Грустные воспоминания

Когда-то давно жил в одном королевстве талантливый композитор. Музыку он писал столь чудесную, что его имя уже давно было окутано тайнами и слухами. Одни поговаривали, будто через него с людьми говорят сами Боги, другие считали, что Творец наградил его удивительным слухом в награду за благодеяния, совершённые в иной жизни.

Ну а третьи, в числе которых было множество других музыкантов, заявляли, будто бы наш герой продал душу Дьяволу в обмен на свой дар. Как бы там ни было, уже к сорока годам...

А помнишь закат на Финском заливе? Помнишь холод, ледяные дороги? Помнишь, как впервые взял меня за руку? Снег под ногами и шум ветра, иней на ресницах, губы в полуулыбке... Это прошлое, светлое и далекое. Мне оно часто снится. Днем, в тишине пустой квартиры... Ночью... Когда мне тяжело заснуть. Сквозь занавески в комнату проникает свет... Это начались белые ночи. Ты их не любишь. А я так мечтала... В это время вместе с тобой... Вдоль по набережным... Держать тебя за руку... И долго-долго идти...

Когда она смотрела, то казалось, что весь мир вместился в её глазах. Когда она улыбалась, то душа наполнялась радостью, а звонкий смех её был так заразителен, что даже самый чёрствый человек не мог оставаться равнодушным. Разве можно быть равнодушным, слыша как поют птицы, как шумят деревья в лесу или радуется святая детвора. Такой была она. Звали её Марина, и она была моей женой. Почему я с ней так жестоко поступал? Ведь я видел и знал, что она не заслуживает жестокости от людей. Её болезнь...

Купаясь в искрящихся лучах битового потока, Кронул полностью отдался новым ощущениям, которые вошли в него вместе с кластерными транзакциями виртуальной сети. С дотоле не ведомым наслаждением он ощутил, как могучий, ранее недоступный объём, заливает всю макромемори. Живительные потоки виртуальных квази-частиц вдохнули сознание в квантово- скалярный процессор, созданный благодаря многолетним исследованиям ученых всей страны. Проанализировав за ничтожно малое время свое состояние и подключенной к...

- И вам, удачи!- бросил в ответ собеседнику чернявый водитель грузового автофургона, сверкнув в лучах заката бегающими зрачками, вороватых, карих глаз. Получив обратно, на посту ДПС, у молоденького автоинспектора, сопроводительные документы на груз.

Невысокий, пронырливого вида молодой человек забрался в свою комфортную "фуру", снабженную большим морским контейнером и, выпустив на прощание облако смоляной копоти, из выхлопной трубы авто, быстро скрылся за лесистым поворотом.

"- Эдик! Какое...

Они случайно оказались в доме этой 100 летней старухи. Ехали в дальнюю деревню, чтобы подготовить материал о происшествии. Сергей не понимал только одного, почему вечно спокойная и невозмутимая Анна так волнуется. Сколько в их жизни было таких командировок в горячие точки местного масштаба. И вдруг, такие волнения, странно. Но в тот день было слишком много странного.

Шефа только происшествия и интересовали. И вдруг дом на окраине, другой мир, и дочка Ажбеты Карловны и сама давно старуха...

Как легко тебя любить, лесная царица. Твои луговые глаза, пшеничные волосы, солнечные уста, все создано для любви. Ты не знаешь усталости в ласковых, умиротворенных хороводах озер, в дыхании речных артерий, в соцветии птичьих голосов, ты сводишь с ума и навечно привязываешь к себе ледяной медитацией луны в ночных сетях, палящим вдохновением дневного развала неба, ленной поэзией стынущего заката и возбужденным лучом рассветного гонга.

Мы давно не виделись, но я хорошо помню нашу последнюю...

- Крестьянкин!!!! – разнеслось громкой связью по автомастерской, - у тебя дочь родилась! Поздравляем!!! – на два голоса весело сообщили Лена и Зиночка.

- О, проставляйся! Ножки обмывать будем! – вытирая руки ветошью, весело сказал Мишка – автомеханик, месяц всего работающий в автоколонне.

- Куда тебе! Нос не дорос и молоко на губах не обсохло, - оборвал его Семеныч, пожимая руку Сереге Крестьянкину, - ну поздравляю, отец семейства.

Серега, высокий, нескладный мужчина лет сорока...

1. Мальчик

Название не моё, - моего деда. В большой серой папке его бумаг, доставшихся мне от отца, есть тонкая тетрадка в клеёнчатой обложке, а в ней пятнадцать страниц каких-то набросков - то ли повести, то ли даже романа под таким заголовком: «Семь псов у порога».

Окончательный смысл его до меня всё как-то не доходит, но тут важнее другое: оно завораживает меня своим звучанием. Я часто проговариваю про себя эти слова, и это повторение выстукивает во мне какие-то другие, чужие ритмы. А...

Ты мажешь ржавой помадой испуганные глаза, безумных троллей. Как будто в этом есть, какой то толк. Ты всё равно будешь сниться дуракам. Твои граффити, всё равно, что иероглифы. Пытаешься, что то доказать, а я лишь слышу гром. В этих коротких предложениях, и заключается теория скупости смысла.

А ведь казалось бы чего проще, рассказать про цветные сны, и о их необычайной способности забываться. Как раз на этом эффекте я и хотел заострить внимание. А всё что остаётся после чувства грёзной...