Мурыся

Орел спустился пониже для лучшего обзора и обомлел – на шее этой лесной модницы висело роскошное изумрудное колье. Патрикеевна (так звали лисичку) нежно поглаживала его своими бархатистыми подушечками лап, а в ее зачарованных глазах отражался зеленовато-голубой отблеск кем-то ограненных камней вместе с ледяной водой озера Пяти великанов.

Лиса явно была не в себе – колье так шло к ее рыжей шубке, что она не могла на себя налюбоваться, поворачиваясь к своему отображению в воде то правым, то левым боком. Вскоре лиса увидела в озере спускающегося в долину орла и повернула к нему навстречу свою лукавую мордашку с совершенно детским и озорным выражением в очах.

- Ну, как дела, Мудрое око, - промурлыкала лиса, - много ли барашков похитил с вершины железнорудных гор, небось, полакомился всласть? Их сейчас немало бегает по горным тропинкам.

Орел невольно поморщился – охота сегодня у него совсем не шла. Он часто видел на горных склонах блеющие пятна отар, но как только складывал свои крылья и пикировал на добычу, внизу слышались хлопки и рядом со свистом пролетали остроконечные камушки, что заставляло покидать потенциальную добычу и вновь набирать привычную высоту. Нет, день у орла не ладился, тем более странной казалась эта встреча с лисой, невесть что на себя нацепившей. Орел терпеть не мог ярко-зеленый цвет, он утомлял его. Но из уважения к подружке он сделал над собой усилие.

- Какие красивые камешки, они так и искрятся на солнце. И совсем не похожи на те валуны, что какой-то великан раскидал по нашей долине… Те обыкновенные, серые, ничем не примечательные. Небось, выторговала их у гномов в обмен на теплую заячью шубку. Или я не прав?

- Много будешь знать, скоро состаришься, - загадочно и интригующе произнесла лиса. – С чего ты решил, что я купила это колье? Впрочем, кроме тебя, моего старого друга, никто не должен знать о том… знать о том…- лиса явно смущалась. - Ладно, скажу тебе по секрету. Гномы тут не при чем. Я тут в лесу нашла такое… Обещай только, что никому не скажешь, особенно деревьям – модницам, которые любят менять свои наряды – то зимние шубки из снега им подавай, то осенние пальто в желтое и бардо. А у меня, бедной лисы, только драная рыжая шубка, и если бы не изумруды, то совсем никакого впечатления ни на кого произвести не могу…

- Ты, рыжая, не дури мне голову, - вставил орел. – Знаешь прекрасно, что не люблю я вокруг да около. Конечно, никому не расскажу, коль так желаешь. Но не томи душу, объясняйся скорее!

- Хорошо, мой старый друг. Так вот, в дне пути отсюда есть один лесок. Кругом топи, да одна морошка с клюквой на три гектара. Вчерась загнала туда зайчишку. Он все скок да скок по кочкам, а я – за ним. Вот-вот схвачу серого за хвост, но не тут-то было. Разогналась сдуру, а потом в глазах потемнело. Обо что-то врезалась, сама не пойму. Лежу себе на брюхе, читаю отходную… Ну, думаю, на камень напоролась, раскололась моя головушка… Ан, нет, не камень то был.

- А что же? Не томи.
- Изваяние, то ли медное, то ли железное. Ты рысь Машку помнишь?

- Конечно.
- Так вот вылитая Машка, только раза в два поболе. И до чего хороша – вся искрится на солнце металлом, хвост в метр трубой вытянут к небу, на одной лапе связка ключей болтается, на шее – десятки изумрудных, алмазных, аметистовых, хризопразных, рубиновых, сапфировых… - каких только нет! Кулоны, колье, браслеты, виньетки… Мама моя родная! А глазищи-то, глазищи! Зеленые до рези, два огромных изумруда. Я их, как пришла в себя, ковырять стала… Даже в лапы палку взяла, отбить пыталась. Какой там! Намертво сделаны! А потом вдруг жуть взяла… Захотелось бежать от того места, куды глаза глядят. Ну, схватила я, чтоб не было несолоно хлебавши, с шеи этого идола али истукана изумрудное колье, в зубы его и бегом, что было сил… Вот и вся история, хочешь верь, хочешь не верь!

Орел задумался.
- Ну и дела… Послушай, Патрикеевна! Ты хочешь просто прослыть в нашем краю модницей или стать настоящей статс-дамой, богатой и независимой?

Лиса задумалась.
- Ты хочешь отправиться еще раз в это рискованное путешествие?

- Я боюсь… да и дорогу забыла, со страху память отшибло.

Орел улыбнулся.
- А тебе и не надо ее помнить, мы возьмем провожатого…

- Кого это еще? Ты хочешь, чтобы еще кто-то узнал об этой истории?

- Выхода нет, ты и вправду со страху дорогу забыла. Но у нас, слава Богу, есть Филимоша.

- Филимоша? Постой, это собака-копилка?
- Ну да, он хоть и лесная копилка, нюх его еще в порядке. Мы дадим ему понюхать твое колье, и он приведет нас к цели.

Надо сказать, что копилкой называли местную достопримечательность – толстого Бассет-Хаунда с вечно задумчивым выражением морды, с обвисшими ушами и короткими лапами. Звери долины сдавали ему на хранение свои припасы и безделушки – Бассет просто заглатывал их, а потом отрыгивал, когда наступала надобность. Тем бедняга Филимон и зарабатывал себе на жизнь. Если у него не получалось отрыгивать, то он принимал слабительное, затем отмывал предмет в горной речушке. После такой процедуры Филимон то и дело простужался и болел, что сподобило его стать философом, так как часто им становятся те, кто балансирует на грани между жизнью и смертью… Лиса неохотно, но согласилась взять Филимона в долю: хотелось забрать сокровища, которые ей не достались, чтобы на них построить к зиме роскошную хату, а орел грезил покупкой отары.

- Если у твоего идола на лапе ключи, то, наверняка, там где-то есть потайное хранилище золота и драгоценностей, их мы и возьмем.

Наши друзья стали готовиться к походу. Орел быстро сшил, ловко орудуя своим клювом и когтями, 2 ивовые корзины – для себя и лисы, а Филимону корзина была не нужна, ему орел с лисой уготовили участь золотого мешка – он должен был заглотить как можно больше монет, но, конечно, ровно столько, сколько он мог донести обратно. Филимон сначала недоверчиво отнесся к рассказу Патрикевны, но потом согласился составить компанию ей и орлу. Уж больно выгодное было предложение.

- Филимон, нюхай! – произнесла лиса и помахала перед носом Бассет-Хаунда своим изумрудным колье.

Пес принюхался и повел наших друзей по следу. Идти (орлу лететь низко над землей, ибо от долгой ходьбы он натирал себе лапы) им пришлось прилично – преодолевать вброд мелкие речушки, продираться сквозь лесную чащобу, колючий кустарник… Наконец, спустя сутки Филимон привел их к искомому месту, лиса тот час же узнала то болото, по кочкам которого она прыгала за зайцем. 20 минут спустя они выбрались в центр болота, на сухую проталину. Филя, устав от путешествия, комом упал на траву. Рядом, кряхтя, уселась лиса. В 10 метрах от них возвышался в центре положенных четырехугольником черных валунов довольно внушительный идол, изображающий грациозное существо породы кошачьих с двумя огромными изумрудами вместо глаз. Орел спикировал на поляну.

- Ну вот, мы и у цели.
Немного передохнув, наши друзья вплотную приблизились к изваянию – на ощупь оно было из какого-то серебристого и тяжелого металла - и глядело не очень-то дружелюбно – даже орлу стало немного не по себе. На шее истукана действительно висела куча ожерелий, а в вытянутой в сторону могучего дуба лапе висела связка ключей.

