Притча о Мироздании

Ибо думалка тоже отсутствовала. Не было ни цели, ни процесса, ни результата. Отсутствовали не только противоположности, но и их единство.

Спустя какое-то время Великая пустота неожиданно превратилась в глину. Затем глина превратилась в кувшин. Неожиданно один из самых больших и красиво расписанных кувшинов осознал, что он есть кувшин, тогда как другие и не подозревали об этом.

И стал с тех пор кувшин проповедовать среди других кувшинов философию кувшинизма. Суть этой философии заключалась в том, что весь мир создан исключительно для кувшинов и нет более красивого и прочного существа во всем мироздании. При этом кувшин, естественно, никто не создавал и возник он сам собой из глины спонтанным и случайным образом.

Эта философия получила большое распространение, и большинство кувшинов согласились с ней. Однако спустя некоторое время Великий кувшин стал сомневаться в правдивости своего взгляда на мир. Проблема состояла в том, что количество кувшинов не увеличивалось, несмотря на то, что вокруг было полно глины. Но глина и не думала больше превращаться в кувшины!

И это несмотря на то, что кувшин целыми неделями смотрел на нее и ждал чуда. Но глина как была пассивной, так и оставалась ею. В ней не происходило никаких изменений. Однажды кувшин устал наблюдать за глиной и глубоко уснул. И во сне ему пришло озарение: он увидел руки неведомого мастера, лепившие из глины его, Великого кувшина.

С тех пор Великий кувшин осознал, что он не только кувшин, но и руки мастера, месящие глину. И стал он всюду проповедовать новое учение, которое назвал энергетизмом или учением силы. Он проповедовал всем и всюду истину о том, что именно руки мастера создают из глины такое прекрасное творение, как кувшин. И что без рук мастера из глины случайным образом никак невозможно его вылепить.

И организовал Великий кувшин новую научную школу, и привлек многих на свою сторону. И постепенно энергетизм вытеснил кувшинизм, и нарекли последователи Великого кувшина Великим учителем и мудрецом, дав ему титул не просто кувшина, а лучшего «кувшина с руками мастера» среди всех кувшинов, глины и пустоты.

Долгое время Великий кувшин почивал на лаврах своего учения. Ему казалось, что он постиг абсолютную истину. Но потом ему пришло в голову провести эксперимент, проверить свое учение на практике. И тут его ждал разочарование. Он создал себе из глины руки, прилепил их к своему корпусу и попытался создать из глины новый кувшин. Но сколько бы Великий кувшин не месил глину, кувшина никак не получалось, хотя глина и принимала под его руками разные причудливые и порой даже уродливые формы. Великий кувшин не сдавался, хотя чувствовал, что истина ускользает от него.

Он месил глину три месяца подряд, без сна и без отдыха, без перерыва на обед, но ему так и не удалось вылепить даже жалкое подобие кувшина. Да, глина меняла свою форму, из пассивной становилась активной, но это и все. А активная глина и кувшин – это две большие разницы. Горько разочаровался Великий кувшин в своем учении, ему стало обидно до слез, и он проплакал целую неделю, опасаясь прослыть среди своих последователей круглым дураком.

Но лицемерно проповедовать дискредитировавшее себя учение он уже больше не мог по моральным соображениям. И стал он религиозен и стал молиться рукам неведомого мастера, чтобы они дали ему понимание, в чем же его ошибка. Он молился несколько месяцев подряд и совершенно изнемог. Великий кувшин впал в полуобморочное состояние, и все его мысли куда-то испарились. Он почувствовал себя совершенно пустым кувшином, не было никаких идей кроме полного опустошения.

И неожиданно он почувствовал, что некто как бы заполняет его холодной родниковой водой и его потрескавшаяся от жажды суть получает желанное и блаженное удовлетворение.

И понял неожиданно кувшин, что он не только кувшин, и не только руки мастера, но без воды, заполнявшей его, он всего лишь пустая форма без содержания. И пришло ему в голову окрестить воду, заполнявшую его, идеей мастера. И озарило кувшин: он не только кувшин, не только руки мастера, но он еще и идея мастера.

