Впервые, я не знаю, как начать рассказ. Рука дрожит. Путаю буквы. Все не так ложиться на бумагу, впрочем, как всегда.
Курю. Сто раз зарекалась, что брошу – не получается. Есть вещи, которые, стали частью тебя. Их нельзя просто так выбросить или избавиться от них.
Курю. Сто раз зарекалась, что брошу – не получается. Есть вещи, которые, стали частью тебя. Их нельзя просто так выбросить или избавиться от них.
Это как наркотик, или капля адреналина в серые будни, или … смешно забыла слово. Неважно. Все начинается с первой интересной книжки, взятой с полки у родителей. Потом отличные оценки по литературе, дружеский обмен с подружками стихов в дневники. Это все игрушки судьбы со мной в свою замысловатую игру, но это только начло долгого пути, на котором случиться многое, но речь не о том…
Пока тринадцатилетний ребенок, то есть - я, мечтала писать стихотворения, но так и не осилила ямб и хорей, и темп. Тогда это было важно, а я спустила все на тормоза. Детские стихи остались догорать в печке после того, когда впервые отнесла их в редакцию местной газеты. Редактор «мучил» меня несколько недель, а потом сказал, что из меня не выйдет толк.
Он – ошибся.
После, я несколько лет не писала, ни строчки, ни столбца, лишь в тетради, проскакивали отрывки моих мыслей. Тогда это были бессвязные предложения, только позже я поняла, что они лягут в строки моих рассказов и повестей.
Возможно, со временем как у всех молодых людей страсть писать прошла. Только я знала, одну маленькую тайну - я была, есть, и буду, не как все. Я - особенная. И мир лежит у моих ног.
Нет.
Мир не лежал у моих ног, он был у человека, благодаря, которому я пишу, и по сей день. Честно говоря, до сих пор не знаю, что это за чувство…
Любовь? Как можно любить, не зная человека? Если ни разу в жизни не встречалась с ним? Зато, при виде очередной работы его театре и кино, я как «замороженная» следила за каждым движением…
Любовь к искусству? Из меня плохая актриса, на первом же отборе в народный театр, я провалилась с шумом! Меня больше привлекала работа, с декорациями, монтаж фильмов, я любила рисовать и следить из зала за игрой актеров. Это было больше по мне…
Фанатизм? Конечно, коллекция фильмов украшала мои полки, но не больше. Тащиться черт, знает, куда с толпой «фанатиков»? Глупо. Посвящать жизнь идолу - зачем? Я сама могла создать из себя кумира или бога, как угодно. Мне бы покланялись, как святой, лобзали руки и целовании ноги. Только к чему все это? …
***
Шли годы. Я стала старше. Стали взрослее и мои «письмена», только грустными, дождливыми были они. Как буд –то ты стоишь, под дождем у афиши твоего кумира и где–то в глубине души надеешься на встречу с ним, понимая что все мечты. Ты ждешь и боишься: «…а вдруг она разрушит мой мир? И что тогда? Звезда пленительно счастья окажется не такой уж и яркой, как за горизонтом?»
Это я стояла возле театра и разглядывала афишу. Это я думала, эту чушь. Какая же глупая была, вместо того, что бы укрыться от дождя или выпить чашечку чая, что бы согреться. Я брела по улице и думала о том, что почти, два года я печаталась в газетах, появлялась в свете, а потом …
Судьба испытала меня на прочность, но я выдержала. Больно и долго, поднималась по карьерной лестнице и вот, случай свел меня с редактором, одной крупной газеты бывшей столицы. Рассказы заметили, а параллельно у меня развивался роман с одним влиятельным человеком.
Постепенно все наладилось - в литературных кругах меня вновь стали принимать, шумные компании, выезды загород или на курорт. Все завертелось, как – то закрутилось, что очнуться не успела, как оказалась на одном из приемов нового света. Мы пили шампанское, ели шоколад, и знакомились с интересными людьми или не очень. Это был миг, всего мгновение одурманенное морфием и…
Ты – под руку с женщиной неземной красоты. Я – наполовину вслушиваюсь, о чем говорит мне знакомый. Мы идем навстречу друг другу, как я понимаю, нас хотят представить, но не так представляю встречу с этим человеком. Все рано… Говорю, что мне нужно отойти и шурша каблуками по белому кафелю огромной залы, ухожу в уборную. Уже там, шумно хлопнув дверью, отрываю воду и умываюсь, и мне все равно, что косметика не смылась и течет по лицу…
Я вздрогнула.
Там на улице перебивая оркестр и звук фейерверка, воет сирена, режет своим звуком слух штацкого. Просто тяжелыми шагами на страну надвигается 1941 год…
9.01. 2009 год.
«От края до края»
Караваны поездов с беженцами доходили до самого Иркутска. Душный вагон второго класса - люди здесь стояли не только в узком проходе между сиденьями, но и сидели на чемоданах или узелках одежды. Воздух пах потом, плесенью и слезами людей.
Это самая долгая поездка в один конец, под именем неизвестность.
Я прислоняюсь к грязному стеклу и закрываю глаза, что б невидеть недовольное лицо отца. Его не взяли на фронт, была «бронь», а брата забрали на вокзале. Сняли с поезда и пересадили на идущий в фронт. Все женщины плакали, кроме меня. Я смотрела на небо. В небе горела северная звезда. Тогда отец сказал, что я «антихрист» у меня нет души и сочувствия, что могу плакать только над своими «рассказиками».
Вот и все закончилось. Расплескалось счастье, как горькое вино по стакану от края до края. Мечтать, что ты выйдешь в печать, когда советская страна превратилась в одну боевую машину, было глупо. Интелегенция после развала царской России, не приветствовалась, в народе была жива память о язвах прошлой войны. Язвами называли нас…
***
Иркутск, встречал беженцев прохладно. Нас поселили в барак: одноэтажный дом, с узким длинным коридором, прогнившими досками в полу и единственной комнатой, которая служила нам – кухней, спальней и кладовой одновременно.
Позже родители устроились на завод, меня не взяли. Тогда смотрели косо на человека, который был немного умнее остальных. С горем пополам я устроилась разнорабочей в столовую. Работать приходилось по двенадцать часов в день, помимо, вечерами оформлять клуб. Готовилось выступление военного ансамбля. В городе находился, госпиталь, по традиции, возвращающимся на фронт солдатам давали концерт.
Там - то я и обзавелась знакомыми. Первой из них стала Даша. В клубе она была мне правой рукой. Ее отец работал при госпитале врачом, его дочка не плохо рисовала и играла на пианино. Благодаря незаурядным талантам ее взяли, в ансамбль. Гораздо позже, она призналась, что тоже пишет и даже, дала почитать очерки. Мне понравилось, хотя, многое требовало редакции. Мы подружились. Обе писали в стол, обе надеялись на признание, обе одновременно начали работать с заказниками. В основном это были статьи на военную тему, но слабый свет в туннели забытья, давал надежду….
***
Март 1943 года, изменил русло моей жизни навсегда. В полухолодный дом забежала Даша и сказала, что приехал редактор из Омска и просит наши очерки.
« как?! » - воскликнула я и накинув гимнастерку, счастливая побежала за подругой.
Наш путь лежал в другой конец города. Времени было достаточно для того, чтобы немного пофантазировать: как мы станем знаменитыми журналистами, и все нас признают.
Взявшись за руки, мы бежали по мосту. Я запнулась, отпустила руку Даши, и хрупкие доски не выдержали. Я провалилась в реку, в холодную воду…
Потом все произошедшее мне рассказывала подруга. Она только скинула пальто, как ее опередил солдат, прыгнув с моста за мной. Он то и вынес меня на берег. Помог добраться до госпиталя, от туда нас отправили домой. Все больницы были переполнены ранеными.
Несколько недель я пролежала в лихорадке с воспалением. Пришлось уйти с работы. В клубе повезло мне больше, там замещала Даша. Теперь я могла посвящать больше времени, реставрации помещения, а пока, слабо передвигалась по коридору и пила горячее молоко. В нашем доме это считалось деликатесом, от которого меня уже тошнило и тошнило от круп, черт знает, с чем смешанных, что бы не так хотелось «жрать».Тошнило от супа из крапивы, потому что крупы и хлеб выдавались по карточкам, а еды всегда не хватало. Тошнило от ободранных обоев в тесной коморке и нищеты в которой мы оказались…
Жизнь шла своим чередом. Злись не злись, шепчи не шепчи на судьбу, лучше не станет. Эту теорему я поняла давно. Может быть только хуже. Хуже было некуда, но возвращаться в жизнь стоило. Я вернулась – в клуб.
