Параллель

Я приду к тебе нежданно, нажму звонок и скажу – здравствуй моя параллель...»

Я нажала сохранение статьи и закрыла крышку ноутбука. Встала из-за стола и, подойдя к зеркалу, прикоснулась кончиками пальцев к холодному стеклу.

Зеркало было большим почти во всю стену, как у бабушки в деревне. Недавно мы с подругой были на распродаже, и она уговорила меня купить старое зеркало, но сейчас речь не о зеркале…

Завтра я должна была сдать статью, а пока у меня на руках были: какая–то глупость про тысячи километров. Не к селу не к городу, еще дверной звонок. Одним словом мой словарный запас был не велик. Я ни черта не знала про начало 20-х прошлого века.

Плохо.

Что же делать? Сидеть в библиотеке интернета и «гуглить», до часов двух ночи? Не выход. И что за странные мысли приходят в мою голову? Статья не статься, а рассказ. Может зеркало во всем виновато? А кто его знает, может зеркало - вампир? Как пишут любители мистических историй: «… отражало темную сторону дома. Так и эдак, пропадали люди…»

- Это бред, - вслух обратилась я к своему отражению, - в моей голове все кроме статьи. Не хорошо. Значит. Устала.- И кивнув себе, в знак согласия продолжила:

- Стоит лечь спать, а завтра будет завтра. Ох, опять начнется, что статья не сдана…, - я прошлась по комнате и вновь заговорила с зеркалом:

- А как ты думаешь? Там, в те годы было все по-другому? Люди наверно были другими и жили, и говорили по–иному? Хотя, откуда ты можешь знать? Ведь ты только зеркало, - сказала я и пошла спать...

***
На следующий день, зло, хлопнув дверью. Не разуваясь, прошла на кухню и, набрав в стакан холодной воды, выпила его залпом. Горло обожгло, но мне было все равно, я хотела пить. Дольше мой путь лежал к дивану. На ходу скинув кеды, я опустилась на него, а зеркало отразило уставшую женщину.

Я же покрутила дулю ему, а получилось себе. Вслух сказала:

- Вот так жизни бывает - ты ему наброски, а он: «…Ольга Владимировна, может мы после работы обсудим??...» Видите ли, на меня плохо влияет работа в офисе, а кофеин, «не тормозит» мозги! Козел!! – В комнате, даже откликнулось эхо на мой крик. Помолчав я вновь, обратилась к молчаливому собеседнику:

- А у меня, воображение может, отключили! Как свет, взяли и отрезали!? И все!!... - Я повернулась спиной к зеркалу, продолжая бубнить себе под нос, как из-за моего плеча донеслось:

- … что ты шумишь?

- А?- не поняла я. В комнате кроме меня никого не было: - Странно, почудилось?

- Милая, не шуми! Спускайся к нам! - донесся звонкий голос из зеркала. Я же от страха замерла на месте, не зная, что делать. Выбежать вон на улицу? Пройти в ванну и умыться холодной водой? Или выпить успокоительное? Последнее мне казалось более разумным. К сожалению, я женщина, а женщины поступают, всегда в разрез своей логике. Так и получись.

Набрав в легкие воздуха, я сделала шаг к зеркалу и спросила: - Это ты мне?

В ответ получилось так: - Ольга, дочка… ты в комнате?!

- С ума сойти, - пробормотала я и снова сделала шаги, по направлению к стеклу:

- Мне пора пить валерьянку… Дожилась, разговариваю с собственным отражением, - я протянула ладонь. Стекло оказалось мягким, как бархат. Несколько шагов и я уже стояла в смежной комнате.

Странно.

Такое же зеркало и комната… другая. Обстановка по меркам наших дней была бедновата. Много фотографий на резном столе. В углу комод. В открытом шкафу, старинные платья. Кровать, правда, была почти на полкомнаты. И все, пожалуй.

Со стороны улицы доносился непривычный уху цокот копыт. Я огляделась вокруг и увидела в отражении на себе длинное платье, аккуратно собранные волосы.

- Ольга, дружек. Ты здесь? Можно? – дверь комнаты приоткрыл человек в форме.

- Да.- Скупо ответила я, не без интереса разглядывая пожилого человека. – Я … спала. Проходи.

- Как ты? Голова не болит? – тихо закрывая за собой дверь, обратился ко мне мужчина с пышными бакенбардами.

