Колесо времени Часть3
Другими глазами
Следующее утро показалось Алиму не совсем таким, каким были все предыдущие. А может он смотрел на него другими глазами. Ведь он заглянул в прошлое из будущего. И хотя это было не так понятно, как настоящее прошлое, но зато в нем была притягательная мощь совсем иного масштаба. Алим понял, что ступил на новый Путь. И именно этот путь он избрал для себя уже давно.
Быстро собравшись, он вышел на улицу, и ноги привели его на ту самую остановку. Значит, старый парк. Через двадцать минут Алим уже шел по шуршащей дорожке и вдыхал такой необычный воздух такого необычного утра в таком необычном парке. Он знал, что все уже произошло, и все, что произошло, было великолепно. Осталось только через это пройти.
– Вижу, ты сегодня один, – услышал он знакомый голос и обернулся. – На боковой дорожке неожиданно возник старик.
– Да, вот решил подышать свежим воздухом, стряхнуть сон вчерашний, – обрадовался Алим встрече.
– Вижу, поиски твои изменили свою направленность. Теперь ты устремился в будущее. В твоих глазах его Огонь.
– Да, мне удалось отыскать там нечто такое, чего я пока еще не могу объяснить.
– Это и не мудрено, ведь это будущее, и чтобы туда добраться, понадобится знание. А знание можно обрести, лишь облачившись в доспехи мудрости.
– Ах, да, без наличия доспехов не добиться вам успехов. Примерно так? – Алим сам удивился такой рифме, – но это все пережитки прошлого, сейчас век высоких технологий в материи и глубоких состояний в Огне.
– Это-то все так, но вот только, если бы ты сам глубоко проникал, то знал бы, что огненный меч духа существует. И, так же как и меч земной, он рождается между молотом и наковальней, предварительно раскаленный в Огне. Только между молотом будущего и наковальней прошлого. Одно неизбежно приближается и хочет занять место, то самое, на которое другое улеглось намертво и не хочет отпускать.
Остается только, принимая удары, подставлять нужный бок, чтобы выковалось то, что надо, чтобы не зря плющило.
Перетекание Времени в пространство, Огня в материю происходит постоянно, но если хочешь, чтобы этот поток проходил через тебя, ты должен стать воином Огня. Только тогда ты сможешь переплавиться, и сделать доступными для себя совсем другие скорости. Ведь ты этого хочешь?
– А ведь я догадывался, что и вас интересует не столько прошлое, сколько будущее. А прошлое - это просто миф, точка опоры.
– Для стариков это еще и багаж, за который приходится отвечать. Хотелось бы, чтобы он был полегче. Кстати, тебе все листы удалось расшифровать из той папки? Или ты готов отправиться в будущее с недосказанным мифом? – Старик пристально посмотрел на Алима, – вижу, ты уже в пути. Ну что ж, успехов и доспехов, теперь ты не забудешь о них. И о том, что плата есть за все. И эта плата – время. И это время – из Огня.
– Почему время? – машинально спросил Алим.
– Ну как же? Жизнь человека – это время, отведенное ему для пребывания на земле. День – это время от восхода до восхода. Только глупый пытается оправдаться отсутствием времени или тратить его попусту. Только время лечит. На все надо время. Всему свое время. Подумай сам, найди время, – старик улыбнулся и пошел своей дорожкой, – надеюсь, мы еще увидимся.
Алиму не терпелось приблизить то самое время, но воевать ему было не по нраву. Как же так, неужели нельзя без меча? Например, вырос многократно, и ты уже неуязвим. И чтобы быстрее разобраться в этом, он вернулся в город, отправился прямиком в «Литературный мир».
В приемной сидела Фаина. Это сразу окунуло Алима в недавние события, и он окончательно утратил утреннее ощущение приблизившейся вечности.
– Алим, вот хочешь, верь, а хочешь, нет, но ты сейчас выглядишь, как сдувающийся шарик. Только что был большой и надутый, а если не остановить, то станешь дряблым и маленьким. А, между прочим, тебе здесь все очень рады и не звонили только потому, что хотели дать возможность отдохнуть. Но уж если ты сам пришел, то можешь получить свое новое задание. А от меня лично еще раз благодарность.
Ведь я только сейчас поняла, что меня практически уже не было. Я теперь вижу этот отрезок времени моей жизни как пустоту. Как тебе удалось сделать такое? – Фаина поставила вопрос и замолчала.
– Я тоже рад тебя видеть, Фаина. К этому наваждению я хочу вернуться чуть позже. Есть там над чем поразмыслить. У меня самого появились вопросы после всех этих событий, связанные с будущим, на которые я хотел бы получить ответы.
– Тогда тебе повезло, ведь шестьдесят четвертая занимается, как ты знаешь, отсечением негативного влияния прошлого на настоящее. А вот сто двадцать восьмая – как раз вопросами позитивных включений в настоящее элементов будущего. Это мы по большому секрету узнали, из выявления ею твоего нового задания. До этого она вообще была для нас тайной за семью печатями. На моей памяти с ней еще никто не работал. Ты первый. – Фаина смотрела с некоторой завистью, подчеркивающей, какой важности было это событие.
– И ты предлагаешь мне пойти с ней поздороваться?
– Сходи, как раз ознакомишься со своим заданием, а то опять выполнишь, и не будешь знать, каким оно было изначально. Ты ведь специалист в таких делах. Даже, догуливая отпуск, можешь ненароком притянуть к себе ключевые события, которые для нормальных людей могли бы стать роковыми.
Алим взял конверт и направился в свой новый кабинет.
Дверь открылась мягко, ступать было легко, обстановка кабинета была уютная и почти ничем не отличалась от предыдущей комнаты.
Алим опустился в кресло, держа в руках конверт, и ощутил его налитую осмысленностью выпуклость. Одновременно с этим в голове у него пронеслось одним сжатым осознанием:
Здесь иное пространство, иные законы, здесь заботы мирские не ставят препоны, здесь родиться возможно в десятках миров и при этом не чувствовать бренность оков
От борьбы бесконечной в стремнинах потока. Здесь сияние Истины в радужке Ока, здесь Сознание в Хум, Разум в Сердце истока,
Здесь сгорает завеса, спадает вуаль, здесь нет места понятию рядом и вдаль, здесь естественна Вера, здесь плотен Грааль.
Оно, это осознание, сначала придавило лобную кость, потом, распаковавшись, осело тяжестью на затылке, причем как-то изнутри, будто налилось. Алиму стало не по себе, но интерес и стучащее в висках напоминание, что он находится в своем кабинете, заставили сделать следующее движение. Он открыл конверт, но не успел еще вынуть содержимое, как новая порция неведомого потока уперлось ему в лоб:
Не преступи кольцо сознания: тому доступны эти знания, кто ими действовать готов, тому, кто может ощутить, что он без них ни есть, ни пить, ни спать уж боле не способен.
Путь этот вовсе не удобен, и чувствовать, что ты не моден, и мыслить, что ты недалек, и свой в себе душить упрек и понимать, что так нельзя и озираться: где ж друзья?
И вновь искать какой-то смысл и суть, ты уж не обессудь: идея пламенем зажжется, и все сторицей обернется, но лишь тому, кто не зевал. Провал минуя, встань на вал…
Новая порция проникла в материю и налилась, набухла необходимостью применить. Но Алима это уже не остановило. Он смотрел на конверт какими-то другими глазами, не материальными, не внешними, а внутренними, включенными усилием воли. Странно, но при этом, своим растерянным сознанием он все же отмечал: ни одна былая мысль в голове не слонялась, зевая от безделья. Необычайная плотность иного делала это просто невозможным.
Алим вынул листок и не смог прочесть обычным способом, перед ним опять развернулось объемное:
Читать, не разомкнувши век, суть дум, челó неясно жгущих, разъединенный человек пытался, напрягая ум, которым завладело тело, но в том-то было все и дело, что время это ведь не век, а человек еще не Чéло.
Теперь же волею судьбы ты боле не обеспокоен: сбылись пророчества, умы и дух, всех тех, кто хочет, волен, и вместе с ними волен ты.
Но вот теперь какое дело: хоть и разбужены, кто Чéло, но все же хочется всем знать, каким, куда и кто вернется, и чем все это обернется, и можно ль книгу пролистать,
Хотя бы первые страницы, чтобы понять, что явь, что снится, чтоб в обе стороны читать: на вид диван, Иван и нави…
Алим сосредоточился, и, поднеся лист ближе к глазам, прочел:
«Соединяя два пути, как два раздела автострады, создай поток, сумей найти в былом и будущем не клады, а то, чему все будут рады».
Алим прислушался к невесомости и медленно, как ему показалось, выплыл из кабинета. В коридоре он не только, как космонавт, ощутил свою обремененность ходьбою, но еще и досадное неудобство от медлительности мышления. А ведь надо все обдумать.
Алим не стал, как когда-то, давать оценку прочитанному, или думать, что это розыгрыш, потому что уже имел возможность не раз убедиться, что все происходящее имеет неожиданное продолжение, если только резонансно совместить время, не поспешить и не опоздать. Он даже отказался от предложенной Фаиной чашечки кофе и, поблагодарив, вышел на улицу.
День показался ему еще более удивительным, чем утро, или, что естественно, более ярким его продолжением. Хотелось петь, плясать и заглядывать всем в глаза. А еще больше хотелось заглянуть в глаза той, без которой мир был неубедителен в своей целостности. «Ну, и мысли у тебя», – прозвучало где-то внутри, и Алим рассмеялся.
Пора браться за работу
Хотелось ускорить время, хотелось позвонить Миле, хотелось услышать ее голос, но ведь предоставленное ему время имело программу своей наполненности. Нужно было не растерять всего того, что делало особенным его состояние, нужно было вернуться домой таким же вдохновленным, и Алим ускорил шаг.
Войдя в квартиру, Алим прошел в комнату и прилег на диван. Впервые за последние дни он ощущал себя самим собой, никто от него ничего не требовал. Фактически у него еще была неделя отдыха, или возможность все расфасовать, разложить по полочкам, осмыслить, если только никто не позвонит опять, или не придет, или он сам никуда не вляпается. Незаметно он углубился в размышления и пришел к выводу: а ведь теперь у него неизменно все ассоциируется со временем. Что же это за неуловимое, но всеми признаваемое, обладающее многими характеристиками, но такое неуправляемое и строптивое, независимое и неумолимое сущее, которому подвластно все?
Неужели ему предстоит пробраться в его тайны? Но в таком случае к нему надо относиться уважительно. Не тратить попусту, не упускать ни единого момента, идти в ногу с ним. Да уж, правил существует множество, и все их предстоит изучить со временем. Ага, значит хотя бы одностороннее сотрудничество возможно. Осталось дело за малым: добиться взаимности. Хотя нет, добиться – это как-то агрессивно и назойливо, лучше терпеливо дождаться. Хотя опять нет, ждать и догонять – это значит выпасть из графика, делать что-то несвоевременно.
Как интересно получается, делу время – потехе час. Пора браться за работу. Но тогда получается, что он бездельничал до этого времени? Нет, он все время чем-то занимался. С кем-то общался, над чем-то размышлял, даже благодарность заслужил. Стало быть, самое главное, это осознанное использование отведенного ему времени. А если ему лично отведено время, масса времени, значит, время первым изъявило свое намерение о сотрудничестве.
Результат размышлений обрадовал Алима. Он поднялся, поставил на стол ноутбук и включил его.
– Надо идти в ногу со временем, – объяснил он свое действие окружающему его пространству, сознательно отводя ему роль посредника во взаимоотношениях со временем, и эта мысль ему тоже понравилась.
– Пойду-ка я, поставлю чайник, – весело добавил он и оправился на кухню. Набрал воды, включил, открыл хлебницу, открыл дверцу шкафчика.
– Ну и что, сейчас пойду и куплю все, что надо. Значит, пришло время покупок, – и, выскочив в подъезд, поскакал по ступенькам. В дверях подъезда столкнулся с соседкой, извинился и побежал дальше.
Через десять минут Алим уже вернулся, все в том же приподнятом настроении. Заварил чай, поставил блюдечко с бутербродами на стол и с интересом начал рассматривать экран. С чего же начать?
Но телефонный звонок не дал ему сосредоточиться.
– Привет, Алим! – услышал он веселый голос Милы.
– О, привет! Наконец-то обо мне вспомнили. А я уже думал, что Вселенная постепенно пустеет.
– Алим, я так понимаю, у тебя произошло много интересных событий, и ты готов поделиться своими секретами с ближним. Я потому и звоню, что завтра приеду, и надеюсь, ты не будешь слишком занят. У меня для тебя тоже есть хорошие новости. Но обо всем завтра. Саша тебе привет передает, говорит, что рада слышать, что с тобой все в порядке.
– А что, могли быть варианты?
– Вот только не задирай нос, а то в таком положении плохо видно дорогу.
– Да я просто рад, Мила, слышать твой голос. И Саше тоже привет. А во сколько ты приедешь?
– А ты, главное, жди. Ну, все, пока, целую, – и Мила отключила телефон.
Не успел Алим отойти от первого звонка, как раздался второй:
– Добрый день, Алим. Это Елена Николаевна тебя беспокоит.
– Здравствуйте, Елена Николаевна. Я опять понадобился?
– Скорее, наоборот, у меня появилась возможность оказать тебе услугу. Скажи, ты когда последний раз был в институте?
Сердце Алима забилось учащенно:
– Неужели возникли проблемы? Так у меня там только один зачет висит.
– Но, тем не менее, ты в списках готовящегося приказа на отчисление. И если это не входит в твои планы, то завтра в девять утра подойди к деканату.
– Хорошо, я буду в девять.
– Тогда до встречи, Алим.
– До свидания.
Второй звонок окончательно вывел его из рабочего состояния. Пришлось снова греть воду на чай.
Мысль о том, что одного зачета достаточно для отчисления, как-то не приходила ему в голову. Но почему позвонили не из деканата, а Елена Николаевна? Значит, все-таки и им понадобился. Что ж, тогда изменим задачу на сегодня. Поставим вопрос иначе: что же все-таки представляет собой лаборатория и чем она занимается? То есть понятно, что это связано с пространством и временем, но какая цель преследуется, какие задачи решаются? Просто исследуют аномалии какие-нибудь? Вряд ли. Куратор говорил, ставя перед ним задачу, чтобы он не воспринимал это за шпионские игры, но предупреждал, что наверняка существуют какие-то неизвестные основания для беспокойства. Как-то он упустил это из виду.
