О недоброжелательном человеке

Покрышка – как символ российского бытования

Когда я родился и приехал домой, в коридоре было темно, - опять украли лампочку. Мама сказала отцу – Поставь, наконец, защитный плафон!
Но папа опять был пьяный. Тогда я впервые услышал это слово: Ни дна тебе, ни ПОКРЫШКИ! На что папа ответил: - Этого у меня не отнимешь! (он был шофером).
В трехлетнем возрасте играл во дворе с собачками. Наша песочница была из большой автомобильной шины. Другие шины, поменьше, были вкопаны в землю, и я на них прыгал...

Человек красив...ни у кого нет столько возможностей, как у человека...Человек красив в своей подлинности...в своём стремлении к ней..и как говорит один наш общий знакомый " мы стояли в очереди за право оказаться в этой жизни, и нашему шансу, завидовали Высшие" (за дословность не отвечаю, но смысл точен). Мы пришли познать Любовь.

«Человек не умирает, а переходит к вечной жизни»
(Матрона Московская)
Смерть – это тот фактор, что приходит к каждому. Отрезок жизни, даденный нам на какое-то время, имеет определённый этап, завершающийся смертью. После наша душа отделяется от тела и продолжает своё существование в других реалиях. Многие живут так, словно у них этого не случится. Или случится как-то иначе, с призом за прожитое, под фанфары неба. Но обычно, смерть – это больно, за редким исключением. Поэтому, лучше не думать, а...

Человек по сути божий ученик,у него перед глазами и в нем самом есть все, чтобы учиться,познавать,размышлять и творить и быть достойным своего Учителя.

Человек с золотой душой — это как осенняя красота: жёлтые листья, октябрьское волшебство, ароматный воздух и отражение всего этого очарования в озере приносят душевную радость любому. Когда ты глядишь на осеннюю красочную листву деревьев, в твоей душе начинает звучать чудесная мелодия любви, и в этот момент душа сама становится вдохновляюще красивой. Так же и после разговора с хорошим человеком чувствуется гармония, нежность и счастье.
© Айдар Замальдинов

Человек, желавший стать учеником, сказал мудрецу:
— Вот уже много дней я слушаю, как вы порицаете идеи, представления и манеру поведения, которые мне не свойственны и никогда не будут свойственны. В чём цель всего этого?
Мудрец отвечал:
— Цель этого — сделать так, чтобы ты прекратил наконец воображать, что всё, что я порицаю, тебе никогда не было свойственно, и понял, что страдаешь заблуждением, будто оно не свойственно тебе сейчас.

Я возвращался из командировки. Городок, куда забросила меня судьба, был маленький. Улицы кривые, и, прилипшие к ним дома, как бы насмехались над прохожими.

Настроение было плохое...
Постоянно лили дожди.

В день отъезда, за несколько часов до отправления поезда, я поехал на вокзал. Оставаться в гостинице не хотелось.

Побродив по перрону, посмотрев на отъезжающих, я несколько развеялся. Захотелось есть.

На глаза попалась вывеска: «Ресторан». Под громким названием скрывалась комната...

10 июля – Витус пришел первый раз в контору пчелосовхоза «Южный» в Шкотово, устраиваться на работу.

13 июля.
Беды Витуса начались с первых дней.

«…Пока директор Бушмелев решал вопрос приема на работу, Шрамков, бригадир, предложил нам, двум претендентам на место пчеловода, загрузить машину старыми корпусами ульев со склада, пыльными и в паутине, видно, что их никогда не перебирали до нас. Мы, не торопясь, с находкинским «мариманом» занялись погрузкой, а когда Шрамков сделал замечание, что...

Жили-были король с королевой. Детей у них не было. Вдруг нежданно-негаданно на склоне лет родилась у них дочь: прекрасная, как фея Красоты, умная, как фея Мудрости. Её ангельский голосок волновал души и сердца окружающих.

Королева-мать была уже в возрасте, ей очень не хотелось в будущем расставаться с дочерью. Стала она думать и гадать над тем, как бы дочь в кого-нибудь не влюбилась, замуж не вышла да её с королем одних не оставила.

Достала королева заветные травы: траву любви, траву...

Морозно в степи. В перелесках будто деревья греют, а на юру – совсем пропасть. Возницы наглухо укутаны в бараньи лохматые тулупы. Седоки на пяти санях жмутся друг к дружке, зарываются в сено, прикрываясь сверху дерюжками. На последних – четверо.

- Лопатин, озяб? – ткнулся к нему в самое лицо закоченевший Бондарев.

- Замёрз… аж до самых кишок! – прохрипел уныло Лопатин. – Приедем-то скоро али нет?

- Кто его знает, спросить надо приятеля-то. Эй, друг, - ткнул он в рыжую овчинную тушу...