«Процесс», о котором пойдёт речь, начался в 1983 году. Но вообще-то вся эта история началась ещё в 1948 году, когда ему было около трёх лет. «Внезапно» и «необъяснимо» начал сильно болеть – была констатирована бронхиальная астма и сильная подверженность воспалениям лёгких, катаральным ангинам, фронтитам-гайморитам и прочим сопливостям и бронхитизмам. Болел регулярно, объёмно и тяжело. Развились пятна в лёгких и т.д.
В пятом классе, например, проучился несколько недель в начале учебного года, а вернулся в школу только в середине четвёртой четверти. Ну и, естественно, пришлось «повторить курс обучения». Так и жил – от одной болезни до другой.
В 1961 году в его жизнь вошёл вокал, а немного попозже и труба (saksgorn soprano in B). Это, конечно же, понемногу подтренировывало лёгкие, но ощутимых изменений в ритме и тяжести болезней не было.
В 1963 году серьёзно занялся спортом – лёгкая атлетика, бег на средние дистанции. Закончив школу, в 1964 году, пошёл работать транспортным рабочим в механический цех завода «ВЭФ», а осенью призвался в армию – Воронеж, стройбат. Спорт и серьёзные нагрузки на работе и в армии хорошо укрепили физически, что отразилось и на тяжести болезней – длительность и ритм остались прежними, но «болелось» немного легче.
В 1971-1972 годах были большие проблемы с пищеварительной системой – сильные спонтанные боли. В октябре-декабре 1972 даже пришлось воспользоваться «услугами» скорой помощи – увозили прямо с улицы.
Всё это его не удивляло, ибо знал о своей наследственности (отец, в возрасте ~ 50 лет [ему тогда было 7 лет] умер от рака желудка), и имел богатый опыт «бунта» пищеварения – отравления и боли были также привычны, как и жёсткие «ОРЗ». Особенно болезненны были боли диафрагмы…
Но декабрь 1972 года прозвучал для него как последний звонок, ибо почувствовал, что стоит у последней черты. Решил дать пищеварительной системе «отдохнуть» – с концовки декабря до начальных дней января ничего не ел в течение десяти дней. Ощущения были потрясающие – лёгкость, радостность, изумительные по богатству красок и ароматов сны. С удовольствием готовил угощения для гостей (Новый Год, как-никак) и не испытывал ни малейшего дискомфорта от того, что гости едят, а он нет. А вот гостям его поведение было манёхонько «не того».
После «отдыха», интуитивно перешёл на то, что теперь называют раздельным питанием. В результате, пищеварительная система более-менее наладилась. Но неизбежные для «Рака» склонности к «пищевой жадности», регулярно заставляли его пострадать, но всё же процесс был управляем.
И вот мы приблизились к искомому 1983 году. В конце марта, как и всегда, нарвался он на очередной обвал здоровья, но, на сей раз, это было значительно жёстче. Врачи в поликлинике, не разобравшись, штампанули привычное для них ОРЗ, и заявили, что, мол, нечего их по пустякам тревожить – пей дома антибиотики, и через пару дней выходи на работу. Вот он и сидел дома, и питался антибиотиками, и терпел – неудобно как-то людей дёргать. В итоге, дня через 3-4, заклинило дыхание. С превеличайшим трудом удалось позвонить на «скорую». Они что-то вкололи и отвезли в больницу. (Как потом выяснилось, был у него острый трахеобронхит, доведённый до последней стадии.) Там ещё чего-то добавили, и уже смог дышать и гулять потихонечку. А через несколько минут что-то произошло, и он почувствовал, что лёгкие как будто исчезли – дышать-то дышит, но хода воздуха и самих лёгких не ощущает – пустота. Очень испугался, вернулся в постель, а его корячит. Прилетели медики с кардиографом, но ничего смертельного не нашли – обругали. А у него был самый настоящий страх смерти. Первый и последний раз в жизни.
Лечили длительным курсом пенициллиновых инъекций – задница стала как дуршлаг. Бронированный. Под конец уже иглы ломались от задубевшей шкуры.
И вот, после всего этого, зашевелились в его голове мысли. Кое-что всплывало и раньше – подумывал о том, что иногда трудно определить от чего больше страдает – от самой болезни или от разрушительного влияния антибиотиков. Но теперь чётко осознал, что иммунная система (ИС) на полном нуле. (К этому времени он уже хорошо знал и анатомию, и физиологию, и гистологию.)
