В нашем посёлке Гаркуша, Темрюкского района, Краснодарского края народа проживало мало тогда, всего и сотню человек не насчитаешь, поэтому в клубе разместились в день похорон все жители посёлка.
На сцену вытащили стол для президиума. Стол накрыли красным кумачом, после чего установили радиоприёмник.
На сцену вытащили стол для президиума. Стол накрыли красным кумачом, после чего установили радиоприёмник.
Радист совхозный к приёмнику подключил антенну и включил. Хрипел приёмник не долго, радист знал, на какой цифре должна замереть стрелка. После чего шум исчез и из приёмника стал доноситься шум, входивший в микрофон, установленный в здании, где покоилось тело Великого Сталина.
Вскоре зазвучали слова Левитана, которые не так скорбно звучали из динамиков, по заверению тех, кто слышал его в годы отступления Советской армии под натиском врага. Страх я почувствовал всей шкурой, когда Президиум на сцене вдруг встал, а за ним и все те, кто находился в зале. После вставания женщины зарыдали.
Прижавшись к маме, я из-подо лба, рассматривал присутствующих людей. Но лучше бы я этого не делал? Бывшие фронтовики, про которых я знал, что они не боятся ни Бога, ни чёрта, тут вдруг ревели навзрыд. Мамины слёзы как горошины капали на мою голову. Сестра выла также по-бабьи. Мне хотелось самому зареветь, но сдерживало то, что я не видел Витьку Гавричко, Витьку Шамрая. Зареви, будут потом смеяться, что партизаны в гестапо не такие боли терпели….
Воздуха не хватало. Человеческие испарения, а кое у кого и испражнения, состояние души делало ещё горестней. В это время Левитан призвал произвести салют. Фронтовики, тут же в клубе стоящие с ружьями, поспешили на улицу. Мы, пацаны, побежали за ними. У мужиков заранее уже были скручены цигарки и шморгая носами, они спешили перед салютом выкурить самокрутку по-фронтовому.
После чего «старшой» выстроил всех с ружьями в шеренгу и приказал произвести троекратный салют. Он делал отмашку, раздавался залп, больше похожий на работу трактора, когда его заводили. Не дружность выстрелов, мы расценили, делали специально, чтобы не полопались ушные перепонки.
После похорон Сталина, ещё долго смертельная тоска по вождю давила сердца народов СССР. Но не успели наступить летние каникулы, как радио принесло новую весть, что смерть Сталина, дело рук сатрапа Берии. Как только эта весть дошла до нашего сознания, из учебников полетели сразу портреты Лаврентия Павловича, а там где он находился с членами правительства, уничтожалась только его очкатая голова.
Спустя где-то 18 лет, мне пришлось от производства побывать в колхозе на Украине, недалеко от Кривого Рога. Колхоз назывался имени Берия.
- Как же так, недоумевали мы, расспрашивая колхозников?
- Да вот так! Радио не было. На собрании решили колхоз переименовать и назвать в честь Лаврентия Павловича. Как потом выяснилось, Берию уже неделю как расстреляли. Колхоз естественно переименовали в бумагах, а в народе так Берией и остался
Спустя какие-то три года, ненависть Хрущева к Сталину вылилась на 20 Съезде Партии. Коммунисты как шпионы своего народа, запирались в отдельных комнатах и выставляли охрану, чтобы ни дай бог народ не услышал секретные материалы Съезда. Доклад был огромным, чем больше его изучали, тем больше непонятно было, на кой хрен партии, признаваться народу в том какая она есть?
Слухи естественно поползли по умам народным, что идиоты очищая грязь с себя, решили в этой грязи утопить Сталина. Дядя Петя Гладышев, приёмный отец моего друга Серёги Драпова, нам объяснил так.
-Я в штрафбате всю войну прослужил. Естественно народ у нас был самый отчаянный, ни чего не боялись, ибо каждый знал, что долго в наших батальонах не живут. Но имя Сталина для каждого из нас было святое, святое в том смысле, что оно нас гнало на вражеские пули, но защищало от пуль своих. Какие были смертельнее, сказать не берусь, но то, что от вражеской пули умирать легче, знал каждый.
Мы со Сталиным чудеса творили. Когда второй фронт открыли Американцы с Англичанами, немцы их так придавили, сразу помощь запросили у нас. Срочно пришлось бросать исполнение своих планов и идти на выручку. Эти вояки, только в Африке, да Вест-Индии храбрые. Мы перед встречей на Эльбе прикинулись «шлангами», да как покажем им свою удаль…. Так они все своё, что было белое у них, из материала, нам показывать стали, моля о пощаде.
Поэтому наше ЦК сообразить не может, что отбирая Сталина у народа, поганят наше героическое прошлое.
Дяде Пети мы поверили. Спустя еще пару месяцев, в совхозе прошел конфуз. В парке совхозном, в центре, стоял постамент, на котором были установлены Ленин и Сталин. Сталин держал свою трубку, а Ленин что-то ему балаболил, размахивая руками. Идя в школу с Гавриком мимо памятника, заметили, что Ленин остался один.
Но не мог же Сталин испариться? Наше исследование установило, что ночью, столкнув Сталина с пьедестала, Ленина переставили по центру.
Сталина тросом дотащили до конца парка, а там затащив в ров, присыпали сверху землёй, бульдозерной лопатой. Решив что в такой день учиться нельзя, вернулись домой и оставив портфели, вооружившись лопатами пошли откапывать Сталина.
Когда раскопали, то увидели, что те, кто стрелял штрафникам в спину, тут стреляли в Сталина. Голова, руки ноги были расколоты, как будто разбивая бюст вождя, руководимая совсем недавно им партия издевалась над его заслугами…
Мы с Гавриком решили доказать коммунистам, пионеры не позволят издеваться над вождём. Выкопав в секретном месте могилу, мы осколки монумента перезахоронили и на могиле дали клятву, что это останется нашей тайной.