Алим отпил глоток чая, и вдруг предположил:
– А что, если это, правда, связано со шпионажем, только не обычным, а космическим? Что, если лаборатория охотится за инопланетными технологиями, например? Тогда понятна и секретность, и финансирование, и недовольство со стороны космической технической службы.
Алима вдруг обожгло внутри, и он понял, что на правильном пути.
– Как бы не стать крайним в такой ситуации, – подсказывал внутренний голос, – для таких людей понятие морали никогда не стоит на первом месте. Прежде чем браться за такую работу, надо все хорошенько взвесить. Завтра же попробую все уточнить. Все-таки не хватает системности в его работе. Все как-то сумбурно получается. Хорошо бы не прозевать приезд Милы, а то еще обидится. А не пойти нельзя: время не ждет.
Выбор всегда за тобой
Утро следующего дня выглядело по-другому. Время сжалось в тугую пружину и могло устроить какую-нибудь неожиданность. Так это ощутил Алим, когда шел в институт. Напряжение не покидало его до самого деканата и уже там сменилось вниманием.
– А, бывшие студенты, как цыплята на расчет, приходят ближе к осени. Только некоторые попадают на рассчет, – поддела его секретарь. Что, вспомнил, что и для студентов существуют правила?
– Да нет, просто услышал, что меня собираются отчислить, – Алим всячески пытался оставаться спокойным, – и никто даже не предупреждает. Может, и формулировка будет: за ненадобностью?
– Что касается тебя, то твой вопрос решится сегодня, вернее, даже ты сам можешь сделать выбор. Или остаешься в списках на отчисление, или в приказе на перевод.
– На какой перевод? – Алим неподдельно удивился.
– Да какая тебе разница: все равно другого варианта остаться студентом – нет. Отделение высоких технологий, как ни странно, заинтересовалось твоей персоной. А как они там это будут оформлять, я уж не знаю. Так что ты решаешь? Выбор за тобой.
Неожиданный цейтнот не дал Алиму возможности поразмышлять и заставил спешно произнести:
– Я остаюсь.
– Тогда следующая дверь, студент, которую ты должен незамедлительно открыть, значится под номером один тире двадцать восемь. Это где-то на первом этаже, – секретарша смотрела на него не то с улыбкой, не то с насмешкой. – Где первый этаж, знаешь?
– Догадываюсь, – произнес Алим и вышел. Постояв немного за дверью, он все-таки не смог просто так уйти под насмешливый взгляд и вернулся, намереваясь что-нибудь съязвить.
– Что-то еще? – с интересом посмотрела на него девушка.
– Да нет, просто хотел узнать, с чем связано твое веселое настроение.
– Хорошо, что спросил, я отвечу, но у меня тоже к тебе будет вопрос или, вернее, просьба. Обещаешь не оставить без внимания?
– Обещаю, если это будет в моих силах.
– Отлично, тогда слушай: я только вчера услышала о существовании такого отделения в нашем институте и, когда начала расспрашивать, меня уверили, что у них нет успевающих и неуспевающих студентов, у них совсем другая градация, как в анекдоте: опытные и подопытные. Опытные получают право проводить опыты, а подопытные – возможность преобразиться с помощью высоких технологий. Маленькие могут подрасти, неучи поумнеть, а разгильдяи – стать ответственными, и так по шестидесяти четырем позициям. Я когда увидела, что ты невысокого роста, да еще из списка на отчисление.
Ну, в общем, сам понимаешь. Но ты не расстраивайся, говорят, что подопытные со временем почти все становятся опытными подопытными.
– Это что, шутка такая? – растерялся Алим.
– Это и есть мой вопрос к тебе, или просьба. Не мог бы ты зайти как-нибудь и рассказать. Ну, когда сам разберешься, – на этот раз Алим увидел в глазах девушки неподдельный интерес и решил воздержаться от колкостей.
– Ладно, зайду, если опыты будут удачными, – пошутил он тоже.
– А ты, если честно, уже знаешь, чем будешь там заниматься? – девушка пыталась определить степень правдивости ответа и внимательно смотрела на его реакцию.
– Догадываюсь, – произнес Алим и отправился искать нужную дверь, уже будучи полностью уверен, что рассказанный анекдот не мог возникнуть на ровном месте.
Путь показался Алиму знакомым. Оказывается, однажды он уже проделывал его, только не совсем осознанно. Алим машинально потер лоб: точно вот здесь он ударился о створку неожиданно открывшейся двери. Тогда женщина, открывшая ее, даже сочувственно извинилась и указала ему, как пройти к выходу. Алим вспомнил ее лицо: это была Елена Николаевна. Вот когда он ее увидел впервые, только не запомнил. Алим поднял голову и получил подтверждение своим воспоминаниям: на двери была прикреплена табличка один тире двадцать восемь. Что ж, теперь в его жизни будет две сто двадцать восьмые комнаты. Ему стало вдвойне любопытно, и он открыл дверь.
– Здравствуйте, меня направили к вам по вопросу перевода, – обратился он к очередной секретарше и, вспомнив свою установку быть внимательным, начал осматривать помещение.
– Меня предупредили, что вы придете, – бесстрастно произнесла девушка, и Алим понял, что лица ее не запомнит: не было в нем никаких особых примет. – Вот, вам надо подписать заявление на перевод, ознакомление с требованиями и особенностями обучения на отделении и подписку о неразглашении сведений, являющихся государственной тайной. Сейчас я узнаю, в какую группу вас определили.
– А я думал, у меня будет право выбора, – пытался поддержать диалог Алим. Но безликая секретарша, не обращая на него внимания, подняла трубку телефона, набрала номер и размеренно монотонно произнесла. о в какую группу определить? – после полученного ответа добавила, – хорошо, – и положила трубку.
Алим дочитал все бумаги, одновременно размышляя, стоит ли вообще продолжать увязать в эти таинственные игры, но при мысли об игре, и, вообще, сопоставив все события нынешнего лета, решил быть последовательным. Все подписав, он положил бумаги на стол.
– Так в какую все-таки группу меня определили? – не дождался он разъяснений секретарши.
– Опытная группа номер один. А, вообще, все вопросы к заведующей отделением, Елене Николаевне Премудрой. Чтобы не было лишних вопросов: это у нее фамилия такая, и вот ее кабинет, проходите. А мы с вами на сегодня закончили.
Алим прошел в указанную дверь и увидел уже знакомую ему Елену Николаевну.
– Вот и хорошо, что ты решил перевестись к нам.
– А у меня был выбор?
– Конечно, выбор есть у всех и всегда. Я спешу, поэтому коротко: занятия, как и везде, с первого сентября. Тогда же будет и расписание. Ты пойдешь по программе первого курса.
– Так я вроде как должен на третий перейти, – удивился Алим такому развороту событий.
– У нас здесь все по-другому, оптимально и рационально. Скоро сам убедишься. А группа твоя имеет полное название: группа исследований психических отражений фундаментальных источников знаний. Сокращенно гипофиз. Все предметы на первом курсе имеют фундаментальную приставку. Поэтому будешь вникать в фундаментальную физику, фундаментальную философию, фундаментальную биологию. Извини, я должна идти. Первого к девяти приходи сюда. – Елена поднялась, и Алим, попрощавшись, вышел.
Уже в коридоре, направляясь к выходу, он никак не мог вспомнить, была ли секретарша за своим столом, когда он выходил или нет. Но это уже не важно. Важно то, что он быстро освободился и теперь может спокойно дожидаться Милу. Взгляд Алима задержался на цветочном киоске, и в голове его промелькнула мысль, что он теперь должен ко всему подходить фундаментально. И эта мысль ему понравилась.
Ощущение времени
Алиму не давала покоя и другая мысль, что Мила уже приходила и, не застав его дома, ушла. Сначала он хотел в противовес ей поставить уважительность причины, по которой отсутствовал, а затем просто прогнал ее. Убрал в квартире, поставил цветы в вазу и, сев за стол, снова включил ноутбук. Создал документ и озаглавил его «Мой дневник, или словарь моей жизни». Странное название, но раз так пришло, пусть так и будет. Подумав, Алим набрал первое слово, которое ему сегодня запомнилось: «фундаментальный», потом решил его с чем-то увязать и записал в связи с этим: «фундаментальный синтез». Потом открыл словарь: фундаментальный означает глубокий, существенный, лежащий в основе чего-либо, основополагающий, например, фундаментальные представления о пространстве и времени. Это ему понравилось. Синтез: единство частей и процесс достижения этого единства. И записал: «Фундаментальный синтез – это глубокое единство частей, процесс и методы достижения такового единства, лежащего в основе мироздания и отраженного в психике человека возможностью его познания».
Алим почесал за ухом. Да, как-то сложно получилось, но зато есть о чём подумать. Вот если бы докопаться до этих самых основ.
Звонок в дверь оторвал его от размышлений радостной мыслью: неужели Мила?
– Есть кто дома? По крайней мере, дверь, как всегда, не заперта. – Мила прошла по коридору и заглянула в комнату. – Меня здесь ждет кто-нибудь?
Алим вскочил навстречу и поцеловал.
– С самого утра жду, вот, даже цветы купил.
– Это мне? А почему даже? Это должно стать правилом для тебя. Как ты здесь, не сильно скучал? Я вижу: даже чем-то занимаешься. А я рано приехала, решила не беспокоить, вдруг ты еще спишь.
– Ага, поспишь тут. Я уже в институт сходил и вот решил как-то упорядочить свои знания кое-какими определениями. А ты как съездила? Настроение хорошее, значит, удачно.
– Как ты догадался? Ставь чайник, если хочешь услышать новости. И готовься, я тоже буду выспрашивать твои тайны. – Мила теребила воротник на его рубашке и, казалось, пыталась по глазам определить, не изменилось ли что за это время. Не обнаружив ничего тревожащего, обняла и призналась, – а я все-таки соскучилась.
Мила предложила Алиму сначала рассказать о произошедших в ее отсутствие событиях. Она устроилась на диване рядом с ним, и, отпивая понемногу горячий чай, с интересом слушала его необычный рассказ, не перебивая и не уточняя. Только один раз вставила:
– Вот ведь разве реально: за такой короткий срок могло произойти столько событий. Такое ощущение, что время уплотнилось и стало насыщено событиями настолько, что кажется: вот сейчас его можно будет потрогать. Как ты столько смог успеть?
– Сам не пойму. У меня даже не было времени все увязать. Одни события выталкивали другие просто на полпути их развития. Это как пролистать книгу. Вроде что-то уловил, но понимаешь, что придется перечитывать. Вот это и есть самое беспокоящее. Как сделать так, чтобы вмещать все. Уже не получается брать по частям, надо научиться компактифицировать все и брать пакетами. А выходит наоборот: дают пакетами, а потом все они начинают распаковываться, накладываясь один на другой.
– Но ведь это же лучше, чем вообще все мимо. А как раз я расскажу тебе кое-что, и ты поймешь, что и в этом вопросе все зависит от нас самих. Так ты хочешь сказать, что твой перевод специально подстроен?
– Не то, чтобы специально, ведь сессию я не полностью сдал, но совпадений очень много. Но ничего, через несколько дней все прояснится.
– Не думаю, Алим, это не твой путь развития. Мне кажется, ты сам создаешь воронку, через которую перетекаешь во вселенную, или она в тебя перетекает, и, судя по всему, вам обоим это нравится, так что твой фундаментальный синтез с ней будет только углубляться, и вы никогда не пресытитесь этим процессом.
А, скажи, вот тот агент технической службы, он тоже был как человек? И что ты, когда был там, видел, а то я не совсем поняла?
– Я и сам не понял. Вот, вроде как, был где-то и много чего там узнал, а вспомнить не могу. Присутствие чего-то, новые ощущения, другие реакции есть, а самих событий нет. Наверно, потому, что остались они в базе данных того, другого пространства, а доступ к ней для меня закрыт. Но ведь я там был, значит, должно где-то и во мне остаться, а нет.
– Ну ты не переживай, я тебе сейчас такое расскажу, что надежда твоя воспрянет духом, ведь кому, если не мастеру времени, все открывается. Вот только дай время. Смешно сказала.
– Ты уже второй раз говоришь: такое скажу, такое, а не говоришь, я уже начинаю загораться нетерпением. Это такой прием у тебя? – Алим ожидающе смотрел на Милу.
– Значит, ты уже отпустил произошедшие с тобой события и готов внимательно слушать? Ну что же, о, пытливый мой слушатель, тогда наливай еще чаю и устраивайся поудобнее, потому что то, что я тебе хочу рассказать, обладает одной важной особенностью, и ты должен это запомнить. Оно в равной степени зависит и от говорящего, и от слушающего. Я не смогу рассказать, если ты не сможешь услышать. Равно, как и ты не сможешь услышать, если я не смогу рассказать.
Алим пошел на кухню и вернулся с двумя чашками чая.
– О, источник загадочных знаний, поделись ими в обмен на ароматный напиток, и ты увидишь, как благодарен твой слушатель, – Алим решил синхронизироваться с игривым и в то же время торжественным настроением Милы и вспомнил, что так же происходило, когда пространство напитывалось чем-то большим, чем могло вместить обычное осознание.
А Мила улыбнулась и начала совсем просто:
– Саша нашла телефон одной женщины, которая занимается Философией Синтеза. Мы встречались с ней и вот что узнали. Мы сейчас живем в такое время, когда человек имеет возможность получать фундаментальные знания из самого их первоисточника. Это связано с началом новой эпохи, с приходом нового понимания, новых задач, целей и новых методов и условий их решения и достижения.
В общем, все это реально и возможно, если человек сам пожелает это получить и этим воспользоваться. Это путь реализации веры, перевод ее из сферы разума, вернее, даже из какого-то линейного реверсивного движения между двумя пунктами – верю и не верю – в процесс осознания Истины. Обретение через этот процесс более масштабного видения жизни и ее Источника, проживание естественной искренности или искренности естества, дающего толчок к возожженности и возможности выражения собою Отца. Получение откровения в ответ на откровенность.
Философия Синтеза в новую эпоху дает новый импульс к развитию и рождает новые методы и возможности познания, так же, как когда-то философия дала толчок к развитию всех наук.
Вот, смотри, человек каждый день погружается в суету будней материального существования. Затем его сознание обязательно возвращается в свой тонкий мир для фиксации полученного опыта и подготовки к получению следующего, хотя человек это воспринимает наоборот, как погружение в сон. Точно так же душа человека погружается в материальный мир, когда рождается, и возвращается домой в тот момент, когда мы это воспринимаем как умирание. Затем переработка опыта и подготовка к новому воплощению, погружению в плоть. И опять цепочка, только не дней и ночей, а воплощений и развоплощений.