- Давайте-ка быстрее приступим к делу, - стал суетиться орел. – Мне что-то здесь неуютно.

Надо сказать, лиса тоже дрейфила, один Бассет чувствовал себя спокойно – он дружелюбно обнюхивал связку ключей, затем взял ее в пасть и подбежал к дубу. Затем передними мощными лапами стал отчаянно рыть землю, вскоре показалась массивная деревянная дверь, прикрывавшая вход в подземелье. Филимон вставил ключи в замок, открыл дверь и нырнул в погреб, друзья последовали за ним. Чего там только не было! Целые сундуки, полные золота, бриллиантов, разных драгоценных камней! Орел и лиса, пыхтя, еле вытащили наружу набитые всякой драгоценной всячиной ивовые корзинки. Филимон же, по своему обыкновению, стал глотать золото и бриллианты, постепенно все больше и больше раздуваясь, как бочонок. Из Бассет-Хаунда он превратился в огромного Сен-Бернара, а его щеки отвисли, как у хомячка из-за огромного количества золотых монет. Когда золото стало давить на дыхательное горло, Филимон успокоился и с трудом прогавкал: «Поднимайте меня на поверхность». Орел и лиса с трудом вытащили тяжеленного Филю. Но двигаться он не мог…

- Может, отрыгнешь половину? – жалобно спросил орел. Но по глазам Бассета он прочитал категорический отказ. – Чего с ним делать, лиса? – пожаловался орел. – Он не сможет идти, провалится вместе с первой же кочкой… Придется оставить его здесь и идти за подмогой, мне мои друзья однажды рассказывали, как пол-леса тащили из болота бегемота, похоже, мы в такой же ситуации. Придется тебе, дружок, ночевать здесь, а наутро мы придем, вернее, я прилечу со своей стаей, и мы унесем тебя в нашу долину камней.

Это был хитрый ход орла – он надеялся, что от такой перспективы провести ночь в одиночестве на болоте Бассет отрыгнет половину денег, и они тронутся в путь. В глазах бедняги дико боролись ужас одиночества и ночи и желание сохранить то, что он заглотил – от этого напрямую зависела его судьба. Бассет даже приподнялся и попытался сделать несколько шагов, но тут же грузно осел. Спустя минуту, в Филе снова проснулся уважаемый лесной философ.

- Я останусь здесь… Завтра прилетай с подмогой, - сказал он орлу.

У лисы от ужаса шерсть встала дыбом.
- Как, Филя, миленький… Ты останешься ночевать один в этом ужасном месте? Да это же настоящий подвиг, ты будешь героем нашей долины камней по возвращении!

Перспектива быть героем Филю не радовала, но он как умудренный жизнью лесной философ прекрасно понимал, что лучше помучиться одну ночь, но затем жить в богатстве до скончания века. Тем более Филя не однажды ночевал в лесу в одиночестве и вполне мог это одиночество переносить. Хотя, конечно, его очень смущал этот великолепно сделанный кем-то кошачий идол. Орел и лиса застыли в ожидании, словно решалась судьба Фили. Но он уже принял решение.

- Я переночую здесь, а наутро орел прилетит за мной с подмогой, это мое окончательное решение, и оно не подлежит обжалованию.

Филя прекрасно понимал, что его не бросят на болоте. Теперь он представлял особо ценный груз. Орел и лиса стали собираться в дорогу, кряхтя, приторачивали к спинам полные драгоценных камней корзинки. Они оставили Филе все свои съестные припасы, бурдюк с водой и, на всякий случай, острый, как бритва, медвежий клык для защиты. Кроме того, они натаскали для Фили много сучьев и валежника, чтобы он мог развести костер и согреться. Затем они двинулись в обратный путь, а мы останемся с нашим героем.

2. Как стать зверьками-аристократами

Филимон спокойно перекусил, разжег костер и сел в позе лесного отшельника напротив загадочного лесного идола, который теперь нравился ему все больше и больше, несмотря на то, что лиса и орел сняли с него все украшения, а он, Филимон, стащил с передней лапы ключи. Смеркалось. Кружили лесные мыши и жутко ухали совы. Но Филя влюблено смотрел на блиставшие в темноте хвост, вытянутый к небу, и два огромных изумрудных глаза… Наконец, наступила полная темнота. Только причудливые тени костра плясали по поляне. Филю стало неудержимо клонить ко сну. Вдруг хвост идола вспыхнул ярко-серебристым светом, и его пучок рванул в черные глубины космоса в область скопления плеяд, сконцентрировавшись на одной из самых удаленных от земли звезд имени близнецов Кастора и Поллукса. Вслед за хвостом каким- то неземным огнем вспыхнули дотоле неживые глаза...

Филимон почувствовал, что теряет сознание от ужаса. Какая-то неведомая сила швырнула его, этот несчастный бочонок с золотом, в ярко-черный туннель и понесла в неизвестность, словно щепку, гонимую волнами. Филю закрутило в неведомых водоворотах мироздания, цветные искры и шары пронеслись перед его взором.

Привычная реальность трансформировалась в неведомый ему городской пейзаж – Филя неожиданно оказался сидящим в позе лотоса вблизи скоростного шоссе, уходящего куда-то за горизонт. Рядом с ним стояли невесть откуда взявшиеся две корзины с золотом и драгоценными камнями. Неожиданно рядом с ним затормозило две роскошных машины – «Ягуар» темно-синего цвета и великолепный «Порше» ярко-красной окраски.

И самое интересное было то, что из первой машины вышли лиса с орлом, а из «Порше» - роскошная кошка из желтого металла, по бокам были искусно врезаны переливающиеся на солнце бриллиантовые стразы, ее глаза представляли собой сияющие ярко-зеленым цветом изумруды искусной работы. Она протянула Филимону свою металлическую лапу и ласковым голосом произнесла: «Мурыся. Хранительница сокровищ, воспитатель поклонников золота и зверьков-аристократов и проводник в лучший мир. Прошу любить и жаловать».

Филимон, хотя и чувствовал в своем брюхе тяжесть золотых монет, нашел в себе силы глухо поздороваться с очаровательной прелестницей. Сделать это звонко ему мешало золото и самоцветы, периодически подкатывавшие к дыхательному горлу. В это время лиса и орел принялись деловито грузить драгоценности из корзинок, стоящих перед Филимоном в багажник своей машины. Потом лиса, орел и Мурыся решали, как вытащить золото из брюха Филимона.

Не найдя ничего лучшего, они подняли несчастного собакера за задние лапы и начали трясти, но монеты никак не хотели выскакивать у него из горла, и мало того, Филимон стал хрипеть и задыхаться. Друзья вынуждены были оставить лесного философа в покое, затем они сели рядом с ним в кружок и стали держать совет. Первое дельное предложение прозвучало от Мурыси.

- Я обладаю неплохими способностями к гипнозу, - промурчала она. - А также у меня в бардачке есть некоторые инструменты, которые можно использовать для проведения экстренной хирургической операции в полевых условиях. Это нож, суровые нитки для зашивания полостной раны, и пара крепких иголок из платины. А чтобы наш уважаемый философ не истек кровью, я предлагаю лисе научиться от меня паре эффективных народных заговоров, останавливающих кровотечение на момент операции.

Филимон пришел в ужас, но убежать у него не было никакой возможности. Зверьки поставили ему ультиматум: или он соглашается на операцию, или они так и оставят его одного в совершенно неведомом ему мире с набитым золотом брюхом. Подумав, Филимон согласился. Он понимал, что если они оставят его одного, он будет совершенно беспомощен и рискует умереть от голода и жажды, либо задохнуться от переизбытка золота.

