Продавец дырявого рога

В щель между зданиями и не проедешь. Оттого во дворе тихо как в аквариуме.

Мягкие желто-зеленые тени, несколько тополей, песочница, мусорные баки. Подозреваю, что на этой улице всего один дом. Точнее, - деревянный барак, одноэтажный, выкрашенный облупившейся краской. Может, и улицы нет? Мало что напишут…

Уже месяц вожу сына в эту художественную школу. Пока сын развивается, сижу на лавочке, читаю, что-то записываю. Мамаш рассматриваю, попадаются хорошенькие. Обхожу барак, - одна его половина, где юные художники, молчит, другая – поет, там хоровое отделение. И как они все вмещаются?

По правде говоря, школа напоминает мне маленький кораблик. Волны океана бушуют, угрожают гибелью, а суденышко, потрескивая, продолжает свой путь. Сколько нужно таких корабликов городу, стране?

В этот раз, обходя школу, замечаю в торце здания пристроенное крыльцо. На двери надпись – «Магазин бесполезных вещей». Ну-ну, думаю, - творческая же…

Хозяин магазина, больше похожего на кладовку, невысокий щуплый мужчина. Уже не молод. Хотя возраст указать сложно. Сидит на плетеном ветхом стуле, придвинутом к стене. Тихий человечек, подставил лицо заглянувшему сюда лучу солнца. Взгляд его печален и добр. Вдоль стен, там и сям, пылятся в беспорядке предметы почтенного вида. Что-то узнаешь сразу, другое, непонятное – подписано. Надписи самодельные.

Забавно, конечно. Отмечаю треснувшую гавайскую гитару без струн, дряхлый бубен шамана, маску племени «нго-нго» (как гласит фанерная табличка). Далее – стрела папуаса, китобойный гарпун. Попробовал на ощупь, - железный! Затем следуют: «вериги для грешников» (проще – ржавая цепь), «набор жреца вуду» (какие-то кости и перья), «театральный костюм Дон Кихота» (выцветший и драный), а также много другого в таком духе. Завешает сей паноптикум скелет павиана, восседающий в позе роденовского мыслителя.

- Так вы из родителей? Что ж, смотрите…
- Зашел случайно. А как вы отбираете товар? По какому принципу?

- Трудно сказать. В быту эти вещи не нужны. Непрактичные «отходы жизни». Их не наденешь, не откусишь…Пожалуй, можно повесить на гвоздь. Хотя кому нужен разбитый австралийский бумеранг? Экзотика…Для чудаков.

- И где вы их находите?
- Вещи? Где как. Трачу свою пенсию, играю на дудке у ларьков, пишу в цирки, театры. Знакомые есть в других городах. Главное, чтобы вещь была интересная. И обязательно – со следами рук человека. Настоящая, не муляж.

- Выходит, в убыток себе торгуете?
- Да и не торгую почти. Больше показываю. Где вы увидите настоящий африканский там-там? А колесо от рикши? Смотрите, как износилось! Или вот эта штука для подъема парусов…

- В нашем городе паруса? Тайга кругом!
- Вот видите. Я и говорю – непрактичные вещи. Другая у них планида. Что ни предмет – судьба. Вот кобура настоящего анархиста. Внюхайтесь! Призрак альбатроса революции…

Добросовестно нюхаю, но вместо запаха маузера, ощущаю лишь затхлость кожи.

- Не чувствуете? А я слышу…
- И что же, покупают?
- Случается. Недавно один господин приобрел эфес от шпаги. Говорит, вызвал соперника на дуэль. Все же лучше, чем бумажниками тузить друг друга. Так я ему в придачу томагавк подарил. Без ручки, правда..

- Пытаюсь понять вас…
- Скучный наш город, пресный. И люди насквозь практичные. Лицо без изюминки. Нет у нас ни «чарли» своего, ни «мистера Икса», ни «чумака – экстрасенса»…

- Пожалуй. И контор многовато.
- Вот-вот. Вы на занятиях были? У мальчика…
- Заходил. Час выписывают яблоко.
- А в хоровой?
Он подводит меня к щели в стене. Засаленные пальцами доски выдают пункт его наблюдений. По примеру продавца наклоняюсь, прижимаю щеку к доске.

- Смотрите! Правда, летят?- шепчет он.
- Разминка. Машут руками.
- А будто хотят взлететь. Может, кто и оторвется…А на доске, видите, листочки нарисованы. Сольфеджио! Таинственная, прекрасная наука…

Смотрю на него внимательней. Нормальный мужик, в общем. Вокруг детских глаз морщины, виноватая улыбка. Но не болен, точно. Похож на клоуна в отставке. Скольких людей он рассмешил за десятки лет? Любят таких, с живыми глазами и ладными руками. Теперь не в силах крутить кульбиты, кричать: Оп – ля! Вот и смастерил магазинчик.

Еще раз медленно обхожу этот музейный утиль. Что-то ирреальное чудится в этих уже не нужных миру предметах. Все как - будто настоящее, трудовое, а – бесполезное. Тут и старый английский стек, и персидский чурбан, и цилиндр эквилибриста. И даже подзорная труба без линз.

- Что же такой трубой делать?
- Это телескоп. На звезды смотреть.
- Куда? Однако…
- А не хотите рог купить дырявый?
Он протягивает завиток рога, из которого, верно, не один кавказец выдул бочку вина. Рог безнадежно испорчен. Хотя, изловчившись, можно закрыть пробоину пальцем.

- Дыру залатать можно. Пломбу поставить, пробку…
- Зачем? Тогда из него пить будут. А так можно звук извлечь.

С уважением к рогу, продавец подносит завиток к губам. Вбирает в себя воздух. Звук жалобный, но одновременно - утверждающий, вырывается из отверстия, устремляясь в окно. Кажется, музыкальный дух, вылетев во двор, пытается пробиться сквозь строй окруживших его чужеродных зданий. В поисках выхода звук мечется, проникает в окна особняков и там дробится в бесконечных кабинетах, компьютерах, бумагах…Признаюсь, мне стало не по себе.

На мгновенье почудилось, будто стою у стен старого замка. Зубцы стен уж закруглились, окна бойниц, лестницы, подвесной мост поросли мхом. Ворота в замок заперты, а внутри – тревожится люд. Что – то случилось?

Внезапно впереди, на холме, у темной черты леса появляется всадник, - таинственный и прекрасный герольд. Его блеснувший золотым украшением рог волнующе трубит, призывает. Скорей! К городу ползет дракон!

Вот почему тревога. Сквозь гущу леса к городу приближается чудище. Кто с ним сразится? Кто смельчак? С тем самым драконом из детства,- помните? – шипы на шее, рога, чешуйчатый хвост – дракона, которого до сих пор никому победить не удалось.