Массированное применение сильнодействующих препаратов не даёт ИС самостоятельно бороться с заболеванием, и, в результате, она деградирует – растренировывается, да ещё и дезориентируется небезобидными и неестественными химическими веществами. Получается замкнутый круг – ИС слабеет, болезни крепнут, лекарства звереют. И к 50 годам, и далее, человек начинает слабеть всё больше и больше. Старость, мол…
Решил отказаться от любых лекарств, чтобы не мешать ИС в её деятельности. Конечно, понимал, что будет очень тяжело, ибо для восстановления потенциала ИС нужно длительное время, а болезни ждать не будут. Вот уж им раздолье-то будет!
И точно – было ОЧЕНЬ тяжело. Но, как ни странно, по некоторым параметрам было даже легче – потом понял, что нет тех страданий, которые были следствием действия убийственной химии.
Итак, с мая 1983 года, стал он жить без каких бы то ни было лекарств. Единственным «средством», которым пользовался, была – белокочанная капуста. У этого явления есть своя история.
С ноября 1964 по декабрь 1967 он служил в СА (шёл на службу с радостью) – стройбат, г.Воронеж. Воронеж шестидесятых и Воронеж нынешний это несравнимые вещи. Тогда это была глубинка России – как раз, в то же самое время, в Воронеже был в ссылке А.Сахаров.
Будучи большим любителем помидоров, регулярно наведывался на рынок, и всегда видел там бабушек с травами. Однажды подошёл к такой травнице и спросил её совета – какие травки-лечения могут помочь от постоянных и тяжёлых «простуд». Она посмотрела на него, подумала, и сказала: «Деточка, ничего тебе такого не надо, ешь почаще капусту – в любом виде – щи, борщи, тушёная, квашенная, жаренная, пареная; капуста тебе поможет». Это запомнилось.
И на самом деле помогало. Например, если удавалось вовремя почувствовать приближение болезни, и дать «связку» – оздоровительная нагрузка, и, после неё, порция борща или щей, то на следующее утро просыпался «как огурчик».
Первый год был тяжеленным. Ритм заболеваний оставался прежним (его рисунок очень чётко «виден» в натальной карте), но организм, деформированный «тяжёлой химией», исходил гноем.
Примерно через 8-9 месяцев стали «всплывать» первые результаты, проявившиеся в форме интуитивных находок-решений. Заметил, что определённая форма «контрастного душа» помогает значительно облегчить ход заболевания. Поисследовал это явление, и взял его на вооружение. В результате, здоровье перешло на новый уровень – как бы на новую ступеньку.
Небольшой пример эффективности этого метода.
В 1985 году появилась у него (он работал тренером) группа девочек (12-13 лет) в 85 ср.школе, в Иманте. Занимались с большим интересом, и особенно любили выезды для участия в популярных тогда массовых «пробегах». И вот, за неделю до одного очень интересного пробега, перед тренировкой, подошла к нему заплаканная Олечка П., и, сквозь кашель и сопли, пожаловалась на свою «поломатую судьбу». У неё началась сильная «простуда» с катаральной ангиной, а это, в её случае, не меньше двух недель. А у тренера правило – в пробегах можно принимать участие не раньше, чем через три дня после стабилизации нормальной температуры. Трагедия неимоверная – все поедут на «праздник», а она за бортом.
Посоветовал ей сделать так – через каждые два часа «принимать» контрастный душ по указанной ей схеме; и по ночам, если не спится и тяжело от высокой температуры, то вставать и делать душ. Через два дня (следующая тренировка младшей группы) в зал влетает сияющая Олечка и восторженно пищит о том, что температура уже нормальная, пробки на гландах сошли, и она таки поедет с ними всеми «туда, где много радости». И поехала, и пробежалась, и была счастлива. Конечно, тут большую роль играло и сильное, искреннее желание. Сумма факторов (вера и действие) дала «чудо».
Но вернёмся к основной теме.
Через год, опять-таки интуитивно, в результате размышлений-наблюдений над собой, заметил, что здоровье «проседает» чаще всего после того, когда длительное время пребывает в состоянии повышенного тонуса. Решил убрать из своего рациона все тонизирующие компоненты – чай, кофе, напитки. Первое время закупался болгарскими соками и пил их 1:1 с минеральной водой; а попозже начал осваивать всякие травные чаи. Постепенно организм, «распробовав» однокомпонентные чаи, «выбрал» два варианта – смесь зверобоя с мятой, при воспалениях респираторных слизистых; и смесь чабреца с мятой, как «спокойный» чай. А для пищеварительной системы «самый лучший чай» – лёгкий овсяный тум (соотношение 1:7 - 1:10)
Результат – очередная ступенька вверх. Ритм болезней не изменился, но длительность и тяжесть постепенно уменьшались.
