29
Весь аэровокзал покорно ждал, пока Контрабандист очнётся. Шли дни, ползли недели, таяли месяцы; с мягким стуком падали в прошлое годы и уже несколько раз, грохоча, обрывались в небытие их десятки. К Контрабандисту приближалось время его смерти.
Весь аэровокзал покорно ждал, пока Контрабандист очнётся. Шли дни, ползли недели, таяли месяцы; с мягким стуком падали в прошлое годы и уже несколько раз, грохоча, обрывались в небытие их десятки. К Контрабандисту приближалось время его смерти.
Кто-то или что-то закопошилось в ржавых конструкциях аэровокзальной крыши и потом с шелестом сорвавшись с высоты, пролетело над людской неподвижностью. Голубь. На щеках той пассажирки стали таять ледяные полосы слёз.
– Да! – очнулся Контрабандист. – Ещё! Как же это я забыл! Когда я, аккурат накануне третьей смерти, получил за эту схватку с властью полное пожизненное без послаблений, то в нашем загашнике, - они так зоны переименовали, когда совсем народу-то убыло, - так вот, в загашнике нашем парился один старик из музыкальной среды. Он на воле органистом работал в какой-то церкви при местной администрации, то ли областной, то ли вообще районной. Ну, я про всесветное объединение церквей тут говорить не буду, сами прекрасно знаете, какой бедой этот бред кончился. Я – про органиста. В загашнике поначалу не разобрались толком, думали, он – из «органов», а «органами» тогда уже не всяких там силовиков называли, а разные «комитеты общественных распространителей запасных человеческих органов». Этих-то в загашнике люто недолюбливали, ну и досталось мужику по полной программе «ЕБЭ» – единого барачного экзамена. Он вообще ни на один тест правильно не ответил. Он же в музыке, только по классике петрил, а там на эту тематику вообще лишь один вопрос… Мне, честно говоря, даже как-то стыдновато его произносить. Короче, правильный ответ был – «Мурка». Сами понимаете… Уделали они его, конечно… Жуть. Все органы местами поменяли, а потом прорастили друг в дружку… И что вы думаете? Когда через сколько-то там времени, наконец, выяснилось, что в ХХ веке Христос всё ж таки приходил во второй раз на Землю… ненадолго, правда, но приходил, и почему-то никого не спас и даже не наказал никого… ни за что… так вот, когда этот факт они даже большинство своих не смогли заставить замолчать, а Никандр, так-таки, отправил по всем загашникам маляву об этом украденном у мира событии… Не-ет… Бунта не было… Была тишина… Над всей Землёй. Потому как тогда, почитай, вся Земля в загашниках сидела. И в этой тишине… вы не поверите!.. зазвучал Бах, знаменитая токката фуга ре минор!.. Этот бывший органист, а теперь - кусок хаоса из мяса, костей и жил, который, кстати, не был освобождён от общественно полезных работ на нашей волоконной прядильно-ткацкой фабрике им. Самуила Израилевича Зифа, СИЗИФа, по-местному, и работал он полную смену, мёртвой хваткой держа своими глазастыми зубами девятый шпиндель пятого зажима конвейера… Так вот, этот шмат телесного ужаса ночами, копошась в своей ледяной лунке, умудрился сварганить из пустых исписанных шариковых ручек, которые я бросал по сторонам, не глядя, маленький органчик!.. В тот день Земля плакала в последний раз. А наутро она так и не обратила своё распухшее от слёз лицо к зеркалу нашей элегантной Вселенной. Конечно, старика-ограниста тут же переформатировали обратно… Ну, не так удачно, как раньше, конечно… но – всё-таки!.. Знаете, координация – это понятие скорее не физическое, а интеллектуальное. Мы как-то сблизились со стариком. Мне казалось, что он относится ко мне с неким радостным отвращением, временами переходившим грань даже принятых в загашнике правил общения. Он меня и всему органному делу обучил, я во все тонкости вошёл: куда там воздух, как меха надуваются, как трубы, и т.д., ну, - дотошный же. А перед четвёртой смертью старик поманил меня как-то к себе своим губастым пальцем и просипел: «Знаешь, чего хочу? Орган новый построить, - на ветре!» Сказал и… кончился. Схоронил я его в почтовую карточку и сам себе на «до востребования» отправил. Н-да… Я ведь потому и в Космос-то полез. Где-то через год-другой после временной амнистии он мне приснился. И говорит строго так во сне: «Построил?» Я ему: «Вот те на! А я-то тут при чём?» - «При том! Сроку тебе – до конца твоей амнистии. Построишь орган на солнечном ветре и перед обратной посадкой в загашник – сыграешь две хоральных прелюдии Баха: «Aus der Tiefe rufe ich» und «Aus tiefer Not schrei ich zu dir». Главное, когда будешь играть, помни, что и деминуэндэ может быть акцентом!» Ну, как тут быть? Не сопротивляться же, правда?.. А хотите посмотреть? На орган мой на солнечном ветре? Его вон в окошко видно, тоже на стоянке летит вместе с нами. Я его повсюду с собой таскаю. Сейчас, ставни открою…