Как ни странно звучало, меня приняли тепло. Был уже другой коллектив, под руководством некого Кирилла. Из «стариков» осталось всего несколько человек, но ко мне отнеслись с пониманием. Я же с радостью взялась за работу, изредка смотрела, на дверь. Ждала, что зайдет тот солдат, которому была обязана жизнью. Он не пришел ни сегодня, завтра, не на следующий день. Пройдет много лет, прежде чем, я узнаю, что этим человеком был ты. С которым судьба, едва не столкнула на приеме в Новом Свете. Как давно это было, казалось в иной жизни…
Тем временем я стала замечать ухаживания со стороны Кирилла. Почти каждый вечер он провожал меня до дома, я была не против. Простоватый парнишка, с глупым смехом, обещающий большие успехи в карьере – мне нравился. Да, пожалуй, нравился – не больше. Тогда я приняла это за любовь.
Через несколько месяцев, когда мы уже жили в гражданском браке, я столкнулась с не пониманием моего мира. Однажды он стал свидетелем, того, как я бродила из угла в угол комнаты, куря трубку деда, жестикулировала руками и плакала. Обычно так ложился на бумагу новый рассказ. Он ничего не понял и решил, что это ненормально.
После, очередного скандала, Кирилл сказал, что либо я перестаю писать эти глупости, либо он уходит на фронт. В ответ я пожала плечами. Он уехал. Письма от него приходили все реже, потом и вовсе перестали. Пришло последнее, в нем говорилось, что мой муж пропал безвести. Я не плакала, только села на ступеньки крыльца и грустно вздохнув, смотрела на звездное небо.
Дальше моя жизнь пошла по кривой, мне отказали в статьях. Даша уехала в Омск без меня, так как я все ждала писем от Кирилла. Скандалы дома стали, все чаще и совсем не возможными. Крайней оказывалась почему–то я. Отцу поставили диагноз – психоз. Последней каплей стало, то, что мама случайно сожгла в печке роман.
Я уехала на фронт…
…Поезд был переполнен ранеными, беженцами, солдатами. Все та же картина – грязь и духота, вонь смешалась теперь в привкусом крови. Радовало одно, что на следующем разъезде нас должны были разделить - идущих в «мир» и по ту сторону.
До разъезда поезд не дошел.
Напоследок отступающая немецкая армия заминировала мост и когда составы проходили под ним, взрывчатка сработала. Часть моста обрушилась на пару вагонов, где ехала я и другие беженцы. Сидевший рядом со мной мальчик, схватился за мою руку, и не зная куда деться, мы отошли к двери. За секунду, полвагона примяло к земле. Я и он увидели, что впереди, несколько составов взорваны, а остальная часть сошла с рельсов…
***
… Шел дождь. Тяжелые капли падали на землю превращая ее в грязь. Дым - тлеющего дерева, коленного железа и человеческих тел, поднимался не в небо, а скользил по земле. Где - то в стороне была слышна русская речь. К нам и другим выжившим добрались русские солдаты. Только все для меня перестало вдруг существовать, я сидела на коленях и обнимала его - моего сына. Этот худой мальчик, имени которого не знала, за несколько минут стал дорог моему сердцу. Я понимала, что это дар, который подарила судьба, женщине, не имеющей детей. Теперь в этом мире остались только двое - «переломанных надвое».
В чувства меня привели солдаты, подняли с земли, что –то спрашивали. Нас разделили на тех, кто мог двигаться и тех, кто был тяжело ранен. Раненых отправляли машинами в ближайший населенный пункт, а других заставляли помогать солдатам. Я оказывала первую помощь, мой юный спутник молча помогал мне.
Тем временем я увидела, что к нам хотел подойти, мужчина в форме, но старший по званию, отвел его в сторону. Сначала я не узнала тебя, а ты мой ангел хранитель, узнал девочку, которую спас из ледяной воды весной 43 –го. Ты все смотрел в мою сторону и кивнул мне, а я отвела глаза в строну.
Через несколько часов мой путь лежал в иную сторону. Ехать в действую армию, с семилетним ребенком на руках, было безумие. Мне пришлось вернуться в Иркутск.
***
… Вновь моросил все тот же дождь. Воздух был наполнен запахом сирени и свежей травы. Я шла по узкой улочке, держала сына за руку. Первое, что увидела это маму. Она сидела на пороге, раскачиваясь из стороны в сторону. Как –то странно екнуло сердце. Я пошла быстрее и отпустив руку Олега забежала в дом. Никого там небыло. Пусто и тихо было, не так как раньше. Эта пустота закралась в душу и до боли сжимала сердце. Я посмотрела на стену в угол. Там, единственное в комнате зеркало было завешано простыней.
Выйдя на крыльцо, я села рядом с мамой и сыном. Спросила, что случилось. Она сказала, что с большой войны пришла похоронка на брата, а несколько дней назад хоронили отца. Бандиты вытащили карточки, на которые месяц должна была питаться семья. Избив, еще живого отца бросили под идущий поезд…
Я взялась руками за вески и посмотрела в небо. Там, на небе, нетленно горела северная звезда. Еще ярче, еще ходней…
9-10.01.2009 год.
«Океан»
После войны, мы переехали в Омск. На переезде настояла Даша, теперь она была заместителем редактора крупной газеты. Она чувствовала вину, что бросила меня в трудную минуту. Первой возобновила переписку, помогла с переездом даже с жильем. Нам дали целых две комнаты в хрущевке. Нашей соседкой стала все та же Даша.
Вечерами мы выходили во двор, садились в беседку. Я курила трубку, Даша жевала что –то сладкое. Мы разговаривали о разном, больше спорили. Тогда были самые счастливые годы на родине. Единственное, что омрачало их – несколько лет я не могла писать.
Однажды ко мне зашла взволнованная Даша и сказала, что со мной кое-кто хочет поздороваться. Еще она сказала, что я знаю его давно. В комнату зашел Кирилл. Я улыбнулась уголками губ, а вместо того, что бы обнять протянула руку. Так ко мне вернулся муж. Семья приняла Киру, кроме сына. Олег никогда не смог назвать его отцом. Для него он всегда останется дядей Кирой.
Шло время.
Постепенно надоели поездки загород на шашлыки. Не увлекал Кирилл. В статьях газеты Даши, не находила покоя. Работа больше не нравилась мне. Я все чаще проводила время в саду у беседки. Курила - много. Потом и вовсе заперлась на чердаке дома. Когда на уговоры, Киры и Даши, я неподала признаков жизни, они выломали дверь.
Нет, я не сломалась. Они не увидели меня с дыркой во лбу. Я сидела на полу возле разбросанных бумаг, с безумными глазами и счастливая, что опять начала писать. Так продолжалось несколько недель. Все делали вид, что ничего не происходит, кроме Киры. Он злился. Пропал на неделю. Кабаки и девочки стало его нормой жизни. А я писала, ничего и никого не замечала. Ведь давно забыла, что такое ласка и любовь. Эта роскошь была не позволительна мне. Единственная страсть, любовь и жизнь - стал для меня мой роман.
Его не дали в печать. Я вошла в черный список, запрещенных писателей. Всю злость и истерику я положила в статью заказника, чем подставила Дашу. Последствия незаставили долго ждать. Вечером за нами приехали люди в кожаных куртках и неотвечая на вопросы родственников, забрали нас с Дашей. Я до сих пор помню, как на глазах Олега, на меня одели наручники…
…Камера. Крысы, бегающие из угла в угол. Во рту застыл привкус крови. Ты сидишь углу холодной камеры. Прижимаешься к липкой стене, потому что все тело ноет от побоев и в тебе просыпается обида и злость, которые таились в потемках души, до сегодняшнего дня. Хочется взять нож и полоснуть по горлу шестерки, с ехидной рожей курящей твою трубку. В голове лишь одно: мучает вопрос – почему ты? За что они так тобой? Почему эти люди не любят правду, которую ты положила на бумагу? Ведь это жизнь на твоих страницах? Что же они сделали с Дашей такое, что ночью она пыталась удавиться в камере напротив? …
***
Через несколько дней, после того как нас отпустили. Я сидела возле окна. Курила трубку и смотрела в сторону, где по моим расчетам долен быть океан. Просто смотрела в одну точку, в моей голове не было мыслей. Их выбили из меня люди в «сером здании».
«Он наверно, очень красивый» - сказал Олег сев рядом со мной. Я вздрогнула и удивленно посмотрела на сына: - «Кто?»
«Океан. Помнишь? Ты мечтала увидеть его?»
«А- а...» - протянула я.
