Глава 8
Отец
Федот родился весной пятнадцатого марта двадцать второго года, в селе Нижний Уймон. Младенец родился слабеньким, он медленно рос и выглядел, как старичок, сморщенное личико и тельце красное всё в морщинках и складочках. Не жилец твой сынок говорили бабушки Евдокии, матери маленького Федота. Отец покрестил младенца, умрёт так крещёным. Болезнь эта называлась «собачья старость», в селе жила знахарка бабушка Лукерья. Что такое порча, это астральная стрела, которую колдун с помощью заклинания посылал в молодой месяц и произносил имя жертвы. Время безлуния до первой четверти, называется Гекатой. Геката - абсолютная власть темных сил и дьявола. Бабушка Лукерья не умела наводить порчу, она лечила сглаз, килы, умела присушки снимать, от тоски умывала, принимала роды и лечила собачью старость. Зависть людская, Евдокеюшка, кинула в кружку с тёплой водой красные угольки из печки, а они и потонули, испортили тебя, когда ты была беременной, дочка, не горюй, поправим дело, и твой сынок проживёт долгую жизнь. Запарила травы, затопила русскую печь, когда она протопилась и выстыла, огромный сочень из теста выкатала, в большой листик подложила под низ траву запаренную, ещё теплую, а сверху плотную тряпку, младенец спал, младенца голенького в тесто защипнула и листик с младенцем поместила в русскую печь, шептала и крестилась, закрыла заслонкой. Мать выгнала из комнаты, иди милая, посиди в сенках, позову, когда нужна будешь. Свечи горели, потрескивали, через несколько минут, бабушка вытащила листик с младенцем из печки и поставила на столешницу. Столешница была выскоблена добела. Открыла личико маленького, а оно покрыто крупными каплями пота, розовенькое, чистенькое. Дочка, иди не бойся, жив твой сынок, тесто убрала, а тельце младенца гладенькое, накупала в воде из трав, запеленала, ну вот управилась, спать будет теперь долго, ты не пугайся. Федот с того времени, как его бабушка Лукерья вылечила, рос среди братьев и сестёр и уже ничего не напоминало о страшной болезни. Чёрные кудри, глаза глубоко посаженные, тёмные, носик внушительный, прямой, губы маленькие. Необычное имя Федот, Феодот, называли всегда по Книге, у отца Ивана Тарасовича было много книг на старославянском языке, Псалтырь, Лисовая книга, Часовник, Молитвослов и другие книги, они были с деревянными обложками, обтянутыми материей, пергамент, настоящий, напечатаны 731 год от Рождества Христова и более ранние издания. Братья Александр, Марк, Зотей, Дмитрий, Ефрем, сестра Лукерья. Нижний – Уймон до революции было большое село, несколько двухэтажных домов, село раскинулось в низине, возле реки Катунь. Река Катунь зеленоглазая красавица, была глубокой и суровой рекой, рыба плескалась, выпрыгивая из воды в хмарную погоду, и плавилась то здесь, то там. Это в наше время Нижний-Уймон, село пришло в упадок, двухэтажные дома разобрали и перевезли в другие деревни, а может в район. Дом стоял недалеко от речки Катунь, построен был интересно вход посерёдке, комната в ней русская печь и палати, две двери, одна в горницу, другая параллельная ей комнату, где жила бабушка и дедушка Тарас и дети. Кто спал на палатях, а кто в дедушкиной комнате. Дед умер, тогда когда Федоту было пять лет. Тарас был очень сильным и в молодости мог за передние ноги поднять жеребца, гнул подковы. Силу его из детей и внуков никто не унаследовал. Иван Тарасович в числе других был в 1935 году выслан с женой и детьми в Северный Казахстан в посёлок Тридцать пять, Новокубанского района. К тому времени умерла и бабушка. В посёлке 35 построили саманный домик из глины, печка из глинобитная русская, Евдокия была мастерицей на все руки, хлеб пекла сдоба во рту таяла. А