- Нет. Не болит… А должна? - осторожно поинтересовалась я.

- О господи! – человек театрально схватился за вески, - Неужели опять этот кошмар?! Вновь?! Я не хотел оставлять тебя, дочка, в трудную минуту, но пришлось… Прости. Сейчас смутные времена, а я человек государственный…

Я стояла и глупо хлопала ресницами, не зная как реагировать на все, что сейчас произошло. Человек же более или менее успокоился и уже в упор смотрел на меня. Ждал, что я скажу. Я не знала, что говорить.

- Папа, - издалека начала я, - Никто из домашних не хочет мне говорить, что случилось… я чувствую себя глупо.

Кажется, пальцем в небо – угадала. Человек улыбнулся:

- Все обошлось, слава богу. Не бери в голову… Я-то старый идиот, совсем забыл, что зашел – то… сегодня мы едем к Андрею Панычу, но если ты опять почувствуешь себя плохо, то Даша останется с тобой, и если не дай бог, опять пойдет кровь носом то…, - он только махнул рукой.

- Хорошо, - пробормотала я, соображая, что от меня требуется в таком случае.

- Вот и ладно, собирайся…. Кстати, с нами мама не едет. Она гостит у одних знакомых. Письмо писала, – сказал отец и вышел вон…

Едва за ним закрылась дверь, я бегом двинулась к зеркалу, но только ударилась о его стекло. Похоже, дороги назад нет. Весело выходило – год неизвестно какой? Кто я и что я - тоже не понятно? Кто эти люди – и кто из них кто? Например, это Даша? И что за болезнь у меня такая? Вопросы - одни вопросы.

- Нехорошо…, - сказала я, вынимая из шкафа платья и бросая их на кровать.

***
« …Кошмар!!!… сама напросилась, все ныла, хотела в другой век. Вот и попала. А как вести-то себя? Что делать? А что будет, если я останусь здесь навсегда? Хм, а почему бы и нет? Ведь у меня такое чувство, что я здесь была раньше...» - думала я, поднимаясь в залу приемов, делая вид, что слушаю свою старшую сестру. Ах, да у меня есть сестра Даша.

- … И не делай такое растерянное лицо. Там все-таки офицеры будут, - очнулась я на последних словах сестры.

- Какие офицеры? Ты про что?

- Ты, где витаешь? Это светской прием, там будут все «сливки» общества…– Даша замолчала на полуслове и сделала ангельское лицо, как только мы вошли в залу и нас стали представлять гостям.

«Подхалимка»,- подумала я на Дашу,- «похоже, что мир мало изменился, лишь внешне. Ложь, лицемерие и еще черт знает что, всегда пользовались успехом…»

- Ольга Владимировна, - я обернулась к хозяину вечера и увидела с ним мужчину в белой форме. При виде его, я почувствовала себя как не в своей тарелке:

- Позвольте вам представить кавалер ордена св. Елены Константин Андреевич Колосов. – сказал хозяин дома и считая свой долг выполненным, он повернулся к толстенькому старичку, с бегающими глазками. Последний, улыбнулся мне.

- Очень приятно, - я протянула руку. Опять странные чувства, когда офицер поцеловал запястье, я готова была поклясться, что знала его раньше. Только не могла вспомнить…

- Взаимно, - он взял меня под руку, и мы отошли в строну: - Ольга Владимировна, вы танцуете?

- Что? - опешила я.

- Обычно даму приглашают на танец или проводят время с ней за беседой. Вы танцуете вальс? – поинтересовался мужчина.

«М-да, театральное представление – дизайнеры осваивают мазурку или, что там, вальс? Весело…» - подумала я, а вслух пролепетала:

- Нет! То есть да! Только может лучше не стоит? Дело в том, что я не очень… благодарю, но…, - сейчас я поняла, что краснею, и мне не хватает воздуха.

- Неволнуйтесь. Шампанское? Оно помогает почувствовать себя лучше. Я тоже прогуливал занятия музыки, - тихо засмеялся Колосов, подавая мне бокал, - В этом нет ничего страшного, кому – то нравиться кому – то нет. Все мы разные.

Я кивнула, думая, что если бы он только знал, что о балах я читала только из «войны и мира».

- Знаете, Ольга Владимировна. Наверно говорить барышне… простите, вы курсистка?

- Да, - неуверенно сказала я, соображая над незнакомым словом, - В прошлом году закончила.

