- А ты все пишешь и пишешь, - искорки смеющегося голоса. Дина села напротив меня, и свет солнца из высокого окна заиграл в ее волосах.
Повинуясь внезапному порыву, я захлопнул блокнот. Опустил глаза и стал старательно рассматривать карандаш, который вертел в руках. Карандаш как карандаш, сточенный, слегка покусанный…
- Эй, писатель, - Дина подалась вперед, - не хочешь показывать, что пишешь, - и не надо. Ты заниматься-то еще не передумал? Договаривались вроде.
Я кивнул, и принялся торопливо запихивать в сумку разложенные на столе вещи. Девушка наблюдала за мной, и, даже не глядя на нее, я чувствовал, что мои действия ее здорово веселят. Да уж… умею я развлекать.
Через прозрачный купол торгового центра виднелось небо, по-зимнему яркое. Чистый молчаливый свет искрился, отражаясь в стеклянных витринах, отчего вокруг все напоминало волшебный праздничный лес. Залюбовавшись, я споткнулся на ступеньках эскалатора, чем снова позабавил свою спутницу. Так, хватит, нужно собраться.
Автоматические двери распахнулись, выпуская нас, и я ощутил на лице пряное дыхание города. В который раз подумалось, что город этот пьян и в самом себе полон пустоты и ветра. Он поднимался над нами, такой зовущий и такой обманчивый, и снова хотелось ему поверить.
Середина рабочего дня, на улицах немного людей. Мы выбрались к набережной, прошли под железным мостом, спустились по скользкой лесенке к белой сияющей толще, укрывающей под собой сонную воду. Дина достала из сумки фотоаппарат и протянула мне. Ругая себя за то, что опять забыл взять перчатки, я начал выбирать кадр, мерзнущими пальцами настраивая выдержку и фокус. Как назло, нужный кадр долго не удавалось найти. Фотографировать редкие сиротливые кусты на фоне мусорных урн не хотелось. Помучавшись с композицией, я решил поймать в видоискатель сидящего на витых чугунных перилах нахохленного голубя. Прицелился, настроил диафрагму, резкость, выбрал ракурс, выдохнул и нажал кнопку. Щелкнул затвор, запирая сонного голубя в окошке фотоаппарата.
- Дай посмотреть, что получилось, - Дина заглянула через мое плечо. – О, неплохо! Только вот здесь немного пересвет… Но так даже интереснее… дай-ка мне.
Взяв в руки камеру, девушка крадучись, стала оглядываться, передвигаясь медленными осторожными шагами. Иногда она замирала и щелкала затвором. Через некоторое время я уже просматривал сделанные ей снимки и краснел. Правда, не от холода. Казалось бы, стоим в одном и том же месте, снимаем на один фотоаппарат, так откуда же она берет эти картинки? Простой я здесь хоть несколько часов подряд, вряд ли додумался снять те же самые предметы так, как это сделала Дина.
- Да уж, - пробормотал я, - так у меня точно никогда не получится.
- Никогда – это слишком громкое слово, - откликнулась девушка. – А громкие слова всегда накладывают большую ответственность.
- Просто я не понимаю, как из этих предметов, которые мы видим каждый день, создать цельный образ. Передать все встреченное, пережитое, промелькнувшее… Для этого ведь нужно что-то большее, чем просто техника… Иногда это просто похоже на чудо.
- Чудеса, - улыбнулась Дина. – Но они ведь во всем!
- Чудо – это умение… Его тоже нужно практиковать…
- Что-то ты совсем скис, - заметила девушка, пряча в сумку камеру. – Пойдем-ка, выпьем кофе.
Мы прошли мимо высоких странных зданий, крыша которых напоминала адмиральские шляпы, и вышли на широкую улицу. Магазины, аптеки, кафетерии – пестрели витрины, звенели колокольчики над входными дверьми.
Мы зашли в кофейню, и мое сердце замерло от густого, темно-коричневого с бежевыми крапинками, запаха свежемолотого кофе. Замерзшие улицы, переживания, беспокойства, - все растворилось в этом запахе. Осталось только чувство мягкой наполненности – и все вокруг зазвучало. Звенело и прозрачными шариками перекатывалось по дну кофейной чашки зимнее солнце, шелестели кофейные зерна, вызывая на губах приятную горечь, шаги официантов, голоса посетителей – словно приглушенные, волнами качались вокруг.