И назвал кувшин идею мастера информацией, а свое новое учение из учения силы переименовал в учение мудрости, а из энергетизма в информатизм.

И стал Великий кувшин активно проповедовать свое новое учение среди своих бывших учеников и последователей. И говорил он им всем: Вы не только кувшины, Вы не только руки мастера, Вы еще и идея мастера, которую я называю информацией. Идея мастера движет руками мастера, а руки мастера преобразуют глину в кувшин. И что без идеи мастера глина, из которой Вы состоите, никогда не превратится в кувшин.

И увидел кувшин неожиданно в небе знак креста и обомлел от неведомого ему ужаса. И пошли на него войной его бывшие последователи и прокляли его, сказав: «как можешь ты отречься от святого учения о том, что мы кувшины с руками мастера? Только сила, только руки мастера сотворили нас! Мы поклялись в вечной верности твоему учению, а ты предал его и нас вместе с ним». И окрестили другие кувшины Великий кувшин Иудою среди кувшинов и в ярости своей разбили его на осколки. И покинула суть кувшина его форму.

И попал Великий кувшин на тот свет, на небо. И удивился Великий кувшин тому, что, несмотря на потерю своей прежней формы, он существует и даже осознает себя. И понял Великий кувшин, что идея кувшина бессмертна, неуничтожима.

И возрадовался Великий кувшин, что он правильно понял великую истину. Но одновременно его посетило и сильное сомнение: вот, был он вылеплен из глины при помощи силы и идеи, но ведь не состоит он сейчас из глины, а состоит из информации.

Значит, надо провести новый эксперимент и проверить свое учение на практике. Надо попытаться отсюда, с неба, вылепить из земной глины новый кувшин.

Но как не пытался Великий кувшин дотянуться до глины, ему это никак не удавалось. Глина просто проходила у него между пальцев, и он никак не мог ее ухватить, даже не удавалось слепить себе глиняные руки мастера. И разочаровался Великий кувшин в своем новом учении, и заплакал горько. Ибо был он по сути Великий мудрец и ученый и всю свою жизнь потратил на поиски истины. И вот, казалось бы, уже нашел ее и такой облом!

И впал Великий кувшин в страшную истерику, и стал он в безумии своем крутиться волчком, и создал вокруг себя вихрь невиданной силы, и снизошло неожиданно на Великий кувшин блаженное чувство единства всеобщего, а вместе с этим чувством вдохновение и желание творить прекрасные кувшины.

И соединилось земное и небесное, и стала доступна глина рукам его, и возникла у него идея, образ самого прекрасного из всех земных кувшинов, и сотворил он его, и попадали остальные кувшины в ужасе ниц и узнали его и воскликнули: «Воистину, ты самый могущественный среди кувшинов, прости нас за то, что разбили тебя по глупости и ярости своей».

И усохли слезы его. И возликовал он. И понял Великий кувшин, что не идея он по сути своей, а Великий Гончар, неиссякаемый творческий источник той самой идеи, и пошли из него потоком идеи одна другой краше. И слепил он бесчисленное количество кувшинов один краше другого и стал он самым богатым и уважаемым в мире кувшинов и в мире идей.

Но однажды покинуло мастера вдохновение и желание творить кувшины. И хотя к нему шли целые караваны и приплывали корабли за его прекрасными творениями, покинуло мастера желание творить.

А то, что мастер пытался сотворить, казалось ему настолько ужасным и безвкусным, что бросил Великий кувшин свое мастерство, в ярости разбил прежние изделия и удалился в пустыню.

И с тех самых пор перестали почитать мастера другие кувшины, и решили, что сошел он с ума.

И жил Великий Гончар несколько лет на хлебе и воде, и истощил и тело свое, и разум свой. И молился он неведомо кому, дабы открылось ему, почему иссякло желание его творить прекрасные кувшины.