- Поздравляю, вас. Так вот, говорить такое даме не скромно, но все же… - Колосов прищурил карие глаза, - у меня такое чувство, что ваше лицо мне знакомо. Мы не встречались раньше?

Как пишут в романах, настала долгая пауза. Я не знала, что отвечать на этот вопрос. Мне было немного жутковато от заданного вопроса. Я предпочла быть откровенной:

- Я бы и сама хотела это знать, Константин Андреевич.

- Всмысле? – он нахмурил брови.

- Говорят, что у меня провалы в памяти – амнезия. Вот так. Вы хотели услышать правду вот она. Чтож, мне пора… - и я спустилась вниз по лестнице, все еще чувствуя его удивленный взгляд вслед…

***
Нет, декорации не поменялись, и я не вернулась домой, когда спустилась по лестнице вниз. Я просто вышла во двор и окликнула извозчика. Попросила его довести меня до ворот парка.

У ворот я вышла из экипажа и пошла по заснеженному тротуару. Мимо меня проходили пары. Играли дети в снежки. Курсисты шли домой с занятий и проезжали экипажи. Город жил своей дореволюционной жизнью. Ничего непоменялось спустя больше века. Разве одежда и манера говорить. Никто из них не знал, не догадывался, что сейчас мимо них проходит человек из будущего и знает теперь немного больше, чем все…

Возле беседки меня окликнула Даша и помахала мне рукой. Я оглянулась назад, хотела тоже ответить, но за забором увидела, как из экипажа вышел человек. Мужчина узнал меня:

- Ольга Владимировна!

Я зашагала параллельно забору прочь не оглядываясь. Уже совсем близко прозвучал его голос, он поравнялся со мной:

- Ольга… что же вы… бегаете от меня? Мы… мы не дети, в конце концов?- Колосов говорил, тяжело дыша, отрывисто. Похоже, он бежал за мной:

- Да, что же вы… подождите!- он поймал меня за руку, а я подумала, что железный забор, отделяющий нас, это целый век, между нами.

- Что вам нужно? – наконец сказала я.

- Мне нужно поговорить, Ольга Владимировна. Если бы вы знали, как я виноват…

- Константин… я не понимаю. Если вы о разговоре на приеме, то ничего страшного нет. Вы спросили - я ответила. Все.

- Нет же! Не в этой мелочи дело. - Перебил он, - просто, если я сейчас не скажу вам, будет поздно. Если вы все вспомните, то не судите меня слишком строго. Простите, ради бога, что не уберег вас.…

- Стойте! Не так быстро на поворотах…, - я замолчала на полуслове, понимая, что нужно выражаться на более литературном языке:

- Конечно, жутко ничего не знать о себе. Несколько лет моей жизни взяли и вырезали из памяти. Неприятно, но все же…,- я заговорила тише, потому что на нас стали оглядываться прохожие, - Константин Андреевич, расскажите мне. Прошу. У нас мало времени, но хотя бы несколько слов.

- Почти десять лет назад вы участвовали в военных действиях. Вы – медсестра, которая спасла мне жизнь… вот, где я видел вас Ольга Владимировна, - тихо в такт моему голосу сказал Колосов.

- Как? – Растерялась я.

- Так получилось. Больше я ничего не могу сказать. Дальше решать вам…

- Неужели это так важно, для вас? - Я не хотела понимать, почему он так хочет выпросить у меня прощение.

- Да.

- Поживем, увидим, - сказала я, - Меня ждет сестра.- Я хотела уже идти, но он не отпустил мою руку:

- Пообещайте мне, что мы встретимся вновь?

- Обещаю, Константин Андреевич. - Сказала, что бы он отстал меня.

- Скажите правду, - он не отпускал руки.

- Какую? – Невыдержала я, - Правду, которою знаю я или которою вы хотите услышать? Отпустите. Я обещаю вам!

Колосов ничего не ответил на это. Только убрал руку, а я не прощаясь с ним зашагала в сторону Даши. Когда я подошла к ней. Сестра ехидно заметила:

- У тебя испуганный вид. Он говорит о многом. Нужно прятать истинные чувства, они делают слабее. И еще, тебя все обыскались. Ты не центр вселенной, Оля.

- К чему ты сейчас говоришь? – Моя сестра начинала меня раздражать.

- Думаешь, я поверю, что между вами ничего нет?

- Между нами ничего нет. – Машинально ответила я.