C этим связано интересное наблюдение.
Примерно через год, зашёл он в гости к друзьям, а те радостно рассказали, что в недавней поездке посчастливилось им купить очень хороший сорт байхового чая, и предложили оценить вкус и аромат. Узнав, что он больше не пьёт чай, они на какое-то время потеряли дар речи (подавились информацией). Затем последовало долгое «уточнение деталей». Но понять, как это большой любитель чая, имевший обширную коллекцию чая из разных уголков мира (разъездная профессия тренера способствовала этому), теперь уже «не пьёт», они так и не смогли. Чтобы не расстраивать друзей, он согласился «протестировать» чай, но в очень большом разведении – получилась чуть окрашенная водичка. Минут через 15-20 после «дегустации», друзья ошарашено спросили – «Что с тобой, ты что, наркоты наглотался?». И правда – он выглядел как человек, наглотавшийся амфетамина. И ещё две ночи испытывал проблемы со сном, из-за чрезмерно высокого тонуса.
Вот и оказывается, что чистому организму достаточно совсем чуть-чуть стимулятора, для получения длительного и устойчивого результата. Вопрос только в том, нужно ли вообще подхлёстывать его? Чистый организм легко справляется со всеми «проблемами» сам.
Люди привычно перегружают свой организм стимулирующими веществами. Когда-то давно, настой чайного листа (и других растений со стимулирующими свойствами) был средством для восстановления сил, применяемым весьма нечасто. Сегодня нервная система людей настолько «задубела» (стала нечувствительной) от регулярного злоупотребления всеми этими «кофечаями» и прочими кофеиносодержащими напитками, десертами и сладостями, что даже лошадиные дозы стимулирующих веществ оказывают всего лишь лёгкий возбуждающий эффект. Так мы потихонечку убиваем свою нервную систему – может и не так интенсивно как алкоголем и наркотиками, но всё же катимся именно в ту же сторону. Когда кофеиносодержащие вещества (чай, кофе и прочие) уже не дают «желаемого» чувства возбуждения, то всего лишь один шаг остаётся до алкоголя и наркотиков.
С 1987 года начало «уходить» из его рациона мясо. Само по себе, без всяких «рекомендаций и идеологий». Смотрит на чудесно приготовленное мясо (например, луковый клопс), и понимает, что организм его не желает. Это повергало его в растерянность. В те времена ещё не было информации о вегетарианстве. Единственный известный ему «источник» на эту тему – о молодожёнах из «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова, втихаря бегающих по ночам к холодильнику за колбасой.
Раз в 1,5-2 месяца появлялось желание съесть немного мясного – тогда шёл на рынок, покупал 100-150 грамм валмиерской колбасы, и с удовольствие её съедал. Длинна «вегетарианского отрезка» постепенно увеличивалась. А в августе 1991 года, вернувшись в Ригу после пробежки в Юрмале, и возжаждав мясного, купил на вокзале беляш, и, съев его, понял, что это «заключительный аккорд». Мясное полностью ушло из его жизни. И постоянным стало чувство «необременённости желудка».
В 1989 году почувствовал, что мыло «раздевает» его, создавая чувство дискомфорта – отказался от его применения. В 1991 году отказался и от шампуней.
В 1993 году был совершенно ошеломлён тем, что уже совсем не нужно много пить – хватало не больше одного стакана свободной жидкости в день.
Об этом немного подробнее.
Август, безоблачное небо и жаркое Солнце. Юрмальский горсовет проводит пробег 15 км. – от Каугури до Лиелупе, по песчаной части пляжа вдоль линии прибоя. А это значит, что никакой тени на всём маршруте. А Солнышко разогрело-раскалило всё вокруг. А старт назначен на 12 часиков дня – «теплее» не бывает. Из-за такого форс-мажора, опасаясь за здоровье участников, организаторы расставили вдоль «трассы» несколько столиков с водой.
