю Гиппиус.
Я зверь для русалки, я с тленьем в крови
И мне она кажется зверем
Тем жгучей влюбленность –
Мы силу любви одной невозможностью мерим.
Я зверь, а ты русалка – холодная, чистая. Я не могу читать в этих глазах, их содержание мне не доступно. Ты говоришь, что любишь, но почему так далека. Ты садишься в кресло, снимаешь туфли, моя жена и не моя. Поворот головы, рассыпались волосы. Любовь – ненависть или ненависть – любовь?
Из записок.
Мы утоляли жажду друг другом. Вливались друг в друга как два ручья. Жизнь в вечной жажде. Ощутить тепло кожи, тяжесть тела, хоть на миг, провести рукой по волосам. Утро, день, вечер, все было нашим. И жареная картошка, и та банка консервов, которую мы делили сидя на полу.
Мы дали друг другу так много и так мало. Мой ребенок, мой муж, мой любовник.
Он.
Тишина, тебя нет. Я пересчитываю остатки денег. Увы! Финансы на исходе. На хлеб, на сигареты, что же мы будем делать?
Ты влетаешь внезапно, сияешь. В руках книга, выкладываешь из сумки новое белье. Я в ужасе! Черное кружево, дорого, но твое тело, и мне уже не надо хлеба, я не хочу курить. Ты… ты русалка…
Из записок.
Я говорила, я предупреждала, я знала… я свободная птица, а может просто кошка с помойки, кошка, которая гуляет сама по себе?
Я не твоя и никогда не буду. Тишина твоих комнат, вся эта старинная мебель, одинокие вечера у камина, пардон, вечера с тобой, все это не для меня. Я умираю здесь…
он
Уйду, буду бродить по дорогам с нищими. Будешь потом искать меня, скверная жена. Но я не вернусь. Даже если ты сваришь нормальный обед. Ненавижу консервы.
Из записок
И покропит кровию сей жертвы за грех стену жертвенника. А остальную кровь выцедит к подножию жертвенника. Эта жертва за грех.
Левит глава 5.
Я много грешила и ноги мои в пыли дальних дорог. Я омою ноги от пыли и принесу жертву за то, что убиваю в тебе любовь.
он
Мои убеждения для тебя ничего не значат. Ты откидываешь мои решения носком ноги и всем своим видом. Но я не буду у тебя под каблуком. Милая.
он
Объясняться в любви моей жене, моей русалке. Скотина! Попробовал бы лучше он есть суп в котором пол кило соли, женушка читала, а заодно и солила. Не отдам!
он
В ее смятенье, в речи краткой,
В ее потупленных очах,
Когда с домашнего порогу
Она смотрела на дорогу…
Я же все вижу! Что делать, и кто виноват?
Из записок
По прежнему мое тело манит тебя, и это все, что осталось от…
Он
Да я люблю тебя больше себя. Ты моя, моя и только посмей…
Из записок.
Мы сидели на кладбище, была ночь. Прислонившись спиной к могильному камню, я ощущала его холод и холод того, кто сидел рядом со мной, он пил меня, я слабела, но я так давно этого хотела, я знала всегда, что это не любовь, нет.
он
Ложь, ложь, лгут губы, глаза. Но ты моя, а я твой, а ложь – это уже часть тебя.
Из записок.
Разбилось зеркало, выпало из рамы, не собрать, кровь, капает, на осколки, вся до капли ему, он любит ее… мою кровь…
он
Целовались! Среди бела дня, на улице! Его руки касались твоих волос. Зачем… что я буду теперь делать?
Сон – тень мыслей. Это страшно. Ты лежишь на полу, а я осыпаю тебя цветами – черными. И смеюсь, смеюсь.
Боюсь, что финал не предсказуем.
Из записок
Осень, листья неслышно скользят. Помоги мне. Нить махакалы лопнула, не выдержав напряжения. Нельзя смотреть на солнце, ослепнешь, и я покорно слепну, но знаю, я знаю, мы не умеем любить и только мучаем друг друга, ты, я, он.
он
Как ты умеешь претворяться! Белое платье делает тебя снежной королевой. Нежная улыбка, не для меня.
Пьем шампанское. За счастье. Какая насмешка!
Твой рот похож на цветок. Почему же в нем столько яда?
Ты распяла меня на кресте своей лжи и с улыбкой вбиваешь гвозди. Я же терплю…пока…
Из записок
Невеста в красном платье печально брела улицей, в руке у нее желтый цветок ириса. На голове – фата. Узкая улочка таяла в вечернем свете, пели соловьи, значит, действие происходило весной, или в начале лета. Изломанные деревья падали кривыми тенями на брусчатку.
он
Страсть и боль. Это тело обнимает кто-то другой? Другой целует эту грудь? Это невыносимо. И все же люблю до самоиступления, до бешенства ревную. Твои руки скользят по моему телу, глаза закрыла и улыбаешься. Вспоминаешь, как ласкала другого? Любовь – ненависть, ненависть – любовь?
Воскресенье, мы дома, улеглись страсти. Жена, как милый котенок. Неужели снова счастливы? Обедаем на ковре консервами из банки. Масло прозрачно желтое капает на хлеб. Книги кучами на полу, моя милая предпочитает ковер столу.