Так вот, самое интересное, что такое же погружение делает все человечество, и сейчас оно движется к просыпанию в Дом Отца. И если раньше человечество, погружаясь, все разбирало, анализировало, расщепляло, детализировало, то теперь уже восходя, оно сможет осуществить этот процесс, только все объединяя, синтезируясь с Отцом, выражая его собою. И этот процесс индивидуален. Так же, как нельзя за кого-то поесть, так же нельзя и за кого-то преобразиться. Но такая возможность есть у каждого, только каждый сможет ею воспользоваться, когда посчитает, что готов, когда созреет, когда приложит к этому свои усилия.
Так вот на семинарах Синтеза Отец дает каждому вставшему на путь ученичества все, что для этого нужно, дает ту невидимую обычным взором часть, вернее, много частей, которые надо выразить внешне, синтезировать и увидеть, что все это части Отца, носимые каждым человеком. Отец снимает ограничение времени, и человек дальше развивается уже как Чело.
Самое радостное, что прошедшие обучение и новое рождение отмечают удивительное изменение качества жизни.
Мы с Сашей через две недели идем на первый семинар, вернее, мы знаем, что ты тоже пойдешь, не захочешь упускать такую возможность. Представляешь, как повезло тем, кто сумел за прошлые воплощения развить свою веру. Они без колебаний первыми получат у Отца то, что им принадлежит по праву. Хотя остальным, когда они наработают веру, а это обязательно произойдет, если не в этой, то в следующей жизни, будет проще идти по пути, пройденному уже многими.
Ты как, считаешь себя первопроходцем? – Мила окончила свой монолог вопросом и внимательно посмотрела на Алима.
– И так понятно, что пойду обязательно. Даже больше того, я очень рад, что мы вместе будем восходить. Тем более, что как ты говоришь, многие уже имеют такой опыт. Любопытно, что изменится на этот раз.
Алим не стал расспрашивать детали, понимая, что Миле может быть трудно на них ответить. Душа пела, и хотелось подольше слушать эту песню.
Обучение опытных
Первое сентября наступило гораздо быстрее, чем предполагал Алим, но это и радовало, потому как любопытство по поводу необычного обучения в необычной группе было к тому времени уже окончательно лишено терпения. Всех подходящих к двери сто двадцать восемь отправляли в одну аудиторию, рассчитанную человек на сорок.
Алим пришел, когда почти все собрались. Он насчитал тридцать два человека, когда вошла Елена Ивановна. Она закрыла за собой дверь и все притихли.
– Нашего полку прибыло, – начала она, – знакомьтесь – Алим, скользящий во времени, он у нас юрист и мастер по урегулированию вопросов, уже прошедший проверку на конкретной ситуации. Все посмотрели на Алима с нескрываемым интересом.
– Эмиль, индикт знаков, тоже прошедший через конкретное задание и показавший свою индивидуальную огранку. Вместе они образуют новую пару, и все остальные перемещаются соответственно. Они у нас ракрисы, поэтому не сильно расслабляйтесь, к концу года, возможно, многим придется подвинуться.
Это не касается радинов. Ваш набор, по всей видимости, уже завершен, и вы заканчиваете свое обучение по внеконкурсной программе с выходом на конкретную сферу социальной деятельности.
Алина введет новеньких в специфику обучения.
В прошлом году у нас завершили обучение и вышли в свет, как говорится, четыре пары, так что возможен еще добор. Если в течение месяца не придут ракрисы, то возможно доберем радинов. Такие кандидатуры у нас есть.
Вот и все. Поздравляю всех с началом учебного года. Свои задания и индивидуальные планы согласовываете в известном вам порядке, отмечаетесь в спецотделе и вперед.
Алина, новенькие сегодня в твоем распоряжении, а завтра они должны быть у меня с индивидуальными планами.
Всех благодарю, все свободны.
Через минуту в аудитории остались только Алим и Эмиль. Они одинаково непонимающе смотрели друг на друга, на пустую комнату и перебирали вопросы внутри себя, на которые так и не получили ответы.
– Мальчики, что сидите как подопытные? – услышали они в звенящей тишине послешумья и уставились на потенциальную жертву своей пытливости. – Я и есть Алина, и у нас мало времени.
Какие будут предложения?
«Мальчики» перебирали в своих головах возможные варианты предложений, но за отсутствием отправной точки не могли какой-либо из них решиться озвучить.
– Только не пытайтесь меня убедить, что Елена Премудрая ошиблась, и вас еще нужно снимать с тормозов, – разыграла разочарование Алина. – Я буду ждать вас на улице.
Алим и Эмильен опять остались одни.
– По-моему, нам надо самим составлять план своего обучения, и эта новоиспеченная зазнайка – наш единственный вариант, – проговорил, наконец, Эмильен.
– Так и я о том же, – согласился Алим, – свежий воздух нам сейчас никак не повредит.
Они сорвались с места и догнали Алину уже у входной двери.
Как только все трое покинули храм науки, обернувшийся к ним необычной стороной, и сделали первый глоток свежего воздуха, как Алима и Эмили прорвало. Они наперебой начали задавать вопросы.
– Что за странные слова сегодня звучали?
– Почему Елена Премудрая?
– Как можно самому себе составлять план обучения?
– Что за спецотдел?
– А что, все так начинали, или мы первые, как подопытные? А ведь сказали, что определили в группу опытных.
– А в чем собственно отличие? Неужели опять никто ничего не будет объяснять?
Неожиданно вопросы прекратились. Они подошли к парку, и Алим увидел Милу и вспомнил, что они договаривались встретиться после занятий, но это должно было произойти после обеда.
Сейчас же Алим даже не знал, что сказать. Он приближался к ней, замедляя шаги и пытаясь переключиться на другой поток мыслей.
Эмиль тоже обратил внимание на красивую девушку и, улыбаясь ей, замедлял шаги вместе с Алимом, который обратил на это внимание и пытался понять, что происходит.
Со стороны оба смотрелись действительно как зазевавшаяся пара школьников, ведомых своей пионервожатой, и та не преминула сделать замечание, как бы подтверждая свой статус, причем так, чтобы девушка, на которую они отвлеклись, могла все слышать.
– Мальчики, не отвлекаемся, у нас сегодня очень плотный график мероприятий.
– Каких еще мероприятий? – поинтересовался Эмиль.
– Сейчас присядем где-нибудь на скамейке и обсудим.
Этот наставляющий тон, вызывавший ощущение ограничения свободы и вместе с тем натянутая неопределенность ситуации в целом, сыграли свою роль.
Группа проходила мимо, не собираясь останавливаться, и Мила решила обратиться к ним с язвительным вопросом.
– А что, мальчиков выгуливают по строго определенной программе, в которой не предусматривается заигрывание?
– Представь себе: бывает так, что по расписанию совсем не предусмотрено такое отвлечение именно в это время, – Алина, казалось, специально поставила своих подопечных в неловкое положение, и те прошли мимо Милы.
Алим, предпочитая сохранить инкогнито, пожал незаметно плечами: мол, так надо, и Мила не стала ничего больше выяснять.
Но когда они немного отошли, то все же недовольно произнес, обращаясь к Алине:
– А, вообще, со стороны, тебе только палочки не хватает, чтобы мы выглядели, как выпасаемые тобой гусята. Может, хватит этого цирка?
– Да, – согласился Эмиль, – может, лучше пойдем в музей, и тогда ты будешь выглядеть, как гид, а не пастушка.
– Точно, – понравилась идея Алиму, – а мы будем, как иностранные туристы.
К их удивлению Алина почему-то изменилась в лице, присела на скамейку и предложила:
– Хорошо, давайте начнем серьезный разговор, я вижу, вы уже дошли до нужной кондиции, и пошла нужная тема.
Алим и Эмиль присели рядом, с одной стороны, готовые внимать секреты и тайны.
Символы и знаки
– Никаких тайн и секретов нет, – продолжила Алина, – просто, если Премудрая узнает, что я выпасала гусей, мне долго придется отчитываться, а это не входит в мои планы.
Итак, слушайте, – предупредила она очередной вопрос, – только внимательно: повторять и разъяснять не буду. Потом поймете, почему.
Если вы думаете, что у меня больше ответов, чем вопросов, то вы ошибаетесь, потому что нас с вами как раз и обучают умению задаваться вопросами, сформулированными таким образом, чтобы в них содержался стопроцентный ответ.
Вы, наверное, уже знаете, что Елена – большой специалист в области свертывания и развертывания информации. Аббревиатурное кодирование – это ее конек.
– А я как раз указал ей на вирусность такого кодирования, – вставил Алим.
– Тогда тебя ожидает очень пристальное внимание и радостное тыкание носом в то самое, каждый раз, когда тебе помогут вляпаться.
Давайте не будем отвлекаться на воспоминания.
Так вот, о непонятных для вас словах: радины – это ранние дети индиго. Индиго – значит инициаторы сдваивания горизонтов, поскольку «ди» – это два, но еще это и привнесение на землю индивидуальности глагола Отца, и все это притом, что они являются выразителями больше Матери, материи, ее устремления к огню Отца.
– Символьно – это треугольник с устремленной вверх вершиной. Материальная опора и духовная направленность. Женский знак, – вставил Эмиль.
На этот раз Алина не сделала замечания, а продолжила:
– Так вот, основная их задача – подготовка условий перехода и некая стабилизация сознания человечества на период резких изменений. Поэтому третья расшифровка: инъекция дозированного избирательного геля отделения.
Это уже изобретение самой Премудрой. Очень многих это сгруппировало и устремило, между прочим. Их цвет, кстати, находится на вершине радуги и указывает на север, тогда как красный, например, на юг.
– Символьно это еще означает: отделяйте зерна от плевел в хладости ума несудящего, – не удержался от радостного открытия Эмиль.
– Будем считать, что по этой теме у вас пошла распаковка, значит, дальше сами, – улыбнулась Алина.
Она теперь преобразилась, глаза ее сияли добродушием родственного единения. И, вообще, для видящего глаза могла бы в этот момент предстать великолепная картина синтеза триединопроникших сфер соустремленных учеников.
– Так вот, – продолжила она, – следующая тема – ракрисы. Это и вы – ранние кристаллы.
– Устремленные острием вниз треугольники, – догадался Эмиль, – имеющие основу свою в тверди небесной, а не земной, имеющие конкретную нацеленность и задание Отца.
Теперь и твердь небесная имеет обоснование: это твердость духа, непреложность, невозможность сбить с пути, поскольку в них Воля Отца.
– Тогда понятно значение огранки, раз это кристаллы. Каждый из них несет особую грань, особую выраженность Отца, присущую только им, сформированную индивидуальность, уже не как существующую возможность и условия, а как непреложную бытность, – включился и Алим, – теперь понятно о какой огранке все время говорила Елена Николаевна.
– Великолепно, сразу видно, что и вторая тема у вас распакуется без труда. Набором ключей вы владеете. Тогда маленький штрих перед третьей темой.
Знаете, почему вас так привлекла девочка радинка?
– Откуда ты знаешь, что она радинка? – удивился Алим.
– Да, что, на ней написано? – поддержал Эмиль.
– А мне и не надо этого знать, просто достаточно было посмотреть на вас, чтобы убедиться в силе того магнита, который возникает между мальчиками ракрисами и девочками радинками.
– Я знаю, о чем ты хочешь сказать. Такие пары несут в себе целостность шестиконечной звезды, составленной из двух разнонаправленных треугольников, – первым предположил Эмиль.
– Только не говори, что следующая тема о будущих детях звездочках, целостных и самодостаточных в синтезе своей инь-ян проявленности. Как же тогда будут семьи образовываться?
– Будет концептуально иной подход. И эту тему мы закрыли, не открывая, – Алина слегка раскраснелась. – Мне нравится с вами работать. Но успеть надо еще много.
Итак, кодовость общения имеет еще и преимущество в том, что если к разговору подключается случайный или не совсем случайный человек, то на достаточно отдаленном от исходной точки времени он практически не сможет быстро идентифицировать услышанное.
Вот вы, например, сегодня совсем бы ничего не поняли, если бы Елена продолжала мудрствовать еще час, в то время как для остальных это было бы развитием определенных тем.
Я просто хочу вернуться к одному маленькому моментику, темке, которая называется «непреднамеренное считывание информации и овладение этой методикой».
В группе подопытных, (а она еще отличается тем, что не имеет такой самостоятельности в составлении программ и планов, каковая опытным даже вменяется), так вот, в этой группе существует, как бы это лучше сказать, спецификационное различение.
И если у вас, например, есть индивидуальное выражение, даже вначале: индикт знаков и скользящий во времени. А к концу обучения может появиться для Эмиля индивидуальность в индикации, обнаружении или в конкретизации самих знаков, а для Алима – какая-нибудь миротворческая своевременность или антивирусная алгоритмизация межвременных переходов, и все это облечется короткой красивой аббревиатурой. То для них все по-иному.
Из одних готовят, например, специалистов по генерации условий, это гуси. Из других – специалистов по генерации идей, это гиды. Методом проб и ошибок для них разрабатываются оптимально действенные методики.
Одна из таких техник или отработанных методик называется «выпас гусей». Поэтому я так сегодня отреагировала на ваши шутки о выпасе гусей и работе гидов.
Дело в том, что студентам настоятельно не рекомендуется выпасать гусей без предварительного согласования. Бывали случаи, когда сгенерированные условия выходили из-под контроля. После этого были потом авралы и переквалификация отличившихся опытных.
Если бы у нас не получился конструктивный диалог, а все перетекло в выпас гусей, я не уверена, что это прошло бы незаметно.
Говорят, что в таких случаях подключается какая-то таинственная игра, и возникает временная аномалия.
Это вообще дебри. Говорят, ученик даже не успевает сообразить позвать на помощь до того, как его затягивает в неведомый временной поток.
– А каким все-таки образом составляется план? – Эмиль почему-то стал серьезным, – что, я приду завтра и скажу просто: хочу, например, разработать идентификатор приближения игры или пособие по отсечению ложных направлений?
– Все не так просто: здесь необходим не прямой логический подход, а нелинейный, нужно что-то нестандартное, такое, что не вызовет споров и сомнений. И здесь я не могу вам ничем помочь.
Каждый идет к этому сам.
– А зачем тогда ты нас выгуливаешь? – вдруг посерьезнел и Алим.
– А затем, чтобы нагулять необходимые условия для творческой распаковки перспектив будущего. Ведь ранние индиго – это не просто устремленная материя, это Огонь материи, управляющий пространством. А ранние кристаллы – это не просто целенаправленный Огонь, а материя Огня, управляющая временем и через него пространством в различных его проявлениях.