Стрельнули в воздух, и толпа помчалась к далёкой цели. Ну и он с ними – для того и пришёл. Измученный жарою народ, водичку оценил – и пил, и смачивал голову, и поливался – выше 35 градусов «тепла», как-никак. А у него, чегой-то, никаких проблем – бежит в хорошем темпе, обходит одного за другим обессиленных жаждой, и чувствует себя комфортно – нет никаких признаков сухости во рту. Финишировав, равнодушно посмотрел на столик с водой и на еле живых участников, судорожно заливающих воду в свои «трюмы», искупался, опять с недоумением поглядел на питьевую воду, которая ничем не соблазняла его, и пошёл на электричку.
Правда, это только описание момента непосредственной реализации «чуда», но пришло время изложить ещё и привходящий фактор, ибо именно он является одной из «причин» (а для реализации любого явления необходимо «схождение» трёх факторов) этой «непонятности» и нелогичности с точки зрения традиционных рекомендаций по «водопитию».
В марте 1993 года, выпала ему приятная возможность пожить целый месяц на хуторе, в трёх километрах от шоссе Резекне-Дагда. Магазин далеко, столовых-кулинарий нет и в помине, на кухне стоят мешки с крупой – рис, гречка, пшеница, ячмень. Стал варить крупы. Пшеница и ячмень требуют очень долгой проварки, а рис и гречка вполне в пределах его терпения, ибо «оцень кýсать хотца». И очень ему понравилось такое питание, особенно «смесь» – 2 части гречки и одна часть риса. Вернувшись из Латгалии, стал добавлять в крупы ещё и картошку-капусту – о-о-о!!! Догадливые поймут… А по прошествии некоторого времени, понял он, что такое настоящая необременённость желудка.
Если пища простая и легко усваиваемая, то и нет вредных соединений, которые нужно «вымывать» из организма, на что и уходит вода, как в прорву. Тогда ещё не догадывался об этом, но судьба всегда предоставит события для осмысления.
Пришёл Новый Год. Сидит в гостях за богатым столом. Поел салатику, пирожков, ещё того, ещё сего, ещё всякой всячинки – и так уж ему пить-то захотелось… И пил он всякие морсики-напиточки с превеликим удовольствием. А по прошествии 3-4 дней привычного его питания, «водохлёбство» ушло. И стало тогда-то ясно, что именно обжорство и загрязнение организма требует «лишнюю» воду – для «промывания».
C 1994 по 2005 годы, постепенно из его привычек и рациона стали «уходить» «сладости». Происходило это примерно так же, как и с мясом – волнами. После 2005 эта «тема» отпала как таковая.
Здесь необходимо сделать важное уточнение.
Есть естественные сладкие вещества – мёд, ягоды-фрукты и т.д.
И есть «сладости», получаемые методом многократной технологической обработки сахаросодержащих веществ. При этом всё «естественное окружение» отсеивается «за ненадобностью», и нам предлагается рафинированный продукт. Этот «очищенный продукт» даёт максимальное чувство сладости, и, таким образом, формирует привыкание к острому чувству и желание повторять это ощущение ещё, ещё и ещё, а это уже формирование зависимости.
Любое технологически очищенное и рафинированное вещество, из-за лишения его естественных сопровождающих компонентов, становится, в определённой мере, вредным для организма.
Следующий этап – примерно ко второй половине 90-х, длительность болезни с обычных 2-4 недель (при 2-3 дневном кризисе) постепенно «усохла» до трёх-четырёх дней (при 3-6 часовом кризисе), но ритм заболеваний сохранялся прежним, ибо он «заложен» в натальной карте, в виде «чувствительных точек».
Ещё один эпизод, произошедший в конце «минувшего тысячелетия». Тёплым августом, шёл он пешком из центра Риги в Задвинье. На подходе к Вантовому мосту почувствовал боль в районе передней части таранной кости стопы (внутри стопы под передней частью сгиба). Эта напасть ему знакома ещё по спортивным временам. Боль появляется из-за воспаления суставных поверхностей, в результате накопившихся перегрузок стопы. А поскольку кровообращение в том районе незначительное, то «ремонт» неприятности сей требует значительного времени. Неделя боли гарантирована.
Хромает он и думает – где же мог так «обидеть» ножку свою? И вспомнил – один или два дня назад, во время лёгкой пробежки (~ 6 км.) босиком по юрмальскому мелководью, чегой-то взбрело ему в голову «покрасоваться» перед барышнями, и, в итоге, разогнался весьма, да так потом и продолжал. Вспомнил, и так стыдно стало за это пижонство… Уже спустившись с моста, вдруг спохватился – а где боль? А нету её...
