Фокус Дэвида Копперфильда со статуей Свободы

- Неужели он еще стоит? - Спросила Оля у тетки, с которой шла по широкой, пыльной дороге в магазин за хлебом. - Мрачный такой, жуткий, как и в детстве...

Тетка нехотя глянула в сторону одинокого дома с высокой остроконечной крышей и быстро перекрестилась.

- Стоит... Куда ему деться?
- Давно уже никто в нем не живет?
- Да лет десять точно. - Тетка Евдокия скривилась, точно лимон съела. - Как умерла немка эта...как же ее...дай Бог памяти... Ингред Ридель! Во! Так и пустует...

Оля...

Наконец-то, я в поезде, мой дорогой читатель! Таинственное и бездонное ночное море с блестящими маслянистыми боками – в окне слева, и две стремительно бегущие по своим шпалам, две безупречно ровные, стальные рельсы - в окне справа.

И вот, я - в поезде. А значит, мы можем ещё немного пообщаться! Ещё немного, пока колёса будут считать стыки на этих двух безупречно ровных и стальных рельса. Если быть точнее, - на этих двух безупречно ровных и безупречно параллельных, никогда не пересекающихся...

Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
Что говорит не с чувствами — с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней
Земной любви и прелести земной.
Евгений Баратынский, «Она»

Течет река воспоминаний, плавно огибая или, наоборот, вспениваясь у встречающихся на пути островков. Таковыми могут быть разговоры о былом и фотографии с изображением дорогих тебе или знакомых людей. Воды этой реки — здесь, перед тобой, но еще час тому назад были далеко от тебя, а те, которые сейчас...

Привет, потомок!
Давненько мы с тобою не общались вот так, в форме монолога.

Телефон, визави – все как-то не то. Ты полон забот: ты – папа и глава семейства; работа у тебя ответственная. Всегда приходится слушать мне тебя – ибо твои заботы куда важней моих. А вот теперь послушай ты или вернее почитай, подумай, а родится мысль, то и ответь – порадуй старика.

Я теперь работаю в санатории «Урал», душой отдыхая, как никогда прежде, и могу сказать, что лучшее место для жизни – здесь. А лучшее...

В цирке аншлаг. Зал битком. Жонглеры сменяют эквилиби-

тристов, воздушных акробатов - музыкальные эксцентрики,

гимнастов - хищные звери. Шло обычное дневное представ-

ление. Но вот очередь дошла до знаменитого мага Амира -

шель- Абурудейну. Все шло как обычно. Амир, он же Сема

Ахельсон, проделывал свои фокусы изящно и без помарок.

А затем наступил кульминационный момент выступления.

В центре арены ассистенты мгновенно возвели шатер из

цветного шелка. Вокруг шатра встали...

«Литература, как и любой другой вид творчества, есть неизменный спутник человека в его эволюции» (Алексей Яшин. «Постлитературный период жизни человечества: оптимисты и пессимисты». (Просим рассматривать изложенное как дополнительный исходный материал к дискуссии, объявленной в предыдущем номере «Приокских зорь» (см. 1, 2013 г.): «Не хватит ли «сбрасывать Пушкина с корабля истории?» — прим. А. Я.). И действительно, охватывая взглядом всеь культурный период истории человечества, мы видим, что это...

Глава 15

Не комфортно себя чувствовать в чужой стране не зная, ни языка, ни обычаев, ни нравов. А если в этой же стране таким вот незнайкам оказаться в заключении у дикарей, и сидеть в глубокой яме? Голыми, голодными, со скорпионом по соседству.

Ужас, возможно, скажете вы. Но, с вами не согласилась бы пара крепких парней, оказавшихся в роли узников. Для них ужас - это когда контрольный в голову, или верёвка на шее. А пока руки могут сжимать кулаки, ноги твердо ступать по земле, всегда есть...

Страшила был почти человек. Он давно служил людям и как человек он привык притворятся. Он старался быть наивным и глупым, что бы быть глупее хозяина. Хозяину нравится называть его – чурбаном, а страшиле приятно.

Когда мудрый Гудвин решил подарить ему свободу (без свободы нельзя стать умным) – он с ужасом отбросит ее в сторону. Свобода это возможность проявления Души.

Проявленная душа непременно захочет Любить. А Любовь это же постоянное счастье.

« А-А-А! Так не бывает!» Думал про себя...

Каждая эпоха растит своих поэтов, которые выражают вкус времени, в их стихах сконцентрирован запах эпохи; поэты, подобно цветам, растут в клумбах — разных кружках, обществах, социальных пространствах, где напитываются соками жизни, чтобы принести окончательный плод общества, передаваемый в другое время, дальше по эстафете — стих, вобравший в себя эссенцию энергетики настроений определенного слоя населения.

В поэте как в волшебном зеркале отражены мириады душ, чем они жили, чем дышали, к чему...

Этот вечер был похож на вчерашний вечер, и позавчерашний, и на вечер год назад…

Он сидел с пультом возле телевизора, смотря один и тот же фильм.

Она сидела на диване в соседней комнате за компьютером…

За весь вечер они могли не сказать друг другу ни слова.

Вечер был один на двоих, и вечеру было одиноко. А ещё ему было искренне жаль этих двоих, которые не нарушали его тишину ни словом, ни поцелуем.

Вечер вспоминал, как когда-то, совсем недавно, ему не было одиноко с этой парочкой...