Осень. Идет дождь. Старое, облезлое здание: ""Дом культуры железнодорожников."" У входа стоит режиссер с зонтом, вглядывается вдаль.
Останавливается машина, из нее выходят два солидных пожилых человека в черных пальто и шляпах. Невооруженным взглядом видно, что это - Представители какого-то руководящего органа. Режиссер подбегает к ним, пытается укрыть их сразу двоих зонтом, они уходят внутрь здания.
Поднимаются по мраморной лестнице: Режиссер, чуть сзади - Представители, синхронно переставляя ноги.
Режиссер: - Вот увидите - таланты, просто таланты! Артисты, можно сказать, международного класса!
Режиссер забегает вперед, поворачивается к Представителям, дальше поднимается вперед спиной. Представители идут мрачно и молча.
Режиссер: - Сегодня у нас одна из первых репетиций новой пьесы.
Лестница кончается. Идут по коридору.
Режиссер: - Конечно, пока сыровато, но, в скором времени:
Распахивает дверь, пропускает представителей вперед, входит за ними в актовый зал.
По сцене со скучающим видом расхаживает высокий худой мужчина с куцей бородкой. За роялем, с не менее скучающим видом, сидит женщина, наигрывая какую-то мелодию одним пальцем. Возле сцены, на стуле, расположился толстяк в мощных очках. Он развернул на коленях салфетку и поглощает сочную куриную ногу.
Представители стоят в проходе. Режиссер подхватывает их под локти, подводит к среднему ряду.
Режиссер: - Располагайтесь. Эти места - самые удобные для созерцания.
Быстро шагает к сцене. Женщина встает. Толстяк заворачивает остатки курицы в салфетку, сует в карман. Бородатый мужчина подходит к краю сцены.
Лицо режиссера вспыхивает недовольством. Он подходит к сцене и старается говорить тише, чтобы не услышали Представители.
Режиссер (мужчине): - Буракин! Вы почему не в костюме? (женщине) Павлова! ( замолкает: видимо, сказать нечего, и он просто недовольно мотает головой. Потом - обращается к толстяку) А вам пора идти на сцену.
Оборачивается к Представителям: - Через минуту начнем!
Представители скептически смотрят на сцену.
Режиссер (актерам): - По местам! (опять оборачивается к представителям) Дело происходит в трамвае!
На сцене, тем временем, толстяк садится на стул, женщина и мужчина стоят рядом.
Режиссер: - Фонограмма!
Из-за кулис доносятся звуки, отдаленно напоминающие стук трамвайных колес.
Мужчина с женщиной хватаются за воображаемые поручни, начинают раскачиваться в такт идущему, воображаемому же, трамваю. Режиссер садится на стул возле сцены, удовлетворенно смотрит на происходящее.
Мужчина: - Гражданочка, вы мне наступили на ногу!
Женщина: - Что за ерунда! Я ничего подобного не делала.
Мужчина: - Посмотрите - у меня на ботинке след от вашей туфли.
Женщина: - У меня другой рельеф подошвы. Там у вас маленькие кружочки, а у меня - поглядите - на подошве звездочки.
Мужчина: - Да что Вы мне свою ногу в лицо суете! Я же видел, что это именно вы наступили. А звездочки, кружочки, - это все уже лишнее. Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: - Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите, пожалуйста! Считайте, что я испугалась.
Толстяк (поет высоким голосом сельского дьячка):
- Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится! (при этом, он привстает и раскидывает в стороны руки)
Режиссер довольно улыбается, оборачивается на Представителей. Те, насупившись, мрачно глядят на сцену.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Мужчина: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Мужчина: - На следующей остановке мне выходить, но я не выйду. Я поеду дальше.
Женщина: - Какое счастье! А я как раз выхожу.
Мужчина: - Тогда, я - тоже.
Режиссер: - Стоп, стоп! Буракин, сколько раз повторять - реплика о том, что вы:как же там?.. (извлекает из-за пазухи свернутый сценарий, перелистывает)Ага, вот: "":мне выходить, но я не выйду."", эта реплика должна быть максимально четкой и внушительной. Зритель не верит таким вот рассусоливаниям, как у вас. Зритель хочет правды. Он ждет акцента. Вам ясно?