Адаптация пространства и материи к новым проявлениям Огня и истекающего из него времени – вот та основа, на которой будут строиться ваши планы.
Я только сейчас это сформулировала, и это своеобразная ваша помощь мне в моей дипломной работе.
Спасибо вам, мальчики. Если вы завтра представите свои планы, то я получу зачет по выпасу гусей. – Алина радостно вскочила и собралась уходить.
– Так все-таки ты пасла гусей? – никак не хотел в это поверить Эмиль.
– Так это же было не просто по согласованию, это было почетное поручение, и я получила на это право на конкурсной основе.
Надеюсь, я вам тоже помогла. Еще увидимся мальчики. Пока!
Алим и Эмиль некоторое время сидели и молча смотрели ей вслед, а затем, не сговариваясь, произнесли «га-га-га» и рассмеялись.
Пространство вокруг них начало обретать повседневную окраску облегченной взвешенности.
– Ну, что скажешь, специалист по знакам?
– Зато ты у нас символ неуловимости. Говорят, ты выскальзывал не раз из сетей игры?
Неожиданная осведомленность Эмиля, с которым он только сегодня познакомился, поразила Алима.
– А с этого момента попрошу поподробнее, что тебе известно?
– Да ровным счетом ничего. Просто я один раз чуть не вляпался, хорошо поблизости была Премудрая: не дала увязнуть и обещала, что когда-нибудь даст мне возможность постажироваться в столь опасном противоборстве.
А тут ты уж слишком спокойно отреагировал на информацию об игре и заинтересовался моей осведомленностью. Я-то знаки хорошо читаю.
– Так ты говоришь, Елена свела знаки и символы в пару, попасла немного и хочет увидеть, что из этого получится.
– А что, ведь премудрая она не зря. По всем признакам должно, ой, как получиться. У меня мурашки по коже пошли, и слезы к глазам устремились. Ой, что будет!
– Да ладно тебе, давай лучше о планах подумаем, – перебил его Алим.
– Так ты скользни, а я считаю знаки.
Алим еще раз пристально посмотрел на Эмиля:
– Ладно, дай подумать. И ты тоже думай, может, вместе сообразим что-то конкретное и дельное. Хотя, насколько я понял, каждый должен будет сам до чего-то дойти, иначе не будет оригинальности, индивидуальности.
Лично у меня это, скорее всего, произойдет рано утором. Но попытаться можно, в этом тоже будет какая-то новизна.
Откровенность и предубежденность
Надо было на что-то решаться. В сознании Алима все исполосовалось продольными и поперечными линиями. Образовалась ничем не заполненная матрица. Вернее, если представить ее кубом, то внутренние ячейки были заполнены. Дело оставалось за внешними, теми, которые отвечают за конкретные шаги, конкретные действия. Пока же были только эмоции, чувства и разбегающиеся по разным углам, как мыши, мысли.
А ведь и правда, что прятаться, все равно им предстоит работать в паре, и эта работа будет называться учебой. Их будут пасти, выгуливать, еще как-то издеваться неизвестными методами и при этом улыбаться.
Единственное, что беспокоило, так это неизвестность происхождения этого Эмильена, знающего слишком много. В любом случае надо посоветоваться с Милой и, кстати, сгладить сегодняшний променаж мимо.
Чудненький выдался выгул, что он даже не решился с Милой заговорить. Значит, он не совсем контролировал себя.
Хотя Алина это представляла, как необходимость насыщения нужными условиями или что-то в этом роде. Звонить или не звонить? – вот в чем вопрос. Пора уже определить свою игру.
– Долго ты думаешь, Алим, я уже по пятому кругу все прокрутил и ничего нового не обнаружил. Сидим на месте и время теряем, вместо того, чтобы действовать.
– Смотри, какой деятельный нашелся. Давай выкладывай, что ты там накрутил за пять раз.
– Так вот, и я о том же. Ты просто сидишь и думаешь, стоит ли мне доверять. Я ведь понимаю, что ты в нашей паре ведущий. Мне Елена Премудрая сразу сказала: сыроват ты еще, еле просматривается огранка твоя, хотя потенциал есть. Могу тебя взять, но только придется в пару тебе дать более сильного.
Трудно тебе будет. Расслабишься, гусенком при нем станешь, я тогда думал, что этим, белым, пернатым, а когда понял, что мы оба в этой роли побывали, то даже немного успокоился.
А если, говорит, блеснешь своей гранью и заискришь ею, то получишь свою огранку во всей красе. Зато быстро. Так что, если не готов, сразу говори, я тебя в другую группу определю. Медленнее, но с гарантией пойдешь, только часть граней потеряешь, облегчишься. Я так сразу главный признак уловил: облегчение это ведь за счет потери гарантируется.
И выбрал неизвестность с угрозами.
Откровенная искренность Эмиля, его открытость и естественность создавали ощущение свободы. И Алим вдруг понял, что ему не хватает вот такой вот открытости, неотчужденности и непредубежденности. Ему стало немного стыдно.
А ведь и правда, о чем он рассуждает? Он сам пошел на это обучение и с каждым мгновением все больше убеждается, что правильно сделал. И ведь Елена ему преподнесла подарок не меньший, быть может, чем Эмилю, сведя их в пару.
– Это у меня просто предстартовая подготовка такая перед решающими действиями.
Обманула тебя Елена, чтобы ты сам увидел свою заниженную самооценку. Это первая грань, которую тебе бы усекли, пусть и частично, если бы ты усомнился в выборе.
Так что равноправные мы партнеры, если не хотим сумбурно вращаться на своем пути. И каждый шаг на этом пути будет высвечивать новую грань. Это я уже из опыта знаю.
Сам раньше, даже до сейчас, думал, что грани созвучны с ограничением, нет, они созвучны с безграничностью. За каждой открывается новая, следующая, так же, как происходит с горизонтом, когда не стоишь, а движешься. Важны лишь скорость и свобода движения.
А, знаешь, я уже начал у тебя учиться различать знаки. Как ты думаешь, это хороший знак, Эмиль?
– А я уже начинаю скользить, и это интересно!
– Это настолько интересно, Эмиль, особенно, когда замечаешь все сопутствующие знаки, что я бы назвал признак движения символом жизни.
Оба рассмеялись, и пространство вокруг насытилось эманациями этой радости.
– Пошли, – Алим поднялся, и Эмиль тоже, – я тебе кое-что расскажу.
Алим собирался рассказать, как они познакомились с Милой, как случайно вышли на игру, и какие приключения пережили за очень короткий срок. Но пока они шли на ту аллею, где стояла столь памятная скамейка, и он обдумывал, с чего начать, его задор постепенно падал, и он все больше склонялся к тому, что еще рано так откровенничать. Тем более, что тогда встал бы вопрос о «Литературном мире», и тут последний разговор с куратором вспомнился ему в деталях. А он просил не забывать о своем основном статусе и воспринимать сотрудничество с институтом пространства и времени, как командировку за границу. По крайней мере, лишнего лучше не болтать, да и пора уже с отчетом в сто двадцать восьмую комнату. Сегодня же первое число. И хотя конкретного указания не было, но еще в самом начале была договоренность, что первого числа каждого месяца.
Всего Алима окатила волна отрезвления, и он срочно принялся размышлять, как выйти из данной ситуации.
– Алим, ты молчишь и напряженно думаешь. Это знак того, что не все условия учтены. Идет внутреннее согласование. Может, я могу чем помочь.
– Можешь. И обязательно поможешь. – Они уже были близко, и Алим увидел Милу, сидящую на скамейке с книгой в руках. Она читала и не смотрела по сторонам, – очень скоро даже, может быть, – окончил он фразу.
– Смотри, Алим, девочка радинка сидит, – Эмиль тоже увидел Милу. – Давай познакомимся.
– Так мы уже вроде как знакомы, – неопределенно сказал Алим, – вот увидишь, она будет нам рада.
Эмиль подошел ближе и легко обратился к Миле, как только она подняла глаза, так что Алим не успел даже слова сказать.
– Девушка, а если бы вам сказали, что вы индиго, как бы вы поступили.
– Я бы сказала, что это лучше, чем мальчики гусята, по крайней мере, можно гулять самому.
– Так это у нас просто экскурсия была, и экскурсовод строгий, мне просто сложно объяснить, это как эксперимент научный, а так мы нормальные.
– Как-то не очень складно получается у тебя знакомиться. А ты мальчик тоже хочешь познакомиться, или тоже не умеешь? – обратилась она к Алиму.
– Не то, чтобы не умею, я просто хотел спросить, вы как к литературному миру относитесь? А то я мог бы пригласить вас в одно прекрасное место, где Пушкин в чести. Там как раз по первым числам можно очень многое узнать.
– Почему только по первым? – Мила задала вопрос, казалось совершенно серьезно, но затем как бы подумав, добавила, – хотя, если ты угадаешь мое имя, я, пожалуй, соглашусь, уж больно любопытное предложение, ведь я действительно люблю литературу.
– Я бы назвал вас Александрой, – не раздумывая, произнес Эмиль.
– А я Милой, – обрадовался Алим.
– Ну, что же, сегодня повезло тебе, – указала она пальчиком на Алима. – А в следующий раз, если я буду с подругой, то, может, повезет и тебе, – обратилась она к Эмилю, подымаясь.
– Тогда я готов вас сопроводить. Нам туда, – по-актерски показал Алим. – А с тобой, партнер, мы встретимся завтра в девять.
– Все-таки я невезучий, – посетовал Эмиль и присел на скамейку.
Было видно, что он не растерялся, а просто решил не перечить Алиму: он все-таки помнил, что должен не соперничать, а учиться, к тому же, знаки показывали, что надо сделать перерыв в общении.
Подозрительная реальность
– Как ты думаешь, он поверил? – спросил Алим, когда они отошли на приличное расстояние.
– А это имеет значение? Ты лучше расскажи, что это за цирк, и кто второй клоун.
– Мила, ну, ты ведь помнишь, что я на секретном задании, что я внедряюсь в очень секретную организацию, и как раз только сегодня я могу хоть что-то сказать по поводу проделанной работы. А это Эмиль, мой напарник по учебной группе, правда я еще не совсем понимаю случайный или нет. От этого будет зависеть, как нам с ним общаться.
– А почему нам?
– Мы ведь не будем прятаться, а он очень глазастый.
Кстати, тебе повезло, ты сегодня присутствовала совершенно случайно при апробировании на нас одной технологии, очень секретной, и, насколько я успел вникнуть, довольно-таки действенной. Мы только в конце об этом догадались и то после того, как нам чуть ли не открыто разжевали: что, зачем и как. Я еле пришел к адекватному восприятию окружающей действительности.
Знаешь, если бы это было возможно, я бы сказал, что без игры здесь не обошлось. Но тогда это значило бы, что она совсем изменила свое лицо.
– А почему ты считаешь, что не может быть. По ощущениям как?
– По ощущениям так же, как в игре, только и того, что окружающая реальность ведет себя соответствующе физическому миру.
– Вот видишь. У меня тоже такое ощущение, что если выбирать между фантастическим «Литературным миром» и этим твоим новым сомнительным институтом, который более реален на первый взгляд, я бы выбрала первый. Только потому, что там я ощущаю свое сложение, обретение целостности, а тут, наоборот, будто растаскивают тебя по частям, хотя и обставляют это красиво. Скорее бы начать обучение в школе Отца. Тогда будет эталон для ориентира, или какие-то защитные механизмы появятся.
– А что, Мастеру опять понадобилась подстраховка? – Мила улыбалась, они уже стояли под дверью «Литературного мира», и подталкивала Алима, – давай уже, открывай.
В приемной опять была Фаина. Она приветливо усадила вошедших в кресла и предложила по чашечке чая.
– Вы как раз вовремя. Сейчас закончится совещание кураторов, и вас пригласят, – и, обращаясь к Алиму, – твоя работа опять в центре внимания. Кстати, заходила Елена Николаевна, просила принять во внимание, что ты теперь будешь работать с не разглашаемой информацией, и желательно избегать всякой публичной огласки данного факта. Стало быть, они собираются допустить тебя еще глубже. Как, справишься?
– Да пока терпимо, даже интересно. Только иногда сносит с точки опоры. Наверное, не успевает твердеть фундамент.
– Но ведь перерывы тоже бывают?
– Да случаются.
– Ну, все, можете проходить. – Фаина указала на двери в коридор.
Куратор был, как всегда, один. Видимо, совещание проходило в дистанционном режиме.
– Времени не много, но нам хватит. Рад видеть вас в хорошем расположении духа. Я знаю, что вам бы хотелось почаще чувствовать поддержку, но я надеюсь, что уже скоро вы будете ощущать ее постоянно, потому что так оно и есть.
Сначала по Алиму. В нашем видении, ты продвигаешься в оптимальном режиме. Разобраться во всем, что сейчас с тобой происходит, и спрогнозировать, куда это приведет, а, может, и подкорректировать, где нужно – это и есть твоя первостепенная задача на сегодня. В общем, своеобразная служба безопасности, причем, негласная. И ты хорошо с этим справляешься. Кое-что уже начинает проясняться. Знаем, что тяжело, знаем, что на грани возможного, но у тебя есть великолепное прикрытие, как раз подобных типов профдеформации. Мила для тебя будет надежной привязкой к реальности.
Теперь по Миле. Твое здравомыслие – гарантия безопасности вас обоих. Поэтому есть небольшое задание в шестьдесят четвертой. Но это не означает, что все будет легко. Алим будет в таких глубинах поднимать пласты, что самому ему справиться будет почти нереально. Так что, если в его руках судьбы многих, то его судьба во многом в твоих руках.
Вот и все. Если бы у нас было плановое хозяйство, я бы сказал, что все идет по плану. А так могу только констатировать, что вы справились со всеми неожиданностями и всплесками, а, значит, выросли. С чем вас и поздравляю.
Куратор поднялся, и этот означало, что координирование было завершено.
Уже по дороге домой, Алим повторил:
– Надеюсь, скоро вы постоянно будете ощущать нашу поддержку. И когда это «скоро» наступит? Вон, на завтра какой-то план надо составить, а голова уже готова подписать акт полной капитуляции.
– Я подожду, пока ты вольешься в новое окружение, а потом уже распечатаю свой конверт, – успокоила его Мила, которая никак не могла понять, почему именно Алима так нагружают.
– Да я знаю, что мы справимся, это я так, притупляю бдительность незримого противника.