Филимона уложили на импровизированные носилки, сплетенные из ивовых прутьев, Мурыся прошептала ему на ушко что-то ласковое, отчего наш зверек сначала впал в транс, а потом ощутил себе парящим над своим собственным физическим телом. При этом он отчетливо видел, как лиса делала ему заговор на остановку крови, Мурыся разрезала ему брюхо острым кривым ножом, а орел в это самое время выгружал своими лапами из живота Филимона золото и драгоценные камни в корзину. Брюхо Филимона стремительно худело, и когда в нем вовсе не осталось монет, Мурыся принялась накрепко зашивать его суровыми нитками. Филимон наблюдал эту занятную процедуру, но при этом не испытывал никаких неприятных ощущений. Наоборот – у него появилось чувство восторженного парения и избавления от тяжкого бремени, каким были золотые монеты.

Спустя некоторое время он пришел в себя, и Мурыся сняла с него швы и прошептала над шрамами от операции несколько благозвучных заклинаний. Швы тут же затянулись. Орел и лиса аплодировали Мурысе и дружески потрепали Филимона по плечу.

Затем они все вместе сели в машины – лиса и орел в «Ягуар», а Филимон с Мурысей – в «Порше». И – с места в карьер, на шоссе никого не было, и моторы взревели в полную мощь. Филимона охватило чувство дикого восторга от скорости, от летящей перед его глазами ленты шоссе и очаровательной попутчицы, сидящей рядом.

Особенно нашего Бассета очаровывали ее изумрудные глаза и ласковое мурчание.

Филимон стал забывать свою прежнюю жизнь и прежних друзей, даже своего лучшего друга – лесного бродягу и хиппи Чубайку – дворнягу, косматая шерсть которой почему-то была рыжей и похожей на львиную гриву.

Филимон чувствовал, что перед ним, перед лисой и орлом открываются ворота в новую жизнь, в жизнь, о которой можно было только мечтать.

А чего стоили широкие плакаты на растяжках, периодически встречавшиеся им на шоссе: «Добро пожаловать в общину зверьков-золотоискателей, для кого запах золота и самоцветов важнее, чем запах дичи и лесных ягод». «Бросьте ремесло жалкой охоты, ваше золото – ваш статус и наши услуги, у вас ни в чем не будет проблем». «Лес – пережиток прошлого, учитесь хорошим манерам зверьков-аристократов». «Стекло и бетон вместо дерева. Канализация вместо водопада. Туалет вместо ямы с отходами. Отличный шанс начать новую жизнь».

Вскоре наши друзья подъехали к роскошному особняку, построенному из красного кирпича и украшенного сверху башенками, как старинные рыцарские замки. Им вежливо открыли ворота два медведя-охранника, которым они в знак благодарности всучили в лапу несколько золотых монет. Медведи раскланялись и отбыли в стоящую во дворе коттеджа будку для охраны.

- Ну, вот друзья, - сказала Мурыся, разминая свое роскошное металлическое и тело и потягиваясь, после того, как машина орла и лисы была поставлена в гараж. - Теперь этот роскошный дом – ваш. Обустраивайтесь. Горничная и другая прислуга все вам покажет, что и как. Не стесняйтесь спрашивать, если что-то вам будет непонятно. Оплата прислуги – 20 золотых монет каждому в месяц. Я заеду за вами завтра и покажу вам город мечты для поклонников золота, в котором вам всем предстоит теперь жить. Что касается охоты и работы вообще – забудьте об этом раз и навсегда. Вы теперь – зверьки-аристократы.

Завтра я покажу вам банк для зверьков аристократов, куда вам следует положить большую часть своих средств. Банк вкладывает их в разные проекты, в том числе и такие, которые помогаю привлекать в нашу общину новых клиентов, и те, соответственно платят за возможность жить в нашем городе. Так что вам будет каждый месяц набегать большой процент и вы никогда не будете нуждаться. Ваши затраты будут полностью компенсироваться городской администрацией.

После отъезда Мурыси, орел, лиса и Филимон с трепетом вошли в свое новое жилище. К ним тут же подошел волк-дворецкий, и после того, как получил на лапу золотую монету, стал вежливо раскланиваться с новыми хозяевами. Наши друзья настолько устали, что сразу попросили показать им спальное помещение.

Спальня была роскошной – две широкие кровати с балдахином, на которых могла бы уместиться целая дюжина зверьков. Нежные пуховые перины и подушки из гагачьего пуха. Орел было попытался сделать себе из пуховых перин гнездо, как его вежливо прервал дворецкий-волк.

Он проворчал: «Хозяин, Вам еще предстоит научиться аристократическим манерам. Меня попросила об этом Мурыся. Не надо разрывать перину когтями и связывать полоски ткани воедино, просто сложите свои лапы под себя и садитесь на кровать. Вам придется научиться спать в такой позе. Так ведут себя все орлы аристократы».

Орел, чертыхаясь, принял это неудобную позу. Для ее отработки дворецкий связал лапы орла скотчем, так как они рвались и дальше рвать простыню на мелкие кусочки. Орел сильно страдал от неудобства, но его тщеславие не позволяло ему просить дворецкого ослабить путы. Уж очень ему не хотелось ударить в грязь лицом перед своей благодетельницей Мурысей!

Это она привела его с лисой в этот замечательный город и вдобавок помогла выудить из брюха Филимона золото. Орел очень ценил друзей и дружеские услуги, поэтому после долгих и мучительных размышлений о Мурысе провалился в глубокий сон даже со связанными и затекшими лапами.

Учить лису хорошим манерам дворецкому тоже оказалось не проще. Лиса попыталась устроить из кровати нору, и принялась активно зарываться передними лапами в перину, да так интенсивно, что перья и пух полетели по всей спальной комнате. Дворецкий пришел в ужас от такой бестактности, и слегка кусанул лису за бочок. Та перестала сучить лапами и с возмущением уставилась на зверька, мешавшего ей поудобнее устроить свою нору и лечь спать.

Дворецкий недовольно пробурчал:
- Сударыня, Вы теперь не просто драная и рыжая лесная лиса, а аристократка голубых кровей. В нашем городе так себя никто не ведет. Если бы сейчас пришли в гости лисы из соседних домов, я бы просто умер от стыда за дикарские манеры моей хозяйки. Где Вы видели, чтобы лисы аристократки так сучили передними лапами, да еще разбрасывали повсюду пух и перья?

- А как же мне обустроиться на ночлег? – недовольно пробормотала лиса. - Я привыкла зарываться поглубже, так теплее.

- Чтобы было теплее, я сейчас поставлю поближе к вашей с орлом спальне электрокамин. А Вам я рекомендую лечь на бочок и накрыть свои глаза вашим же роскошным хвостом, так Вы быстрее уснете.

- Но мне неудобно лежать на боку, я привыкла спать на животе, вытянув вперед лапы!

- Привыкайте, голубушка, Вы не у себя в лесу. А как же вы будете при таких низких манерах общаться с подобными Вам лисами аристократами? А чтобы Вам удобнее было лежать на боку, я привяжу к Вашему телу небольшой груз. Как только Вам захочется перевернуться на живот, он будет переворачивать Вас обратно на бок. И еще сейчас я принесу щипцы и обстригу Вам когти до необходимой длины. Ваши просто ужасны для взора лис-аристократов.

Пока дворецкий занимался лисой, Филимона потянуло сходить в туалет по-большому. Наш бассет решил по собачьему обыкновению сбегать во двор и сделать кучку на газоне, который он уже облюбовал. А чтобы дворецкий не делал ему замечаний, Филимон решил зарыть содержимое своего туалета в землю при помощи задних лап.

Наш пес выскользнул из спальни и помчался во двор. Там он прыгнул на зеленый газон и сходил в туалет по-собачьи. Потом он попытался зарыть содержимое с помощью задних лап, но неожиданно совсем обложался.