Мужчина: - Ясно, но:
Режиссер: - Отлично. Тогда начнем с третьей цифры. Начали.
Встает, начинает нервно прохаживаться вдоль сцены, искоса поглядывая то на действие, то на Представителей.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Мужчина: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Мужчина: - На следующей остановке мне выходить, но я не выйду. Я поеду дальше.
Женщина: - Какое счастье!
Режиссер: - Буракин! Ради бога! Ну что же вы делаете, голубчик! Где акцент? Где правда?
Мужчина: - Как могу, так и делаю.
Режиссер: - Нет, Буракин, вы можете совсем по-другому. Вы превосходный артист. Когда вы играли Фирса в прошлом сезоне, я готов был разрыдаться от чувств, меня переполнявших. А теперь? Что с вами стало?
Толстяк: - Ну, это и не ""Вишневый сад"", знаете ли.
Режиссер: - Да, это моя первая пьеса. Я никогда не писал ранее пьес. Тем более, вы должны мне помочь.
У женщины на лице появляются штрихи жалости. Она выходит вперед.
Женщина: - Мы очень хотим вам помочь. И Буракин хочет, я уверена. Просто он, наверное, не совсем понимает, как. Правда, Буракин?
Мужчина: - Совсем не понимаю.
Женщина: - Вы покажите ему сами, как нужно делать акцент, и он сделает. Сделаешь, Буракин?
Мужчина: - Сделаю.
Режиссер: - Хорошо, Павлова. Только ради Вас. С третьей цифры:
Заскакивает на сцену, становится рядом с женщиной вместо Буракина. В руке держит сценарий.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Режиссер: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Режиссер: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Режиссер: - На следующей остановке мне выходить, но я, пожалуй, не стану этого делать. Да-да! Я не выйду!..Ну и так далее: Понятно вам, Буракин?
Мужчина: - Не совсем.
Режиссер: - И что вам не понятно?
Мужчина: - Почему вы изменили реплику. Там другие слова.
Режиссер: - Ну и что? Я не отрицаю элементы импровизации. Для меня театр - это своеобразный джаз, если хотите.
Мужчина: - А мне импровизировать тоже можно?
Режиссер: - Разумеется!
Толстяк: - И мне?
Режиссер: - Ну, если по ходу контекста:сложится ситуация:Почему бы и нет?
Женщина: - А я?
Режиссер: - Вы о чем, Павлова?
Женщина: - Я тоже в джазе кое-что смыслю. Мне тоже можно по ходу контекста, если сложится ситуация?
Режиссер: - Тоже можно. Ладно, мы отвлеклись. Всем все понятно?
В ответ - молчание. Режиссер спрыгивает со сцены.
Режиссер: - Ну и замечательно. Давайте со второй цифры.
Мужчина: - Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: -Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите пожалуйста! Считайте, что я испугалась!
Толстяк: - Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится!
Она так отважна, как смелая львица!
Тигрица! Волчица!
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина..
Режиссер: - Стоп, я не понял. Что там за животные?
Толстяк: - Это аллегория. Символ сублимированной агрессии. Экспромт.
Режиссер: - Вы слишком буквально меня поняли. Импровизация импровизации рознь
Толстяк: - Ладно, больше не буду:
Режиссер: - Вторая цифра. Поехали!
Один из Представителей спит, уютно устроившись на плече другого, который еще пытается бороться со сном, изредка роняя голову на грудь.
Мужчина: - Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: - Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите, пожалуйста! Считайте, что я испугалась!
Толстяк: - Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится!
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Меня женщины вообще не интересуют.
Режиссер хватается за голову.
Режиссер: - Буракин, вы издеваетесь?
Мужчина: - Я расставляю акценты. Вы же сами говорили, что зритель ждет правды. А это - правда.
Толстяк (под нос): - Каждый импровизирует, как может.
Режиссер: - Так, продолжим. Со слов "" я не посмотрю, что вы женщина"". И без вольностей.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Да откуда тебе знать, козел старый!
Режиссер: - Павлова, и вы туда же!
Женщина: - Извините, Андрей Макарович. Вырвалось. По ходу контекста.