«Ты другая, не такая как они. Поэтому никто не любит тебя… Уезжай мам, они не отстанут…»
Сначала я ненашлась, что сказать. Немного помолчала и все же ответила на его слова: - «Я не могу. Не могу бросить вас»
«Уезжай к океану или они убьют тебя», - Олег набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул, - «помнишь, ты давно читала мне сказку про акулу?»
«Ну?» - согласилась я.
«Сейчас. Здесь. Ты слабая. Там, ты будешь сильной как акула. Я хочу, что бы ты была сильной» - он кивнул на карманный нож в моей руке, - «Ты же сидела и думала о смерти?» - я вздрогнула. Он был прав, я действительно думала о суициде, - «Слушай, я придумал! Мы можем писать друг другу письма?»
«Конечно. Хорошая идея», - в ответ я только кивнула. Обняла его и поцеловала. Это была моя последняя встреча с сыном….
***
…Одному богу известно, чего мне стоило, «стоять на коленях» перед холодной гладью океана. Там за ним родина покрытая «броневым панцирем» черты. Там где – то, в ее необъятных просторах затерялась моя семья. А я стою на берегу, и вода ласкает мои ноги, и ветер путает волосы, и я вспоминаю последний разговор с сыном. Думаю о том, что теперь он подумает обо мне. Я бежала от них как воровка, воровато оставила Олегу письмо и была такова. О, сколько нежности, боли и тоски положила в строках на бумаге. Наверно со временем он простит или хотя бы поймет меня.
Думай недумай, а дороги назад нет. Поежившись от холода, я посмотрела на небо, сказала звезде, что русские не сдаются, и зашагала прочь…
11.01. 2009 год.
«Боги седьмого мира»
Каждое утро почтальон бросает газеты к дверям домов. Мимо моего дома он не может просто проехать. Мистер Смит, слезает с велосипеда и полюбовавшись океаном, подходит к моему крыльцу и бережно ложит на доски почту. Либо, зная, что я уже не сплю, собираюсь на работу. Заходит на минутку узнать как успехи у юной мисс Смит. Дело в том, что я преподаю в школе, где учиться дочь почтальона.
Четыре года как я живу в стране у берегов океана. Здесь иные люди, взгляды, нрав. Конечно, хватает чудаков и чудес на каждом углу. Маленькое чудо уже то, что за такой короткий срок у меня дом в сосновом бору и от него рукой подать к океану. Положение в обществе. В нем меня принимают и даже немного любят, хотя к приезжим относятся прохладно. Год назад меня приняли в редакцию Нью-Йорка в качестве, черт знает кого. Просто они присылают для перевода работы зарубежных авторов, взамен ежемесячно выходит моя колонка. В большом городе ко мне так же относятся уважительно, но в большую печать не дают, потому что я эмигрантка.
Работа приносит мне успокоение, нежели доход. Обычно после семи вечера я предоставлена себе. Работы школьников проверены. Тексты переведены и вместе с письмом моему сыну ждут часа отправки по почте. Хотя последнее вряд ли дойдет до адресата.
В свободное время я либо пишу или гуляю с собакой. Здороваюсь с соседом, он хвалит, что мой английский стал лучше. Иногда мы гуляем по берегу, беседуя о разных глупостях. Вот так я веду вполне земной образ жизни, провинциального жителя.
***
Сегодня выдался замечательный вечер. Прошел теплый ливень, и в воздухе пахло особенно свежо. Попрощавшись с соседом, я прохожу на веранду и останавливаюсь возле двери. Замечаю, что у меня гость. Мужчина сидел в кресле и курил сигару. Увидев меня, он встал с места и учтиво протянул мне руку, я отвечаю тем же.
«Добрый вечер мисс Волонтер»- русскую речь, услышать было не много странно, - «Ваш пес не кусается?»
«добрый» - отвечаю по-русски, - «нет, Шаман любит гостей»
«Виктор Лир британский музей археологии…»- он произнес еще долго и путано, но суть я поняла, - « …работаю по контракту в штатах, переводчиком при музее,…хотя, что я, все формальности…»
«Пройдемте в дом, мистер Лир. Думаю, разговор будет долгим?» - предложила я, и мы прошли в гостиную, - «Так чем же моя скромная особа заинтересовала археологов?»
Мой вопрос, похоже, ошарашил его: - «Как? Вам не сказали? О, я похоже, испортил сюрприз. Коллектив подал вас на конкурс. Теперь вы входите в состав экспедиции, в качестве корреспондента «Нью-Йорк Таймс». О вас узнает мир в любом из исходов экспедиции! Поздравляю!»
«Интересно» - пробормотала я и посмотрела на золотые часы, которые он достал из кармана. На их крышке я заметила герб царской России империи.- «Вы русский?»
«Дед русский эмигрант, от него. А Вы?»
Я кивнула: - «Мама из интелегенции, отец рабочий с завода. Они познакомились в госпитале 20 –го, а встретились только спустя пять лет»
Виктор кивнул в ответ на мои слова и тут же перевел тему в иное русло: - «Мисс Волонтер, мне пора, но послушайте моего совета, скажите – да. В столице вас любят и читают»
«Хочу верить, но…» - Я усмехнулась, так как сердце впервые говорило одно с разумом,- «…сами понимаете, таких журналистов как я будет много. А у меня одной заключен контракт, вы играете не честно мистер Лир»
«Это будет худший вариант. Вы не верите в себя?»
« Хм, соблазн велик… Ответ я пришлю по почте. До свидания» - сказала я и закрыв за ним дверь осела на пол…
***
« Затерянная цивилизация!» - кричали взахлеб газеты, когда через месяц наша экспедиция отрыла несколько важных открытий в мире науки. Мне повезло. Я оказалась в нужный момент и в нужный час. Честно говоря, моя особа была всего лишь наблюдателем со стороны, но, не смотря на это, в Штатах меня встретили как народную героиню.
После мной заинтересовались крупные издательства. В свет вышло несколько книг сразу. Меня узнавали на улице, просили автограф. Обо мне как нестранно писали и говорили.
Я стала появляться в свете. На одной вечеринке встретила Дашу. Она окликнула меня на лестнице, ведущей из холла в зал:
«Волонтер?! Черт побери, Волонтер! Тебя не узнать, под тридцать, а выглядишь на двадцать!» - она удивленно качала головой, - «Я уже молчу, чего стоило к тебе подойти! Охраны – то столько зачем?!»
«Дашь, я тебя тоже не узнала сначала», - обнимая подругу, сказала я, - « А с охраной долгая история… Мне поклонник один угрозы пишет... В общем, это неважно. Ну, куда без этого?! Лучше скажи как ты?!»
«Нормально», - ответила Даша, а я заметила ноты завести в ее голосе.
«Ты сколько уже за границей?»
«Немного. Сама понимаешь, как сюда попадают», - Даша многозначительно замолчала.
«Господи и до тебя добрались» - пробормотала я,- «А семья, как они?»
«Пока – хорошо»
«Что значит: пока - хорошо?!» - получилось грубо с акцентом. Мы говорили по-русски.
Недолго думая Даша бросила мне в лицо: - «Тебя хотят вернуть на родину. Твоя популярность не нравиться многим. Ты похожа на бога, нежели на человека. Падать будет больно», - она говорила тихо, без эмоций, как давно заученный текст.
«Меня нельзя упаковать и отослать бандеролью обратно. Я уже ни та писака, что раньше», - я тоже говорила тихо, только у меня получалось как-то глухо, – «передай им, что я поданная Соединенных Штатов Америки, и они не представляют моих возможностей, если моей семье будет плохо. Понимаешь?»
«Понимаю…», - Ее голос сорвался на хрип, тогда мое сердце впервые сжали ноты жалости: - «Даша... Дашь? Я могу помочь, у меня есть связи. Могу вытащить тебя из этого ада…»
«Нет спасибо, если я и останусь здесь…» - она отрицательно покачала головой, - «Это все не заменит мою родину, какой бы сволочью ты ее не считала. В любом случае, меня найдут, и итог будет тот же…» - это говорила уже ни та Даша, которую я знала прежде. Этот человек был другим, - «Ответь мне на вопрос. Честно. Ты счастлива здесь?»
«И да, и нет» - Я нервно смахнула с лица упавшую прядь волос.
« А-а… ясно. Тогда слушай, с твоей семьей все хорошо. Кирилл остался в Омске, снова женился. Олег хотел стать священником, вовремя отговорили. Сама понимаешь, зачем стране священник, где кресты с груди срывают? Он теперь, в черноморском флоте, на корабле плавает. У него уже целая коллекция писем тебе. Вот так мы живем», - она хотела улыбнуться, но получилось наигранно.