Зеленая трава не поддавалась его усилиям, а его когти только напрасно скребли…по бетону! Газон оказался искусственным! Даже запаха земли не ощущалось! Все его дела оказались на виду у охраны. Медведи позвонили дворецкому, и он устроил Филимону выволочку: «Месье, Вы теперь не какая-то дворовая шавка, а настоящий пес-аристократ! И прошу Вас, ведите себя соответствующим образом! Придется мне учить Вас пользоваться туалетом для зверьков-аристократов». Филимону пришлось подчиниться. Медведи убрали за ним экскременты, но надо сказать, что нашему бассету пользование туалетом давалось нелегко. Садиться на сиденье он научился, и даже делать свои дела прямо в канализацию, но все дело в том, что лапы у нашего героя были довольно короткие, и он никак не мог дотянуться ими до рычага слива. А дворецкий непременно требовал, чтобы зверек научился все смывать за собой.

Пришлось прикреплять Филимону на лапы дополнительные деревянные колодки и закреплять их на подушечках лап, чтобы наш пес, наконец, освоил это искусство. Эти колодки он должен был теперь всегда надевать перед тем, как ему снова придет в голову мысль посетить сие заветное место.

Однако, несмотря на всю сложность процесса обучения, Филимон чувствовал от него глубокое удовлетворение. Как истинный лесной Философ, он любил обучаться чему-либо, и с детства был любознательным. А теперь у него появился шанс утереть нос лисе и орлу, так как он первый из всех своих друзей освоил такое сложное техническое устройство, как туалет и канализация.

На следующее утро Филимон, орел и лиса спустились в столовую, где они должны были позавтракать, а потом им предстояла поездка в город вместе с Мурысей, целью которой было сделать себе банковский вклад. Было лето, поэтому столовая располагалась на открытой террасе. На террасе стоял большой стол, на котором стояла кастрюля, в которой что-то дымилось, вокруг – тарелки, ложки и вилки. Дворецкого еще не было, он давал распоряжения поварам. Рядом со столом стояли три стула. На спинке одного из них было написано «орел», на спинке другого «лиса», на спинке третьего «Филимон».

Наши друзья были догадливы, и сразу поняли, что им необходимо устроится вокруг стола на этих стульях. Лиса разминала свой бок, а орел потирал свои затекшие от долгого лежания со скотчем лапы. Наконец, наши друзья уселись на стулья вокруг стола и стали ждать прихода дворецкого, который должен был дать им инструкции. Неожиданно орел увидел голубя, севшего на перила террасы неподалеку от него.

У него сработал охотничий инстинкт, орел распростер свои крылья, взмыл со стула в воздух и растерзал голубя. Он положил его тушку перед собой на стол и принялся, как обычно, разделывать ее своим мощным клювом. Когда он поднял свою окровавленную морду от стола, перед ним застыл ошалевший от этого дворецкий.

- Как Вы себя ведете, благородный орел-аристократ! Да Вас пинком выгонят из любого приличного общества орлов-аристократов!- Придется научить Вас правильному употреблению пищи. Для начала я привяжу ваши крылья к вашему телу ремнями, чтобы Вам было неповадно бросаться на залетных птиц и демонстрировать всем свою дикость и невежество. …Вот так. Да, голубчик, понимаю, неудобно. Но придется поучиться так ходить. Наши местные орлы-аристократы вообще не летают, это считается дурным тоном, мове-тон так сказать. По-научному это, можно сказать, атавизм.

Ничего, я тоже долго отучался выть на луну, если бы Вы знали, какую ломку я пережил! Целый месяц каждую ночь меня связывали и не давали возможность гулять по ночам. И нечего, привык. И Вы привыкнете. Иначе над вами все будут смеяться, вам останется только в цирке выступать. Вам придется отучаться пользоваться крыльями. Для хождения у вас есть лапы, а для перемещения на большие расстояния – собственная машина. Так что привыкайте к новому образу жизни. Вы чай не у себя в лесу, а в общине зверьков-аристократов.

Орел, несмотря на весь ужас своего положения, понимающе кивнул головой.

И в это самое время самым неподобающим образом повела себя лиса. Она почуяла мышь, которая копошилась под столом. Наша Патрикеевна совсем потеряла голову и рванулась за мышью, сбивая все на своем пути, даже дворецкого. Поймав мышь, лиса удовлетворенно вернулась за стол со своей добычей и положила ее перед собой на тарелку.

Дворецкий пришел в ужас.
- Голубушка, ну разве так ведут себя воспитанные лисы! Вы только представьте себе, сидите Вы за столом, среди лис аристократов, все спокойно обедают, кладут себе на тарелку куриные потроха, обжаренные во фритюре, нанизывают их на вилку, а Вы вдруг ни с того ни с сего срываетесь с места. Сметаете всех и вся на своем пути ради какой-то жалкой мыши, да еще не обжаренной и не вареной! А от этого мяса, между прочим, могут завестись черви в животе, к тому же оно может привести к заражению ботулизмом, у Вас будет пучить живот. Сырое мясо давно в нашей общине никто не ест, это считается уделом дикарок, лесных лис. Но Вы-то решили стать зверьком-аристократом, если я не ошибаюсь?

Лиса грустно кивнула головой в знак согласия.
- Придется отучаться голубушка. Я специально разработаю для Вас особый тренинг. Каждый раз перед завтраком я буду ставить перед Вашей очаровательной мордочкой клетку с мышью. А Вы должны будете спокойно есть и не реагировать на нее. А я в это время буду стоять за спиной и при необходимости буду сдерживать ваши порывы страсти к мышатине. Вам все понятно?

Лиса кивнула головой в знак согласия. В это время отличился Филимон.

Одурев от запаха куриных потрошков, исходившего из огромной кастрюли, он, вспомнив, что он не только пес, но еще и бывшая копилка, заглотнул в себя разом всю кастрюлю. При этом Филимон ощутил невероятное чувство наслаждения и сытости. Он обмяк на стуле и больше никуда не хотел двигаться, решив часок вздремнуть. При этом наш пес даже забыл о том, что оставил без завтрака своих верных друзей, лису и орла.

Дворецкий упал в обморок. Когда он пришел в себя, то с возмущением обрушил на Филимона весь свой гнев благородного волка-аристократа.

- И это еще благородный пес-аристократ! Во-первых, ты оставил без завтрака своих друзей, лису и орла. Тебе не стыдно?

Филимон стыдливо прикрыл свою пасть обоими лапами. Но оттуда все равно мощно несло куриными потрохами. И орел и лиса испытали голодный спазм в желудке. Им захотелось в отместку съесть самого Филимона. Но только одно сдерживало их – он все-таки был их верным другом, помог познакомиться с Мурысей и попасть в мир зверьков-золотоискателей. Ведь после того, как Филимон нашел в лесу идола, Мурыся предложила им сотрудничество и беззаботную жизнь.

Дворецкий почувствовал за столом огромное напряжение и вовремя его разрядил.

- Не надо злиться друг на друга! Вы все хороши и Вам всем предстоит многому научиться. То, что Вы сказочно богаты, еще не делает из вас зверьков-аристократов. Зверек аристократ – это, прежде всего, уважение к себе подобным, ко всем членам общины и хорошие манеры. А им я берусь Вас всех научить, хотя и понимаю, что этот процесс будет долгим и нелегким для нас всех. Но я уверен, что Вы способные зверьки и всему сможете научиться. И да поможет нам всем в этом дух нашей великой покровительницы, великой Мурыси! Молится нашей благодетельнице и основательнице нашей общины – это первое, чему вы все должны научится перед завтраком.

А молиться нам всем следует так: «О, великая покровительница общины зверьков-аристократов! Пусть твой благородный золотой дух и изумрудные глаза всегда пребывают в наших сердцах всегда, везде и всюду. Обучи нас хорошим манерам, научи уважать и любить друг друга. Привей нам такую любовь к золоту и драгоценным камням, чтобы мы и не помышляли больше о возвращении в наш нищий и убогий лес. Мы станем теми, кем ты нас хочешь видеть. Даже если нам придется продать тебе за это наши жалкие и слабые зверьковые души. Аминь».