Часть 4
Души прекрасные порывы
– Если Алим не идет к решению вопроса, то решение вопроса само придет
Другими глазами
Следующее утро показалось Алиму не совсем таким, каким были все предыдущие. А может он смотрел на него другими глазами. Ведь он заглянул в прошлое из будущего. И хотя это было не так понятно, как настоящее прошлое, но зато в нем была притягательная мощь совсем иного масштаба. Алим понял, что ступил на новый Путь. И именно этот путь он избрал для себя уже давно.
Быстро собравшись, он вышел на улицу, и ноги привели его на ту самую остановку. Значит, старый парк. Через двадцать минут Алим уже шел по шуршащей дорожке и вдыхал такой необычный воздух такого необычного утра в таком необычном парке. Он знал, что все уже произошло, и все, что произошло, было великолепно. Осталось только через это пройти.
– Вижу, ты сегодня один, – услышал он знакомый голос и обернулся. – На боковой дорожке неожиданно возник старик.
– Да, вот решил подышать свежим воздухом, стряхнуть сон вчерашний, – обрадовался Алим встрече.
– Вижу, поиски твои изменили свою направленность. Теперь ты устремился в будущее. В твоих глазах его Огонь.
– Да, мне удалось отыскать там нечто такое, чего я пока еще не могу объяснить.
– Это и не мудрено, ведь это будущее, и чтобы туда добраться, понадобится знание. А знание можно обрести, лишь облачившись в доспехи мудрости.
– Ах, да, без наличия доспехов не добиться вам успехов. Примерно так? – Алим сам удивился такой рифме, – но это все пережитки прошлого, сейчас век высоких технологий в материи и глубоких состояний в Огне.
– Это-то все так, но вот только, если бы ты сам глубоко проникал, то знал бы, что огненный меч духа существует. И, так же как и меч земной, он рождается между молотом и наковальней, предварительно раскаленный в Огне. Только между молотом будущего и наковальней прошлого. Одно неизбежно приближается и хочет занять место, то самое, на которое другое улеглось намертво и не хочет отпускать.
Остается только, принимая удары, подставлять нужный бок, чтобы выковалось то, что надо, чтобы не зря плющило.
Перетекание Времени в пространство, Огня в материю происходит постоянно, но если хочешь, чтобы этот поток проходил через тебя, ты должен стать воином Огня. Только тогда ты сможешь переплавиться, и сделать доступными для себя совсем другие скорости. Ведь ты этого хочешь?
– А ведь я догадывался, что и вас интересует не столько прошлое, сколько будущее. А прошлое - это просто миф, точка опоры.
– Для стариков это еще и багаж, за который приходится отвечать. Хотелось бы, чтобы он был полегче. Кстати, тебе все листы удалось расшифровать из той папки? Или ты готов отправиться в будущее с недосказанным мифом? – Старик пристально посмотрел на Алима, – вижу, ты уже в пути. Ну что ж, успехов и доспехов, теперь ты не забудешь о них. И о том, что плата есть за все. И эта плата – время. И это время – из Огня.
– Почему время? – машинально спросил Алим.
– Ну как же? Жизнь человека – это время, отведенное ему для пребывания на земле. День – это время от восхода до восхода. Только глупый пытается оправдаться отсутствием времени или тратить его попусту. Только время лечит. На все надо время. Всему свое время. Подумай сам, найди время, – старик улыбнулся и пошел своей дорожкой, – надеюсь, мы еще увидимся.
Алиму не терпелось приблизить то самое время, но воевать ему было не по нраву. Как же так, неужели нельзя без меча? Например, вырос многократно, и ты уже неуязвим. И чтобы быстрее разобраться в этом, он вернулся в город, отправился прямиком в «Литературный мир».
В приемной сидела Фаина. Это сразу окунуло Алима в недавние события, и он окончательно утратил утреннее ощущение приблизившейся вечности.
– Алим, вот хочешь, верь, а хочешь, нет, но ты сейчас выглядишь, как сдувающийся шарик. Только что был большой и надутый, а если не остановить, то станешь дряблым и маленьким. А, между прочим, тебе здесь все очень рады и не звонили только потому, что хотели дать возможность отдохнуть. Но уж если ты сам пришел, то можешь получить свое новое задание. А от меня лично еще раз благодарность.
Ведь я только сейчас поняла, что меня практически уже не было. Я теперь вижу этот отрезок времени моей жизни как пустоту. Как тебе удалось сделать такое? – Фаина поставила вопрос и замолчала.
– Я тоже рад тебя видеть, Фаина. К этому наваждению я хочу вернуться чуть позже. Есть там над чем поразмыслить. У меня самого появились вопросы после всех этих событий, связанные с будущим, на которые я хотел бы получить ответы.
– Тогда тебе повезло, ведь шестьдесят четвертая занимается, как ты знаешь, отсечением негативного влияния прошлого на настоящее. А вот сто двадцать восьмая – как раз вопросами позитивных включений в настоящее элементов будущего. Это мы по большому секрету узнали, из выявления ею твоего нового задания. До этого она вообще была для нас тайной за семью печатями. На моей памяти с ней еще никто не работал. Ты первый. – Фаина смотрела с некоторой завистью, подчеркивающей, какой важности было это событие.
– И ты предлагаешь мне пойти с ней поздороваться?
– Сходи, как раз ознакомишься со своим заданием, а то опять выполнишь, и не будешь знать, каким оно было изначально. Ты ведь специалист в таких делах. Даже, догуливая отпуск, можешь ненароком притянуть к себе ключевые события, которые для нормальных людей могли бы стать роковыми.
Алим взял конверт и направился в свой новый кабинет.
Дверь открылась мягко, ступать было легко, обстановка кабинета была уютная и почти ничем не отличалась от предыдущей комнаты.
Алим опустился в кресло, держа в руках конверт, и ощутил его налитую осмысленностью выпуклость. Одновременно с этим в голове у него пронеслось одним сжатым осознанием:
Здесь иное пространство, иные законы, здесь заботы мирские не ставят препоны, здесь родиться возможно в десятках миров и при этом не чувствовать бренность оков
От борьбы бесконечной в стремнинах потока. Здесь сияние Истины в радужке Ока, здесь Сознание в Хум, Разум в Сердце истока,
Здесь сгорает завеса, спадает вуаль, здесь нет места понятию рядом и вдаль, здесь естественна Вера, здесь плотен Грааль.
Оно, это осознание, сначала придавило лобную кость, потом, распаковавшись, осело тяжестью на затылке, причем как-то изнутри, будто налилось. Алиму стало не по себе, но интерес и стучащее в висках напоминание, что он находится в своем кабинете, заставили сделать следующее движение. Он открыл конверт, но не успел еще вынуть содержимое, как новая порция неведомого потока уперлось ему в лоб:
Не преступи кольцо сознания: тому доступны эти знания, кто ими действовать готов, тому, кто может ощутить, что он без них ни есть, ни пить, ни спать уж боле не способен.
Путь этот вовсе не удобен, и чувствовать, что ты не моден, и мыслить, что ты недалек, и свой в себе душить упрек и понимать, что так нельзя и озираться: где ж друзья?
И вновь искать какой-то смысл и суть, ты уж не обессудь: идея пламенем зажжется, и все сторицей обернется, но лишь тому, кто не зевал. Провал минуя, встань на вал…
Новая порция проникла в материю и налилась, набухла необходимостью применить. Но Алима это уже не остановило. Он смотрел на конверт какими-то другими глазами, не материальными, не внешними, а внутренними, включенными усилием воли. Странно, но при этом, своим растерянным сознанием он все же отмечал: ни одна былая мысль в голове не слонялась, зевая от безделья. Необычайная плотность иного делала это просто невозможным.
Алим вынул листок и не смог прочесть обычным способом, перед ним опять развернулось объемное:
Читать, не разомкнувши век, суть дум, челó неясно жгущих, разъединенный человек пытался, напрягая ум, которым завладело тело, но в том-то было все и дело, что время это ведь не век, а человек еще не Чéло.
Теперь же волею судьбы ты боле не обеспокоен: сбылись пророчества, умы и дух, всех тех, кто хочет, волен, и вместе с ними волен ты.
Но вот теперь какое дело: хоть и разбужены, кто Чéло, но все же хочется всем знать, каким, куда и кто вернется, и чем все это обернется, и можно ль книгу пролистать,
Хотя бы первые страницы, чтобы понять, что явь, что снится, чтоб в обе стороны читать: на вид диван, Иван и нави…
Алим сосредоточился, и, поднеся лист ближе к глазам, прочел:
«Соединяя два пути, как два раздела автострады, создай поток, сумей найти в былом и будущем не клады, а то, чему все будут рады».
Алим прислушался к невесомости и медленно, как ему показалось, выплыл из кабинета. В коридоре он не только, как космонавт, ощутил свою обремененность ходьбою, но еще и досадное неудобство от медлительности мышления. А ведь надо все обдумать.
Алим не стал, как когда-то, давать оценку прочитанному, или думать, что это розыгрыш, потому что уже имел возможность не раз убедиться, что все происходящее имеет неожиданное продолжение, если только резонансно совместить время, не поспешить и не опоздать. Он даже отказался от предложенной Фаиной чашечки кофе и, поблагодарив, вышел на улицу.
День показался ему еще более удивительным, чем утро, или, что естественно, более ярким его продолжением. Хотелось петь, плясать и заглядывать всем в глаза. А еще больше хотелось заглянуть в глаза той, без которой мир был неубедителен в своей целостности. «Ну, и мысли у тебя», – прозвучало где-то внутри, и Алим рассмеялся.
Пора браться за работу
Хотелось ускорить время, хотелось позвонить Миле, хотелось услышать ее голос, но ведь предоставленное ему время имело программу своей наполненности. Нужно было не растерять всего того, что делало особенным его состояние, нужно было вернуться домой таким же вдохновленным, и Алим ускорил шаг.
Войдя в квартиру, Алим прошел в комнату и прилег на диван. Впервые за последние дни он ощущал себя самим собой, никто от него ничего не требовал. Фактически у него еще была неделя отдыха, или возможность все расфасовать, разложить по полочкам, осмыслить, если только никто не позвонит опять, или не придет, или он сам никуда не вляпается. Незаметно он углубился в размышления и пришел к выводу: а ведь теперь у него неизменно все ассоциируется со временем. Что же это за неуловимое, но всеми признаваемое, обладающее многими характеристиками, но такое неуправляемое и строптивое, независимое и неумолимое сущее, которому подвластно все?
Неужели ему предстоит пробраться в его тайны? Но в таком случае к нему надо относиться уважительно. Не тратить попусту, не упускать ни единого момента, идти в ногу с ним. Да уж, правил существует множество, и все их предстоит изучить со временем. Ага, значит хотя бы одностороннее сотрудничество возможно. Осталось дело за малым: добиться взаимности. Хотя нет, добиться – это как-то агрессивно и назойливо, лучше терпеливо дождаться. Хотя опять нет, ждать и догонять – это значит выпасть из графика, делать что-то несвоевременно.
Как интересно получается, делу время – потехе час. Пора браться за работу. Но тогда получается, что он бездельничал до этого времени? Нет, он все время чем-то занимался. С кем-то общался, над чем-то размышлял, даже благодарность заслужил. Стало быть, самое главное, это осознанное использование отведенного ему времени. А если ему лично отведено время, масса времени, значит, время первым изъявило свое намерение о сотрудничестве.
Результат размышлений обрадовал Алима. Он поднялся, поставил на стол ноутбук и включил его.
– Надо идти в ногу со временем, – объяснил он свое действие окружающему его пространству, сознательно отводя ему роль посредника во взаимоотношениях со временем, и эта мысль ему тоже понравилась.
– Пойду-ка я, поставлю чайник, – весело добавил он и оправился на кухню. Набрал воды, включил, открыл хлебницу, открыл дверцу шкафчика.
– Ну и что, сейчас пойду и куплю все, что надо. Значит, пришло время покупок, – и, выскочив в подъезд, поскакал по ступенькам. В дверях подъезда столкнулся с соседкой, извинился и побежал дальше.
Через десять минут Алим уже вернулся, все в том же приподнятом настроении. Заварил чай, поставил блюдечко с бутербродами на стол и с интересом начал рассматривать экран. С чего же начать?
Но телефонный звонок не дал ему сосредоточиться.
– Привет, Алим! – услышал он веселый голос Милы.
– О, привет! Наконец-то обо мне вспомнили. А я уже думал, что Вселенная постепенно пустеет.
– Алим, я так понимаю, у тебя произошло много интересных событий, и ты готов поделиться своими секретами с ближним. Я потому и звоню, что завтра приеду, и надеюсь, ты не будешь слишком занят. У меня для тебя тоже есть хорошие новости. Но обо всем завтра. Саша тебе привет передает, говорит, что рада слышать, что с тобой все в порядке.
– А что, могли быть варианты?
– Вот только не задирай нос, а то в таком положении плохо видно дорогу.
– Да я просто рад, Мила, слышать твой голос. И Саше тоже привет. А во сколько ты приедешь?
– А ты, главное, жди. Ну, все, пока, целую, – и Мила отключила телефон.
Не успел Алим отойти от первого звонка, как раздался второй:
– Добрый день, Алим. Это Елена Николаевна тебя беспокоит.
– Здравствуйте, Елена Николаевна. Я опять понадобился?
– Скорее, наоборот, у меня появилась возможность оказать тебе услугу. Скажи, ты когда последний раз был в институте?
Сердце Алима забилось учащенно:
– Неужели возникли проблемы? Так у меня там только один зачет висит.
– Но, тем не менее, ты в списках готовящегося приказа на отчисление. И если это не входит в твои планы, то завтра в девять утра подойди к деканату.
– Хорошо, я буду в девять.
– Тогда до встречи, Алим.
– До свидания.
Второй звонок окончательно вывел его из рабочего состояния. Пришлось снова греть воду на чай.
Мысль о том, что одного зачета достаточно для отчисления, как-то не приходила ему в голову. Но почему позвонили не из деканата, а Елена Николаевна? Значит, все-таки и им понадобился. Что ж, тогда изменим задачу на сегодня. Поставим вопрос иначе: что же все-таки представляет собой лаборатория и чем она занимается? То есть понятно, что это связано с пространством и временем, но какая цель преследуется, какие задачи решаются? Просто исследуют аномалии какие-нибудь? Вряд ли. Куратор говорил, ставя перед ним задачу, чтобы он не воспринимал это за шпионские игры, но предупреждал, что наверняка существуют какие-то неизвестные основания для беспокойства. Как-то он упустил это из виду.