Я не верила ни единому ее слову: - «Обыскивали?»
«Нет. Он мне сам показывал. Я не враг твоей семье, не нужно делать из меня чудовище…»
«Прости, нервы сдают» - я сняла с пальца перстень и вложила в ее руку, - «Дашь, пожалуйста, передай это моему сыну и скажи, что моя коллекция писем больше»
«Ого, он целое состояние! Не боишься, что не дойдет до адресата?! И за наш откровенный разговор статья – расстрел?!»
«Нет», - я уже поднималась по лестнице выше и все же невыдержав обернулась:
« … Даша! Скажи им, что я их люблю! ...Демоны рвут душу и рука тянется к виску, что бы спустить курок, но что–то останавливает Ее… Это строки из романа, который читает эта страна, а на родине из-за него от меня отреклись…»
«Да уж, боги седьмого мира. Кто мы?» - пробормотала Даша, глядя мне в след. По сравнению со мной она казалась «ничем», - «Подожди меня!»
«Идем! А то без нас начнут!»
12.01.2009 год.
«Места на седьмом небе»
«… Стою во дворе церкви возле крыльца и смотрю вверх на купола. Блеск их слепит глаза. Мне пришлось поднести ладонь к лицу, что бы полюбоваться на них. Это снилась родина. Она сниться мне часто. Почти одно и тоже. Бегу к дому туда, где мы жили раньше. Все как до войны: забегаю в дом, мама ругается на сына. Он неслушает ее, смеется в ответ. Я подхожу к ним и обнимаю, в знак примирения говорю что–то. Меня окликает мужчина, наверно Кира или отец, может брат. Вместо них вижу Яна. Почему, этот не приятный человек мне сниться? ... »
На этом письмо оборвалось, вернее его вырвали из моих рук.
«Ян отдайте мне бумагу!» - я протянула руку, вставая с камня на котором сидела. В другой нервно вертела карандаш. Это был знак того, что начинала злиться.
«Отдать? Еще чего!» - мужчина помахал рукой в воздухе с бумагой:
«Что вы там написали мисс совершенство? О, русский! Вы еще знаете и русский? Вы даже удостоили и мое имя включить? Я догадывался, что вы ко мне неравнодушны! Ай-яй, мисс Волонтер!» - он откинул голову назад и задорно рассмеялся.
«Письмо отдай!» - неутерпела я и побежала к нему, он от меня. Получилось по кругу. Я хотела вырвать, но он был выше и я только подпрыгнула вверх, - «Сволочь!»
«Господа! Что же это такое?»- вмешался Виктор, подходя к нам. Он понимал, что сейчас будет драка и пытался сделать все, чтоб избежать ее. Вообще Виктор не был сторонником скандалов, склок и драк. Этот человек относился к маленькому числу миротворцев в нашем лагере:
«Прекратите! Вы как дети! Вам не по десять лет?! Взрослые люди все же?!» - от волнения он перешел на русский.
«Хватит лицемерия Лир! Все делают вид, что чем – то здесь заняты, а на самом деле мы здесь торчим, как, черт знает кто?! Здесь ничего нет! Кроме писка и Нила!» – Ян широко улыбнулся в мою сторону, - «Почему бы не развлечься?!»
«Причем здесь мисс Волонтер?» - спросил Виктор, начиная тоже раздражаться. У Яна была наверно особенная черта не нравиться окружающим, - «Вам, что мало развлечений?!»
«Может мне нравиться помучить, этого пупсика!» - Он больно ущипнул меня за щеку. Раньше я считала себя умной и уравновешенной женщиной, но эта выходка стала последней каплей. С криком – чурка французская. Я сбила его с ног.
Понимая, что дело принимает скверный оборот, Виктор с криками: - «Профессор! Они сейчас поубивают друг друга!» - Побежал в сторону палатки.
Тем временем мы с Яном катались по песку и обменивались «дружескими поздравлениями». Я даже ухватила его за нос, но он был сильнее и ему ничего не стоило больно «вдавить» меня в песок. О, я бы отдала полжизни, что бы стереть с лица Яна довольную ухмылку победителя. В это время нас разняли.
«Вы что?! С ума посходили?!» - пробасил профессор, - « Жара совсем мозги высушила?! У нас дел по горло?! А вы?! Что вы творите?! Вам скандалов мало?!»
«Каких дел? Профессор, очнитесь! Я даю, телеграмму во Францию, а потом в Штаты, что бы сворачивали вашу лавочку!» - Ян вытирал разбитую губу. Профессор еще что - то отвечал на колкие вопросы Яна, но я не слушала их. Сидела на песке и убирала из ушей забившейся песок. Я подумала, что это последняя экспедиция – хватит, нагулялась по свету. С меня достаточно того, что за мной, который год охотиться сумасшедший поклонник.
«Давайте, я помогу вам подняться?» - сказал подошедший ко мне человек.
«Спасибо…», - я хотела еще сказать что-то, но было с лишком поздно, за своей спиной ощутила, что–то твердое, наверно нож. Как там говорилось в одной хорошей русской поговорке: кто былое помянет тому глаз вон. Получается метко. Вспомни лихо и тут оно.
«Закричишь и мир решиться талантливого журналиста. Идем…» - Конечно, я сделала, так как сказал незнакомец, все в точности наоборот. Закричала и оттолкнула мужчину, еще умудрилась обрезаться об нож. Через доли минуты меня окружили люди. Виктор и профессор о чем–то спорили. Ян перевязывал и обрабатывал и порез. Пока выясняли, что да как, маньяк растворился в ночи.
«Как долго?» - спросил Ян, когда мы зашли в палатку и остались одни.
«Что как долго?» - непоняла вопроса. Я вообще мало, что сейчас понимала. Получалось так, что моя «скромная особа» привлекла сразу много внимания.
«Говорю, как давно тебя преследует маньяк?» - Повторил вопрос он, развязывая матрас. Дело было в том, что мужчины договорились по очереди дежурить в моей палатке. Первым стал Ян.
Я смотрела, как он удобно устаиваться, почему – то смутилась и сказала не то, что хотела: - «… Не думала, что он потащиться за мной, обычно у меня охрана, а тут экспедиция и я не стала…»
«Понятно, ты сама не помнишь, как давно он гонится за тобой», - сделал свой вывод мужчина, а я поймала себя на мысли, что так смущает меня. На лице и в поведении француза не было и намека на иронию. Он говорил все фразы серьезно, без всей глупой ухмылки, и вообще вел себя не так как обычно. Из-за этого я чувствовала себя как на другой планете. Выходило, что так.
«С этим сложно жить и через год, два, пять… Ты свыкаешься с самой сутью правды, понимая, что ни полиция, ни охрана ничего толком не могут сделать…», - я запнулась на половине сказанного. Мне захотелось плакать, а слезы за последние годы были для меня роскошью.
«Ты играешь в игру, которая тебе не по плечу». – Мужчина подошел ближе и обнял меня, но последняя фраза его, заставила вернуться с небес на землю, - «Я могу помочь…»
«Чем?» - Я отошла в сторону, недоверчиво сощурив глаза глядя, как он что–то написал на клочке бумаге.
«Вот», - Ян протянул листок, - «адрес. Там человек, который развяжет тебе руки. Понимаешь о чем я. Это точно. Не сомневайся»
Я отрицательно качала головой, отходя в угол: - «Я… Не могу. Ты что… нет. Я не чудовище»
«Послушай», - в два шага он оказался возле меня, - «Волонтер, вы умная, талантливая и чертовски привлекательная женщина. Не надо быть дурой! Вам больше тридцати, а ты как малолетняя девочка – чет нечет! На кону твоя жизнь! Идиотка!» - Теперь передо мной стоял тот же самый Ян, каким был час назад.
«Без тебя знаю, придурок!» - бросила я, и забрав адрес засунула его в карман.
«Умница», - поцеловав меня в лоб, он вышел вон, что бы покурить. А я легла спать со словами: - « И что за человек этот Ян?» …
***
Я остановила машину возле дома на склоне горы.
Выглядел он мрачно: сложен из грубых деревянных брусьев, с массивным крыльцом. На втором этаже такой же огромный балкон. За домом разинуло ртище пропасть, а в пропасти застыл на века лес. Как в сказке про разбойника, сейчас выглянет свита «короля» и вот он сам, утащит меня в свои подземелья болот. Теперь ему решать заковать меня в цепи или одарить лаской.
Я еще раз оглянулась назад на огни большого города. Мне хотелось вернуться обратно. Тогда к чему я проделала большой путь, и хозяева меня уже наверно заметили. К чему несколько месяцев, после возвращения из экспедиции, настраивала себя на поездку по адресу, который дал Ян.