Для разумной трактовки этого явления, и понимания «находок» нынешнего «тысячелетия», нужно рассказать и о кое-чём более весомом, чем внешние факторы, описанные выше.
В пятом классе, например, проучился несколько недель в начале учебного года, а вернулся в школу только в середине четвёртой четверти. Ну и, естественно, пришлось «повторить курс обучения». Так и жил – от одной болезни до другой.
В 1961 году в его жизнь вошёл вокал, а немного попозже и труба (saksgorn soprano in B). Это, конечно же, понемногу подтренировывало лёгкие, но ощутимых изменений в ритме и тяжести болезней не было.
В 1963 году серьёзно занялся спортом – лёгкая атлетика, бег на средние дистанции. Закончив школу, в 1964 году, пошёл работать транспортным рабочим в механический цех завода «ВЭФ», а осенью призвался в армию – Воронеж, стройбат. Спорт и серьёзные нагрузки на работе и в армии хорошо укрепили физически, что отразилось и на тяжести болезней – длительность и ритм остались прежними, но «болелось» немного легче.
В 1971-1972 годах были большие проблемы с пищеварительной системой – сильные спонтанные боли. В октябре-декабре 1972 даже пришлось воспользоваться «услугами» скорой помощи – увозили прямо с улицы.
Всё это его не удивляло, ибо знал о своей наследственности (отец, в возрасте ~ 50 лет [ему тогда было 7 лет] умер от рака желудка), и имел богатый опыт «бунта» пищеварения – отравления и боли были также привычны, как и жёсткие «ОРЗ». Особенно болезненны были боли диафрагмы…
Но декабрь 1972 года прозвучал для него как последний звонок, ибо почувствовал, что стоит у последней черты. Решил дать пищеварительной системе «отдохнуть» – с концовки декабря до начальных дней января ничего не ел в течение десяти дней. Ощущения были потрясающие – лёгкость, радостность, изумительные по богатству красок и ароматов сны. С удовольствием готовил угощения для гостей (Новый Год, как-никак) и не испытывал ни малейшего дискомфорта от того, что гости едят, а он нет. А вот гостям его поведение было манёхонько «не того».
После «отдыха», интуитивно перешёл на то, что теперь называют раздельным питанием. В результате, пищеварительная система более-менее наладилась. Но неизбежные для «Рака» склонности к «пищевой жадности», регулярно заставляли его пострадать, но всё же процесс был управляем.
И вот мы приблизились к искомому 1983 году. В конце марта, как и всегда, нарвался он на очередной обвал здоровья, но, на сей раз, это было значительно жёстче. Врачи в поликлинике, не разобравшись, штампанули привычное для них ОРЗ, и заявили, что, мол, нечего их по пустякам тревожить – пей дома антибиотики, и через пару дней выходи на работу. Вот он и сидел дома, и питался антибиотиками, и терпел – неудобно как-то людей дёргать. В итоге, дня через 3-4, заклинило дыхание. С превеличайшим трудом удалось позвонить на «скорую». Они что-то вкололи и отвезли в больницу. (Как потом выяснилось, был у него острый трахеобронхит, доведённый до последней стадии.) Там ещё чего-то добавили, и уже смог дышать и гулять потихонечку. А через несколько минут что-то произошло, и он почувствовал, что лёгкие как будто исчезли – дышать-то дышит, но хода воздуха и самих лёгких не ощущает – пустота. Очень испугался, вернулся в постель, а его корячит. Прилетели медики с кардиографом, но ничего смертельного не нашли – обругали. А у него был самый настоящий страх смерти. Первый и последний раз в жизни.
Лечили длительным курсом пенициллиновых инъекций – задница стала как дуршлаг. Бронированный. Под конец уже иглы ломались от задубевшей шкуры.
И вот, после всего этого, зашевелились в его голове мысли. Кое-что всплывало и раньше – подумывал о том, что иногда трудно определить от чего больше страдает – от самой болезни или от разрушительного влияния антибиотиков. Но теперь чётко осознал, что иммунная система (ИС) на полном нуле. (К этому времени он уже хорошо знал и анатомию, и физиологию, и гистологию.)