Контрабандист вышел на авансцену и поклонился, но аплодисментов от народа не дождался. В тишине артист закрыл занавеску. Оставшись с ним на сцене, мы оказались теперь по другую сторону рампы. Стало ясно, что занавесом этого театра была всего лишь шторка на одной из дверей в коридоре Картофельного корабля…
– Да! – очнулся Контрабандист. – Ещё! Как же это я забыл! Когда я, аккурат накануне третьей смерти, получил за эту схватку с властью полное пожизненное без послаблений, то в нашем загашнике, - они так зоны переименовали, когда совсем народу-то убыло, - так вот, в загашнике нашем парился один старик из музыкальной среды. Он на воле органистом работал в какой-то церкви при местной администрации, то ли областной, то ли вообще районной. Ну, я про всесветное объединение церквей тут говорить не буду, сами прекрасно знаете, какой бедой этот бред кончился. Я – про органиста. В загашнике поначалу не разобрались толком, думали, он – из «органов», а «органами» тогда уже не всяких там силовиков называли, а разные «комитеты общественных распространителей запасных человеческих органов». Этих-то в загашнике люто недолюбливали, ну и досталось мужику по полной программе «ЕБЭ» – единого барачного экзамена. Он вообще ни на один тест правильно не ответил. Он же в музыке, только по классике петрил, а там на эту тематику вообще лишь один вопрос… Мне, честно говоря, даже как-то стыдновато его произносить. Короче, правильный ответ был – «Мурка». Сами понимаете… Уделали они его, конечно… Жуть. Все органы местами поменяли, а потом прорастили друг в дружку… И что вы думаете? Когда через сколько-то там времени, наконец, выяснилось, что в ХХ веке Христос всё ж таки приходил во второй раз на Землю… ненадолго, правда, но приходил, и почему-то никого не спас и даже не наказал никого… ни за что… так вот, когда этот факт они даже большинство своих не смогли заставить замолчать, а Никандр, так-таки, отправил по всем загашникам маляву об этом украденном у мира событии… Не-ет… Бунта не было… Была тишина… Над всей Землёй. Потому как тогда, почитай, вся Земля в загашниках сидела. И в этой тишине… вы не поверите!.. зазвучал Бах, знаменитая токката фуга ре минор!.. Этот бывший органист, а теперь - кусок хаоса из мяса, костей и жил, который, кстати, не был освобождён от общественно полезных работ на нашей волоконной прядильно-ткацкой фабрике им. Самуила Израилевича Зифа, СИЗИФа, по-местному, и работал он полную смену, мёртвой хваткой держа своими глазастыми зубами девятый шпиндель пятого зажима конвейера… Так вот, этот шмат телесного ужаса ночами, копошась в своей ледяной лунке, умудрился сварганить из пустых исписанных шариковых ручек, которые я бросал по сторонам, не глядя, маленький органчик!.. В тот день Земля плакала в последний раз. А наутро она так и не обратила своё распухшее от слёз лицо к зеркалу нашей элегантной Вселенной. Конечно, старика-ограниста тут же переформатировали обратно… Ну, не так удачно, как раньше, конечно… но – всё-таки!.. Знаете, координация – это понятие скорее не физическое, а интеллектуальное. Мы как-то сблизились со стариком. Мне казалось, что он относится ко мне с неким радостным отвращением, временами переходившим грань даже принятых в загашнике правил общения. Он меня и всему органному делу обучил, я во все тонкости вошёл: куда там воздух, как меха надуваются, как трубы, и т.д., ну, - дотошный же. А перед четвёртой смертью старик поманил меня как-то к себе своим губастым пальцем и просипел: «Знаешь, чего хочу? Орган новый построить, - на ветре!» Сказал и… кончился. Схоронил я его в почтовую карточку и сам себе на «до востребования» отправил. Н-да… Я ведь потому и в Космос-то полез. Где-то через год-другой после временной амнистии он мне приснился. И говорит строго так во сне: «Построил?» Я ему: «Вот те на! А я-то тут при чём?» - «При том! Сроку тебе – до конца твоей амнистии. Построишь орган на солнечном ветре и перед обратной посадкой в загашник – сыграешь две хоральных прелюдии Баха: «Aus der Tiefe rufe ich» und «Aus tiefer Not schrei ich zu dir». Главное, когда будешь играть, помни, что и деминуэндэ может быть акцентом!» Ну, как тут быть? Не сопротивляться же, правда?.. А хотите посмотреть? На орган мой на солнечном ветре? Его вон в окошко видно, тоже на стоянке летит вместе с нами. Я его повсюду с собой таскаю. Сейчас, ставни открою…
Контрабандист вышел на авансцену и поклонился, но аплодисментов от народа не дождался. В тишине артист закрыл занавеску. Оставшись с ним на сцене, мы оказались теперь по другую сторону рампы. Стало ясно, что занавесом этого театра была всего лишь шторка на одной из дверей в коридоре Картофельного корабля…
Обсуждения Рукопись, найденная на Солнце