Режиссер: - Вы меня в гроб загоните. Давайте снова.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Толстяк (вскакивает): - Я протестую! У моего типажа слишком мало реплик. Он же здесь, типаж, в трамвае, он, можно сказать, свидетель конфликта. Он не может молчать, русский народ никогда не молчит. Предлагаю такой вариант:
Мужчина в женщине ценит тело,
Не только, но тело - превыше всего.
А женщина ценит в мужчине дело,
И больше практически ничего.
Женщина: - Очень даже актуально. Женщина отвергает резкие нападения мужчины, а у него, на самом деле, только одно на уме. Зрителю понравится.
Режиссер: - Видимо, у нас с вами зритель разный.
Мужчина (толстяку): - Почитай еще.
Толстяк: - Да ладно:Пустое:
Режиссер: - Так. Авторский вечер отложим на потом. А сейчас - с третьей цифры, строго по сценарию.
Представители мирно спят, прикорнув друг к другу.
Мужчина: - Я так не могу. То - джаз, то - строго по сценарию. Вы, Андрей Макарович, слишком многого от нас требуете. Самодеятельность - вещь добровольная. А мы существуем в узких рамках.
Режиссер (распалясь): - Да? Значит, вон оно что? (Садится на стул, демонстративно откидывается на спинку) Может, у кого-нибудь есть еще претензии?
Женщина: - Я ничего не имею против узких рамок. Я, даже, можно сказать, не согласна с Буракиным:Но что касается пьесы:Я, как преподаватель русского языка и литературы, хотела бы отметить кое-какие погрешности. Зритель, он, можно сказать, жесток. Он ничего мимо ушей не пропустит. У зрителя чуткие уши.
Режиссер (вскакивает, кидает на стул сценарий, начинает говорить, оживленно жестикулируя) : - Да! Я не драматург! Я - режиссер! И я чувствую человеческую драму! И пусть речь моих героев несовершенна! Пусть! Но зато в них есть слеза! Страсть! И если вам не нравится, можете уходить! Пожалуйста, никаких рамок!
Начинает гигантскими шагами нервно отмеривать плоскость вдоль сцены.
Женщина: - Андрей Макарович, вы преувеличиваете смысл моих слов:
Режиссер (уже ничего не слышит): - Значит, вы остаетесь? Хорошо! Тогда уйду я.
Актеры в смятении, рядком, стоят у края сцены, смотрят на уходящего режиссера. Тот вдруг останавливается, разворачивается, идет обратно. У актеров на лицах - что-то среднее между облегчением и паникой. Режиссер решительно подходит к стулу, хватает сценарий и уходит опять. Возле ряда, на котором храпят представители, он притормаживает, смотрит на них: отчаянье на его лице сменяется презрением, с возгласом : ""Ай:"" он разочарованно взмахивает рукой и покидает зал.
Актеры какое-то время стоят в молчании. Женщина садится на стул.
Женщина: - Что будем делать, Буракин? Мне кажется, он не вернется.
Толстяк: - А мне кажется, что лучше бы - и не возвращался. Мне надоел весь этот гротеск. В конце концов, я - настоящий артист. Хочу играть нормальные вещи.
Мужчина: - Кстати, раз уж мы остались одни, пора и делом заняться.
Мужчина подходит к краю кулисы извлекает из-за нее портфель, открывает его и достает какие-то бумаги.
Мужчина: - Ну что, начнем ?
Толстяк: - Продолжим.
Женщина (грустно глядит в пустоту): - Некрасиво всё-таки получилось:
Темная улица. Всё так же идет дождь. Режиссер, уже без зонта, ссутулив плечи, бредет по осенней улице.
Мужчина (стоит на переднем плане, ближе к кулисам): - И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей нужно делать. Быстрым, легким шагом спустившись к ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда.( Просыпается один из Представителей) она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона:
По ходу слов мужчины, женщина пантомимой иллюстрирует его слова.
Первый Представитель будит другого.
Женщина заламывает руки, медленно бредет по краю сцены.
Женщина: - Туда!: Туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя:от всех и от себя:
Она изображает, что пытается снять с руки какую-то невидимую помеху.