- Аминь, - произнесли наши друзья, зачарованные текстом молитвы.

Зверьки никогда не были религиозны, и открытие ими в себе этого нового, приятного, мощного и завораживающего чувства глубоко потрясло их всех. Потрясло до такой степени, что они все впали в транс и глубокое молчание.

Самое трудное в дальнейшем процессе завтрака было для всех наших друзей овладение ложкой и вилкой, для обучения использованию этих инструментов дворецкий принес шпагат, порезал его на куски и накрепко привязал ложки и вилки к лапам зверьков. Сначала их всех так и тянуло отвязать их, но шпагат сидел крепко. И минут через сорок чужеродный инструмент они почувствовали как бы продолжением своих лап и когтей.

3. Искушение

Молитва Мурысе оказалась плодотворной. Постепенно в нашей троице все больше и больше укреплялся дух зверькового аристократизма. После того, как орел научился брать вареное мясо на вилку, его вместе с усилением чувства любви и благодарности к своей благодетельнице внезапно охватила резкая волна гнева и презрения к своим прежним сородичам по стае.

«До чего они все примитивны!» - думал орел. – «Летают целыми днями, только воздух гоняют. Они даже не понимают, что такое просто сидеть в компании своих друзей за обеденным столом. Несчастные плебеи! Они то и сидеть-то правильно не умеют. И как им нравится это жесткое и невареное мясо, эта кровь, которая брызжет отовсюду! Как они только это все переваривают! Фу, какой моветон! Они даже и понятия не имеют, что такое дворецкий, вилка и ложка! Они не понимают, что золото и Мурыся, его хранительница – вот истинные зверьковые ценности, на золото и самоцветы можно купить все! Да, все, счастливую и беззаботную жизнь, расположение друзей, хорошие манеры! Как хорошо, что я нашел эти чарующие золотые слитки! В них все счастье мира!» Вот такие мысли неожиданно посетили орла за завтраком.

При этом орел неожиданно поймал на себе понимающий и счастливый взгляд дворецкого. Тот как будто читал его мысли и радовался им. Орел немного смутился. Дворецкий неожиданно обнял его за крыло: «Поздравляю, мой крылатый брат, в тебе начинает зарождаться дух истинного зверькового аристократа. Я правильно чувствую, что ты начинаешь презирать своих прежних сородичей, уж больно гордый у тебя вид, его просто невозможно скрыть!» Орел кивнул головой в знак подтверждения мыслей дворецкого. Дворецкий тут же достал из кармана сюртука какой-то гаджет, что-то набрал на нем, и восторженно прокричал в трубку:

- Госпожа! Лед тронулся. Наш пернатый брат начинает понимать, что такое служение прекрасной госпоже-кошке. Презрение к своим прежним сородичам – это прекрасно. Оно должно расти, становиться все больше и больше, капля презрения должна стать океаном презрения, атом презрения - космосом презрения. Чем больше он их будет презирать, тем быстрее он будет эволюционировать в золотого орла.

Да, золотой орел – Вы правильно предсказывали, ясновидящая Вы наша, благодетельница Вы наша. Его образ будет установлен на крыше самого большого зверькового банка, он будет верно сторожить ваши золотые запасы. Я уже чувствую на его крыльях золотые вкрапления. Быть может, он даже станет кандидатом в ваши мужья. Кто знает? Но пока это никому не удавалось, никто так и не дотягивал до Вас по уровню презрения к обычным лесным обитателям. Поживем, увидим, правда, госпожа? До связи.

Орел удивленно посмотрел на дворецкого.
- С кем это Вы разговаривали и что это у вас за обточенный камень в руке?

- Я разговаривал с нашей госпожой, с Мурысей, а это не обточенный камень, а мобильный телефон. По нему я могу связаться с госпожой на любом расстоянии. Со временем я обязательно научу вас им пользоваться, сэр.

Слово «сэр» неожиданно приятно встрепенуло сердце орла – он начинал чувствовать себя избранным.

- Мурыся вскоре заедет за всеми вами, и вы поедете с ней в главный зверьковый аристократический банк, где госпожа научит вас правильно сделать вклад, чтобы денег вам хватило на всю жизнь.

После разговора с орлом дворецкий внимательно посмотрел на лису.

- Как Вы теперь относитесь к своим прежним лесным товаркам? Могу я поинтересоваться?

Лиса задумалась. В ее голове и сердце лес начинал казаться каким-то убогим и гиблым местом. Лиса попросила немного подумать и стала размышлять про себя. Погоня за зайцем по болотам – идиотизмом. Зачем гоняться за зайцами, когда можно открыть кастрюлю и есть зайчатину хоть каждый день по утрам. Да один изумруд или сапфир стоит больше, чем вся эта утомительная и глупая беготня по лесу этих грязных, невоспитанных, всклокоченных ее товарок. Да, она могла бы за один изумруд купить себе в вотчину весь этот дурацкий лес со всеми его зайцами и нанять за один золотой в год лис и волков, чтобы добывали зайчатину. Она, лиса, умнее всех лис на свете. Она одна – избранная. И глаза на это ей открыла Мурыся.

Только она, Мурыся – вот какую подругу лиса желала иметь всю свою жизнь. И еще она начала чувствовать блаженный запах самоцветов. О, они пахнут лучше самых жирных зайцев, мышей и крыс. Даже вареных зайцев, мышей и крыс. Леса приняла решение.

- Скажу Вам честно, дворецкий. Больше всего на свете я презираю моих бывших подруг-лис. Им нравится запах потной зайчатины, а мне он отвратителен.

- А какой запах Вам более всего мил и приятен, моя госпожа?

У лисы вдруг что-то взорвалось внутри от слов «моя госпожа», и она расплылась в блаженной истоме. Да, быть такою же госпожой, как Мурыся – вот предел ее мечтаний.

- Я хочу стать такой же красивой и богатой, как Мурыся. Я хочу везде и всюду чувствовать запах самоцветов, изумрудов, алмазов и сапфиров, жемчуга. Но больше всего я мечтаю снова понюхать запах изумруда, он не сравнится с ароматами тысячи жареных зайцев! Я хотела бы искать изумруды для Мурыси, если она позволит мне хотя бы иногда попадать в хранилище с изумрудами. Хотя бы иногда. Такого блаженства даже от запаха одного изумруда я никогда не испытывала! А если их будут тысячи! Я хочу сойти с ума от этого счастья и любви!

И лиса мечтательно закатила глаза в сладкой истоме.

Дворецкий подошел к лисе и нежно обнял ее: «Моя госпожа, Вы не представляете, насколько Вы прогрессируете в стремлении стать достойным членом нашей аристократической общины. Мало того, даже я уже явно вижу ваш дальнейший путь и предназначение».

Волк снова вытащил из кармана мобильный телефон, набрал номер Мурыси и восторженно залепетал: «Госпожа, Вы были абсолютно правы. Она настоящая изумрудная лиса. Запах изумрудов сводит ее с ума. Лучшей ищейки для пополнения ваших запасов Вам не найти. Отныне мы нарекаем ее изумрудной лисой, а орла – золотым орлом. Я не ослышался, Вы именно так сказали? Какое счастье! Вы скоро приедете? Да, конечно, осталось узнать мнение последнего члена этой великолепной троицы. Я думаю, он нас тоже не разочарует. Остаются формальности. Да, я сейчас расспрошу его. Думаю, сюрпризов не будет. Доложить по итогам разговора? Да, конечно, я понимаю, нам нужны именно все трое. Будет сделано, госпожа. Ждем Вашего прибытия».