- Не – ве – рю. – Даша сказала слово по слогам, но с какой – то злостью, - Ни капельки.

- Пожалуйста, не верь, - пожала плечами я, - если завидуешь, не надо демонстрировать это всем и даже мне. Поняла?

- Это ты всегда делаешь вид, что ничего не знаешь и не видишь! – Даша остановилась и больно схватила меня за плечи, - Думаешь спасти его?! Бесполезно! Мы все равно победим! Его расстреляют или погибнешь ты! - звонкая пощечина приземлила ее, по крайней мере, на землю.

- Ты фанатичка и чудовище, Даша! – Сказала я сестре и прошла с крыльца в дом, так как мы уже успели дойти квартиры.

***
В прихожей я не стала отвечать на вопросы домашних и молча, поднялась в свою комнату. Бросила полушубок в угол на стул, и устало опустилась на кровать. Только оказавшись в «своей комнате» я осознала, как устала за вечер. Как надоело думать, догадываться, «делать умное лицо» и говорить недомолвками, что бы другие недогадались о том, что я ни та Ольга, которую, все знают.

Размышляя над случившимся, я машинально оглядела комнату и мне на глаза попалась стопка книг. Она лежала некрасиво в шахматном порядке. Почему - то захотелось положить ее правильно, но едва я коснулась книг, как они попадали на пол. Пришлось лезть даже под кровать. Вот тут – то под ней мне глаза и попался ларец. Видать, он принадлежал настоящей хозяйке, раз был закрыт на замок. Недолго думая, я взяла со стола вилку и сорвала его.

В нем лежала тетрадь, вернее дневник. Усевшись удобнее на полу. Я открыла ее и стала читать ровный размашистый почерк:

«………………………………………………………………………………………………………

…Пишу эти строки и думаю: кто ты для меня? Друг, брат, отец, любовь или бог? Может все одно? Наверно всего понемногу…

Нет! Ты – дождь в моей пустыне! Ты и только ты! Только ты можешь так говорить о музыке, поэзии, родине, войне и мире – да обо всем угодно, о чем только пожелаешь. Я же могу часами слушать твои суждения. Ведь только ты можешь говорить так. А ты говоришь или споришь с папа, не замечая как я смотрю на тебя. Как люблю и дышу тобой…

Вы же Константин Андреевич видите во мне пятнадцатилетнего ребенка небольше. Я же вижу в вас…Господи, как же все сложно!

Сложно заставать вас с прекрасной дамой, вместе вы навещаете наш дом. Сложно вставать по утрам и видеть в отражении девчонку с веснушками на носу - ах, как хочется повзрослеть! Сложно понимать, что куда мне до самой богини оперы. Сложно, с новой встречей, понимать, что Вы никогда не узнаете о моей любви. Я просто не смогу сказать это, у меня нет смелости и силы духа, как в этом человеке.

Да, я слабая, не смелая глупая и пустая барышня. Позволившая пустить когти безответной любви в свое еще детское наивное сердце. Что я могу поделать с собой?

Я просто люблю…

…………………………………………………………………………………………………………..
…Сегодня наверно был самый жестокий и глупый поступок в моей жизни. Жестокий по отношению к родителям, глупый наверно к себе. Просто накануне вечером, я узнала, что Колосова и других офицеров, поездом отправляют на войну. Потом папа сообщил ужасную вещь, что семья в тот же день едет на юг к родственникам.

Жестоко по отношению ко мне! Я не спала почти, ночь. Уснуть мне удалось с рассветом, но зато я все решила…

…Утром следующего дня, мы уже стояли на перроне вокзала. Я и Даша ждали гувернантку. Она и дядя встречали маму с племянниками. По словам папа, мы тут же должны были пересесть на другой поезд, идущий на юг.

- Где папа? – спрашиваю я, что бы поддержать беседу.

- Он ушел спрашивать на счет билетов. Я уже десять раз тебе это говорила! – раздраженно говорит сестра.

- Я же просто спросила? – хотела обидеться я, но передумала, сестра не может обойтись без гадостей – это ее сущность говорить больно и ядовито. И вдруг я поняла, вот он этот момент. Сейчас или будет поздно. Набрав в легкие больше воздуха, я крикнула:

- Смотри! Папа!

- Где? – завертела головой Даша, похоже, получилось. Сестра поверила мне.

- Там. Иди он зовет нас.