Мужчина: - Что ты делаешь?..Этот красный мешочек, который ты снимаешь с руки, задержал тебя, и теперь уже поздно. Надо ждать следующего вагона!
Представители наблюдают за происходящим.
Первый: - Какое интересное решение!
Второй: - Трамвай в начале спектакля - прекрасный символ. Классика, пронизанная духом современных ритмов.
Первый: - Браво.
Второй (соглашается): - Браво.
Женщина валяется на полу, изображая борьбу с воображаемым поездом.
Женщина: - Где я? Что я делаю? Зачем?
Мужчина: - Но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину.
Толстяк подходит к женщине, толкает ее и протаскивает за ворот платья несколько метров (при этом, женщина тихо произносит: - Господи, прости мне все!), потом отпускает. Женщина замертво опадает на пол. Толстяк накрывает ее покрывалом и громко констатирует: - И свеча навсегда потухла!
Мужчина подходит к толстяку, и они кланяются.
Первый: - Браво!
Встают, начинают хлопать. - Браво!
Входит промокший до нитки режиссер, в недоумении смотрит на происходящее. Представители оборачиваются на него.
Первый: - Андрей Макарович! Это просто великолепно! Так тонко и по-новому прочувствовать Толстого.
Второй: - Браво! Можете смело готовиться к фестивалю. Я думаю, первое место:
Первый: - Грант-при!
Режиссер: - Я, конечно, чувствую Толстого, но данная пьеса - сугубо моя, и:
Второй: - Не кокетничайте. Проводите нас лучше до машины.
Они уходят.
Мужчина: - Что делать будем?
Женщина: - Я, пожалуй, возьму бюллетень.
Толстяк (мрачно доедая куриную ногу): - Я мне, судя по всему, придется скоропостижно скончаться:Пожалуй, это будет несчастный случай. Нужно купить расписание поездов.
Останавливается машина, из нее выходят два солидных пожилых человека в черных пальто и шляпах. Невооруженным взглядом видно, что это - Представители какого-то руководящего органа. Режиссер подбегает к ним, пытается укрыть их сразу двоих зонтом, они уходят внутрь здания.
Поднимаются по мраморной лестнице: Режиссер, чуть сзади - Представители, синхронно переставляя ноги.
Режиссер: - Вот увидите - таланты, просто таланты! Артисты, можно сказать, международного класса!
Режиссер забегает вперед, поворачивается к Представителям, дальше поднимается вперед спиной. Представители идут мрачно и молча.
Режиссер: - Сегодня у нас одна из первых репетиций новой пьесы.
Лестница кончается. Идут по коридору.
Режиссер: - Конечно, пока сыровато, но, в скором времени:
Распахивает дверь, пропускает представителей вперед, входит за ними в актовый зал.
По сцене со скучающим видом расхаживает высокий худой мужчина с куцей бородкой. За роялем, с не менее скучающим видом, сидит женщина, наигрывая какую-то мелодию одним пальцем. Возле сцены, на стуле, расположился толстяк в мощных очках. Он развернул на коленях салфетку и поглощает сочную куриную ногу.
Представители стоят в проходе. Режиссер подхватывает их под локти, подводит к среднему ряду.
Режиссер: - Располагайтесь. Эти места - самые удобные для созерцания.
Быстро шагает к сцене. Женщина встает. Толстяк заворачивает остатки курицы в салфетку, сует в карман. Бородатый мужчина подходит к краю сцены.
Лицо режиссера вспыхивает недовольством. Он подходит к сцене и старается говорить тише, чтобы не услышали Представители.
Режиссер (мужчине): - Буракин! Вы почему не в костюме? (женщине) Павлова! ( замолкает: видимо, сказать нечего, и он просто недовольно мотает головой. Потом - обращается к толстяку) А вам пора идти на сцену.
Оборачивается к Представителям: - Через минуту начнем!
Представители скептически смотрят на сцену.
Режиссер (актерам): - По местам! (опять оборачивается к представителям) Дело происходит в трамвае!
На сцене, тем временем, толстяк садится на стул, женщина и мужчина стоят рядом.
Режиссер: - Фонограмма!