Прости Гаврик! Сказав через 55 лет о клятве, «могилу Сталина», унесу с собой в могилу.
Вскоре зазвучали слова Левитана, которые не так скорбно звучали из динамиков, по заверению тех, кто слышал его в годы отступления Советской армии под натиском врага. Страх я почувствовал всей шкурой, когда Президиум на сцене вдруг встал, а за ним и все те, кто находился в зале. После вставания женщины зарыдали.
Прижавшись к маме, я из-подо лба, рассматривал присутствующих людей. Но лучше бы я этого не делал? Бывшие фронтовики, про которых я знал, что они не боятся ни Бога, ни чёрта, тут вдруг ревели навзрыд. Мамины слёзы как горошины капали на мою голову. Сестра выла также по-бабьи. Мне хотелось самому зареветь, но сдерживало то, что я не видел Витьку Гавричко, Витьку Шамрая. Зареви, будут потом смеяться, что партизаны в гестапо не такие боли терпели….
Воздуха не хватало. Человеческие испарения, а кое у кого и испражнения, состояние души делало ещё горестней. В это время Левитан призвал произвести салют. Фронтовики, тут же в клубе стоящие с ружьями, поспешили на улицу. Мы, пацаны, побежали за ними. У мужиков заранее уже были скручены цигарки и шморгая носами, они спешили перед салютом выкурить самокрутку по-фронтовому.
После чего «старшой» выстроил всех с ружьями в шеренгу и приказал произвести троекратный салют. Он делал отмашку, раздавался залп, больше похожий на работу трактора, когда его заводили. Не дружность выстрелов, мы расценили, делали специально, чтобы не полопались ушные перепонки.
После похорон Сталина, ещё долго смертельная тоска по вождю давила сердца народов СССР. Но не успели наступить летние каникулы, как радио принесло новую весть, что смерть Сталина, дело рук сатрапа Берии. Как только эта весть дошла до нашего сознания, из учебников полетели сразу портреты Лаврентия Павловича, а там где он находился с членами правительства, уничтожалась только его очкатая голова.
Спустя где-то 18 лет, мне пришлось от производства побывать в колхозе на Украине, недалеко от Кривого Рога. Колхоз назывался имени Берия.
- Как же так, недоумевали мы, расспрашивая колхозников?
- Да вот так! Радио не было. На собрании решили колхоз переименовать и назвать в честь Лаврентия Павловича. Как потом выяснилось, Берию уже неделю как расстреляли. Колхоз естественно переименовали в бумагах, а в народе так Берией и остался
Спустя какие-то три года, ненависть Хрущева к Сталину вылилась на 20 Съезде Партии. Коммунисты как шпионы своего народа, запирались в отдельных комнатах и выставляли охрану, чтобы ни дай бог народ не услышал секретные материалы Съезда. Доклад был огромным, чем больше его изучали, тем больше непонятно было, на кой хрен партии, признаваться народу в том какая она есть?
Слухи естественно поползли по умам народным, что идиоты очищая грязь с себя, решили в этой грязи утопить Сталина. Дядя Петя Гладышев, приёмный отец моего друга Серёги Драпова, нам объяснил так.
-Я в штрафбате всю войну прослужил. Естественно народ у нас был самый отчаянный, ни чего не боялись, ибо каждый знал, что долго в наших батальонах не живут. Но имя Сталина для каждого из нас было святое, святое в том смысле, что оно нас гнало на вражеские пули, но защищало от пуль своих. Какие были смертельнее, сказать не берусь, но то, что от вражеской пули умирать легче, знал каждый.
Мы со Сталиным чудеса творили. Когда второй фронт открыли Американцы с Англичанами, немцы их так придавили, сразу помощь запросили у нас. Срочно пришлось бросать исполнение своих планов и идти на выручку. Эти вояки, только в Африке, да Вест-Индии храбрые. Мы перед встречей на Эльбе прикинулись «шлангами», да как покажем им свою удаль…. Так они все своё, что было белое у них, из материала, нам показывать стали, моля о пощаде.
Поэтому наше ЦК сообразить не может, что отбирая Сталина у народа, поганят наше героическое прошлое.
Дяде Пети мы поверили. Спустя еще пару месяцев, в совхозе прошел конфуз. В парке совхозном, в центре, стоял постамент, на котором были установлены Ленин и Сталин. Сталин держал свою трубку, а Ленин что-то ему балаболил, размахивая руками. Идя в школу с Гавриком мимо памятника, заметили, что Ленин остался один.
Но не мог же Сталин испариться? Наше исследование установило, что ночью, столкнув Сталина с пьедестала, Ленина переставили по центру.
Сталина тросом дотащили до конца парка, а там затащив в ров, присыпали сверху землёй, бульдозерной лопатой. Решив что в такой день учиться нельзя, вернулись домой и оставив портфели, вооружившись лопатами пошли откапывать Сталина.
Когда раскопали, то увидели, что те, кто стрелял штрафникам в спину, тут стреляли в Сталина. Голова, руки ноги были расколоты, как будто разбивая бюст вождя, руководимая совсем недавно им партия издевалась над его заслугами…
Мы с Гавриком решили доказать коммунистам, пионеры не позволят издеваться над вождём. Выкопав в секретном месте могилу, мы осколки монумента перезахоронили и на могиле дали клятву, что это останется нашей тайной.
Прости Гаврик! Сказав через 55 лет о клятве, «могилу Сталина», унесу с собой в могилу.
Обсуждения Похороны Сталина