чистотка, какая, пол глиняный почти каждый день, чтоб не трескался, приходилось промазывать раствором глины и песка. Надоедали и блохи они заводились от сырости. Жизнь подневольная, постоянный страх, что придут и заберут. Два года прожили в посёлке, дети все работали в колхозе с двенадцати лет, пололи, работали на поле, сеяли на быках, Цоб-цобе, а они ленивые идут, ударишь хворостиной, не прибавят шаг, как не колоти. Кого в ссылке только не было, каких национальностей. Поляки писали письма и подкидывали, в тридцать седьмом была линия партии очистить нацию от инвалидов. Федот хромал, левая нога была короче правой на 5 сантиметров. Федот работал на бригаде, отец приехал его навестить, он работал учётчиком, грамоте обучил его отец, у него был каллиграфический подчерк, прочитал Иван Тарасович письмо, там такая белиберда написана, мерзкая и неграмотная, что Федот агитирует против советской власти. Приехал отец домой, чернее тучи, что делать?! Молился, просил Иисуса заступиться за сына, что делать, если письмо не отнести и уничтожить, то они напишут донос и дети останутся без отца! Отдам им сына, злить этих нелюдей, это очень опасно. Утром Иван увёз письмо в Сельский Совет, сознательный ты Иван Тарасович, сына не пожалел. А вечером приехали за Федотом и увезли, лагерь, куда попал Федот в пятнадцать лет в числе хромых, кривых, косых, слепых, немых, был далеко от того места, где остался отец. Страшно было, зачем собрали, так много инвалидов в одном месте, а именно в Красноярском крае, в непроходимой тайге, ответ понятен. Их всех убьют! Недавно нашли в Красноярском крае массовые захоронения, может это был лагерь, где убивали инвалидов.
Начальник лагеря Дмитрий Иванович Воронков, после переклички, спросил, кто из вас сможет починить часы. Федот был красив собой, чёрные брови, блестящие чёрные вьющиеся волосы, продолговатое бледное лицо, от него веяло покоем, кротостью. Чёрные, глубоко посаженные глаза, в них не было чувства страха или растерянности. Федот вышел, хотя сам и понятия не имел, как он починит часы. Поместили в дырявые бараки, днём работали, а ночью в бараках было так холодно, что к утру зуб на зуб не попадал. Каждый день увозили, куда-то на двух фургонах и от привезённых инвалидов осталась половина, одних увозили, других привозили. Кормили скудно, хлеба давали двести грамм в день, кормили кислой капустой, гнилой рыбой, гнилой картошкой, это был конец и каждый знал, что сегодня может прийти, его очередь ехать навстречу своей смерти. Кого увозили, назад никто не вернулся. Федот починил часы, часы были именные, подарены самим Котовским, и Дмитрий Иванович очень дорожил ими. Он забрал Федота к себе домой, он жил в сарае, лудил, паял, из дерева делал шкафы, стулья, из жести делал вёдра, ванны, кузнечил, ковал. Он остался один из тех, кого привезли первыми, за три года в лагере побывало более трёх тысяч инвалидов и они все были уничтожены. В сороковом году, начальник лагеря выправил бумагу, где было написано, что Огнев был служащим Лагеря, таким образом, начальник лагеря спас Федота от смерти, и тот чудом остался жив, благодаря таланту ко всякому делу. Федот был необычный подросток, он верил в Бога, и часто небо раскрывалось, и он видел книгу, там были святые. Он говорил, смотри, книга. Над ним смеялись и его считали блаженным. Вернулся домой Федот в конце сорокового года, и пошёл работать на станцию Шартанда, сначала кочегаром на паровоз, потом помощником машиниста. Отцу он никак не мог простить и понять, почему отец это письмо не порвал, не сжёг. Коммунисты сами писали эти письма, а их тайные стукачи относили и подкидывали. И страшно то, что они знали, люди невиновны. Началась война…
Отец