Алим отпил глоток чая, и вдруг предположил:
– А что, если это, правда, связано со шпионажем, только не обычным, а космическим? Что, если лаборатория охотится за инопланетными технологиями, например? Тогда понятна и секретность, и финансирование, и недовольство со стороны космической технической службы.
Алима вдруг обожгло внутри, и он понял, что на правильном пути.
– Как бы не стать крайним в такой ситуации, – подсказывал внутренний голос, – для таких людей понятие морали никогда не стоит на первом месте. Прежде чем браться за такую работу, надо все хорошенько взвесить. Завтра же попробую все уточнить. Все-таки не хватает системности в его работе. Все как-то сумбурно получается. Хорошо бы не прозевать приезд Милы, а то еще обидится. А не пойти нельзя: время не ждет.
Выбор всегда за тобой
Утро следующего дня выглядело по-другому. Время сжалось в тугую пружину и могло устроить какую-нибудь неожиданность. Так это ощутил Алим, когда шел в институт. Напряжение не покидало его до самого деканата и уже там сменилось вниманием.
– А, бывшие студенты, как цыплята на расчет, приходят ближе к осени. Только некоторые попадают на рассчет, – поддела его секретарь. Что, вспомнил, что и для студентов существуют правила?
– Да нет, просто услышал, что меня собираются отчислить, – Алим всячески пытался оставаться спокойным, – и никто даже не предупреждает. Может, и формулировка будет: за ненадобностью?
– Что касается тебя, то твой вопрос решится сегодня, вернее, даже ты сам можешь сделать выбор. Или остаешься в списках на отчисление, или в приказе на перевод.
– На какой перевод? – Алим неподдельно удивился.
– Да какая тебе разница: все равно другого варианта остаться студентом – нет. Отделение высоких технологий, как ни странно, заинтересовалось твоей персоной. А как они там это будут оформлять, я уж не знаю. Так что ты решаешь? Выбор за тобой.
Неожиданный цейтнот не дал Алиму возможности поразмышлять и заставил спешно произнести:
– Я остаюсь.
– Тогда следующая дверь, студент, которую ты должен незамедлительно открыть, значится под номером один тире двадцать восемь. Это где-то на первом этаже, – секретарша смотрела на него не то с улыбкой, не то с насмешкой. – Где первый этаж, знаешь?
– Догадываюсь, – произнес Алим и вышел. Постояв немного за дверью, он все-таки не смог просто так уйти под насмешливый взгляд и вернулся, намереваясь что-нибудь съязвить.
– Что-то еще? – с интересом посмотрела на него девушка.
– Да нет, просто хотел узнать, с чем связано твое веселое настроение.
– Хорошо, что спросил, я отвечу, но у меня тоже к тебе будет вопрос или, вернее, просьба. Обещаешь не оставить без внимания?
– Обещаю, если это будет в моих силах.
– Отлично, тогда слушай: я только вчера услышала о существовании такого отделения в нашем институте и, когда начала расспрашивать, меня уверили, что у них нет успевающих и неуспевающих студентов, у них совсем другая градация, как в анекдоте: опытные и подопытные. Опытные получают право проводить опыты, а подопытные – возможность преобразиться с помощью высоких технологий. Маленькие могут подрасти, неучи поумнеть, а разгильдяи – стать ответственными, и так по шестидесяти четырем позициям. Я когда увидела, что ты невысокого роста, да еще из списка на отчисление.
Ну, в общем, сам понимаешь. Но ты не расстраивайся, говорят, что подопытные со временем почти все становятся опытными подопытными.
– Это что, шутка такая? – растерялся Алим.
– Это и есть мой вопрос к тебе, или просьба. Не мог бы ты зайти как-нибудь и рассказать. Ну, когда сам разберешься, – на этот раз Алим увидел в глазах девушки неподдельный интерес и решил воздержаться от колкостей.
– Ладно, зайду, если опыты будут удачными, – пошутил он тоже.
– А ты, если честно, уже знаешь, чем будешь там заниматься? – девушка пыталась определить степень правдивости ответа и внимательно смотрела на его реакцию.
– Догадываюсь, – произнес Алим и отправился искать нужную дверь, уже будучи полностью уверен, что рассказанный анекдот не мог возникнуть на ровном месте.
Путь показался Алиму знакомым. Оказывается, однажды он уже проделывал его, только не совсем осознанно. Алим машинально потер лоб: точно вот здесь он ударился о створку неожиданно открывшейся двери. Тогда женщина, открывшая ее, даже сочувственно извинилась и указала ему, как пройти к выходу. Алим вспомнил ее лицо: это была Елена Николаевна. Вот когда он ее увидел впервые, только не запомнил. Алим поднял голову и получил подтверждение своим воспоминаниям: на двери была прикреплена табличка один тире двадцать восемь. Что ж, теперь в его жизни будет две сто двадцать восьмые комнаты. Ему стало вдвойне любопытно, и он открыл дверь.
– Здравствуйте, меня направили к вам по вопросу перевода, – обратился он к очередной секретарше и, вспомнив свою установку быть внимательным, начал осматривать помещение.
– Меня предупредили, что вы придете, – бесстрастно произнесла девушка, и Алим понял, что лица ее не запомнит: не было в нем никаких особых примет. – Вот, вам надо подписать заявление на перевод, ознакомление с требованиями и особенностями обучения на отделении и подписку о неразглашении сведений, являющихся государственной тайной. Сейчас я узнаю, в какую группу вас определили.
– А я думал, у меня будет право выбора, – пытался поддержать диалог Алим. Но безликая секретарша, не обращая на него внимания, подняла трубку телефона, набрала номер и размеренно монотонно произнесла. о в какую группу определить? – после полученного ответа добавила, – хорошо, – и положила трубку.
Алим дочитал все бумаги, одновременно размышляя, стоит ли вообще продолжать увязать в эти таинственные игры, но при мысли об игре, и, вообще, сопоставив все события нынешнего лета, решил быть последовательным. Все подписав, он положил бумаги на стол.
– Так в какую все-таки группу меня определили? – не дождался он разъяснений секретарши.
– Опытная группа номер один. А, вообще, все вопросы к заведующей отделением, Елене Николаевне Премудрой. Чтобы не было лишних вопросов: это у нее фамилия такая, и вот ее кабинет, проходите. А мы с вами на сегодня закончили.
Алим прошел в указанную дверь и увидел уже знакомую ему Елену Николаевну.
– Вот и хорошо, что ты решил перевестись к нам.
– А у меня был выбор?
– Конечно, выбор есть у всех и всегда. Я спешу, поэтому коротко: занятия, как и везде, с первого сентября. Тогда же будет и расписание. Ты пойдешь по программе первого курса.
– Так я вроде как должен на третий перейти, – удивился Алим такому развороту событий.
– У нас здесь все по-другому, оптимально и рационально. Скоро сам убедишься. А группа твоя имеет полное название: группа исследований психических отражений фундаментальных источников знаний. Сокращенно гипофиз. Все предметы на первом курсе имеют фундаментальную приставку. Поэтому будешь вникать в фундаментальную физику, фундаментальную философию, фундаментальную биологию. Извини, я должна идти. Первого к девяти приходи сюда. – Елена поднялась, и Алим, попрощавшись, вышел.
Уже в коридоре, направляясь к выходу, он никак не мог вспомнить, была ли секретарша за своим столом, когда он выходил или нет. Но это уже не важно. Важно то, что он быстро освободился и теперь может спокойно дожидаться Милу. Взгляд Алима задержался на цветочном киоске, и в голове его промелькнула мысль, что он теперь должен ко всему подходить фундаментально. И эта мысль ему понравилась.
Ощущение времени
Алиму не давала покоя и другая мысль, что Мила уже приходила и, не застав его дома, ушла. Сначала он хотел в противовес ей поставить уважительность причины, по которой отсутствовал, а затем просто прогнал ее. Убрал в квартире, поставил цветы в вазу и, сев за стол, снова включил ноутбук. Создал документ и озаглавил его «Мой дневник, или словарь моей жизни». Странное название, но раз так пришло, пусть так и будет. Подумав, Алим набрал первое слово, которое ему сегодня запомнилось: «фундаментальный», потом решил его с чем-то увязать и записал в связи с этим: «фундаментальный синтез». Потом открыл словарь: фундаментальный означает глубокий, существенный, лежащий в основе чего-либо, основополагающий, например, фундаментальные представления о пространстве и времени. Это ему понравилось. Синтез: единство частей и процесс достижения этого единства. И записал: «Фундаментальный синтез – это глубокое единство частей, процесс и методы достижения такового единства, лежащего в основе мироздания и отраженного в психике человека возможностью его познания».
Алим почесал за ухом. Да, как-то сложно получилось, но зато есть о чём подумать. Вот если бы докопаться до этих самых основ.
Звонок в дверь оторвал его от размышлений радостной мыслью: неужели Мила?
– Есть кто дома? По крайней мере, дверь, как всегда, не заперта. – Мила прошла по коридору и заглянула в комнату. – Меня здесь ждет кто-нибудь?
Алим вскочил навстречу и поцеловал.
– С самого утра жду, вот, даже цветы купил.
– Это мне? А почему даже? Это должно стать правилом для тебя. Как ты здесь, не сильно скучал? Я вижу: даже чем-то занимаешься. А я рано приехала, решила не беспокоить, вдруг ты еще спишь.
– Ага, поспишь тут. Я уже в институт сходил и вот решил как-то упорядочить свои знания кое-какими определениями. А ты как съездила? Настроение хорошее, значит, удачно.
– Как ты догадался? Ставь чайник, если хочешь услышать новости. И готовься, я тоже буду выспрашивать твои тайны. – Мила теребила воротник на его рубашке и, казалось, пыталась по глазам определить, не изменилось ли что за это время. Не обнаружив ничего тревожащего, обняла и призналась, – а я все-таки соскучилась.
Мила предложила Алиму сначала рассказать о произошедших в ее отсутствие событиях. Она устроилась на диване рядом с ним, и, отпивая понемногу горячий чай, с интересом слушала его необычный рассказ, не перебивая и не уточняя. Только один раз вставила:
– Вот ведь разве реально: за такой короткий срок могло произойти столько событий. Такое ощущение, что время уплотнилось и стало насыщено событиями настолько, что кажется: вот сейчас его можно будет потрогать. Как ты столько смог успеть?
– Сам не пойму. У меня даже не было времени все увязать. Одни события выталкивали другие просто на полпути их развития. Это как пролистать книгу. Вроде что-то уловил, но понимаешь, что придется перечитывать. Вот это и есть самое беспокоящее. Как сделать так, чтобы вмещать все. Уже не получается брать по частям, надо научиться компактифицировать все и брать пакетами. А выходит наоборот: дают пакетами, а потом все они начинают распаковываться, накладываясь один на другой.
– Но ведь это же лучше, чем вообще все мимо. А как раз я расскажу тебе кое-что, и ты поймешь, что и в этом вопросе все зависит от нас самих. Так ты хочешь сказать, что твой перевод специально подстроен?
– Не то, чтобы специально, ведь сессию я не полностью сдал, но совпадений очень много. Но ничего, через несколько дней все прояснится.
– Не думаю, Алим, это не твой путь развития. Мне кажется, ты сам создаешь воронку, через которую перетекаешь во вселенную, или она в тебя перетекает, и, судя по всему, вам обоим это нравится, так что твой фундаментальный синтез с ней будет только углубляться, и вы никогда не пресытитесь этим процессом.
А, скажи, вот тот агент технической службы, он тоже был как человек? И что ты, когда был там, видел, а то я не совсем поняла?
– Я и сам не понял. Вот, вроде как, был где-то и много чего там узнал, а вспомнить не могу. Присутствие чего-то, новые ощущения, другие реакции есть, а самих событий нет. Наверно, потому, что остались они в базе данных того, другого пространства, а доступ к ней для меня закрыт. Но ведь я там был, значит, должно где-то и во мне остаться, а нет.
– Ну ты не переживай, я тебе сейчас такое расскажу, что надежда твоя воспрянет духом, ведь кому, если не мастеру времени, все открывается. Вот только дай время. Смешно сказала.
– Ты уже второй раз говоришь: такое скажу, такое, а не говоришь, я уже начинаю загораться нетерпением. Это такой прием у тебя? – Алим ожидающе смотрел на Милу.
– Значит, ты уже отпустил произошедшие с тобой события и готов внимательно слушать? Ну что же, о, пытливый мой слушатель, тогда наливай еще чаю и устраивайся поудобнее, потому что то, что я тебе хочу рассказать, обладает одной важной особенностью, и ты должен это запомнить. Оно в равной степени зависит и от говорящего, и от слушающего. Я не смогу рассказать, если ты не сможешь услышать. Равно, как и ты не сможешь услышать, если я не смогу рассказать.
Алим пошел на кухню и вернулся с двумя чашками чая.
– О, источник загадочных знаний, поделись ими в обмен на ароматный напиток, и ты увидишь, как благодарен твой слушатель, – Алим решил синхронизироваться с игривым и в то же время торжественным настроением Милы и вспомнил, что так же происходило, когда пространство напитывалось чем-то большим, чем могло вместить обычное осознание.
А Мила улыбнулась и начала совсем просто:
– Саша нашла телефон одной женщины, которая занимается Философией Синтеза. Мы встречались с ней и вот что узнали. Мы сейчас живем в такое время, когда человек имеет возможность получать фундаментальные знания из самого их первоисточника. Это связано с началом новой эпохи, с приходом нового понимания, новых задач, целей и новых методов и условий их решения и достижения.
В общем, все это реально и возможно, если человек сам пожелает это получить и этим воспользоваться. Это путь реализации веры, перевод ее из сферы разума, вернее, даже из какого-то линейного реверсивного движения между двумя пунктами – верю и не верю – в процесс осознания Истины. Обретение через этот процесс более масштабного видения жизни и ее Источника, проживание естественной искренности или искренности естества, дающего толчок к возожженности и возможности выражения собою Отца. Получение откровения в ответ на откровенность.
Философия Синтеза в новую эпоху дает новый импульс к развитию и рождает новые методы и возможности познания, так же, как когда-то философия дала толчок к развитию всех наук.
Вот, смотри, человек каждый день погружается в суету будней материального существования. Затем его сознание обязательно возвращается в свой тонкий мир для фиксации полученного опыта и подготовки к получению следующего, хотя человек это воспринимает наоборот, как погружение в сон. Точно так же душа человека погружается в материальный мир, когда рождается, и возвращается домой в тот момент, когда мы это воспринимаем как умирание. Затем переработка опыта и подготовка к новому воплощению, погружению в плоть. И опять цепочка, только не дней и ночей, а воплощений и развоплощений.