Из-за кулис доносятся звуки, отдаленно напоминающие стук трамвайных колес.
Мужчина с женщиной хватаются за воображаемые поручни, начинают раскачиваться в такт идущему, воображаемому же, трамваю. Режиссер садится на стул возле сцены, удовлетворенно смотрит на происходящее.
Мужчина: - Гражданочка, вы мне наступили на ногу!
Женщина: - Что за ерунда! Я ничего подобного не делала.
Мужчина: - Посмотрите - у меня на ботинке след от вашей туфли.
Женщина: - У меня другой рельеф подошвы. Там у вас маленькие кружочки, а у меня - поглядите - на подошве звездочки.
Мужчина: - Да что Вы мне свою ногу в лицо суете! Я же видел, что это именно вы наступили. А звездочки, кружочки, - это все уже лишнее. Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: - Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите, пожалуйста! Считайте, что я испугалась.
Толстяк (поет высоким голосом сельского дьячка):
- Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится! (при этом, он привстает и раскидывает в стороны руки)
Режиссер довольно улыбается, оборачивается на Представителей. Те, насупившись, мрачно глядят на сцену.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Мужчина: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Мужчина: - На следующей остановке мне выходить, но я не выйду. Я поеду дальше.
Женщина: - Какое счастье! А я как раз выхожу.
Мужчина: - Тогда, я - тоже.
Режиссер: - Стоп, стоп! Буракин, сколько раз повторять - реплика о том, что вы:как же там?.. (извлекает из-за пазухи свернутый сценарий, перелистывает)Ага, вот: "":мне выходить, но я не выйду."", эта реплика должна быть максимально четкой и внушительной. Зритель не верит таким вот рассусоливаниям, как у вас. Зритель хочет правды. Он ждет акцента. Вам ясно?
Мужчина: - Ясно, но:
Режиссер: - Отлично. Тогда начнем с третьей цифры. Начали.
Встает, начинает нервно прохаживаться вдоль сцены, искоса поглядывая то на действие, то на Представителей.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Мужчина: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Мужчина: - На следующей остановке мне выходить, но я не выйду. Я поеду дальше.
Женщина: - Какое счастье!
Режиссер: - Буракин! Ради бога! Ну что же вы делаете, голубчик! Где акцент? Где правда?
Мужчина: - Как могу, так и делаю.
Режиссер: - Нет, Буракин, вы можете совсем по-другому. Вы превосходный артист. Когда вы играли Фирса в прошлом сезоне, я готов был разрыдаться от чувств, меня переполнявших. А теперь? Что с вами стало?
Толстяк: - Ну, это и не ""Вишневый сад"", знаете ли.
Режиссер: - Да, это моя первая пьеса. Я никогда не писал ранее пьес. Тем более, вы должны мне помочь.
У женщины на лице появляются штрихи жалости. Она выходит вперед.
Женщина: - Мы очень хотим вам помочь. И Буракин хочет, я уверена. Просто он, наверное, не совсем понимает, как. Правда, Буракин?
Мужчина: - Совсем не понимаю.
Женщина: - Вы покажите ему сами, как нужно делать акцент, и он сделает. Сделаешь, Буракин?
Мужчина: - Сделаю.
Режиссер: - Хорошо, Павлова. Только ради Вас. С третьей цифры:
Заскакивает на сцену, становится рядом с женщиной вместо Буракина. В руке держит сценарий.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Режиссер: - Вы на что намекаете?
Женщина: - А вы?
Режиссер: - Я защищаю свое достоинство.
Женщина: - А я - свое.
Режиссер: - На следующей остановке мне выходить, но я, пожалуй, не стану этого делать. Да-да! Я не выйду!..Ну и так далее: Понятно вам, Буракин?
Мужчина: - Не совсем.
Режиссер: - И что вам не понятно?
Мужчина: - Почему вы изменили реплику. Там другие слова.
Режиссер: - Ну и что? Я не отрицаю элементы импровизации. Для меня театр - это своеобразный джаз, если хотите.
Мужчина: - А мне импровизировать тоже можно?
Режиссер: - Разумеется!
Толстяк: - И мне?