Массированное применение сильнодействующих препаратов не даёт ИС самостоятельно бороться с заболеванием, и, в результате, она деградирует – растренировывается, да ещё и дезориентируется небезобидными и неестественными химическими веществами. Получается замкнутый круг – ИС слабеет, болезни крепнут, лекарства звереют. И к 50 годам, и далее, человек начинает слабеть всё больше и больше. Старость, мол…
Решил отказаться от любых лекарств, чтобы не мешать ИС в её деятельности. Конечно, понимал, что будет очень тяжело, ибо для восстановления потенциала ИС нужно длительное время, а болезни ждать не будут. Вот уж им раздолье-то будет!
И точно – было ОЧЕНЬ тяжело. Но, как ни странно, по некоторым параметрам было даже легче – потом понял, что нет тех страданий, которые были следствием действия убийственной химии.
Итак, с мая 1983 года, стал он жить без каких бы то ни было лекарств. Единственным «средством», которым пользовался, была – белокочанная капуста. У этого явления есть своя история.
С ноября 1964 по декабрь 1967 он служил в СА (шёл на службу с радостью) – стройбат, г.Воронеж. Воронеж шестидесятых и Воронеж нынешний это несравнимые вещи. Тогда это была глубинка России – как раз, в то же самое время, в Воронеже был в ссылке А.Сахаров.
Будучи большим любителем помидоров, регулярно наведывался на рынок, и всегда видел там бабушек с травами. Однажды подошёл к такой травнице и спросил её совета – какие травки-лечения могут помочь от постоянных и тяжёлых «простуд». Она посмотрела на него, подумала, и сказала: «Деточка, ничего тебе такого не надо, ешь почаще капусту – в любом виде – щи, борщи, тушёная, квашенная, жаренная, пареная; капуста тебе поможет». Это запомнилось.
И на самом деле помогало. Например, если удавалось вовремя почувствовать приближение болезни, и дать «связку» – оздоровительная нагрузка, и, после неё, порция борща или щей, то на следующее утро просыпался «как огурчик».
Первый год был тяжеленным. Ритм заболеваний оставался прежним (его рисунок очень чётко «виден» в натальной карте), но организм, деформированный «тяжёлой химией», исходил гноем.
Примерно через 8-9 месяцев стали «всплывать» первые результаты, проявившиеся в форме интуитивных находок-решений. Заметил, что определённая форма «контрастного душа» помогает значительно облегчить ход заболевания. Поисследовал это явление, и взял его на вооружение. В результате, здоровье перешло на новый уровень – как бы на новую ступеньку.
Небольшой пример эффективности этого метода.
В 1985 году появилась у него (он работал тренером) группа девочек (12-13 лет) в 85 ср.школе, в Иманте. Занимались с большим интересом, и особенно любили выезды для участия в популярных тогда массовых «пробегах». И вот, за неделю до одного очень интересного пробега, перед тренировкой, подошла к нему заплаканная Олечка П., и, сквозь кашель и сопли, пожаловалась на свою «поломатую судьбу». У неё началась сильная «простуда» с катаральной ангиной, а это, в её случае, не меньше двух недель. А у тренера правило – в пробегах можно принимать участие не раньше, чем через три дня после стабилизации нормальной температуры. Трагедия неимоверная – все поедут на «праздник», а она за бортом.
Посоветовал ей сделать так – через каждые два часа «принимать» контрастный душ по указанной ей схеме; и по ночам, если не спится и тяжело от высокой температуры, то вставать и делать душ. Через два дня (следующая тренировка младшей группы) в зал влетает сияющая Олечка и восторженно пищит о том, что температура уже нормальная, пробки на гландах сошли, и она таки поедет с ними всеми «туда, где много радости». И поехала, и пробежалась, и была счастлива. Конечно, тут большую роль играло и сильное, искреннее желание. Сумма факторов (вера и действие) дала «чудо».
Но вернёмся к основной теме.
Через год, опять-таки интуитивно, в результате размышлений-наблюдений над собой, заметил, что здоровье «проседает» чаще всего после того, когда длительное время пребывает в состоянии повышенного тонуса. Решил убрать из своего рациона все тонизирующие компоненты – чай, кофе, напитки. Первое время закупался болгарскими соками и пил их 1:1 с минеральной водой; а попозже начал осваивать всякие травные чаи. Постепенно организм, «распробовав» однокомпонентные чаи, «выбрал» два варианта – смесь зверобоя с мятой, при воспалениях респираторных слизистых; и смесь чабреца с мятой, как «спокойный» чай. А для пищеварительной системы «самый лучший чай» – лёгкий овсяный тум (соотношение 1:7 - 1:10)
Результат – очередная ступенька вверх. Ритм болезней не изменился, но длительность и тяжесть постепенно уменьшались.