Так вот, самое интересное, что такое же погружение делает все человечество, и сейчас оно движется к просыпанию в Дом Отца. И если раньше человечество, погружаясь, все разбирало, анализировало, расщепляло, детализировало, то теперь уже восходя, оно сможет осуществить этот процесс, только все объединяя, синтезируясь с Отцом, выражая его собою. И этот процесс индивидуален. Так же, как нельзя за кого-то поесть, так же нельзя и за кого-то преобразиться. Но такая возможность есть у каждого, только каждый сможет ею воспользоваться, когда посчитает, что готов, когда созреет, когда приложит к этому свои усилия.
Так вот на семинарах Синтеза Отец дает каждому вставшему на путь ученичества все, что для этого нужно, дает ту невидимую обычным взором часть, вернее, много частей, которые надо выразить внешне, синтезировать и увидеть, что все это части Отца, носимые каждым человеком. Отец снимает ограничение времени, и человек дальше развивается уже как Чело.
Самое радостное, что прошедшие обучение и новое рождение отмечают удивительное изменение качества жизни.
Мы с Сашей через две недели идем на первый семинар, вернее, мы знаем, что ты тоже пойдешь, не захочешь упускать такую возможность. Представляешь, как повезло тем, кто сумел за прошлые воплощения развить свою веру. Они без колебаний первыми получат у Отца то, что им принадлежит по праву. Хотя остальным, когда они наработают веру, а это обязательно произойдет, если не в этой, то в следующей жизни, будет проще идти по пути, пройденному уже многими.
Ты как, считаешь себя первопроходцем? – Мила окончила свой монолог вопросом и внимательно посмотрела на Алима.
– И так понятно, что пойду обязательно. Даже больше того, я очень рад, что мы вместе будем восходить. Тем более, что как ты говоришь, многие уже имеют такой опыт. Любопытно, что изменится на этот раз.
Алим не стал расспрашивать детали, понимая, что Миле может быть трудно на них ответить. Душа пела, и хотелось подольше слушать эту песню.
Обучение опытных
Первое сентября наступило гораздо быстрее, чем предполагал Алим, но это и радовало, потому как любопытство по поводу необычного обучения в необычной группе было к тому времени уже окончательно лишено терпения. Всех подходящих к двери сто двадцать восемь отправляли в одну аудиторию, рассчитанную человек на сорок.
Алим пришел, когда почти все собрались. Он насчитал тридцать два человека, когда вошла Елена Ивановна. Она закрыла за собой дверь и все притихли.
– Нашего полку прибыло, – начала она, – знакомьтесь – Алим, скользящий во времени, он у нас юрист и мастер по урегулированию вопросов, уже прошедший проверку на конкретной ситуации. Все посмотрели на Алима с нескрываемым интересом.
– Эмиль, индикт знаков, тоже прошедший через конкретное задание и показавший свою индивидуальную огранку. Вместе они образуют новую пару, и все остальные перемещаются соответственно. Они у нас ракрисы, поэтому не сильно расслабляйтесь, к концу года, возможно, многим придется подвинуться.
Это не касается радинов. Ваш набор, по всей видимости, уже завершен, и вы заканчиваете свое обучение по внеконкурсной программе с выходом на конкретную сферу социальной деятельности.
Алина введет новеньких в специфику обучения.
В прошлом году у нас завершили обучение и вышли в свет, как говорится, четыре пары, так что возможен еще добор. Если в течение месяца не придут ракрисы, то возможно доберем радинов. Такие кандидатуры у нас есть.
Вот и все. Поздравляю всех с началом учебного года. Свои задания и индивидуальные планы согласовываете в известном вам порядке, отмечаетесь в спецотделе и вперед.
Алина, новенькие сегодня в твоем распоряжении, а завтра они должны быть у меня с индивидуальными планами.
Всех благодарю, все свободны.
Через минуту в аудитории остались только Алим и Эмиль. Они одинаково непонимающе смотрели друг на друга, на пустую комнату и перебирали вопросы внутри себя, на которые так и не получили ответы.
– Мальчики, что сидите как подопытные? – услышали они в звенящей тишине послешумья и уставились на потенциальную жертву своей пытливости. – Я и есть Алина, и у нас мало времени.
Какие будут предложения?
«Мальчики» перебирали в своих головах возможные варианты предложений, но за отсутствием отправной точки не могли какой-либо из них решиться озвучить.
– Только не пытайтесь меня убедить, что Елена Премудрая ошиблась, и вас еще нужно снимать с тормозов, – разыграла разочарование Алина. – Я буду ждать вас на улице.
Алим и Эмильен опять остались одни.
– По-моему, нам надо самим составлять план своего обучения, и эта новоиспеченная зазнайка – наш единственный вариант, – проговорил, наконец, Эмильен.
– Так и я о том же, – согласился Алим, – свежий воздух нам сейчас никак не повредит.
Они сорвались с места и догнали Алину уже у входной двери.
Как только все трое покинули храм науки, обернувшийся к ним необычной стороной, и сделали первый глоток свежего воздуха, как Алима и Эмили прорвало. Они наперебой начали задавать вопросы.
– Что за странные слова сегодня звучали?
– Почему Елена Премудрая?
– Как можно самому себе составлять план обучения?
– Что за спецотдел?
– А что, все так начинали, или мы первые, как подопытные? А ведь сказали, что определили в группу опытных.
– А в чем собственно отличие? Неужели опять никто ничего не будет объяснять?
Неожиданно вопросы прекратились. Они подошли к парку, и Алим увидел Милу и вспомнил, что они договаривались встретиться после занятий, но это должно было произойти после обеда.
Сейчас же Алим даже не знал, что сказать. Он приближался к ней, замедляя шаги и пытаясь переключиться на другой поток мыслей.
Эмиль тоже обратил внимание на красивую девушку и, улыбаясь ей, замедлял шаги вместе с Алимом, который обратил на это внимание и пытался понять, что происходит.
Со стороны оба смотрелись действительно как зазевавшаяся пара школьников, ведомых своей пионервожатой, и та не преминула сделать замечание, как бы подтверждая свой статус, причем так, чтобы девушка, на которую они отвлеклись, могла все слышать.
– Мальчики, не отвлекаемся, у нас сегодня очень плотный график мероприятий.
– Каких еще мероприятий? – поинтересовался Эмиль.
– Сейчас присядем где-нибудь на скамейке и обсудим.
Этот наставляющий тон, вызывавший ощущение ограничения свободы и вместе с тем натянутая неопределенность ситуации в целом, сыграли свою роль.
Группа проходила мимо, не собираясь останавливаться, и Мила решила обратиться к ним с язвительным вопросом.
– А что, мальчиков выгуливают по строго определенной программе, в которой не предусматривается заигрывание?
– Представь себе: бывает так, что по расписанию совсем не предусмотрено такое отвлечение именно в это время, – Алина, казалось, специально поставила своих подопечных в неловкое положение, и те прошли мимо Милы.
Алим, предпочитая сохранить инкогнито, пожал незаметно плечами: мол, так надо, и Мила не стала ничего больше выяснять.
Но когда они немного отошли, то все же недовольно произнес, обращаясь к Алине:
– А, вообще, со стороны, тебе только палочки не хватает, чтобы мы выглядели, как выпасаемые тобой гусята. Может, хватит этого цирка?
– Да, – согласился Эмиль, – может, лучше пойдем в музей, и тогда ты будешь выглядеть, как гид, а не пастушка.
– Точно, – понравилась идея Алиму, – а мы будем, как иностранные туристы.
К их удивлению Алина почему-то изменилась в лице, присела на скамейку и предложила:
– Хорошо, давайте начнем серьезный разговор, я вижу, вы уже дошли до нужной кондиции, и пошла нужная тема.
Алим и Эмиль присели рядом, с одной стороны, готовые внимать секреты и тайны.
Символы и знаки
– Никаких тайн и секретов нет, – продолжила Алина, – просто, если Премудрая узнает, что я выпасала гусей, мне долго придется отчитываться, а это не входит в мои планы.
Итак, слушайте, – предупредила она очередной вопрос, – только внимательно: повторять и разъяснять не буду. Потом поймете, почему.
Если вы думаете, что у меня больше ответов, чем вопросов, то вы ошибаетесь, потому что нас с вами как раз и обучают умению задаваться вопросами, сформулированными таким образом, чтобы в них содержался стопроцентный ответ.
Вы, наверное, уже знаете, что Елена – большой специалист в области свертывания и развертывания информации. Аббревиатурное кодирование – это ее конек.
– А я как раз указал ей на вирусность такого кодирования, – вставил Алим.
– Тогда тебя ожидает очень пристальное внимание и радостное тыкание носом в то самое, каждый раз, когда тебе помогут вляпаться.
Давайте не будем отвлекаться на воспоминания.
Так вот, о непонятных для вас словах: радины – это ранние дети индиго. Индиго – значит инициаторы сдваивания горизонтов, поскольку «ди» – это два, но еще это и привнесение на землю индивидуальности глагола Отца, и все это притом, что они являются выразителями больше Матери, материи, ее устремления к огню Отца.
– Символьно – это треугольник с устремленной вверх вершиной. Материальная опора и духовная направленность. Женский знак, – вставил Эмиль.
На этот раз Алина не сделала замечания, а продолжила:
– Так вот, основная их задача – подготовка условий перехода и некая стабилизация сознания человечества на период резких изменений. Поэтому третья расшифровка: инъекция дозированного избирательного геля отделения.
Это уже изобретение самой Премудрой. Очень многих это сгруппировало и устремило, между прочим. Их цвет, кстати, находится на вершине радуги и указывает на север, тогда как красный, например, на юг.
– Символьно это еще означает: отделяйте зерна от плевел в хладости ума несудящего, – не удержался от радостного открытия Эмиль.
– Будем считать, что по этой теме у вас пошла распаковка, значит, дальше сами, – улыбнулась Алина.
Она теперь преобразилась, глаза ее сияли добродушием родственного единения. И, вообще, для видящего глаза могла бы в этот момент предстать великолепная картина синтеза триединопроникших сфер соустремленных учеников.
– Так вот, – продолжила она, – следующая тема – ракрисы. Это и вы – ранние кристаллы.
– Устремленные острием вниз треугольники, – догадался Эмиль, – имеющие основу свою в тверди небесной, а не земной, имеющие конкретную нацеленность и задание Отца.
Теперь и твердь небесная имеет обоснование: это твердость духа, непреложность, невозможность сбить с пути, поскольку в них Воля Отца.
– Тогда понятно значение огранки, раз это кристаллы. Каждый из них несет особую грань, особую выраженность Отца, присущую только им, сформированную индивидуальность, уже не как существующую возможность и условия, а как непреложную бытность, – включился и Алим, – теперь понятно о какой огранке все время говорила Елена Николаевна.
– Великолепно, сразу видно, что и вторая тема у вас распакуется без труда. Набором ключей вы владеете. Тогда маленький штрих перед третьей темой.
Знаете, почему вас так привлекла девочка радинка?
– Откуда ты знаешь, что она радинка? – удивился Алим.
– Да, что, на ней написано? – поддержал Эмиль.
– А мне и не надо этого знать, просто достаточно было посмотреть на вас, чтобы убедиться в силе того магнита, который возникает между мальчиками ракрисами и девочками радинками.
– Я знаю, о чем ты хочешь сказать. Такие пары несут в себе целостность шестиконечной звезды, составленной из двух разнонаправленных треугольников, – первым предположил Эмиль.
– Только не говори, что следующая тема о будущих детях звездочках, целостных и самодостаточных в синтезе своей инь-ян проявленности. Как же тогда будут семьи образовываться?
– Будет концептуально иной подход. И эту тему мы закрыли, не открывая, – Алина слегка раскраснелась. – Мне нравится с вами работать. Но успеть надо еще много.
Итак, кодовость общения имеет еще и преимущество в том, что если к разговору подключается случайный или не совсем случайный человек, то на достаточно отдаленном от исходной точки времени он практически не сможет быстро идентифицировать услышанное.
Вот вы, например, сегодня совсем бы ничего не поняли, если бы Елена продолжала мудрствовать еще час, в то время как для остальных это было бы развитием определенных тем.
Я просто хочу вернуться к одному маленькому моментику, темке, которая называется «непреднамеренное считывание информации и овладение этой методикой».
В группе подопытных, (а она еще отличается тем, что не имеет такой самостоятельности в составлении программ и планов, каковая опытным даже вменяется), так вот, в этой группе существует, как бы это лучше сказать, спецификационное различение.
И если у вас, например, есть индивидуальное выражение, даже вначале: индикт знаков и скользящий во времени. А к концу обучения может появиться для Эмиля индивидуальность в индикации, обнаружении или в конкретизации самих знаков, а для Алима – какая-нибудь миротворческая своевременность или антивирусная алгоритмизация межвременных переходов, и все это облечется короткой красивой аббревиатурой. То для них все по-иному.
Из одних готовят, например, специалистов по генерации условий, это гуси. Из других – специалистов по генерации идей, это гиды. Методом проб и ошибок для них разрабатываются оптимально действенные методики.
Одна из таких техник или отработанных методик называется «выпас гусей». Поэтому я так сегодня отреагировала на ваши шутки о выпасе гусей и работе гидов.
Дело в том, что студентам настоятельно не рекомендуется выпасать гусей без предварительного согласования. Бывали случаи, когда сгенерированные условия выходили из-под контроля. После этого были потом авралы и переквалификация отличившихся опытных.
Если бы у нас не получился конструктивный диалог, а все перетекло в выпас гусей, я не уверена, что это прошло бы незаметно.
Говорят, что в таких случаях подключается какая-то таинственная игра, и возникает временная аномалия.
Это вообще дебри. Говорят, ученик даже не успевает сообразить позвать на помощь до того, как его затягивает в неведомый временной поток.
– А каким все-таки образом составляется план? – Эмиль почему-то стал серьезным, – что, я приду завтра и скажу просто: хочу, например, разработать идентификатор приближения игры или пособие по отсечению ложных направлений?
– Все не так просто: здесь необходим не прямой логический подход, а нелинейный, нужно что-то нестандартное, такое, что не вызовет споров и сомнений. И здесь я не могу вам ничем помочь.
Каждый идет к этому сам.
– А зачем тогда ты нас выгуливаешь? – вдруг посерьезнел и Алим.
– А затем, чтобы нагулять необходимые условия для творческой распаковки перспектив будущего. Ведь ранние индиго – это не просто устремленная материя, это Огонь материи, управляющий пространством. А ранние кристаллы – это не просто целенаправленный Огонь, а материя Огня, управляющая временем и через него пространством в различных его проявлениях.