Дворецкий выключил мобильный телефон и с улыбкой хищного победителя уставился на Филимона, который, сладко урча, переваривал куриные потроха.

- Ну, Филимон. Ты последний остался. Твои друзья – это уже члены нашей аристократической зверьковой общины. Что чувствуешь ты?

- Да, Филимон, - обратились к своему другу орел и лиса. - Нам тоже интересно, что ты чувствуешь.

- Я чувствую, - ответил Филимон, - как сладко перекатываются о стенки моего желудка куриные потроха!

Дворецкий неожиданно разозлился.
- Я с тобой серьезно разговариваю, а ты все пытаешься шутки шутить. Прислушайся к своему внутреннему голосу, что говорит он тебе?

Неожиданно Филимон сделал серьезную мордочку.
- Мне надо пойти в спальню и подумать, я, как старый и мудрый лесной философ, не привык принимать скоропалительные решения. Здесь я не чувствую внутреннего голоса, его заглушает ваше напряженное внимание и аппетитные запахи, идущие из кастрюли. Если Вы хотите серьезного разговора, то дайте мне, пожалуйста, возможность немного подумать в тишине и без вашего общества, в противном случае Вы вообще не добьетесь от меня никакого ответа.

Дворецкий, орел и лиса были озадачены. Они надеялись, что Филимон, как и они, уже все за себя решил.

Но тут неожиданно встрял орел.
- Уважаемый дворецкий, уважаемая лиса! Я знаю этого увальня. У него действительно философский, созерцательный взгляд на вещи, и ему всегда, насколько я его помню, было трудно принять какое-либо решение. Иногда он неделями ходил по лесу и маялся одному ему известными вечными вопросами. Я полагаю, ему надо дать немного времени подумать, по крайней мере, до приезда нашей прекрасной госпожи, Мурыси. Я полагаю, полчаса размышлений ему будет достаточно. А если недостаточно, то пусть катится опять к себе в лес. Я сам лично отвезу тогда его туда и выкину где-нибудь в чащобе, если он не умеет ценить истинную дружбу и принципы аристократической общины. Но хуже всего, если в его сердце нет горячей, как у меня и лисы, и преданной любви к нашей прекрасной Мурысе. Тогда я не только выброшу его в чащу леса, но и навсегда перестану считать его своим другом. Вы, надеюсь, согласны с таким раскладом?

Дворецкий и лиса молча кивнули.
- Пусть идет в спальню и подумает хорошенько над своей дальнейшей судьбой.

4. Чубайка и магический кристалл

Филимон, нелепо улыбаясь, встал из-за стола и направился в спальню. Там он плотно закрыл за собой дверь на ключ, и решил всерьез прислушаться к своему внутреннему голосу. Для начала он вспомнил, что нет ничего лучше для понимания своей сущности, чем медитация на лес. Он попытался представить себя одного в лесу в той же самой ситуации, когда ноги привели его к идолу Мурыси. Филимону неожиданно стало жутковато. Такое ощущение, что он сидел не в спальне, а у ног неподвижного идола Мурыси.

И от этого идола веяло какой-то жуткой угрозой. Когда Филимону бывало страшно, он всегда призывал к себе на помощь своего неразлучного друга Чубайку, лесного пса-хиппи. Чубайка был так умилителен и нелеп, так похож на комичного львенка с топорщащейся рыжей от скитаний по лесу гривой, что он прогонял любой страх.

При воспоминаниях о Чубайке Филимону неожиданно стало весело, и он громко расхохотался. Его смех проник на террасу, и орел с лисой покрутили пальцем у виска. Ведь внутренний голос – это так серьезно, уж какая тут может быть забава?

Чем больше Филимон вспоминал о Чубайке, тем больше он начинал скучать по его компании, тем большее желание сбежать в лес из этого особняка он испытывал. Сначала образ Чубайки стоял перед его мысленным взором в виде тумана, потом он отчетливо увидел перед собой его озабоченную мордочку, потом появился сам Чубайка во всей своей красе, потом Чубайка становился все реальнее и реальнее, и Филимон от этих видений в ужасе закрыл глаза, настолько живым и даже теплым был образ Чубайки! Некоторое время наш пес сидел с закрытыми глазами.

Пока не почувствовал, что его веки кто-то вылизывает сухим и шершавым языком. У Филимона отчаянно заколотилось сердце, ведь комната была заперта, и в ней он был точно один. Правда, среди разных его лесных зверюшек – приятелей ходили упорные слухи, что Чубайка – оборотень, способный принимать разные обличия, неожиданно появляться и исчезать, наш Филимон этому не доверял. Слухи он ценил невысоко, а за долгие годы совместных прогулок и бесед с Чубайкой ничего такого особенно тот не выделывал.

«Но, черт возьми, не я же сам лижу себе веки, это же не сон?» - Филимон решился, наконец, открыть глаза. И чуть не упал в обморок: перед ним в позе лотоса сидел его друг Чубайка, причем в одной из лап он держал коробку с тортом. Она была завязаны золотым бантиком. А на коробке было изображено красное сердце, на сердце морда Мурыси с пронзенной насквозь стрелой. Чубайка прижал ко рту лапу, давая понять Филимону, что разговаривать надо тише и не пытаться кричать.

- Чубайка, это действительно ты, или это мне все снится? – прошептал Филимон.

- Это действительно я, мой друг, и не надо расспрашивать, как я к Вам сюда попал. Я не буду многословен. - С этими словами Чубайка достал из портативного рюкзачка, висящего у него за спиной, большой хрустальный шар.

- Прежде чем ты примешь решение, оставаться ли тебе в этой славной компании, посмотри небольшое магическое кино о том, что собирается реально сделать твоя красавица Мурыся с твоими лучшими друзьями, орлом и лисой, а потом и с тобой. Решение она уже приняла окончательно. Дело в том, что во время моих скитаниях по лесу и хиповской жизни, однажды на полянке мне встретился дух леса, старичок-боровичок. А так как я сумел его хорошо развлечь, рассказав уйму лесных анекдотов и поиграв с ним в прятки и догонялки, он решил меня отблагодарить и взять на месяц в свои ученики. Научил он меня всего двум вещам, но на всю оставшуюся жизнь.

Первое – это принимать любой облик, пропадать и появляться в любой точке нужного мне места. Это то, что такие философы, как ты, считают способностью к материализации и дематериализации. И второе – он подарил мне этот магический кристалл, с помощью которого можно проникнуть во внутренний мир любого существа на земле, живого и не живого и увидеть его самую суть и мысли, так же ясно, как ты сейчас видишь меня.

Я, как и ты, заинтересовался этим идолом, этой великолепной золотой кошкой, которая непонятно откуда появилась три года назад на той поляне, которою мы с тобой в свое время окрестили солнечной. У нас мало времени, поэтому давай стразу к делу.

- А как пользоваться этим хрустальным шаром?
- Очень просто. Сначала сосредоточься на образе Мурыси, потом переведи свой взгляд на магический кристалл, и мысленно попытайся войти вовнутрь его. Это и будет проникновением в душу этой лукавой госпожи. И ты мгновенно постигнешь и увидишь то, что она реально о вас думала, думает и будет думать и что она реально собирается со всеми Вами сотворить.

Филимон умел вызывать у себя очень яркие воспоминания, так что вызов образа Мурыси не стал для него проблемой. Потом он перевел взгляд на магический кристалл и почувствовал, что его начинает всасывать внутрь, он испугался, но Чубайка ласково погладил его по плечу и попросил продолжать опыт.

Филимон, преодолев страх, услышал свист ветра в ушах и почувствовал ощущение блаженного полета через какие-то темные лабиринты к золотому свету. Но этот свет неожиданно оказался идолом Мурыси, сидящим за огромным серебряным столом на золотых ножках во главе этого стола. За ним сидели также медведи, волки, совы и другие зверьки. У всех них были неживые глаза и золотые прожилки по всему телу.