Чтож назад дороги нет. Пора поставить точку, потому что выходки моего поклонника, стали все более дерзкими. Каплей завершающей терпение было то, что местом битвы стал мой дом. После последней нашей встречи из моей спины вытаскивали осколки стекла. Кое-что и я оставила ему на память. Под руку мне попались ножницы... Помнить меня и таить зло он будет долго. Одного не могла понять, как он пробрался через легионы охраны в мою комнату?
Оставив вопросы на потом, я вышла из машины, с опаской оглядываясь по сторонам.
Ко мне на встречу переминаясь с лапы на лапу, выбежал лохматый пес. Завилял хвостом и уставился умными глазами цвета неба. Я села на корточки и погладила его.
«Вечер добрый. В жизни вы моложе, чем на страницах газет», - сказал мужчина на русском. Я обернулась, что бы увидеть его лицо, но бесполезно. Мне пришлось подойти ближе.
«… Вы?... » - Только и смогла сказать. В ответ он усмехнулся, как мне показалось, одновременно обаятельно и хищно: - «Ян мой брат. Мы близнецы»
Я кивнула. Размышляя над тем, что Ян никогда не говорил, что у него есть брат – двойняшка . Хотя если подумать, зачем говорить? Странное занятие родственника могло помешать карьере археолога. Еще я подумала, что никогда не спрашивала фамилии Яна и не обращала на то, что он знаком с русским языком. Выходило, что Ян и его брат русские?
Похоже, мужчина угадал мои мысли: - «Брат никогда не говорил вам обо мне? Просто я сужу по вашему выражению лица. В телефонном звонке, он дал понять, что вы хорошо знаете друг друга»
«Мы знаем друг друга, но не близко», - сказала я, пытаясь ответить на хотя бы одну его фразу.
«Понятно, тогда – прошу в дом», - и мужчина дотронулся до моей спины. Я вскликнула, выпалив скороговоркой: - «Пожалуйста! Пожалуйста, не трогайте мою спину!»
«Хорошо», - немного растерянно сказал он и тут же на его лице, появилось «каменное» выражение. От него мне стало не по себе:
«То - то мой пес к вам и полез. Он всегда чувствует, когда человеку плохо», - эта ненужная фраза немного успокоила меня.
«У меня тоже есть собака. Шаманом зовут», - зачем – то похвасталась я.
«Да? А моего Лайка», - улыбнулся он, распахивая дверь веранды передо мной. От его улыбки у меня потеплело на душе.
***
Мы договорились, что лучше будет встречаться несколько раз в неделю, что бы я могла больше рассказать о моем поклоннике. Каждую пятницу я заводила мотор своего авто и мчалась по трассе, что бы скорее приехать к месту назначения.
Вот я и попалась. Обманывала себя, что мне нужно скорее рассказать историю своей жизни и уехать обратно домой.
Нет. Все было наоборот.
Наши беседы все больше увлекали меня. Я говорила, говорила и говорила. Не могла остановиться, а он не перебивал. Слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Спасибо ему, за все годы одиночества этот человек подарил мне минуты счастья. Может это трудно назвать этим словом, но я впервые я нашла покой в этом съемном доме на краю бездны, с мужчиной по имени «смерть».
Как любой человек, сначала я испытывала страх. Ведь никогда не могла подумать, что один на один буду разговаривать с убийцей. Как грубо звучит – убийца. Такой же человек, как я, и ты, и он. Он пройдет мимо тебя в толпе, и ты подумаешь, что он как все. У каждого свое призвание и талант. У кого-то писать книги, а у кого-то нажимать на курок…
Однажды, когда мы виделись в последний раз. Он мне сказал: - «Ты человек дождя. Не замечаешь, что дождь любит тебя?»
«А ты?» - вопрос был задан, и я хотела услышать ответы.
«И я…» - мужчина присел на корточки, как я в первый раз нашей встречи, погладил своего пса: - «Завтра все решиться. Я выполню поручение и все как ты хотела…»
«Наверно, просить тебя остаться, будет глупо?»
«Наверно, будет глупо», - сказал он и вышел вон.
***
Спотыкаюсь о ступеньки. Падаю, потому что они мокрые от дождя. Сбиваю в кровь колени, но поднимаюсь и забегаю в дом. Уже не надеюсь увидеть тебя там.
Мне страшно.
Я знаю, от чего страшно. Не от того, что дом пуст и одинок. Просто сегодня я увидела правду. Сегодня расставлены все точки над i. Сама хотела – сама получила. Получила смерть своего врага, от рук друга.
Моя машина проезжала мимо, когда все произошло – ты, в руке о пистолет, одно движение и душа в облака. Через несколько минут толпа скрыла тебя, а я попросила водителя остановить. Вышла из нее и подошла к телу. Не верила, что все закончилось и что бы убедиться, что он мертв, пошевелила туфлей тело. Вот и все. Какой долгий день моей жизни. Я отошла прочь и сев в машину, уехала…
Сейчас стою посередине гостиной и хочу закричать твое имя, только спотыкаюсь на полуслове. Я не знаю его. Теперь уже не кричу, а ору диким звериным криком. Осознав, что годы превратили меня в чудовище, ни чем не отличающиеся от маньяка, который охотился за мной. Я просто ничего не чувствую, все эмоции и силы вынули из меня, сделав бездушной куклой…
***
В сознание меня привела холодная вода. Я сидела на полу, надо мной стояла Даша.
- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
- Не важно, - отвечает она
- Как ты меня нашла?
- Тоже не важно. Все хорошо, мы возвращаемся домой, - говорит она и обнимает.
- Дом? Это где?
- Домой это значит домой. Завтра мы вылетаем на родину.- Говорит она и помогает мне подняться с пола.
Я послушно встаю, не озоновая весь смысл слов. Только оглядываюсь назад, смотрю в окно. Там горит звезда, все так же холодно, нетленно. Вот и все. Вся моя жизнь, как эта звезда. Стоит сойти с орбиты и все полетит к черту….
13-18.01.2009 год
«Рассказ Олега, как эпилог»
Я стою возле окна. Курю. Эти привычки я перенял у мамы, да и многое другое. Просто не замечаю этого за собой. Дядя Кира говорил, что я ее копия. Так же он говорил, что я сделаю тоже, что должен – брошу семью, как бросила она. Никого она не бросала. Это был отчаянный шаг, что бы эта страна, не задушила ее в своих тисках. Я понял это тогда, когда однажды очнулся на полу и понял, что тоже пишу. Это карма. Наркотик. Теперь я понимаю маму…
От мыслей меня отвлекает Олег. Олег мой старый друг, больше годившейся мне в отцы. Познакомились мы на корабле, где я служу. Там снимали кино, мой теска подошел ко мне и попросил прикурить, завязался разговор. Так познакомились. Оказалось, что он тоже читает рассказы мамы.
Сейчас он говорит, что внизу нас ждет Даша. Даша жена Олега и подруга детства мамы. Благодаря ей, мы приехали в Ригу, что бы встретиться в писательницей Волонтер…
…Через час мы уже будем стоять в холле ДК, где будут давать концерт в честь приехавших иностранных гостей. Я переминаюсь, ноги на ногу, не от того, что устал. Я просто долгие 15 лет ждал встречи, что теперь боюсь ее. Но ничего не поделаешь, нужно взять себя в руки и…
… И к нам быстрыми шагами, с огромным букетом цветов идет высокая красивая женщина. Она больше походит на богиню из другого мира, нежели на человека.
Все быстрее и быстрее ускоряет она шаг, потом бросает цветы на пол, туда же скидывает туфли и теперь уже побежит к нам. Она – знаменитая, чертовски красивая и обнявшая меня - моя мама! Моя гордость, боль и счастье. Она сделала из меня того, кто я теперь - человека с большой буквы.
«Как ты вырос!» - с акцентом говорит она. Целует. Потом опять обнимает.
«А ты…такая…» - я ненашел больше слова,- «неземная …»
«Да?» - Она смеется, - «А кто это? О, я вас знаю!» - опять улыбается.
«Только не по обложкам журналов и книг», - говорит в ответ Олег, а мы с Дашей удивленно переглядываемся.
«Да и не по статьям газет и фильмов. Вы правы. Странная все-таки штука жизнь»
«Я не хотел быть вашим ангелом хранителем, но так сложилось», - говорит он.
