Дневник

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Она стояла у стола в маленькой и тесной комнатушке, за которым сидела пожилая женщина в очках и крутила в руках ее диплом.

- Ну и откуда ты к нам такая? – женщина вопросительно посмотрела поверх роговой оправы и тут же перебила сама себя, возвращая ей диплом:

- За углом есть фотоателье. Зайди, сфотографируйся на пропуск и на удостоверение.

Потом, помолчав, добавила:
- Только у них сегодня выходной. Можешь идти. А это, - она взяла со стола черную папку с ее работами, - останется пока...

Маленькая милая девочка с яркими, синими бантами. Он даже не заметил, косы у неё были или хвосты. В памяти остался только синий цвет, который молнией резанул по глазам. А затем лицо. Детское, искажённое от неизбежности и ужаса, лицо.

Оно приближалось к лобовому стеклу автомобиля неимоверно быстро. Застывшие доли секунды. Ему они показались вечностью. Затем сильный удар. Кровь и мозги. Зрелище не для слабонервных. Это напоминало разбившегося о лобовуху огромного шмеля. С той лишь разницей, что...

1. Мальчик

Название не моё, - моего деда. В большой серой папке его бумаг, доставшихся мне от отца, есть тонкая тетрадка в клеёнчатой обложке, а в ней пятнадцать страниц каких-то набросков - то ли повести, то ли даже романа под таким заголовком: «Семь псов у порога».

Окончательный смысл его до меня всё как-то не доходит, но тут важнее другое: оно завораживает меня своим звучанием. Я часто проговариваю про себя эти слова, и это повторение выстукивает во мне какие-то другие, чужие ритмы. А...

Впервые, я не знаю, как начать рассказ. Рука дрожит. Путаю буквы. Все не так ложиться на бумагу, впрочем, как всегда.

Курю. Сто раз зарекалась, что брошу – не получается. Есть вещи, которые, стали частью тебя. Их нельзя просто так выбросить или избавиться от них.

Это как наркотик, или капля адреналина в серые будни, или … смешно забыла слово. Неважно. Все начинается с первой интересной книжки, взятой с полки у родителей. Потом отличные оценки по литературе, дружеский обмен с подружками...

Еще раз убеждаюсь, что ведение дневника - хороший способ самоосознания (или самопамятывания).

Пожалуй, это самое важное, что я могу сейчас делать.

Читаю сегодня вечером книгу Свами Рамаянда "Крийя йога". Судя по всему, она здесь в чести :) Книжка хорошая, хотя подавляющая часть того что там написано мне давно известно из других источников (зачастую, кстати, не имеющих к йоге никакого отношения :)) Правда, перевод дурацкий. Ладно, я попытаюсь не концентрироваться на негативных вещах, дабы...

Мы смеемся над смертью и килограммами покупаем таблетки в аптеке; мы говорим, что жизнь прекрасна и идем в магазин за еще одной бутылкой водки; нам насрать на общественное мнение, и мы постоянно спрашиваем «как я выгляжу?»; мы любим одиночество и крепко сжимаем в руке мобильный; мы считаем, что наш дом – это наша крепость и по ночам боимся, что его взорвут вместе с нами; мы уверенны, что абсолютно спокойны и тянемся к очередной сигарете; мы шокируем людей и боимся сказать «люблю»; мы не доверяем...

Подавиться прошлым. Волочить по ночным улицам города груз боли и ошибок. Понимая, что уже невозможно что-то изменить. Закрывать сухие глаза. Дарить нежность лишь небу, да облакам, блеску звезд и ночным витринам, бездомным собакам и прошлогодней траве...

Прятать душу под теплой одеждой и раскрашенным лицом. Маска за маской. Улыбка за улыбкой. Я как будто люблю вас...

А где-то в том году я оставила свою искренность... Потерялось доверие. Покинуло детство. Стучаться, стучаться в темноту. А...

Вернувшись в Старый Свет, Бакунин в Лондоне попал в объятия Герцена и Огарева и получил аванс в 2000 фунтов, но не на революционное "дело", а на право "Колокола" печатать его мемуары - все хотели заработать на «фантастиш-побеге» Бакунина.

В Европе он больше никогда не был сторонником американских проектов. Бакунин ничего не написал - ни о своем побеге, ни о либеральных "революционерах", "томящихся" в Сибирской ссылке, ни о «друзьях-предателях», ни о "сатрапах", Муравьеве-Амурском и Корсакове...

«По всему миру нам противостоит
монолитный и безжалостный заговор» - Джон Ф. Кеннеди.

«В числе человеческих пороков одним
из самых главных он считает трусость» - Михаил Булгаков.

«Волхвы не боятся могучих владык
И княжеский дар им не нужен.
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен» - Александр Пушкин

В двухтомной работе о жизни А. Пушкина А. Тыркова-Вильямс писала: «В Пушкине была гибкость и сила стали. Согнется под влиянием внешнего удара, или собственных...