Мы сели за столик у окна, заказали кофе, и я принялся разглядывать людей, проходивших мимо по улице. Дина какое-то время молчала, разглядывая декоративные цветочные горшки на подоконнике, а потом подняла на меня глаза.
- Зачем ты пишешь?
- Прости? – вопрос застал меня врасплох.
- Ты ведь все время что-то записываешь в свой блокнот. Для чего это?
- Так… меня так научил один человек… когда мне было очень трудно. Каждый день записывать хоть что-то, хоть одну мысль. С тех пор это осталось со мной.
- И ты никому не показываешь, что написал?
- Раньше… показывал. Тому, кто меня научил… и еще некоторым людям… которые… меня понимали. А сейчас…
- Что сейчас?
- Сейчас я на другом конце планеты, в городе, который никогда не был мне родным, и даже не пытается им стать, с людьми, для которых я… просто один из прохожих. И никому не интересно, откуда я взялся и что ищу…
- Но так ведь проще, разве нет?
- Проще? – я задумался. – Пожалуй, да, иногда так действительно проще.
Принесли кофе. Я с удовольствием выпил глоток, и почувствовал, будто по моим венам побежала новая горячая сила. Дина держала кружку обеими ладонями, понемногу отпивая из нее, и растерянно улыбалась. Глядя на нее, я, впервые за все безымянное время, что провел в этом холодном городе, захотел чем-то поделиться с человеком, сидящим напротив. Помедлив, достал блокнот.
- Хочешь прочитаю, что написал сегодня, пока ждал тебя?
Дина кивнула.
- … Так во мне поселилось нечто совершенно новое… то, чего не было до… то что изменит все «после». Чувство дома, и на тонких нитях времени – оседают капли зарождающегося. Под северным небом – распят на ветрах – рассыпаюсь в незримое. Город, укрывший меня в ладонях – узких, длинных, гладких. Город – случайный прохожий, которому хочется броситься на шею. Город…
- Странные слова… но в них много цвета, - сказала девушка, прищурившись. – Ты… немного…
Наверное, она хотела сказать «ненормальный», но почему-то передумала и вообще ничего больше не сказала.
Мы молча пили кофе и смотрели по очереди в окно, прислушиваясь к сердцебиению странного одинокого города. Странно… думалось мне… ведь уже завтра вид за моим окном, скорее всего, совершенно изменится… Как странно…
Повинуясь внезапному порыву, я захлопнул блокнот. Опустил глаза и стал старательно рассматривать карандаш, который вертел в руках. Карандаш как карандаш, сточенный, слегка покусанный…
- Эй, писатель, - Дина подалась вперед, - не хочешь показывать, что пишешь, - и не надо. Ты заниматься-то еще не передумал? Договаривались вроде.
Я кивнул, и принялся торопливо запихивать в сумку разложенные на столе вещи. Девушка наблюдала за мной, и, даже не глядя на нее, я чувствовал, что мои действия ее здорово веселят. Да уж… умею я развлекать.
Через прозрачный купол торгового центра виднелось небо, по-зимнему яркое. Чистый молчаливый свет искрился, отражаясь в стеклянных витринах, отчего вокруг все напоминало волшебный праздничный лес. Залюбовавшись, я споткнулся на ступеньках эскалатора, чем снова позабавил свою спутницу. Так, хватит, нужно собраться.
Автоматические двери распахнулись, выпуская нас, и я ощутил на лице пряное дыхание города. В который раз подумалось, что город этот пьян и в самом себе полон пустоты и ветра. Он поднимался над нами, такой зовущий и такой обманчивый, и снова хотелось ему поверить.
Середина рабочего дня, на улицах немного людей. Мы выбрались к набережной, прошли под железным мостом, спустились по скользкой лесенке к белой сияющей толще, укрывающей под собой сонную воду. Дина достала из сумки фотоаппарат и протянула мне. Ругая себя за то, что опять забыл взять перчатки, я начал выбирать кадр, мерзнущими пальцами настраивая выдержку и фокус. Как назло, нужный кадр долго не удавалось найти. Фотографировать редкие сиротливые кусты на фоне мусорных урн не хотелось. Помучавшись с композицией, я решил поймать в видоискатель сидящего на витых чугунных перилах нахохленного голубя. Прицелился, настроил диафрагму, резкость, выбрал ракурс, выдохнул и нажал кнопку. Щелкнул затвор, запирая сонного голубя в окошке фотоаппарата.