- Да, похоже, это он. Жди меня, я сейчас, - и она быстрыми шагами зашагала прочь от меня. Я же недолго думая, прошла под вагонами на второй путь. Там полным ходом шла посадка. Через несколько минут поезд тронется и увезет меня на фронт. Другой же поезд - мою семью на курорт.

Я прошла в середину вагона. В суматохе мое присутствие не заметили, а мне того и было надо. Я села в угол возле окна. Тень скрыла мое лицо и поэтому меня заметили не сразу. Я всегда делала так, когда мы играли в прядки дома. Надо же вспомнила дом. Его я увижу не скоро или увижу вообще. По крайней мере, я делаю то, что я делаю, и это не будет глупостью.

Самую большую глупость совершила несколько дней назад Даша. Застала я Колосова и сестру в саду. Даша говорила быстро отрывисто и немного нервно, фраз я не могла разобрать, только отрывки. Потом она вовсе заплакала. Он молчал. Стоял на месте и молчал. Я же почувствовала, что меня начинает тошнить от слов сестры. Она сказала, что любит его давно и безответно. Как же глупо выходило, а главное стыдно. Стыдно от того, что она опустилась до такой низости. Как можно сказать мужчине о своих чувствах? Так прямо. Не стесняясь. Я никогда не сознаюсь в своих истинных чувствах, не смотря на то, что будет больно потом.

Мне действительно было больно, только где – то в животе. Я невыдержала и закричала, терпеть было невыносимо. Потом меня вырвало в присутствии Даши и Колосова. Сестра поняла все без слов, и я на долгие годы нажила себе врага. Константин сделал вид, что ничего не случилось. Несколько дней мне пришлось проваляться в постели, поэтому отъезд Колосова и наш совпал…

В поезде мое присутствие заметили не сразу. Кто – то тронул меня за плечо и я очнулась от мыслей. Это был невысокий человек, лет пятидесяти, в очках, обрит налысо. Одет скромно, но со вкусом. Его бас, утихомирил расшумевшихся солдат. Мужчина сказал, что я с ним и, взяв меня за руку, вывел вон.

- Детям на войне не место. – Только и сказал он.

- Вы не в силах развернуть поезд, - бросила в ответ я.

- Какие нынче дети умные стали, - он протянул мне руку, - Радов. Я – военный врач. Еду по признанному мне долгу, в действующую армию. Похоже барышня, нам с вами теперь по пути.

- Похоже, - кивнула я, - Ольга Владимировна. Луконина. Для вас просто Оля…

Вот так я попала в военный госпиталь при действующей армии. Говорят, человек ко всему привыкает, и я привыкла слышать гром снарядов, видеть кровь, боль и смерть. Помню, как меня рвало за сараем, когда на моих глазах отрезали 17-летнему юноше обе ноги. После случая, Радов посмотрел на меня как - то странно и сказал, что это только начало «прелестей войны»…

…Колосова я видела лишь однажды. Поездом отправляли тяжелораненых глубоко в тыл. Константин Андреевич стоял напротив меня и разговаривал с главнокомандующем. Я сидела на корточках к нему спиной, перебинтовывала голову раненого. Когда он отошел, я посмотрела ему в след. Мужчина же остановился и, развернувшись, пошел обратно. Я вздрогнула. Нет, Колосов не узнал меня, платье медсестры делало старше, и он прошел мимо, даже не взглянул в мою сторону. Его бледное, осунувшейся лицо ничего не выражало, только спокойствие.

После случая я стала проситься у Радова, что бы отпустил в «полевые медсёстры». Он не соглашался со мной. Он говорил, что мне еще семью создавать, а то может покалечить или снарядом разорвать. Который раз я выходила из кабинета доктора в слезах. Он не понимал, что я все могу выдержать. Все. Только разочек взглянуть на него, хотя бы раз.

Обиженная на Радова, я в сердцах толкнула кого – то. Извинившись, хотела идти дальше, но знакомые ноты голоса остановили меня.

- Ольга? Луконина?

- Константин Андреевич?- сказала я, а сердце «сжалось». Не ожидала я встречи, да еще так неожиданно, - Вечер добрый…

- Добрый – добрый…., - сказал офицер, внимательно разглядывая меня, - Что же это вы на фронте? Да, еще в таком виде?

-Так…, - пролепетала, не зная, что говорить, - так получилось…. Долго рассказывать…, - сказала я любимое выражение папа.