Адаптация пространства и материи к новым проявлениям Огня и истекающего из него времени – вот та основа, на которой будут строиться ваши планы.
Я только сейчас это сформулировала, и это своеобразная ваша помощь мне в моей дипломной работе.
Спасибо вам, мальчики. Если вы завтра представите свои планы, то я получу зачет по выпасу гусей. – Алина радостно вскочила и собралась уходить.
– Так все-таки ты пасла гусей? – никак не хотел в это поверить Эмиль.
– Так это же было не просто по согласованию, это было почетное поручение, и я получила на это право на конкурсной основе.
Надеюсь, я вам тоже помогла. Еще увидимся мальчики. Пока!
Алим и Эмиль некоторое время сидели и молча смотрели ей вслед, а затем, не сговариваясь, произнесли «га-га-га» и рассмеялись.
Пространство вокруг них начало обретать повседневную окраску облегченной взвешенности.
– Ну, что скажешь, специалист по знакам?
– Зато ты у нас символ неуловимости. Говорят, ты выскальзывал не раз из сетей игры?
Неожиданная осведомленность Эмиля, с которым он только сегодня познакомился, поразила Алима.
– А с этого момента попрошу поподробнее, что тебе известно?
– Да ровным счетом ничего. Просто я один раз чуть не вляпался, хорошо поблизости была Премудрая: не дала увязнуть и обещала, что когда-нибудь даст мне возможность постажироваться в столь опасном противоборстве.
А тут ты уж слишком спокойно отреагировал на информацию об игре и заинтересовался моей осведомленностью. Я-то знаки хорошо читаю.
– Так ты говоришь, Елена свела знаки и символы в пару, попасла немного и хочет увидеть, что из этого получится.
– А что, ведь премудрая она не зря. По всем признакам должно, ой, как получиться. У меня мурашки по коже пошли, и слезы к глазам устремились. Ой, что будет!
– Да ладно тебе, давай лучше о планах подумаем, – перебил его Алим.
– Так ты скользни, а я считаю знаки.
Алим еще раз пристально посмотрел на Эмиля:
– Ладно, дай подумать. И ты тоже думай, может, вместе сообразим что-то конкретное и дельное. Хотя, насколько я понял, каждый должен будет сам до чего-то дойти, иначе не будет оригинальности, индивидуальности.
Лично у меня это, скорее всего, произойдет рано утором. Но попытаться можно, в этом тоже будет какая-то новизна.
Откровенность и предубежденность
Надо было на что-то решаться. В сознании Алима все исполосовалось продольными и поперечными линиями. Образовалась ничем не заполненная матрица. Вернее, если представить ее кубом, то внутренние ячейки были заполнены. Дело оставалось за внешними, теми, которые отвечают за конкретные шаги, конкретные действия. Пока же были только эмоции, чувства и разбегающиеся по разным углам, как мыши, мысли.
А ведь и правда, что прятаться, все равно им предстоит работать в паре, и эта работа будет называться учебой. Их будут пасти, выгуливать, еще как-то издеваться неизвестными методами и при этом улыбаться.
Единственное, что беспокоило, так это неизвестность происхождения этого Эмильена, знающего слишком много. В любом случае надо посоветоваться с Милой и, кстати, сгладить сегодняшний променаж мимо.
Чудненький выдался выгул, что он даже не решился с Милой заговорить. Значит, он не совсем контролировал себя.
Хотя Алина это представляла, как необходимость насыщения нужными условиями или что-то в этом роде. Звонить или не звонить? – вот в чем вопрос. Пора уже определить свою игру.
– Долго ты думаешь, Алим, я уже по пятому кругу все прокрутил и ничего нового не обнаружил. Сидим на месте и время теряем, вместо того, чтобы действовать.
– Смотри, какой деятельный нашелся. Давай выкладывай, что ты там накрутил за пять раз.
– Так вот, и я о том же. Ты просто сидишь и думаешь, стоит ли мне доверять. Я ведь понимаю, что ты в нашей паре ведущий. Мне Елена Премудрая сразу сказала: сыроват ты еще, еле просматривается огранка твоя, хотя потенциал есть. Могу тебя взять, но только придется в пару тебе дать более сильного.
Трудно тебе будет. Расслабишься, гусенком при нем станешь, я тогда думал, что этим, белым, пернатым, а когда понял, что мы оба в этой роли побывали, то даже немного успокоился.
А если, говорит, блеснешь своей гранью и заискришь ею, то получишь свою огранку во всей красе. Зато быстро. Так что, если не готов, сразу говори, я тебя в другую группу определю. Медленнее, но с гарантией пойдешь, только часть граней потеряешь, облегчишься. Я так сразу главный признак уловил: облегчение это ведь за счет потери гарантируется.
И выбрал неизвестность с угрозами.
Откровенная искренность Эмиля, его открытость и естественность создавали ощущение свободы. И Алим вдруг понял, что ему не хватает вот такой вот открытости, неотчужденности и непредубежденности. Ему стало немного стыдно.
А ведь и правда, о чем он рассуждает? Он сам пошел на это обучение и с каждым мгновением все больше убеждается, что правильно сделал. И ведь Елена ему преподнесла подарок не меньший, быть может, чем Эмилю, сведя их в пару.
– Это у меня просто предстартовая подготовка такая перед решающими действиями.
Обманула тебя Елена, чтобы ты сам увидел свою заниженную самооценку. Это первая грань, которую тебе бы усекли, пусть и частично, если бы ты усомнился в выборе.
Так что равноправные мы партнеры, если не хотим сумбурно вращаться на своем пути. И каждый шаг на этом пути будет высвечивать новую грань. Это я уже из опыта знаю.
Сам раньше, даже до сейчас, думал, что грани созвучны с ограничением, нет, они созвучны с безграничностью. За каждой открывается новая, следующая, так же, как происходит с горизонтом, когда не стоишь, а движешься. Важны лишь скорость и свобода движения.
А, знаешь, я уже начал у тебя учиться различать знаки. Как ты думаешь, это хороший знак, Эмиль?
– А я уже начинаю скользить, и это интересно!
– Это настолько интересно, Эмиль, особенно, когда замечаешь все сопутствующие знаки, что я бы назвал признак движения символом жизни.
Оба рассмеялись, и пространство вокруг насытилось эманациями этой радости.
– Пошли, – Алим поднялся, и Эмиль тоже, – я тебе кое-что расскажу.
Алим собирался рассказать, как они познакомились с Милой, как случайно вышли на игру, и какие приключения пережили за очень короткий срок. Но пока они шли на ту аллею, где стояла столь памятная скамейка, и он обдумывал, с чего начать, его задор постепенно падал, и он все больше склонялся к тому, что еще рано так откровенничать. Тем более, что тогда встал бы вопрос о «Литературном мире», и тут последний разговор с куратором вспомнился ему в деталях. А он просил не забывать о своем основном статусе и воспринимать сотрудничество с институтом пространства и времени, как командировку за границу. По крайней мере, лишнего лучше не болтать, да и пора уже с отчетом в сто двадцать восьмую комнату. Сегодня же первое число. И хотя конкретного указания не было, но еще в самом начале была договоренность, что первого числа каждого месяца.
Всего Алима окатила волна отрезвления, и он срочно принялся размышлять, как выйти из данной ситуации.
– Алим, ты молчишь и напряженно думаешь. Это знак того, что не все условия учтены. Идет внутреннее согласование. Может, я могу чем помочь.
– Можешь. И обязательно поможешь. – Они уже были близко, и Алим увидел Милу, сидящую на скамейке с книгой в руках. Она читала и не смотрела по сторонам, – очень скоро даже, может быть, – окончил он фразу.
– Смотри, Алим, девочка радинка сидит, – Эмиль тоже увидел Милу. – Давай познакомимся.
– Так мы уже вроде как знакомы, – неопределенно сказал Алим, – вот увидишь, она будет нам рада.
Эмиль подошел ближе и легко обратился к Миле, как только она подняла глаза, так что Алим не успел даже слова сказать.
– Девушка, а если бы вам сказали, что вы индиго, как бы вы поступили.
– Я бы сказала, что это лучше, чем мальчики гусята, по крайней мере, можно гулять самому.
– Так это у нас просто экскурсия была, и экскурсовод строгий, мне просто сложно объяснить, это как эксперимент научный, а так мы нормальные.
– Как-то не очень складно получается у тебя знакомиться. А ты мальчик тоже хочешь познакомиться, или тоже не умеешь? – обратилась она к Алиму.
– Не то, чтобы не умею, я просто хотел спросить, вы как к литературному миру относитесь? А то я мог бы пригласить вас в одно прекрасное место, где Пушкин в чести. Там как раз по первым числам можно очень многое узнать.
– Почему только по первым? – Мила задала вопрос, казалось совершенно серьезно, но затем как бы подумав, добавила, – хотя, если ты угадаешь мое имя, я, пожалуй, соглашусь, уж больно любопытное предложение, ведь я действительно люблю литературу.
– Я бы назвал вас Александрой, – не раздумывая, произнес Эмиль.
– А я Милой, – обрадовался Алим.
– Ну, что же, сегодня повезло тебе, – указала она пальчиком на Алима. – А в следующий раз, если я буду с подругой, то, может, повезет и тебе, – обратилась она к Эмилю, подымаясь.
– Тогда я готов вас сопроводить. Нам туда, – по-актерски показал Алим. – А с тобой, партнер, мы встретимся завтра в девять.
– Все-таки я невезучий, – посетовал Эмиль и присел на скамейку.
Было видно, что он не растерялся, а просто решил не перечить Алиму: он все-таки помнил, что должен не соперничать, а учиться, к тому же, знаки показывали, что надо сделать перерыв в общении.
Подозрительная реальность
– Как ты думаешь, он поверил? – спросил Алим, когда они отошли на приличное расстояние.
– А это имеет значение? Ты лучше расскажи, что это за цирк, и кто второй клоун.
– Мила, ну, ты ведь помнишь, что я на секретном задании, что я внедряюсь в очень секретную организацию, и как раз только сегодня я могу хоть что-то сказать по поводу проделанной работы. А это Эмиль, мой напарник по учебной группе, правда я еще не совсем понимаю случайный или нет. От этого будет зависеть, как нам с ним общаться.
– А почему нам?
– Мы ведь не будем прятаться, а он очень глазастый.
Кстати, тебе повезло, ты сегодня присутствовала совершенно случайно при апробировании на нас одной технологии, очень секретной, и, насколько я успел вникнуть, довольно-таки действенной. Мы только в конце об этом догадались и то после того, как нам чуть ли не открыто разжевали: что, зачем и как. Я еле пришел к адекватному восприятию окружающей действительности.
Знаешь, если бы это было возможно, я бы сказал, что без игры здесь не обошлось. Но тогда это значило бы, что она совсем изменила свое лицо.
– А почему ты считаешь, что не может быть. По ощущениям как?
– По ощущениям так же, как в игре, только и того, что окружающая реальность ведет себя соответствующе физическому миру.
– Вот видишь. У меня тоже такое ощущение, что если выбирать между фантастическим «Литературным миром» и этим твоим новым сомнительным институтом, который более реален на первый взгляд, я бы выбрала первый. Только потому, что там я ощущаю свое сложение, обретение целостности, а тут, наоборот, будто растаскивают тебя по частям, хотя и обставляют это красиво. Скорее бы начать обучение в школе Отца. Тогда будет эталон для ориентира, или какие-то защитные механизмы появятся.
– А что, Мастеру опять понадобилась подстраховка? – Мила улыбалась, они уже стояли под дверью «Литературного мира», и подталкивала Алима, – давай уже, открывай.
В приемной опять была Фаина. Она приветливо усадила вошедших в кресла и предложила по чашечке чая.
– Вы как раз вовремя. Сейчас закончится совещание кураторов, и вас пригласят, – и, обращаясь к Алиму, – твоя работа опять в центре внимания. Кстати, заходила Елена Николаевна, просила принять во внимание, что ты теперь будешь работать с не разглашаемой информацией, и желательно избегать всякой публичной огласки данного факта. Стало быть, они собираются допустить тебя еще глубже. Как, справишься?
– Да пока терпимо, даже интересно. Только иногда сносит с точки опоры. Наверное, не успевает твердеть фундамент.
– Но ведь перерывы тоже бывают?
– Да случаются.
– Ну, все, можете проходить. – Фаина указала на двери в коридор.
Куратор был, как всегда, один. Видимо, совещание проходило в дистанционном режиме.
– Времени не много, но нам хватит. Рад видеть вас в хорошем расположении духа. Я знаю, что вам бы хотелось почаще чувствовать поддержку, но я надеюсь, что уже скоро вы будете ощущать ее постоянно, потому что так оно и есть.
Сначала по Алиму. В нашем видении, ты продвигаешься в оптимальном режиме. Разобраться во всем, что сейчас с тобой происходит, и спрогнозировать, куда это приведет, а, может, и подкорректировать, где нужно – это и есть твоя первостепенная задача на сегодня. В общем, своеобразная служба безопасности, причем, негласная. И ты хорошо с этим справляешься. Кое-что уже начинает проясняться. Знаем, что тяжело, знаем, что на грани возможного, но у тебя есть великолепное прикрытие, как раз подобных типов профдеформации. Мила для тебя будет надежной привязкой к реальности.
Теперь по Миле. Твое здравомыслие – гарантия безопасности вас обоих. Поэтому есть небольшое задание в шестьдесят четвертой. Но это не означает, что все будет легко. Алим будет в таких глубинах поднимать пласты, что самому ему справиться будет почти нереально. Так что, если в его руках судьбы многих, то его судьба во многом в твоих руках.
Вот и все. Если бы у нас было плановое хозяйство, я бы сказал, что все идет по плану. А так могу только констатировать, что вы справились со всеми неожиданностями и всплесками, а, значит, выросли. С чем вас и поздравляю.
Куратор поднялся, и этот означало, что координирование было завершено.
Уже по дороге домой, Алим повторил:
– Надеюсь, скоро вы постоянно будете ощущать нашу поддержку. И когда это «скоро» наступит? Вон, на завтра какой-то план надо составить, а голова уже готова подписать акт полной капитуляции.
– Я подожду, пока ты вольешься в новое окружение, а потом уже распечатаю свой конверт, – успокоила его Мила, которая никак не могла понять, почему именно Алима так нагружают.
– Да я знаю, что мы справимся, это я так, притупляю бдительность незримого противника.
Часть 4
Души прекрасные порывы
– Если Алим не идет к решению вопроса, то решение вопроса само придет
Обсуждения Колесо времени