- Дай посмотреть, что получилось, - Дина заглянула через мое плечо. – О, неплохо! Только вот здесь немного пересвет… Но так даже интереснее… дай-ка мне.
Взяв в руки камеру, девушка крадучись, стала оглядываться, передвигаясь медленными осторожными шагами. Иногда она замирала и щелкала затвором. Через некоторое время я уже просматривал сделанные ей снимки и краснел. Правда, не от холода. Казалось бы, стоим в одном и том же месте, снимаем на один фотоаппарат, так откуда же она берет эти картинки? Простой я здесь хоть несколько часов подряд, вряд ли додумался снять те же самые предметы так, как это сделала Дина.
- Да уж, - пробормотал я, - так у меня точно никогда не получится.
- Никогда – это слишком громкое слово, - откликнулась девушка. – А громкие слова всегда накладывают большую ответственность.
- Просто я не понимаю, как из этих предметов, которые мы видим каждый день, создать цельный образ. Передать все встреченное, пережитое, промелькнувшее… Для этого ведь нужно что-то большее, чем просто техника… Иногда это просто похоже на чудо.
- Чудеса, - улыбнулась Дина. – Но они ведь во всем!
- Чудо – это умение… Его тоже нужно практиковать…
- Что-то ты совсем скис, - заметила девушка, пряча в сумку камеру. – Пойдем-ка, выпьем кофе.
Мы прошли мимо высоких странных зданий, крыша которых напоминала адмиральские шляпы, и вышли на широкую улицу. Магазины, аптеки, кафетерии – пестрели витрины, звенели колокольчики над входными дверьми.
Мы зашли в кофейню, и мое сердце замерло от густого, темно-коричневого с бежевыми крапинками, запаха свежемолотого кофе. Замерзшие улицы, переживания, беспокойства, - все растворилось в этом запахе. Осталось только чувство мягкой наполненности – и все вокруг зазвучало. Звенело и прозрачными шариками перекатывалось по дну кофейной чашки зимнее солнце, шелестели кофейные зерна, вызывая на губах приятную горечь, шаги официантов, голоса посетителей – словно приглушенные, волнами качались вокруг.
Мы сели за столик у окна, заказали кофе, и я принялся разглядывать людей, проходивших мимо по улице. Дина какое-то время молчала, разглядывая декоративные цветочные горшки на подоконнике, а потом подняла на меня глаза.
- Зачем ты пишешь?
- Прости? – вопрос застал меня врасплох.
- Ты ведь все время что-то записываешь в свой блокнот. Для чего это?
- Так… меня так научил один человек… когда мне было очень трудно. Каждый день записывать хоть что-то, хоть одну мысль. С тех пор это осталось со мной.
- И ты никому не показываешь, что написал?
- Раньше… показывал. Тому, кто меня научил… и еще некоторым людям… которые… меня понимали. А сейчас…
- Что сейчас?
- Сейчас я на другом конце планеты, в городе, который никогда не был мне родным, и даже не пытается им стать, с людьми, для которых я… просто один из прохожих. И никому не интересно, откуда я взялся и что ищу…
- Но так ведь проще, разве нет?
- Проще? – я задумался. – Пожалуй, да, иногда так действительно проще.
Принесли кофе. Я с удовольствием выпил глоток, и почувствовал, будто по моим венам побежала новая горячая сила. Дина держала кружку обеими ладонями, понемногу отпивая из нее, и растерянно улыбалась. Глядя на нее, я, впервые за все безымянное время, что провел в этом холодном городе, захотел чем-то поделиться с человеком, сидящим напротив. Помедлив, достал блокнот.
- Хочешь прочитаю, что написал сегодня, пока ждал тебя?
Дина кивнула.
- … Так во мне поселилось нечто совершенно новое… то, чего не было до… то что изменит все «после». Чувство дома, и на тонких нитях времени – оседают капли зарождающегося. Под северным небом – распят на ветрах – рассыпаюсь в незримое. Город, укрывший меня в ладонях – узких, длинных, гладких. Город – случайный прохожий, которому хочется броситься на шею. Город…
- Странные слова… но в них много цвета, - сказала девушка, прищурившись. – Ты… немного…
Наверное, она хотела сказать «ненормальный», но почему-то передумала и вообще ничего больше не сказала.
Мы молча пили кофе и смотрели по очереди в окно, прислушиваясь к сердцебиению странного одинокого города. Странно… думалось мне… ведь уже завтра вид за моим окном, скорее всего, совершенно изменится… Как странно…
Обсуждения Немного города за окном