Режиссер: - Ну, если по ходу контекста:сложится ситуация:Почему бы и нет?
Женщина: - А я?
Режиссер: - Вы о чем, Павлова?
Женщина: - Я тоже в джазе кое-что смыслю. Мне тоже можно по ходу контекста, если сложится ситуация?
Режиссер: - Тоже можно. Ладно, мы отвлеклись. Всем все понятно?
В ответ - молчание. Режиссер спрыгивает со сцены.
Режиссер: - Ну и замечательно. Давайте со второй цифры.
Мужчина: - Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: -Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите пожалуйста! Считайте, что я испугалась!
Толстяк: - Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится!
Она так отважна, как смелая львица!
Тигрица! Волчица!
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина..
Режиссер: - Стоп, я не понял. Что там за животные?
Толстяк: - Это аллегория. Символ сублимированной агрессии. Экспромт.
Режиссер: - Вы слишком буквально меня поняли. Импровизация импровизации рознь
Толстяк: - Ладно, больше не буду:
Режиссер: - Вторая цифра. Поехали!
Один из Представителей спит, уютно устроившись на плече другого, который еще пытается бороться со сном, изредка роняя голову на грудь.
Мужчина: - Я ненавижу несправедливость.
Женщина: - Вот именно. Я тоже.
Мужчина: - Вы пожалеете.
Женщина: - Ой-ой-ой! Скажите, пожалуйста! Считайте, что я испугалась!
Толстяк: - Она не боится! Она не боится!
Не-е-е боится!
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Меня женщины вообще не интересуют.
Режиссер хватается за голову.
Режиссер: - Буракин, вы издеваетесь?
Мужчина: - Я расставляю акценты. Вы же сами говорили, что зритель ждет правды. А это - правда.
Толстяк (под нос): - Каждый импровизирует, как может.
Режиссер: - Так, продолжим. Со слов "" я не посмотрю, что вы женщина"". И без вольностей.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Да откуда тебе знать, козел старый!
Режиссер: - Павлова, и вы туда же!
Женщина: - Извините, Андрей Макарович. Вырвалось. По ходу контекста.
Режиссер: - Вы меня в гроб загоните. Давайте снова.
Мужчина: - Я не посмотрю, что вы женщина. Женщины так себя не ведут.
Женщина: - Я веду себя, как женщина, только с мужчинами.
Мужчина: - Вы на что намекаете?
Толстяк (вскакивает): - Я протестую! У моего типажа слишком мало реплик. Он же здесь, типаж, в трамвае, он, можно сказать, свидетель конфликта. Он не может молчать, русский народ никогда не молчит. Предлагаю такой вариант:
Мужчина в женщине ценит тело,
Не только, но тело - превыше всего.
А женщина ценит в мужчине дело,
И больше практически ничего.
Женщина: - Очень даже актуально. Женщина отвергает резкие нападения мужчины, а у него, на самом деле, только одно на уме. Зрителю понравится.
Режиссер: - Видимо, у нас с вами зритель разный.
Мужчина (толстяку): - Почитай еще.
Толстяк: - Да ладно:Пустое:
Режиссер: - Так. Авторский вечер отложим на потом. А сейчас - с третьей цифры, строго по сценарию.
Представители мирно спят, прикорнув друг к другу.
Мужчина: - Я так не могу. То - джаз, то - строго по сценарию. Вы, Андрей Макарович, слишком многого от нас требуете. Самодеятельность - вещь добровольная. А мы существуем в узких рамках.
Режиссер (распалясь): - Да? Значит, вон оно что? (Садится на стул, демонстративно откидывается на спинку) Может, у кого-нибудь есть еще претензии?
Женщина: - Я ничего не имею против узких рамок. Я, даже, можно сказать, не согласна с Буракиным:Но что касается пьесы:Я, как преподаватель русского языка и литературы, хотела бы отметить кое-какие погрешности. Зритель, он, можно сказать, жесток. Он ничего мимо ушей не пропустит. У зрителя чуткие уши.
Режиссер (вскакивает, кидает на стул сценарий, начинает говорить, оживленно жестикулируя) : - Да! Я не драматург! Я - режиссер! И я чувствую человеческую драму! И пусть речь моих героев несовершенна! Пусть! Но зато в них есть слеза! Страсть! И если вам не нравится, можете уходить! Пожалуйста, никаких рамок!