Филимон стоял прямо напротив Мурыси, ее изумрудные глаза излучали ненависть ко всему живому. Филимон испуганно попятился, и в это время Мурыся стала нервно принюхиваться. Филимон, понимая, что он невидим и опасаться нечего, устал стоять и сел за стол Мурыси на свободное место, так ему было удобнее слушать повестку совещания.

- Золотой медведь, здесь явно кто-то есть. Я чувствую враждебный живой дух.

- Вы ошибаетесь, госпожа, просто у нас открыто окно, и сюда ветер может принести столь ненавистные нам запахи леса.

- Вы уверены медведь, что здесь никого нет? Моя золотая интуиция редко обманывает меня.

- Конечно, госпожа, головой отвечаю. Здесь никого нет, иначе наш золотой глаз сразу бы обнаружил неприятеля.

- Золотой глаз – это старая технология. Скоро я дам распоряжение установить в зале совещаний изумрудный глаз. Его мне поможет нам разыскать наша новообращенная лиса. Правда, к сожалению даже он не позволяет регистрировать пришельцев из магического шара, который мне пока так и не удается выкрасть у духа леса, старичка-лесовичка.

Но у меня здесь есть одна задумка. Мы используем этого новообращенного философа, Филимона, похоже, он созрел до предательства. Наши агенты выяснили, что старичок имел неосторожность передать этот шар его другу, хиппи Чубайке, этому недомерку. Мы полностью подчиним Филимона нашей воле, как уже подчинили его бывших друзей, орла и лису, и попросим, чтобы он на время взял шар у Чубайки для философских опытов.

А потом он доставит его нам. Тогда с лесным духом будет полностью покончено и его места займет мой дух, дух золота, дух изумрудов, дух алмазов, рубинов и сапфиров. А потом на месте природного и живого леса вырастет мой золотой лес. Мой рубиновый лес. Мой изумрудный лес, и не будет ни этих грязных болот, этих серых грубых камней, ни птичьих гнезд, ни этих галдящих стай.

Кстати, господа, можете порадоваться. Этот друг Филимона, который скоро станет профессиональным предателем на моей службе, этот орел – уже больше не орел. Это уже подтвердил мой дворецкий. Его превращение почти завершено. Ну, очень гордая, была, как вы понимаете, птица. Теперь это почти золотой орел. Он будет золотым флюгером, петушком на шпиле моего главного банка. Будет указывать розу ветров. При этом он будет лишен всякого сознания и понимания, просто вертеться туда-сюда, туда-сюда. – Глаза Мурыси вспыхнули еще ярче. - За то, что эта, с позволения сказать, гордая птица слишком бравирует своей свободой и слишком ценит ее. А я и вы ее ненавидим. И еще за то, что она свободно гадила на меня с высоты 500 метров, когда я охраняла в лесу мои сокровища! Пусть орел и не подозревал о том, что моя золотая шкурка вся была в его помете, но он ответит за это все равно. Вот кого я ненавижу больше всего, это орлов и их свободу. Никто их не может достать, никто им не указ, а я достану. Я всем указ. Кто-то из здесь сидящих моих слуг любит свободу?

- Нет, мы любим нашу госпожу, – единодушно провыли зверьки.

- Правильный ответ. Ваша ценность – любовь к госпоже. Поэтому вы – зверьки аристократы, а не лесное быдло.

За столом раздались аплодисменты, медведи, совы и волки аплодировали Мурысе.

- Это еще не все, господа. Эта его подружка, лиса, больше не лиса. Это изумрудная лиса. Она будет вынюхивать для меня залежи изумрудов, чтобы растить новые изумрудные леса.

За столом раздалось восторженное ворчание, совиное уханье и волчий вой.

- Я надеюсь, здесь все знают, чем отличается орел от золотого орла. А для тех, кто не понимает, сейчас объясню. - Медведь, встань.

Медведь встал.
- Теперь сядь. Снова встань.
Медведь снова встал.
- Снова сядь.
Медведь сел.
- Одень себе на голову золотую чернильницу.
Медведь одел ее себе на голову, чернила потекли по его шерсти.

- Хорошо. Теперь попробуй сам встать, без моей команды.

- Не могу, госпожа, не получается.
- Теперь попробуй лечь без моей команды.
- Не могу, госпожа, пощадите, мне тяжело, я задыхаюсь от этих упражнений!

- Правильно, потому что я твоя госпожа. Полная госпожа всем вам. Не верите? Медведь, возьми нож и отрежь себе лапу!

Медведь со следами страшного страдания на лице встал, взял лежащий на столе нож и откромсал себе лапу, при этом на стол хлынула кровь, и зверь забился в муках на полу, он ревел от боли и истекал кровью, но не выполнить приказ Мурыси не мог.

Филимон от ужаса поседел. Ему захотелось бежать отсюда как можно скорей, но он чувствовал, что Чубайка еще не торопится вытаскивать его за волосы из магического шара, как они договаривались. Значит, он услышал еще не все, что должен был услышать.

Все звери за столом сидели в молчаливом ужасе. Мурыся подошла к умирающему медведю, и ласково коснулась его культи своей лапкой. Кровь перестала течь, и вместо лапы у медведя появился золотой протез, он как бы врос в живую плоть. Медведь пришел в себя и стал тереться лбом о колени Мурыси в знак покорности.

- Вот это правильное поведение, всем понятно?
Все звери за столом хором произнесли: «понятно, госпожа».

- Сядь за стол медведь с золотой лапой, и выпей чарку с медом за здоровье своей госпожи. Теперь вы все поняли, что я могу сделать с предателями нашего дела?

- Да, госпожа, – хором ответили звери и птицы за столом.

- А теперь запомните все, как отче наш, идеологию зверьков-аристократов: у вас нет своей души – я ваша душа. У вас нет своей свободы – есть только обожание и любовь ко мне. У вас нет своих мыслей – я ваши мысли. У вас нет своих желаний – я ваши желания. У вас нет своей веры и своих надежд – я ваша вера и ваши надежды. У вас нет своих взглядов и системы ценностей – я ваши взгляды и система ценностей. У вас нет своих действий – я все ваши действия. У вас нет своей воли – я ваша воля. У вас нет своей совести – я ваша совесть. У вас нет своего учителя - я ваш вечный учитель. У вас нет своей мудрости – я ваша мудрость. И последнее, что вы должны запомнить – я госпожа, а вы – моя собственность, мои рабы, рабы любви ко мне. И, не дай бог, я почувствую, что в ком-то из вас охладеет любовь ко мне!

Все, на этом совещание окончено. Всем разойтись, а мне – подать машину к крыльцу, надо поехать и забрать с собой золотого орла-петушка и изумрудную лису. Да еще проследить, чтобы Филимон окончательно превратился в мой золотой кошелек, золотую копилку.

5. Неожиданное превращение

В это самое время Чубайка крепко схватил Филимона за уши и вытащил его из магического шара обратно в спальню. Филимон был седым, тяжело дышал, его била сильная дрожь и он был на грани обморока. Чубайка сунул ему под нос пузырек с нашатырем. Наш пес резко пришел в себя, встрепенулся и встряхнул головой.

- Ну, как твое впечатление от Мурыси, Филимоша? – тихо произнес Чубайка.

- Ужас. Надо срочно спасать орла и лису, моих друзей. Но я не знаю, как. Скоро приедет машина с Мурысей. Неужели нам всем конец и мы навечно станем ее марионетками?

- Не кипятись, Филимон. У меня есть план, как спасти тебя и твоих друзей. Но тебе придется выкрасить свою шерсть в золотой цвет, краска для волос стоит в спальне. Тогда Мурыся подумает, что твоя трансформация почти завершена, что нам и надо. Не дай бог, она увидит твои седые патлы, у нее хорошая интуиция, и она поймет, что ты незримо присутствовал на совещании у нее в Главном банке.