Федот родился весной пятнадцатого марта двадцать второго года, в селе Нижний Уймон. Младенец родился слабеньким, он медленно рос и выглядел, как старичок, сморщенное личико и тельце красное всё в морщинках и складочках. Не жилец твой сынок говорили бабушки Евдокии, матери маленького Федота. Отец покрестил младенца, умрёт так крещёным. Болезнь эта называлась «собачья старость», в селе жила знахарка бабушка Лукерья. Что такое порча, это астральная стрела, которую колдун с помощью заклинания посылал в молодой месяц и произносил имя жертвы. Время безлуния до первой четверти, называется Гекатой. Геката - абсолютная власть темных сил и дьявола. Бабушка Лукерья не умела наводить порчу, она лечила сглаз, килы, умела присушки снимать, от тоски умывала, принимала роды и лечила собачью старость. Зависть людская, Евдокеюшка, кинула в кружку с тёплой водой красные угольки из печки, а они и потонули, испортили тебя, когда ты была беременной, дочка, не горюй, поправим дело, и твой сынок проживёт долгую жизнь. Запарила травы, затопила русскую печь, когда она протопилась и выстыла, огромный сочень из теста выкатала, в большой листик подложила под низ траву запаренную, ещё теплую, а сверху плотную тряпку, младенец спал, младенца голенького в тесто защипнула и листик с младенцем поместила в русскую печь, шептала и крестилась, закрыла заслонкой. Мать выгнала из комнаты, иди милая, посиди в сенках, позову, когда нужна будешь. Свечи горели, потрескивали, через несколько минут, бабушка вытащила листик с младенцем из печки и поставила на столешницу. Столешница была выскоблена добела. Открыла личико маленького, а оно покрыто крупными каплями пота, розовенькое, чистенькое. Дочка, иди не бойся, жив твой сынок, тесто убрала, а тельце младенца гладенькое, накупала в воде из трав, запеленала, ну вот управилась, спать будет теперь долго, ты не пугайся. Федот с того времени, как его бабушка Лукерья вылечила, рос среди братьев и сестёр и уже ничего не напоминало о страшной болезни. Чёрные кудри, глаза глубоко посаженные, тёмные, носик внушительный, прямой, губы маленькие. Необычное имя Федот, Феодот, называли всегда по Книге, у отца Ивана Тарасовича было много книг на старославянском языке, Псалтырь, Лисовая книга, Часовник, Молитвослов и другие книги, они были с деревянными обложками, обтянутыми материей, пергамент, настоящий, напечатаны 731 год от Рождества Христова и более ранние издания. Братья Александр, Марк, Зотей, Дмитрий, Ефрем, сестра Лукерья. Нижний – Уймон до революции было большое село, несколько двухэтажных домов, село раскинулось в низине, возле реки Катунь. Река Катунь зеленоглазая красавица, была глубокой и суровой рекой, рыба плескалась, выпрыгивая из воды в хмарную погоду, и плавилась то здесь, то там. Это в наше время Нижний-Уймон, село пришло в упадок, двухэтажные дома разобрали и перевезли в другие деревни, а может в район. Дом стоял недалеко от речки Катунь, построен был интересно вход посерёдке, комната в ней русская печь и палати, две двери, одна в горницу, другая параллельная ей комнату, где жила бабушка и дедушка Тарас и дети. Кто спал на палатях, а кто в дедушкиной комнате. Дед умер, тогда когда Федоту было пять лет. Тарас был очень сильным и в молодости мог за передние ноги поднять жеребца, гнул подковы. Силу его из детей и внуков никто не унаследовал. Иван Тарасович в числе других был в 1935 году выслан с женой и детьми в Северный Казахстан в посёлок Тридцать пять, Новокубанского района. К тому времени умерла и бабушка. В посёлке 35 построили саманный домик из глины, печка из глинобитная русская, Евдокия была мастерицей на все руки, хлеб пекла сдоба во рту таяла. А чистотка, какая, пол