- Все есть у меня, - причитал Великий Гончар. Есть источник идей неиссякаемый, есть идеи одна другой краше, есть руки сильные, есть глины навалом, но не вижу я во всем этом своем ремесле никакого смысла.

И сколько не пытаюсь его найти, никак не удается. Уж лучше мне вовсе умереть здесь в этой пустыни. Опозорил я и ремесло свое и заказчиков своих, разбил лучшие творения свои. Нет более смысла мне ни в жизни, ни в творении кувшинов. И безумным почитают меня все кувшины, даже не самые прекрасные. Пойду я, и вылью в песок флягу воды последнюю, уж лучше умереть мне от жажды, чтобы смыть такой позор с души.

И тут вдруг приполз с Великому Гончару изнемогающий от жажды варан, и посмотрел на него тусклыми глазами, полными смертной тоски. И шевелились губы вараны, молили о глотке воды, и умирал от жажды варан у ног Великого мастера и Великого безумца.

И позабыл Великий Гончар о своей беде, и открыл он флягу и напоил остатками воды несчастного варана. И возликовала ящерица, и потерлась шершавой спиной своей о ноги мастера.

И открылся вдруг у Великого Гончара источник вдохновения и радости неиссякаемый на веки вечные, и обрел он смыслы, глазу невидимые и никому не доступные.

И понял Великий Гончар, что есть он не только источник творчества неиссякаемый, но и вечный источник смысла и любви, текущий неведомо откуда, и что если вечный источник смысла и любви не питает источник творчества неиссякаемый, то нету в этом творчестве никакого смысла и нужды.

И понял он, что только любовь движет творческой мудростью, которая порождает идеи, в свою очередь идеи движут силой, энергией, а энергия, сила творит все сущее из глины.

И нарек с тех пор Великий Гончар себя не Великим Гончаром, а просто источником любви.

И пришел источник любви к другим кувшинам, и многих взял в ученики и стали многие из его учеников Великими Гончарами и велика стала слава его и любовь к нему.

И открыл он повсюду школы гончарного мастерства. И прослышал о них даже сам Великий и вечный Гончар, сотворивший когда-то Великий Кувшин.

И удивился Великий и вечный гончар (Великий программист) чуду сему, ибо и не представлял он, что Великий Кувшин станет когда-либо равен ему по образу и подобию.

И осознал неожиданно Великий и вечный гончар, сотворивший Великий кувшин, что он не только Великий и вечный гончар, а одновременно с тем он и есть тот самый Великий кувшин.

И раздвоилось сознание его, и стало мучить Великого гончара противоречие сие, и от мук сих бросился он с высокой скалы в пучину морскую. Но не погиб Великий и вечный гончар. Разрешилось противоречие сие. Уничтожили друг друга в сознании его и Великий гончар, и Великий кувшин. И возникла вместо них Великая пустота, осознающая сама себя.

Снизошло на Великого гончара прозрение, что он и не Великий гончар, и не Великий кувшин. И не то, и не другое. И даже не их синтез.

И осознал бывший Великий программист, что на самом деле никакой он не Великий программист и гончар, а Совершенный гончар и совершенный программист, и что он есть суть всего сущего, а все сущее, в том числе и он прежний – лишь формы проявления его.

И волен он принять любую форму, какую пожелает, и освободится от нее, когда пожелает, возвратившись к сути своей. Но кроме этого осознал Совершенный гончар, что форма его и суть его неотделима от формы и сути как любого создания его, так и всех созданий его. И нарек себя Совершенный программист с тех пор разумной и вечной любовью.

И с тех самых пор, чтобы не творил Совершенный гончар (программист), все было неотделимо от него и осознавало, что оно и есть Совершенный гончар.

И была между Творцом и творением отныне взаимная любовь и понимание. И не было больше ни пустоты, ни глины, ни кувшинов, ни Великого кувшина и Великого гончара. Был только Совершенный гончар. Всегда, везде и всюду, отныне и вовеки, Творец и Творение, несотворимый и неуничтожимый. Только один Совершенный гончар.

Аминь.