«Все равно – спасибо. Я так давно хотела сказать лично», - говорит она, смеется, смотрит на меня. Мы снова обнимаемся и нам все равно, как на нас смотрят окружающие:
«О, мне приятно, что я ты рядом. Нам о многом нужно поговорить прежде, чем мы расстанемся. Ведь у нас несколько часов, а я привезла тебе письма. Ты помнишь?»
«Да. Что бы долгими вечерами, новой разлуки читать их… пойдем отсюда», - я беру ее за руку, не желая ни с кем больше делить: - «Пойдем. Не оглядывайся на них, они не поймут. Ведь у меня коллекция писем больше»
«Да??» - и она громко смеется.
Пока тринадцатилетний ребенок, то есть - я, мечтала писать стихотворения, но так и не осилила ямб и хорей, и темп. Тогда это было важно, а я спустила все на тормоза. Детские стихи остались догорать в печке после того, когда впервые отнесла их в редакцию местной газеты. Редактор «мучил» меня несколько недель, а потом сказал, что из меня не выйдет толк.
Он – ошибся.
После, я несколько лет не писала, ни строчки, ни столбца, лишь в тетради, проскакивали отрывки моих мыслей. Тогда это были бессвязные предложения, только позже я поняла, что они лягут в строки моих рассказов и повестей.
Возможно, со временем как у всех молодых людей страсть писать прошла. Только я знала, одну маленькую тайну - я была, есть, и буду, не как все. Я - особенная. И мир лежит у моих ног.
Нет.
Мир не лежал у моих ног, он был у человека, благодаря, которому я пишу, и по сей день. Честно говоря, до сих пор не знаю, что это за чувство…
Любовь? Как можно любить, не зная человека? Если ни разу в жизни не встречалась с ним? Зато, при виде очередной работы его театре и кино, я как «замороженная» следила за каждым движением…
Любовь к искусству? Из меня плохая актриса, на первом же отборе в народный театр, я провалилась с шумом! Меня больше привлекала работа, с декорациями, монтаж фильмов, я любила рисовать и следить из зала за игрой актеров. Это было больше по мне…
Фанатизм? Конечно, коллекция фильмов украшала мои полки, но не больше. Тащиться черт, знает, куда с толпой «фанатиков»? Глупо. Посвящать жизнь идолу - зачем? Я сама могла создать из себя кумира или бога, как угодно. Мне бы покланялись, как святой, лобзали руки и целовании ноги. Только к чему все это? …
***
Шли годы. Я стала старше. Стали взрослее и мои «письмена», только грустными, дождливыми были они. Как буд –то ты стоишь, под дождем у афиши твоего кумира и где–то в глубине души надеешься на встречу с ним, понимая что все мечты. Ты ждешь и боишься: «…а вдруг она разрушит мой мир? И что тогда? Звезда пленительно счастья окажется не такой уж и яркой, как за горизонтом?»
Это я стояла возле театра и разглядывала афишу. Это я думала, эту чушь. Какая же глупая была, вместо того, что бы укрыться от дождя или выпить чашечку чая, что бы согреться. Я брела по улице и думала о том, что почти, два года я печаталась в газетах, появлялась в свете, а потом …
Судьба испытала меня на прочность, но я выдержала. Больно и долго, поднималась по карьерной лестнице и вот, случай свел меня с редактором, одной крупной газеты бывшей столицы. Рассказы заметили, а параллельно у меня развивался роман с одним влиятельным человеком.
Постепенно все наладилось - в литературных кругах меня вновь стали принимать, шумные компании, выезды загород или на курорт. Все завертелось, как – то закрутилось, что очнуться не успела, как оказалась на одном из приемов нового света. Мы пили шампанское, ели шоколад, и знакомились с интересными людьми или не очень. Это был миг, всего мгновение одурманенное морфием и…
Ты – под руку с женщиной неземной красоты. Я – наполовину вслушиваюсь, о чем говорит мне знакомый. Мы идем навстречу друг другу, как я понимаю, нас хотят представить, но не так представляю встречу с этим человеком. Все рано… Говорю, что мне нужно отойти и шурша каблуками по белому кафелю огромной залы, ухожу в уборную. Уже там, шумно хлопнув дверью, отрываю воду и умываюсь, и мне все равно, что косметика не смылась и течет по лицу…
Я вздрогнула.
Там на улице перебивая оркестр и звук фейерверка, воет сирена, режет своим звуком слух штацкого. Просто тяжелыми шагами на страну надвигается 1941 год…
9.01. 2009 год.
«От края до края»
Караваны поездов с беженцами доходили до самого Иркутска. Душный вагон второго класса - люди здесь стояли не только в узком проходе между сиденьями, но и сидели на чемоданах или узелках одежды. Воздух пах потом, плесенью и слезами людей.
Это самая долгая поездка в один конец, под именем неизвестность.
Я прислоняюсь к грязному стеклу и закрываю глаза, что б невидеть недовольное лицо отца. Его не взяли на фронт, была «бронь», а брата забрали на вокзале. Сняли с поезда и пересадили на идущий в фронт. Все женщины плакали, кроме меня. Я смотрела на небо. В небе горела северная звезда. Тогда отец сказал, что я «антихрист» у меня нет души и сочувствия, что могу плакать только над своими «рассказиками».
Вот и все закончилось. Расплескалось счастье, как горькое вино по стакану от края до края. Мечтать, что ты выйдешь в печать, когда советская страна превратилась в одну боевую машину, было глупо. Интелегенция после развала царской России, не приветствовалась, в народе была жива память о язвах прошлой войны. Язвами называли нас…
***
Иркутск, встречал беженцев прохладно. Нас поселили в барак: одноэтажный дом, с узким длинным коридором, прогнившими досками в полу и единственной комнатой, которая служила нам – кухней, спальней и кладовой одновременно.
Позже родители устроились на завод, меня не взяли. Тогда смотрели косо на человека, который был немного умнее остальных. С горем пополам я устроилась разнорабочей в столовую. Работать приходилось по двенадцать часов в день, помимо, вечерами оформлять клуб. Готовилось выступление военного ансамбля. В городе находился, госпиталь, по традиции, возвращающимся на фронт солдатам давали концерт.
Там - то я и обзавелась знакомыми. Первой из них стала Даша. В клубе она была мне правой рукой. Ее отец работал при госпитале врачом, его дочка не плохо рисовала и играла на пианино. Благодаря незаурядным талантам ее взяли, в ансамбль. Гораздо позже, она призналась, что тоже пишет и даже, дала почитать очерки. Мне понравилось, хотя, многое требовало редакции. Мы подружились. Обе писали в стол, обе надеялись на признание, обе одновременно начали работать с заказниками. В основном это были статьи на военную тему, но слабый свет в туннели забытья, давал надежду….
***
Март 1943 года, изменил русло моей жизни навсегда. В полухолодный дом забежала Даша и сказала, что приехал редактор из Омска и просит наши очерки.
« как?! » - воскликнула я и накинув гимнастерку, счастливая побежала за подругой.
Наш путь лежал в другой конец города. Времени было достаточно для того, чтобы немного пофантазировать: как мы станем знаменитыми журналистами, и все нас признают.
Взявшись за руки, мы бежали по мосту. Я запнулась, отпустила руку Даши, и хрупкие доски не выдержали. Я провалилась в реку, в холодную воду…
Потом все произошедшее мне рассказывала подруга. Она только скинула пальто, как ее опередил солдат, прыгнув с моста за мной. Он то и вынес меня на берег. Помог добраться до госпиталя, от туда нас отправили домой. Все больницы были переполнены ранеными.
Несколько недель я пролежала в лихорадке с воспалением. Пришлось уйти с работы. В клубе повезло мне больше, там замещала Даша. Теперь я могла посвящать больше времени, реставрации помещения, а пока, слабо передвигалась по коридору и пила горячее молоко. В нашем доме это считалось деликатесом, от которого меня уже тошнило и тошнило от круп, черт знает, с чем смешанных, что бы не так хотелось «жрать».Тошнило от супа из крапивы, потому что крупы и хлеб выдавались по карточкам, а еды всегда не хватало. Тошнило от ободранных обоев в тесной коморке и нищеты в которой мы оказались…
Жизнь шла своим чередом. Злись не злись, шепчи не шепчи на судьбу, лучше не станет. Эту теорему я поняла давно. Может быть только хуже. Хуже было некуда, но возвращаться в жизнь стоило. Я вернулась – в клуб.