глиняный почти каждый день, чтоб не трескался, приходилось промазывать раствором глины и песка. Надоедали и блохи они заводились от сырости. Жизнь подневольная, постоянный страх, что придут и заберут. Два года прожили в посёлке, дети все работали в колхозе с двенадцати лет, пололи, работали на поле, сеяли на быках, Цоб-цобе, а они ленивые идут, ударишь хворостиной, не прибавят шаг, как не колоти. Кого в ссылке только не было, каких национальностей. Поляки писали письма и подкидывали, в тридцать седьмом была линия партии очистить нацию от инвалидов. Федот хромал, левая нога была короче правой на 5 сантиметров. Федот работал на бригаде, отец приехал его навестить, он работал учётчиком, грамоте обучил его отец, у него был каллиграфический подчерк, прочитал Иван Тарасович письмо, там такая белиберда написана, мерзкая и неграмотная, что Федот агитирует против советской власти. Приехал отец домой, чернее тучи, что делать?! Молился, просил Иисуса заступиться за сына, что делать, если письмо не отнести и уничтожить, то они напишут донос и дети останутся без отца! Отдам им сына, злить этих нелюдей, это очень опасно. Утром Иван увёз письмо в Сельский Совет, сознательный ты Иван Тарасович, сына не пожалел. А вечером приехали за Федотом и увезли, лагерь, куда попал Федот в пятнадцать лет в числе хромых, кривых, косых, слепых, немых, был далеко от того места, где остался отец. Страшно было, зачем собрали, так много инвалидов в одном месте, а именно в Красноярском крае, в непроходимой тайге, ответ понятен. Их всех убьют! Недавно нашли в Красноярском крае массовые захоронения, может это был лагерь, где убивали инвалидов.
Начальник лагеря Дмитрий Иванович Воронков, после переклички, спросил, кто из вас сможет починить часы. Федот был красив собой, чёрные брови, блестящие чёрные вьющиеся волосы, продолговатое бледное лицо, от него веяло покоем, кротостью. Чёрные, глубоко посаженные глаза, в них не было чувства страха или растерянности. Федот вышел, хотя сам и понятия не имел, как он починит часы. Поместили в дырявые бараки, днём работали, а ночью в бараках было так холодно, что к утру зуб на зуб не попадал. Каждый день увозили, куда-то на двух фургонах и от привезённых инвалидов осталась половина, одних увозили, других привозили. Кормили скудно, хлеба давали двести грамм в день, кормили кислой капустой, гнилой рыбой, гнилой картошкой, это был конец и каждый знал, что сегодня может прийти, его очередь ехать навстречу своей смерти. Кого увозили, назад никто не вернулся. Федот починил часы, часы были именные, подарены самим Котовским, и Дмитрий Иванович очень дорожил ими. Он забрал Федота к себе домой, он жил в сарае, лудил, паял, из дерева делал шкафы, стулья, из жести делал вёдра, ванны, кузнечил, ковал. Он остался один из тех, кого привезли первыми, за три года в лагере побывало более трёх тысяч инвалидов и они все были уничтожены. В сороковом году, начальник лагеря выправил бумагу, где было написано, что Огнев был служащим Лагеря, таким образом, начальник лагеря спас Федота от смерти, и тот чудом остался жив, благодаря таланту ко всякому делу. Федот был необычный подросток, он верил в Бога, и часто небо раскрывалось, и он видел книгу, там были святые. Он говорил, смотри, книга. Над ним смеялись и его считали блаженным. Вернулся домой Федот в конце сорокового года, и пошёл работать на станцию Шартанда, сначала кочегаром на паровоз, потом помощником машиниста. Отцу он никак не мог простить и понять, почему отец это письмо не порвал, не сжёг. Коммунисты сами писали эти письма, а их тайные стукачи относили и подкидывали. И страшно то, что они знали, люди невиновны. Началась война…
Обсуждения Отец гл.8