Начинает гигантскими шагами нервно отмеривать плоскость вдоль сцены.
Женщина: - Андрей Макарович, вы преувеличиваете смысл моих слов:
Режиссер (уже ничего не слышит): - Значит, вы остаетесь? Хорошо! Тогда уйду я.
Актеры в смятении, рядком, стоят у края сцены, смотрят на уходящего режиссера. Тот вдруг останавливается, разворачивается, идет обратно. У актеров на лицах - что-то среднее между облегчением и паникой. Режиссер решительно подходит к стулу, хватает сценарий и уходит опять. Возле ряда, на котором храпят представители, он притормаживает, смотрит на них: отчаянье на его лице сменяется презрением, с возгласом : ""Ай:"" он разочарованно взмахивает рукой и покидает зал.
Актеры какое-то время стоят в молчании. Женщина садится на стул.
Женщина: - Что будем делать, Буракин? Мне кажется, он не вернется.
Толстяк: - А мне кажется, что лучше бы - и не возвращался. Мне надоел весь этот гротеск. В конце концов, я - настоящий артист. Хочу играть нормальные вещи.
Мужчина: - Кстати, раз уж мы остались одни, пора и делом заняться.
Мужчина подходит к краю кулисы извлекает из-за нее портфель, открывает его и достает какие-то бумаги.
Мужчина: - Ну что, начнем ?
Толстяк: - Продолжим.
Женщина (грустно глядит в пустоту): - Некрасиво всё-таки получилось:
Темная улица. Всё так же идет дождь. Режиссер, уже без зонта, ссутулив плечи, бредет по осенней улице.
Мужчина (стоит на переднем плане, ближе к кулисам): - И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей нужно делать. Быстрым, легким шагом спустившись к ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда.( Просыпается один из Представителей) она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона:
По ходу слов мужчины, женщина пантомимой иллюстрирует его слова.
Первый Представитель будит другого.
Женщина заламывает руки, медленно бредет по краю сцены.
Женщина: - Туда!: Туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя:от всех и от себя:
Она изображает, что пытается снять с руки какую-то невидимую помеху.
Мужчина: - Что ты делаешь?..Этот красный мешочек, который ты снимаешь с руки, задержал тебя, и теперь уже поздно. Надо ждать следующего вагона!
Представители наблюдают за происходящим.
Первый: - Какое интересное решение!
Второй: - Трамвай в начале спектакля - прекрасный символ. Классика, пронизанная духом современных ритмов.
Первый: - Браво.
Второй (соглашается): - Браво.
Женщина валяется на полу, изображая борьбу с воображаемым поездом.
Женщина: - Где я? Что я делаю? Зачем?
Мужчина: - Но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину.
Толстяк подходит к женщине, толкает ее и протаскивает за ворот платья несколько метров (при этом, женщина тихо произносит: - Господи, прости мне все!), потом отпускает. Женщина замертво опадает на пол. Толстяк накрывает ее покрывалом и громко констатирует: - И свеча навсегда потухла!
Мужчина подходит к толстяку, и они кланяются.
Первый: - Браво!
Встают, начинают хлопать. - Браво!
Входит промокший до нитки режиссер, в недоумении смотрит на происходящее. Представители оборачиваются на него.
Первый: - Андрей Макарович! Это просто великолепно! Так тонко и по-новому прочувствовать Толстого.
Второй: - Браво! Можете смело готовиться к фестивалю. Я думаю, первое место:
Первый: - Грант-при!
Режиссер: - Я, конечно, чувствую Толстого, но данная пьеса - сугубо моя, и:
Второй: - Не кокетничайте. Проводите нас лучше до машины.
Они уходят.
Мужчина: - Что делать будем?
Женщина: - Я, пожалуй, возьму бюллетень.
Толстяк (мрачно доедая куриную ногу): - Я мне, судя по всему, придется скоропостижно скончаться:Пожалуй, это будет несчастный случай. Нужно купить расписание поездов.
Обсуждения Опять колеса застучали ...