Как ни странно звучало, меня приняли тепло. Был уже другой коллектив, под руководством некого Кирилла. Из «стариков» осталось всего несколько человек, но ко мне отнеслись с пониманием. Я же с радостью взялась за работу, изредка смотрела, на дверь. Ждала, что зайдет тот солдат, которому была обязана жизнью. Он не пришел ни сегодня, завтра, не на следующий день. Пройдет много лет, прежде чем, я узнаю, что этим человеком был ты. С которым судьба, едва не столкнула на приеме в Новом Свете. Как давно это было, казалось в иной жизни…
Тем временем я стала замечать ухаживания со стороны Кирилла. Почти каждый вечер он провожал меня до дома, я была не против. Простоватый парнишка, с глупым смехом, обещающий большие успехи в карьере – мне нравился. Да, пожалуй, нравился – не больше. Тогда я приняла это за любовь.
Через несколько месяцев, когда мы уже жили в гражданском браке, я столкнулась с не пониманием моего мира. Однажды он стал свидетелем, того, как я бродила из угла в угол комнаты, куря трубку деда, жестикулировала руками и плакала. Обычно так ложился на бумагу новый рассказ. Он ничего не понял и решил, что это ненормально.
После, очередного скандала, Кирилл сказал, что либо я перестаю писать эти глупости, либо он уходит на фронт. В ответ я пожала плечами. Он уехал. Письма от него приходили все реже, потом и вовсе перестали. Пришло последнее, в нем говорилось, что мой муж пропал безвести. Я не плакала, только села на ступеньки крыльца и грустно вздохнув, смотрела на звездное небо.
Дальше моя жизнь пошла по кривой, мне отказали в статьях. Даша уехала в Омск без меня, так как я все ждала писем от Кирилла. Скандалы дома стали, все чаще и совсем не возможными. Крайней оказывалась почему–то я. Отцу поставили диагноз – психоз. Последней каплей стало, то, что мама случайно сожгла в печке роман.
Я уехала на фронт…
…Поезд был переполнен ранеными, беженцами, солдатами. Все та же картина – грязь и духота, вонь смешалась теперь в привкусом крови. Радовало одно, что на следующем разъезде нас должны были разделить - идущих в «мир» и по ту сторону.
До разъезда поезд не дошел.
Напоследок отступающая немецкая армия заминировала мост и когда составы проходили под ним, взрывчатка сработала. Часть моста обрушилась на пару вагонов, где ехала я и другие беженцы. Сидевший рядом со мной мальчик, схватился за мою руку, и не зная куда деться, мы отошли к двери. За секунду, полвагона примяло к земле. Я и он увидели, что впереди, несколько составов взорваны, а остальная часть сошла с рельсов…
***
… Шел дождь. Тяжелые капли падали на землю превращая ее в грязь. Дым - тлеющего дерева, коленного железа и человеческих тел, поднимался не в небо, а скользил по земле. Где - то в стороне была слышна русская речь. К нам и другим выжившим добрались русские солдаты. Только все для меня перестало вдруг существовать, я сидела на коленях и обнимала его - моего сына. Этот худой мальчик, имени которого не знала, за несколько минут стал дорог моему сердцу. Я понимала, что это дар, который подарила судьба, женщине, не имеющей детей. Теперь в этом мире остались только двое - «переломанных надвое».
В чувства меня привели солдаты, подняли с земли, что –то спрашивали. Нас разделили на тех, кто мог двигаться и тех, кто был тяжело ранен. Раненых отправляли машинами в ближайший населенный пункт, а других заставляли помогать солдатам. Я оказывала первую помощь, мой юный спутник молча помогал мне.
Тем временем я увидела, что к нам хотел подойти, мужчина в форме, но старший по званию, отвел его в сторону. Сначала я не узнала тебя, а ты мой ангел хранитель, узнал девочку, которую спас из ледяной воды весной 43 –го. Ты все смотрел в мою сторону и кивнул мне, а я отвела глаза в строну.
Через несколько часов мой путь лежал в иную сторону. Ехать в действую армию, с семилетним ребенком на руках, было безумие. Мне пришлось вернуться в Иркутск.
***
… Вновь моросил все тот же дождь. Воздух был наполнен запахом сирени и свежей травы. Я шла по узкой улочке, держала сына за руку. Первое, что увидела это маму. Она сидела на пороге, раскачиваясь из стороны в сторону. Как –то странно екнуло сердце. Я пошла быстрее и отпустив руку Олега забежала в дом. Никого там небыло. Пусто и тихо было, не так как раньше. Эта пустота закралась в душу и до боли сжимала сердце. Я посмотрела на стену в угол. Там, единственное в комнате зеркало было завешано простыней.
Выйдя на крыльцо, я села рядом с мамой и сыном. Спросила, что случилось. Она сказала, что с большой войны пришла похоронка на брата, а несколько дней назад хоронили отца. Бандиты вытащили карточки, на которые месяц должна была питаться семья. Избив, еще живого отца бросили под идущий поезд…
Я взялась руками за вески и посмотрела в небо. Там, на небе, нетленно горела северная звезда. Еще ярче, еще ходней…
9-10.01.2009 год.
«Океан»
После войны, мы переехали в Омск. На переезде настояла Даша, теперь она была заместителем редактора крупной газеты. Она чувствовала вину, что бросила меня в трудную минуту. Первой возобновила переписку, помогла с переездом даже с жильем. Нам дали целых две комнаты в хрущевке. Нашей соседкой стала все та же Даша.
Вечерами мы выходили во двор, садились в беседку. Я курила трубку, Даша жевала что –то сладкое. Мы разговаривали о разном, больше спорили. Тогда были самые счастливые годы на родине. Единственное, что омрачало их – несколько лет я не могла писать.
Однажды ко мне зашла взволнованная Даша и сказала, что со мной кое-кто хочет поздороваться. Еще она сказала, что я знаю его давно. В комнату зашел Кирилл. Я улыбнулась уголками губ, а вместо того, что бы обнять протянула руку. Так ко мне вернулся муж. Семья приняла Киру, кроме сына. Олег никогда не смог назвать его отцом. Для него он всегда останется дядей Кирой.
Шло время.
Постепенно надоели поездки загород на шашлыки. Не увлекал Кирилл. В статьях газеты Даши, не находила покоя. Работа больше не нравилась мне. Я все чаще проводила время в саду у беседки. Курила - много. Потом и вовсе заперлась на чердаке дома. Когда на уговоры, Киры и Даши, я неподала признаков жизни, они выломали дверь.
Нет, я не сломалась. Они не увидели меня с дыркой во лбу. Я сидела на полу возле разбросанных бумаг, с безумными глазами и счастливая, что опять начала писать. Так продолжалось несколько недель. Все делали вид, что ничего не происходит, кроме Киры. Он злился. Пропал на неделю. Кабаки и девочки стало его нормой жизни. А я писала, ничего и никого не замечала. Ведь давно забыла, что такое ласка и любовь. Эта роскошь была не позволительна мне. Единственная страсть, любовь и жизнь - стал для меня мой роман.
Его не дали в печать. Я вошла в черный список, запрещенных писателей. Всю злость и истерику я положила в статью заказника, чем подставила Дашу. Последствия незаставили долго ждать. Вечером за нами приехали люди в кожаных куртках и неотвечая на вопросы родственников, забрали нас с Дашей. Я до сих пор помню, как на глазах Олега, на меня одели наручники…
…Камера. Крысы, бегающие из угла в угол. Во рту застыл привкус крови. Ты сидишь углу холодной камеры. Прижимаешься к липкой стене, потому что все тело ноет от побоев и в тебе просыпается обида и злость, которые таились в потемках души, до сегодняшнего дня. Хочется взять нож и полоснуть по горлу шестерки, с ехидной рожей курящей твою трубку. В голове лишь одно: мучает вопрос – почему ты? За что они так тобой? Почему эти люди не любят правду, которую ты положила на бумагу? Ведь это жизнь на твоих страницах? Что же они сделали с Дашей такое, что ночью она пыталась удавиться в камере напротив? …
***
Через несколько дней, после того как нас отпустили. Я сидела возле окна. Курила трубку и смотрела в сторону, где по моим расчетам долен быть океан. Просто смотрела в одну точку, в моей голове не было мыслей. Их выбили из меня люди в «сером здании».
«Он наверно, очень красивый» - сказал Олег сев рядом со мной. Я вздрогнула и удивленно посмотрела на сына: - «Кто?»
«Океан. Помнишь? Ты мечтала увидеть его?»
«А- а...» - протянула я.
«Ты другая, не такая как они. Поэтому никто не любит тебя… Уезжай мам, они не отстанут…»
Сначала я ненашлась, что сказать. Немного помолчала и все же ответила на его слова: - «Я не могу. Не могу бросить вас»
«Уезжай к океану или они убьют тебя», - Олег набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул, - «помнишь, ты давно читала мне сказку про акулу?»