Тогда нам всем действительно конец, в том числе и мне. Это первое, что ты должен сделать. Второе, это тебе нужно полностью успокоиться, выглядеть добродушным и всем улыбаться. Знаю, тебе это будет нелегко, я бы на твоем месте неделю бы отходил от увиденного и услышанного на совещании. Поэтому я тебе помогу. Засунь в правое ухо этого слизняка, это мой хороший лесной друг. Слизняк маленький, и в твоем большом ухе его никто не заметит. Слизняк будет рассказывать тебе веселые лесные байки, притчи и анекдоты, он на это мастер, так что ты быстро потеряешь свой ошарашенный вид, расслабишься, и будешь не только улыбаться, но и смеяться. А это то, что надо.

Далее. Тебе придется научиться врать, хотя ты с детства этого не любишь. Ты должен будешь публично признаться при дворецком, орле, лисе и Мурысе, что ты презираешь лес, свободу и отрекаешься от лесной философии, и что отныне – только любовь и преданность Мурысе стала твоей философией.

И это подсказал тебе твой внутренний голос. Тогда никто больше не будет относиться к тебе подозрительно. После этого, ты предложишь Мурысе и своим друзьям отведать изготовленный тобой торт. Обязательно скажи, что при его приготовлении использовалась золотая начинка и изумрудная пудра, а также рубиновая ваниль. И еще добавь, что хотел бы, чтобы госпожа первая открыла коробку и порезала торт на куски в честь того, что община зверьков-аристократов приобрела новых адептов. А что будет потом, отдай на волю судьбе. Главное, сделай все так, как я тебя просил. И ничего не бойся, и я, и старичок-лесовичок не оставим тебя.

Спустя некоторое время машина Мурыси въехала ворота особняка, дворецкий кинулся открывать двери и сопровождать госпожу к столу, за которыми сидели орел и лиса. В то же самое время к столу подошел улыбающийся Филимон с золотой шерстью, который держал в обоих лапах большую коробку с тортом, на стенке которой было изображено его сердце, пробитое стрелой любви к Мурысе.

Мурыся довольно улыбнулась: «Еще один кандидат в мои рабы любви. Я так все и предсказывала. Все, как показал мне в свое время золотой шар».

Когда все собрались за столом и встали с мест в честь госпожи, Мурыся произнесла:

- Расслабьтесь, друзья мои. Можете садиться.
Все сели. Мурыся повернула довольную мордочку к Филимону.

- Ну как, бывший лесной философ, придерживаешься ли ты еще своих взглядов, или у тебя появились новые? Только не обманывай меня, я все вижу и все знаю!

- Моя госпожа, когда я сидел в спальне и прислушивался к своему внутреннему голосу, передо мной всплыл ваш прекрасный образ, и я испытал к Вам необыкновенный прилив любви. Эта любовь требовала своего выражения, поэтому я помчался на кухню и приготовил для вас лучший в мире из тортов, использовав в качестве ингредиентов золотую пудру, изумрудную начинку и рубиновую ваниль. И если Вы не возражаете, я хотел бы, чтобы Вы лично развязали золотую ленточку, открыли коробку и поделили бы это лакомство между нами так, как считаете нужным.

Все зааплодировали, дворецкий от радости аж запрыгал. За обращение Филомона в зверька-аристократа ему был положен большой бонус.

- Ну, что же. Разве в такой знаменательный день, когда наша община приобрела новых членов, я могу вам отказать? Но давайте договоримся, друзья, что это будет последний раз, когда инициатива будет исходить с вашей стороны. Теперь я – ваша госпожа, а вы – мои слуги. Обычно резать торты – это прерогатива дворецкого. Но так уж и быть, послужу вам в последний раз, потешу ваши уже отсутствующие души.

С этими словами Мурыся развязала золотую ленточку и открыла коробку. Но дальше произошло нечто странное и необычное – никакого торта нам не было и в помине, зато из коробки на стол резво выскочила проворная серая мышь, которая тут же стала носиться между столовыми приборами.

Мурыся, как завороженная, не отрываясь, смотрела на мышь, и ее изумрудные глаза стали превращаться в зрачки обычной камышовой кошки. Наконец, она прыгнула на стол за мышью, сломав его и разметав все на своем пути. Потом погоня за мышью началась по всему двору. Мурысе никак не удавалась поймать серую гостью, но чем больше они резвились, тем более странные трансформации происходили с золотым идолом – с Мурыси стало сыпаться золото со всей шкуры и хвоста и она начала обрастать обычной кошачьей шерстью.

При этом куда-то стали пропадать машины, дорогие особняки, дороги, плакаты на растяжках, а вместо них появлялись обычные деревья, дубы, клены, вязы, тополя и березы. Искусственный газон превратился в обыкновенную лесную лужайку, окруженную болотом, на которой росли грибы и ягоды, весь золотой мир стал превращаться сначала с мираж, потом в золотой туман, а потом и вовсе стал обычным туманом.

А Мурыся все продолжала весело гоняться за мышью, с нее окончательно слетели последние крупицы золота, она полностью трансформировалась в обычную камышовую дикую кошку. Вскоре мышь юркнула в заросли камышей, а с ней пропал и след лап Мурыси.

6. Эпилог

Филимон неожиданно проснулся от утреннего холода. Рядом догорал костер, еще светились красным раскаленные угли. На поляне никого не было.

Филимон вспомнил, что он находится как раз на том самом месте, откуда начался путь в Эльдорадо. Именно здесь он вместе с орлом и лисой грузили корзины с золотом, самоцветами и серебром.

Пес растерянно огляделся. Где же Мурыся?
Вместо идола, на поляне показались орел и лиса, которые, переругиваясь, тащили что-то тяжелое. При ближайшем рассмотрении их ноша оказалась тушей барашка, которая и вызвала жаркий спор. Орел уверял, что это он высмотрел и точным ударом завалил жертву, а лиса доказывала, что это она выследила, хитростью выманила несчастное животное из кустов и поймала его цепкими лапами. Никакой позолоты и лоска в своих друзьях Филимон не приметил. Это были его хорошо знакомые приятели-хищники, которые всегда ругались, но при этом оставались неразлучны.

Филимон вскочил и со всех своих коротких ног бросился к зверькам.

- Мы все-таки сбежали из этого ненавистного Эльдорадо! – радостно затявкал пес.

- Откуда, откуда? - удивленно спросили в один голос лиса и орел. – Совсем ты замечтался, мохнатый друг. Поешь-ка лучше баранины, может, вкусная трапеза пробудит тебя от грез.

Филя понял, что вся эта история с Мурысей была не на самом деле, а только приснилась ему. Возникло стойкое внутреннее ощущение, что он никогда не покидал леса и вообще не встречался ни с какой Мурысей, и даже ее идола в глаза не видел. Пес успокоился и уселся у костра со зверьками.

Орел быстро ощипал баранью тушку своим мощным клювом, при этом разделил барашка на куски своими мощными лапами, и раздал каждому поровну, не забыв и себя.

Потом наши друзья принялись запекать барашка в костре, при этом запах жареного мяса так вскружил Филимону голову и оказался таким желанным, что он напрочь потерял интерес к своим приключениям.

«Конечно, вся эта жуткая и романтическая история о Мурысе – только один из моих философских снов. И не более того», - с облегчением подумал Филимон.

Но тут наш ушастый философ обнаружил, что за ними кто-то пристально наблюдает. Резко обернувшись, он увидел красивую и крупную камышовую кошку. Она пристально смотрела на Филимона, и ему показалось, что один из ее зеленых глаз блеснул на солнце не обычным кошачьим, а настоящим изумрудным блеском. После этого кошка сделала резкий прыжок и скрылась в камышах.