- Расскажите. Я послушаю. Времени у меня достаточно, - интонации в его голосе нравились мне все меньше.

- Простите, Константин Андреевич, но мое время…Его просто нет.

- Что? Время?! Да, что ты говоришь такое!? К черту время! Ты подумала о родителях?! Это не роман! Это война!- он говорил громко, больно взяв меня за локоть,- завтра же Ольга Владимировна, я позабочусь о том…

- Вы не о чем не позаботитесь! – Тоже на повышенных тонах заговорила я, - это моя жизнь и мое право распоряжаться ею! Константин Андреевич, ты выполняешь долг офицера, я - долг гражданина. – Уже спокойнее сказала я, - отпустите мне больно. Черт побери, на нас уже смотрят.

- Конечно, - от моей последней фразы он немного опешил, его голос даже дрогнул, но последнее сказанное им развеяло мои сомнения:

- Ольга…. я ценю ваш поступок. Только ваш отец не простит мне смерти.- Он положил свои руки мне на плечи, - Идти на такой отчаянный поступок и ради чего? Зачем доказывать что – то кому – то? Это смело, но и глупо. Смертью вряд ли можно доказать что – либо.

- Вы ничего так и не поняли, Константин Андреевич. Я стремилась доказать себе, что я сильная, но теперь я покажу это и вам. Обещаю…, - я оттолкнула его и побрела прочь по коридору, а он еще долго смотрел мне вслед. Наверно, хмурил брови…

…………………………………………………………………………………………………………..
…Совсем рядом с окопом упал снаряд и, разорвавшись, окатил дождем из земли. Взахлеб кричала пушка. Командир охрипнув объяснял что – то подошедшему волонтеру. Я сидела рядом, перевязывая голову солдату, одновременно что-то говорила офицеру, которому осколком разворотило весь живот. Все понимали, что офицеру не жить.

- Подсоби! – с раненым к нам подобралась медсестра. По дороге к окопу снарядом ей оторвало пол руки и изуродовало лицо, но она добралась, - … дальше я немогу. Придется полсти вместо меня, тебе детка.

- Ничего. Придется, значит, придется, - помогая им залезть в окоп, ответила я…

… От страха у меня стучали зубы, когда я выбралась из окопа. Хотелось плакать и кричать от бессилия, перед этим адом. Хотелось горячего кофе, вместо привкуса земли во рту. Хотелось домой под теплое одеяло. Хотелось вновь стать беззаботной девочкой. Хотелось жить!

…Хочу жить… Жить! Жить! Только – ЖИТЬ? Что же делать? Ползти вперед…

Я ползла и боялась остановиться, потому что замереть – значит смерть, а я не могла умереть сейчас. Сегодня рано. Мое время еще не пришло, потому что я увидела Колосова. Как на зло возле него взорвалась мина, а лошадь, на которой он был, встала на дыбы и придавила Константина.

Я хотела встать во весь рост, но находившийся рядом солдат больно ткнул меня винтовкой в бок и сказал:

-Что жить надоело? Там мины! Дуррра!!!

Я ничего не сказала в ответ, только посмотрела него и, взглянув мне в лицо, он затих, продолжая путь уже иную сторону. Я же ползла к раненому. Ведь жизнь его была дорога мне, что моя по сравнению на весах ни что – крупица. И эта крупица сузилась в одну нить над горизонтом, ударив колоколом по ушам, но я не здалась.

Добравшись до Константина, вместо того, что бы обработать рану, поцеловала его в сухие губы. Просто я была счастлива, что по моим пальцам ударил его пульс.

- Спаси и сохрани. Помилуй наши грешные души… Здесь я забыла все молитвы и молюсь как могу, - вот, что за слова я сказала Колосову, когда мы возвращались обратно.

- Ольга, - сказал он.

- …Вот что я скажу, тебе. Надежда здесь бессильна. Ее просто нет!

- Ольга я…

- Надежду украли черти! Затащили в ад с собой! А нам что?! Что осталось?! Удача?! – я орала во все горло.

- Оля! Слушай!

- Нет!!! Это ты слушай!!! Я – сила!!! - я повертела кулаком у его носа. Мужчина молчал. Смотрел на меня каким – то удивленным немного испуганным взглядом:

- Не будет честно, когда до окопов рукой подать, а вы…,– уже спокойнее сказала я, но осеклась на полуслове, увидев Радова. Врач, молча забрал раненого. Он был зол на меня, ведь я ничего не сказала про мое участие в «маневрах».