C этим связано интересное наблюдение.
Примерно через год, зашёл он в гости к друзьям, а те радостно рассказали, что в недавней поездке посчастливилось им купить очень хороший сорт байхового чая, и предложили оценить вкус и аромат. Узнав, что он больше не пьёт чай, они на какое-то время потеряли дар речи (подавились информацией). Затем последовало долгое «уточнение деталей». Но понять, как это большой любитель чая, имевший обширную коллекцию чая из разных уголков мира (разъездная профессия тренера способствовала этому), теперь уже «не пьёт», они так и не смогли. Чтобы не расстраивать друзей, он согласился «протестировать» чай, но в очень большом разведении – получилась чуть окрашенная водичка. Минут через 15-20 после «дегустации», друзья ошарашено спросили – «Что с тобой, ты что, наркоты наглотался?». И правда – он выглядел как человек, наглотавшийся амфетамина. И ещё две ночи испытывал проблемы со сном, из-за чрезмерно высокого тонуса.
Вот и оказывается, что чистому организму достаточно совсем чуть-чуть стимулятора, для получения длительного и устойчивого результата. Вопрос только в том, нужно ли вообще подхлёстывать его? Чистый организм легко справляется со всеми «проблемами» сам.
Люди привычно перегружают свой организм стимулирующими веществами. Когда-то давно, настой чайного листа (и других растений со стимулирующими свойствами) был средством для восстановления сил, применяемым весьма нечасто. Сегодня нервная система людей настолько «задубела» (стала нечувствительной) от регулярного злоупотребления всеми этими «кофечаями» и прочими кофеиносодержащими напитками, десертами и сладостями, что даже лошадиные дозы стимулирующих веществ оказывают всего лишь лёгкий возбуждающий эффект. Так мы потихонечку убиваем свою нервную систему – может и не так интенсивно как алкоголем и наркотиками, но всё же катимся именно в ту же сторону. Когда кофеиносодержащие вещества (чай, кофе и прочие) уже не дают «желаемого» чувства возбуждения, то всего лишь один шаг остаётся до алкоголя и наркотиков.
С 1987 года начало «уходить» из его рациона мясо. Само по себе, без всяких «рекомендаций и идеологий». Смотрит на чудесно приготовленное мясо (например, луковый клопс), и понимает, что организм его не желает. Это повергало его в растерянность. В те времена ещё не было информации о вегетарианстве. Единственный известный ему «источник» на эту тему – о молодожёнах из «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова, втихаря бегающих по ночам к холодильнику за колбасой.
Раз в 1,5-2 месяца появлялось желание съесть немного мясного – тогда шёл на рынок, покупал 100-150 грамм валмиерской колбасы, и с удовольствие её съедал. Длинна «вегетарианского отрезка» постепенно увеличивалась. А в августе 1991 года, вернувшись в Ригу после пробежки в Юрмале, и возжаждав мясного, купил на вокзале беляш, и, съев его, понял, что это «заключительный аккорд». Мясное полностью ушло из его жизни. И постоянным стало чувство «необременённости желудка».
В 1989 году почувствовал, что мыло «раздевает» его, создавая чувство дискомфорта – отказался от его применения. В 1991 году отказался и от шампуней.
В 1993 году был совершенно ошеломлён тем, что уже совсем не нужно много пить – хватало не больше одного стакана свободной жидкости в день.
Об этом немного подробнее.
Август, безоблачное небо и жаркое Солнце. Юрмальский горсовет проводит пробег 15 км. – от Каугури до Лиелупе, по песчаной части пляжа вдоль линии прибоя. А это значит, что никакой тени на всём маршруте. А Солнышко разогрело-раскалило всё вокруг. А старт назначен на 12 часиков дня – «теплее» не бывает. Из-за такого форс-мажора, опасаясь за здоровье участников, организаторы расставили вдоль «трассы» несколько столиков с водой.
Стрельнули в воздух, и толпа помчалась к далёкой цели. Ну и он с ними – для того и пришёл. Измученный жарою народ, водичку оценил – и пил, и смачивал голову, и поливался – выше 35 градусов «тепла», как-никак. А у него, чегой-то, никаких проблем – бежит в хорошем темпе, обходит одного за другим обессиленных жаждой, и чувствует себя комфортно – нет никаких признаков сухости во рту. Финишировав, равнодушно посмотрел на столик с водой и на еле живых участников, судорожно заливающих воду в свои «трюмы», искупался, опять с недоумением поглядел на питьевую воду, которая ничем не соблазняла его, и пошёл на электричку.