Тихо надела пальто и вышла. Щелкнул ключ, 12 ночи. Куда? Мечусь по квартире, курю…много курю. Шпионить, не унижусь.
Из записок
Ночь, по осенней реке бродит тень луны, цикады празднуют осень, эта кривая улочка, по которой мы выходим к реке, фонари, я говорю тебе, что мне грустно, а ты говоришь, что это сон и когда я проснусь, грусти не будет, не будет ничего, никогда. Кого я люблю – вампира, мистика, или просто дурака?
Он
Пытаюсь оправдать ее перед самим собой, разум вышел из повиновения.
Я отважен, я грозен. Я все знаю. Беру нож – маленький, беру больше, бросаю. Представляю, как буду их убивать.
Карты на кухонном столе, платье на стуле. Надкусанный кусок шоколада, не догрызла с утра, сжимаю его в кулаке, тает, превращается в грязь.
В монастырь я тебя не отвез, но дома закрыл, никуда не выпускаю, запираю на ключ, платья спрятал, туфли тоже. Власть меняется, смирись.
Молчит, смотрит в окно, отдал платья, даже не взглянула.
Я сошел с ума, засыпаю свою царевну несмеяну подарками. Ни слова, ни взгляда. Убрала книги с ковра. Тарелки на столе. И даже борщ! А мне не удобно за столом, отвык. Очень хочется, есть на ковре и чтобы она смеялась. Хочу, чтобы было как раньше.
Твои часы остановились. Что же я буду делать без тебя? Я виноват. Я не виноват. Аромат твоего тела живет во всем. Я хочу согреть, но ты холодна. Я не виноват, не виноват. Смеюсь над собой. Пытался удержать…
Милая проснись, уже светает и пахнет весной.
Сказка о любви.
«лиловый негр вам подает манто», напевала Женя, идя под руку с афро-американцем по имени Джо. Это был высокий негр, одетый в синие джинсы и рубаху цвета хаки. Несмотря на грозный вид Джо был довольно беззащитным и постоянно прятался за спину своей русской подруги.
Маме Джо не понравился. И как всегда прямая и критичная Марина Петровна, сказала прямо в глаза афро-американцу, что он лесбиян недоделанный, на что , Джо ответил, что он мужчина и поэтому быть лесбиянкой принципиально не может, при этом он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. Женя расстроилась, она поняла, что больше не придет. И он таки не пришел.
На следующее утро Женя Егорова проснулась от странного шума за окном, открыв окно, она отпрыгнула назад, потому что прямо ей в лицо шлепнулась большая рыбина. Это был удивительный дождь, дождь из рыбы. Маленькая и большая она сыпалась с неба, покрывая землю живой массой. А снизу наступал океан, постепенно покрывая сушу, он ласково шипел и бурлил. Женя наблюдала из своего окна за тем как на поверхность выплывали беременные русалки, как кит поднимал огромные волны. Потом мимо нее проплыли, спасаясь семь гномов на плоту, пролетел Карлсон, жужжа пропеллером. На Карлсоне сидел Малыш и тихо плакал. Медленно Женя шагнула в океан, пришло время раствориться, это было блаженство, невероятное удовольствие, не испытанные ранее чувства. Медленно океан захватывал ее колени, живот.
Люди бродили по берегу, собирая рыбу, все кому удалось выжить, но Жени среди них не было, океан проглотил ее, растворив и только пена выплеснулась на берег, облизав гальку. Никто не плакал, только Джо иногда приходил на берег, он знал, Женя где-то здесь, только надо ее найти.
Конец, а может начало?
Елизавета Никитична вернулась домой поздно, как всегда. Заглянула в спальню к сыну, позвонила мужу, он возвращался еще позже.
Телефонный звонок застал ее у холодильника, где она, пританцовывая, ела холодную клубнику, это заменяло ужин.
Да, я вас слушаю.
- Эльза, это я. Узнала?
- Эльзы больше нет, она умерла, так, что больше не звони.
- Ну, ты, как всегда не умеешь слушать…
- А ты не умеешь говорить по сути…
- По сути… так по сути, наши дети …
- Встречаются, я знаю, сын говорил мне на днях о твоей Кате.
- Это дурно пахнет, это пахнет трагедией.
- Ой, не надо, если ты не будешь лезть, ничем это не пахнет, у тебя хорошая девочка.
- Да, но твой сын…
- Мой сын, мой сын… подумала Елизавета Никитична, он мой сын, и этим все сказано.
На дорожке между цветущими кустами встретились двое, девочка и мальчик, они шли навстречу друг другу. Рыжая кудрявая девочка и худенький белобрысый мальчик.
Я знаю тебя, ты из того дома,
Сказал мальчик и показал пальчиком в сторону нескольких домов и маленькой церквушки. Девочка улыбнулась, показав крупные белые зубы. На ее желтое платье сел шмель, несколько минут они молча наблюдали за ним.
Вот, возьми.
Девочка протянула ладонь, на ней лежала крупная ракушка. Счастье обнимало их своими легкими крыльями. Где-то вдали раздались звуки оркестра, послышалось девичье пение и смех.
Обсуждения Сказки о любви