За наскальную живопись дорожная инспекция хотела нас оштрафовать, но Александра сумела проявить свою незаурядную коммуникабельность и нам простили. К тому же на её машине были русские номера, и нас сочли за туристов, которым тут все позволено.
Над шедевром мы трудились полтора световых дня, а ночевали в трактирчике, тут же неподалёку, на трассе. Я грунтовал поверхность для рисунка, отогревал дыханием тюбики, тоже принимал активное участие. Шедевр назвали "Птичий трактирчик". Единственное, во что Александра внесла свои авторские коррективы, так это то, что закапризничала и крону сосны не стала покрывать белоснежной шапкой, мол, пусть остается вечнозеленой. Мы возвращались в Портофино. Александра лихачила, а я её поправлял:
- Саша, дорога скользкая, лучше не спешить. Вы же не хотите оставить на этих скалах на вечные времена наши два силуэта? С русскими номерами.
- Роман, вижу что Вы не автолюбитель.
- Почему? Наоборот. Просто хочу чтобы мы ещё не однажды наслаждались совместными поездками.
- И как сильно Вам этого хочется?
- А Вам, Саша?
- Роман, а почему вы ушли в свой номер?
- Посчитал, что Вы устали и наши вечерние посиделки были исчерпаны. А мне что, нужно было начать к Вам приставать?
- Ну и поприставали бы, это что, гордость или стеснение?
- Саша, Вы опять торопитесь. Всему своя скорость.
- Роман, вот не налюбуюсь на Вас.
- А я на Вас.
Уже была глубокая ночь. Александра подвезла меня к моему отельчику, на набережную, мы тепло прощались:
- Саша, спасибо Вам за работу, вот Ваш гонорар, - я протянул ей две смятые в руке пятисотки.
- Роман, это Вам спасибо за помощь, ну и за деньги конечно. Утром хорошенько высыпайтесь и поднимайтесь ко мне на гору, специально для Вас буду варить к обеду борщ. А то от этой итальянской кухни, Вы скоро не будете помещаться в своем атласном смокинге. Спокойной ночи...
(Продолжение следует)
Над шедевром мы трудились полтора световых дня, а ночевали в трактирчике, тут же неподалёку, на трассе. Я грунтовал поверхность для рисунка, отогревал дыханием тюбики, тоже принимал активное участие. Шедевр назвали "Птичий трактирчик". Единственное, во что Александра внесла свои авторские коррективы, так это то, что закапризничала и крону сосны не стала покрывать белоснежной шапкой, мол, пусть остается вечнозеленой. Мы возвращались в Портофино. Александра лихачила, а я её поправлял:
- Саша, дорога скользкая, лучше не спешить. Вы же не хотите оставить на этих скалах на вечные времена наши два силуэта? С русскими номерами.
- Роман, вижу что Вы не автолюбитель.
- Почему? Наоборот. Просто хочу чтобы мы ещё не однажды наслаждались совместными поездками.
- И как сильно Вам этого хочется?
- А Вам, Саша?
- Роман, а почему вы ушли в свой номер?
- Посчитал, что Вы устали и наши вечерние посиделки были исчерпаны. А мне что, нужно было начать к Вам приставать?
- Ну и поприставали бы, это что, гордость или стеснение?
- Саша, Вы опять торопитесь. Всему своя скорость.
- Роман, вот не налюбуюсь на Вас.
- А я на Вас.
Уже была глубокая ночь. Александра подвезла меня к моему отельчику, на набережную, мы тепло прощались:
- Саша, спасибо Вам за работу, вот Ваш гонорар, - я протянул ей две смятые в руке пятисотки.
- Роман, это Вам спасибо за помощь, ну и за деньги конечно. Утром хорошенько высыпайтесь и поднимайтесь ко мне на гору, специально для Вас буду варить к обеду борщ. А то от этой итальянской кухни, Вы скоро не будете помещаться в своем атласном смокинге. Спокойной ночи...
(Продолжение следует)
Обсуждения Мое зеркальное отражение. Гл.89. Две смятые в руке пятисотки