Правда, это только описание момента непосредственной реализации «чуда», но пришло время изложить ещё и привходящий фактор, ибо именно он является одной из «причин» (а для реализации любого явления необходимо «схождение» трёх факторов) этой «непонятности» и нелогичности с точки зрения традиционных рекомендаций по «водопитию».
В марте 1993 года, выпала ему приятная возможность пожить целый месяц на хуторе, в трёх километрах от шоссе Резекне-Дагда. Магазин далеко, столовых-кулинарий нет и в помине, на кухне стоят мешки с крупой – рис, гречка, пшеница, ячмень. Стал варить крупы. Пшеница и ячмень требуют очень долгой проварки, а рис и гречка вполне в пределах его терпения, ибо «оцень кýсать хотца». И очень ему понравилось такое питание, особенно «смесь» – 2 части гречки и одна часть риса. Вернувшись из Латгалии, стал добавлять в крупы ещё и картошку-капусту – о-о-о!!! Догадливые поймут… А по прошествии некоторого времени, понял он, что такое настоящая необременённость желудка.
Если пища простая и легко усваиваемая, то и нет вредных соединений, которые нужно «вымывать» из организма, на что и уходит вода, как в прорву. Тогда ещё не догадывался об этом, но судьба всегда предоставит события для осмысления.
Пришёл Новый Год. Сидит в гостях за богатым столом. Поел салатику, пирожков, ещё того, ещё сего, ещё всякой всячинки – и так уж ему пить-то захотелось… И пил он всякие морсики-напиточки с превеликим удовольствием. А по прошествии 3-4 дней привычного его питания, «водохлёбство» ушло. И стало тогда-то ясно, что именно обжорство и загрязнение организма требует «лишнюю» воду – для «промывания».
C 1994 по 2005 годы, постепенно из его привычек и рациона стали «уходить» «сладости». Происходило это примерно так же, как и с мясом – волнами. После 2005 эта «тема» отпала как таковая.
Здесь необходимо сделать важное уточнение.
Есть естественные сладкие вещества – мёд, ягоды-фрукты и т.д.
И есть «сладости», получаемые методом многократной технологической обработки сахаросодержащих веществ. При этом всё «естественное окружение» отсеивается «за ненадобностью», и нам предлагается рафинированный продукт. Этот «очищенный продукт» даёт максимальное чувство сладости, и, таким образом, формирует привыкание к острому чувству и желание повторять это ощущение ещё, ещё и ещё, а это уже формирование зависимости.
Любое технологически очищенное и рафинированное вещество, из-за лишения его естественных сопровождающих компонентов, становится, в определённой мере, вредным для организма.
Следующий этап – примерно ко второй половине 90-х, длительность болезни с обычных 2-4 недель (при 2-3 дневном кризисе) постепенно «усохла» до трёх-четырёх дней (при 3-6 часовом кризисе), но ритм заболеваний сохранялся прежним, ибо он «заложен» в натальной карте, в виде «чувствительных точек».
Ещё один эпизод, произошедший в конце «минувшего тысячелетия». Тёплым августом, шёл он пешком из центра Риги в Задвинье. На подходе к Вантовому мосту почувствовал боль в районе передней части таранной кости стопы (внутри стопы под передней частью сгиба). Эта напасть ему знакома ещё по спортивным временам. Боль появляется из-за воспаления суставных поверхностей, в результате накопившихся перегрузок стопы. А поскольку кровообращение в том районе незначительное, то «ремонт» неприятности сей требует значительного времени. Неделя боли гарантирована.
Хромает он и думает – где же мог так «обидеть» ножку свою? И вспомнил – один или два дня назад, во время лёгкой пробежки (~ 6 км.) босиком по юрмальскому мелководью, чегой-то взбрело ему в голову «покрасоваться» перед барышнями, и, в итоге, разогнался весьма, да так потом и продолжал. Вспомнил, и так стыдно стало за это пижонство… Уже спустившись с моста, вдруг спохватился – а где боль? А нету её...
Для разумной трактовки этого явления, и понимания «находок» нынешнего «тысячелетия», нужно рассказать и о кое-чём более весомом, чем внешние факторы, описанные выше.
Обсуждения О путях здоровья - 1