- Ольга! – я обернулась, говорившим оказался Колосов, - Спасибо. – Он сказал еще, что – то, но я не услышала.

Небо ударило вновь по ушам и стало приближаться очень быстро ко мне, как оказалась это была земля. Все конец – стукнуло в висках. Подстрелили.

Качнувшись, я свалилась в окоп и захлебываясь землей ударилась о что – то железное…

…………………………………………………………………………………………………….
… Я снова дома. Сижу в своей комнате и перечитываю все строки написанные раньше мной. Или не мной?

Мне кажется, что написала все не я. Да, точно не я.

Даша права, все игра воображения. Я просто добралась до конечного пункта, а потом нервы сдали, и я упала в обморок. При этом умудрилась удариться о железную штуковину, а через неделю, меня встретила семья, и я зажила обычной жизнью. Не считая амнезии. Ничего в этом страшного нет. Я просто живу с этим. Живу, зная, что теперь кровь из носа идет чаще, чем обычно. Головная боль сменилась судорогами. Видно скоро пора прощаться…

Вот черт! Револьвер упал. Нужно вытащить пули, а то мало что, вдруг выстрелит. Придут мама и папа, а ведь сегодня очень важный день. День испытаний и посвящения меня в орден. День, когда я встану на тропу революции. Так сказала Даша, и я верю ей…

Ой, кто-то стучит в дверь. Наверно это сестра. Ну, что ж мне пора. Пора…

………………………………………………………………………………………………………»
На этом строки из дневника обрывались.

Мне же понадобилось несколько минут, что бы прийти в себя. Я встала с пола и, заломив руки, прошлась по комнате. Остановилась напротив зеркала и взглянула в свое отражение. На меня смотрела я и Луконина одновременно. Ведь у нас с ней было одно лицо. Только, Луконина была вундеркиндом и умирала. Такие дети в большинстве случаев не доживают и до совершеннолетия. Она дожила бы, если бы ей не помогли умереть. Только кто? Ответ пришел почему-то сам - Даша.

Почему - она? - пришел вопрос в мой мозг. Пришел и ответ - все не гласно указывает на нее: поведение, причины, даже и время, и то было против нее. Только фактов не было, одни догадки.

В дверь постучали. Я вздрогнула, обернулась. В дверном проеме стояла Даша.

- Легка на помине. - Сказала я, обратив внимание на то, что блестело у нее в руке. Так же я заметила, что дома было как - то уж тихо. Хотя выстрелов небыло.

- И я вспоминала о тебе, - улыбнулась та в ответ.

- Почему? - я не спеша стала двигаться к открытому окну. Кое - какая идея посетила мою голову.

- Что почему? - непоняла она.

- Почему ты ненавидишь меня?

- Потому что ты чудовище Оля. - Я видела что, Даше было трудно отвечать на заданное. Наверно, она впервые говорила правду, - Природа совершила огромную ошибку - она создала тебя. Умную, красивую, сильную, но не в тот день и не в тот час. Ты слишком рано стала многое понимать и совершать. Ты пугала меня. Я боялась тебя и… и сейчас боюсь не смотря на то, что ты смертна. Но я не допущу, что бы ты, стала бессмертной… Мы победим.

- Да, вы победите. К сожалению. Пройдете по горам трупов, переступите через себя, но все равно победите. Больше века вы будете - править, но все равно, придет что придет. Это неизбежно. - Я видела, как удивилась Даша. Она стояла неподвижно как статуя, бледная, с осунувшимся лицом и смотрела на меня как на пришельца с другой планеты.

- Что неизбежно? - наконец сказала она.

- Настоящее. - Похоже, теперь я разошлась, - а вы Даша, вы марионетки. Никто. Пешки в чужой игре… Ты хочешь изменить будущее? Оно измениться - благодаря тебе и будет таким, каким захочу видеть его я.

Сестра облизала пересохшие губы и отступила назад. Мне показалось, что ей было плохо, но я ошиблась. Она взвела курок револьвера и выстрелила.

***
- А что бы вы сделали на моем месте? Я стояла под прицелом и была в шаге от смерти. В меня стреляла родная сестра, по крайней мере, она так думала. А я? Просто сделала выбор, - через несколько часов я уже измеряла шагами, «квартиру - укрытие» и рассказывала все Луконину.

Мы встретились с ним на улице, когда я умудрилась прыгнуть со второго этажа. Передо мной остановился экипаж и все получилось очень быстро. Открылась дверка, мне протянули руку, и вот я оказалась здесь.

- Ольга вы, упомянули, что Даша считает вас сестрой, а вы ее нет? Я понял вас правильно? - Константин сидел в кресле и курил.

- Да. Вы поняли правильно, - кивнула я, - Костя, я не Луконина. Я ее двойник. Настоящая Ольга, наверно уже лежит в земле. Ее убили. Не спрашивайте, почему я здесь, я и сама толком не знаю. А то, что знаю, и если начну рассказывать… Лучше не стоит…

- Хорошо. - Он тоже кивнул, - но мне жаль, что мы встретились так. И…- он помедлил говорить, - и если Луконина была сила, то вы ее разум.

- Я думаю, она бы вас простила, - Я достала из кармана маленькую книжицу и протянула ее мужчине, - вот. Это ее дневник - прочтите. Он дает ответы на многие вопросы. Мне же пора.

- Господи, Ольга. В такой час? Куда?

- Домой.

- Я не совсем понимаю, зачем возвращаться туда откуда вы недавно бежали? - Колосов внимательно посмотрел на меня и решил все же согласиться, - Чтож, похоже, вы решение не поменяете?

Я отрицательно покачала головой.

- Ольга, я с вами. На улицах сейчас не безопасно…. - И он поднялся с кресла.

Через доли получаса мы были у меня дома, в моей комнате напротив старинного зеркала. Колоссов стоял в дверном проеме на том же месте, как несколько часов назад Даша. Я же измеряла шагами комнату, нерешаясь с ним заговорить. Ведь то, что я сказала бы ему сейчас, многое поменяло.

- Ольга, - обратился ко мне Константин, - зачем мы здесь? Я же вижу, что вы еще что - то хотите мне рассказать?

- Костя, я хочу попросить вас об одолжении, - начала я, - если вы выйдите за стены этой квартиры вас расстреляют. Или через час - расстреляют. Или через месяц. Пройдет несколько лет, вас все равно расстреляют. Ответ один - палка о двух концах…. Я понимаю, что объясняю не совсем понятно. Просто так получилось, что время сыграло со мной … и мне сложно понять вас, а вам меня. Так будет, и этого не изменить ни мне, ни вам, ни кому - то другому… - я набрала в легкие больше воздуха:

- Пойдемте со мной.

Он внимательно посмотрел на меня и спросил: - Куда?

- За параллель. - Я улыбнулась и протянула ему свою руку…

Эпилог
Он проснулся от того, что в комнате пахло гарью. Встав с кровати, Константин по привычке взглянул на будильник. Тот и не думал звонить, ведь был пятый час утра. Еще бы несколько часов поваляться в теплой кровати, но запах вновь напомнил о себе и он отбросил эту мысль.

Мужчина одел халат и прошел к окну. Картина была не ах. Пожарные под окном, толпа зевак и девушка на скамейке. Совсем одна, лохматая, в одной футболке. Он не сразу узнал в ней соседку из соседнего подъезда. Они иногда здоровались дуг с другом. Он даже пытался с ней однажды заговорить, но ему кто - то помешал. Говорили, она работала в одной крупной газете. Говорили, была совсем одна. Говорили, почти ни с кем не общалась. Говорили и говорили…

Он взял плед со стула и спустился вниз.

- Вот, оденьте. Можно я вам, помогу? - Константин накинул плед ей на плечи, а она в ответ благодарно улыбнулась, - Меня Костей зовут, я ваш сосед. Курите?

- Курю. - Кивнула она.

- Ваша или снимете? - Он указал на окна квартиры.

- Моя. Была, - и девушка подавила тяжелый вздох.

- А знаете, по-моему, вы замерзли!

- Да? - она удивленно вскинула брови и опять улыбнулась.

- Ну - у, если честно я не знаю, как вы… но я точно замерз и хочу спать. Только вряд ли сейчас усну и поэтому предлагаю вам за компанию кофе?

- С молоком?

- С молоком, - он тоже улыбнулся.
- Костя, а я вам так и не сказала своего имени. Ольга… Какое огромное! - восхищенно воскликнула она когда они зашли в квартиру. В прихожей солнечный свет упал на старинное зеркало.