«Ну?» - согласилась я.
«Сейчас. Здесь. Ты слабая. Там, ты будешь сильной как акула. Я хочу, что бы ты была сильной» - он кивнул на карманный нож в моей руке, - «Ты же сидела и думала о смерти?» - я вздрогнула. Он был прав, я действительно думала о суициде, - «Слушай, я придумал! Мы можем писать друг другу письма?»
«Конечно. Хорошая идея», - в ответ я только кивнула. Обняла его и поцеловала. Это была моя последняя встреча с сыном….
***
…Одному богу известно, чего мне стоило, «стоять на коленях» перед холодной гладью океана. Там за ним родина покрытая «броневым панцирем» черты. Там где – то, в ее необъятных просторах затерялась моя семья. А я стою на берегу, и вода ласкает мои ноги, и ветер путает волосы, и я вспоминаю последний разговор с сыном. Думаю о том, что теперь он подумает обо мне. Я бежала от них как воровка, воровато оставила Олегу письмо и была такова. О, сколько нежности, боли и тоски положила в строках на бумаге. Наверно со временем он простит или хотя бы поймет меня.
Думай недумай, а дороги назад нет. Поежившись от холода, я посмотрела на небо, сказала звезде, что русские не сдаются, и зашагала прочь…
11.01. 2009 год.
«Боги седьмого мира»
Каждое утро почтальон бросает газеты к дверям домов. Мимо моего дома он не может просто проехать. Мистер Смит, слезает с велосипеда и полюбовавшись океаном, подходит к моему крыльцу и бережно ложит на доски почту. Либо, зная, что я уже не сплю, собираюсь на работу. Заходит на минутку узнать как успехи у юной мисс Смит. Дело в том, что я преподаю в школе, где учиться дочь почтальона.
Четыре года как я живу в стране у берегов океана. Здесь иные люди, взгляды, нрав. Конечно, хватает чудаков и чудес на каждом углу. Маленькое чудо уже то, что за такой короткий срок у меня дом в сосновом бору и от него рукой подать к океану. Положение в обществе. В нем меня принимают и даже немного любят, хотя к приезжим относятся прохладно. Год назад меня приняли в редакцию Нью-Йорка в качестве, черт знает кого. Просто они присылают для перевода работы зарубежных авторов, взамен ежемесячно выходит моя колонка. В большом городе ко мне так же относятся уважительно, но в большую печать не дают, потому что я эмигрантка.
Работа приносит мне успокоение, нежели доход. Обычно после семи вечера я предоставлена себе. Работы школьников проверены. Тексты переведены и вместе с письмом моему сыну ждут часа отправки по почте. Хотя последнее вряд ли дойдет до адресата.
В свободное время я либо пишу или гуляю с собакой. Здороваюсь с соседом, он хвалит, что мой английский стал лучше. Иногда мы гуляем по берегу, беседуя о разных глупостях. Вот так я веду вполне земной образ жизни, провинциального жителя.
***
Сегодня выдался замечательный вечер. Прошел теплый ливень, и в воздухе пахло особенно свежо. Попрощавшись с соседом, я прохожу на веранду и останавливаюсь возле двери. Замечаю, что у меня гость. Мужчина сидел в кресле и курил сигару. Увидев меня, он встал с места и учтиво протянул мне руку, я отвечаю тем же.
«Добрый вечер мисс Волонтер»- русскую речь, услышать было не много странно, - «Ваш пес не кусается?»
«добрый» - отвечаю по-русски, - «нет, Шаман любит гостей»
«Виктор Лир британский музей археологии…»- он произнес еще долго и путано, но суть я поняла, - « …работаю по контракту в штатах, переводчиком при музее,…хотя, что я, все формальности…»
«Пройдемте в дом, мистер Лир. Думаю, разговор будет долгим?» - предложила я, и мы прошли в гостиную, - «Так чем же моя скромная особа заинтересовала археологов?»
Мой вопрос, похоже, ошарашил его: - «Как? Вам не сказали? О, я похоже, испортил сюрприз. Коллектив подал вас на конкурс. Теперь вы входите в состав экспедиции, в качестве корреспондента «Нью-Йорк Таймс». О вас узнает мир в любом из исходов экспедиции! Поздравляю!»
«Интересно» - пробормотала я и посмотрела на золотые часы, которые он достал из кармана. На их крышке я заметила герб царской России империи.- «Вы русский?»
«Дед русский эмигрант, от него. А Вы?»
Я кивнула: - «Мама из интелегенции, отец рабочий с завода. Они познакомились в госпитале 20 –го, а встретились только спустя пять лет»
Виктор кивнул в ответ на мои слова и тут же перевел тему в иное русло: - «Мисс Волонтер, мне пора, но послушайте моего совета, скажите – да. В столице вас любят и читают»
«Хочу верить, но…» - Я усмехнулась, так как сердце впервые говорило одно с разумом,- «…сами понимаете, таких журналистов как я будет много. А у меня одной заключен контракт, вы играете не честно мистер Лир»
«Это будет худший вариант. Вы не верите в себя?»
« Хм, соблазн велик… Ответ я пришлю по почте. До свидания» - сказала я и закрыв за ним дверь осела на пол…
***
« Затерянная цивилизация!» - кричали взахлеб газеты, когда через месяц наша экспедиция отрыла несколько важных открытий в мире науки. Мне повезло. Я оказалась в нужный момент и в нужный час. Честно говоря, моя особа была всего лишь наблюдателем со стороны, но, не смотря на это, в Штатах меня встретили как народную героиню.
После мной заинтересовались крупные издательства. В свет вышло несколько книг сразу. Меня узнавали на улице, просили автограф. Обо мне как нестранно писали и говорили.
Я стала появляться в свете. На одной вечеринке встретила Дашу. Она окликнула меня на лестнице, ведущей из холла в зал:
«Волонтер?! Черт побери, Волонтер! Тебя не узнать, под тридцать, а выглядишь на двадцать!» - она удивленно качала головой, - «Я уже молчу, чего стоило к тебе подойти! Охраны – то столько зачем?!»
«Дашь, я тебя тоже не узнала сначала», - обнимая подругу, сказала я, - « А с охраной долгая история… Мне поклонник один угрозы пишет... В общем, это неважно. Ну, куда без этого?! Лучше скажи как ты?!»
«Нормально», - ответила Даша, а я заметила ноты завести в ее голосе.
«Ты сколько уже за границей?»
«Немного. Сама понимаешь, как сюда попадают», - Даша многозначительно замолчала.
«Господи и до тебя добрались» - пробормотала я,- «А семья, как они?»
«Пока – хорошо»
«Что значит: пока - хорошо?!» - получилось грубо с акцентом. Мы говорили по-русски.
Недолго думая Даша бросила мне в лицо: - «Тебя хотят вернуть на родину. Твоя популярность не нравиться многим. Ты похожа на бога, нежели на человека. Падать будет больно», - она говорила тихо, без эмоций, как давно заученный текст.
«Меня нельзя упаковать и отослать бандеролью обратно. Я уже ни та писака, что раньше», - я тоже говорила тихо, только у меня получалось как-то глухо, – «передай им, что я поданная Соединенных Штатов Америки, и они не представляют моих возможностей, если моей семье будет плохо. Понимаешь?»
«Понимаю…», - Ее голос сорвался на хрип, тогда мое сердце впервые сжали ноты жалости: - «Даша... Дашь? Я могу помочь, у меня есть связи. Могу вытащить тебя из этого ада…»
«Нет спасибо, если я и останусь здесь…» - она отрицательно покачала головой, - «Это все не заменит мою родину, какой бы сволочью ты ее не считала. В любом случае, меня найдут, и итог будет тот же…» - это говорила уже ни та Даша, которую я знала прежде. Этот человек был другим, - «Ответь мне на вопрос. Честно. Ты счастлива здесь?»
«И да, и нет» - Я нервно смахнула с лица упавшую прядь волос.
« А-а… ясно. Тогда слушай, с твоей семьей все хорошо. Кирилл остался в Омске, снова женился. Олег хотел стать священником, вовремя отговорили. Сама понимаешь, зачем стране священник, где кресты с груди срывают? Он теперь, в черноморском флоте, на корабле плавает. У него уже целая коллекция писем тебе. Вот так мы живем», - она хотела улыбнуться, но получилось наигранно.
Я не верила ни единому ее слову: - «Обыскивали?»
«Нет. Он мне сам показывал. Я не враг твоей семье, не нужно делать из меня чудовище…»
«Прости, нервы сдают» - я сняла с пальца перстень и вложила в ее руку, - «Дашь, пожалуйста, передай это моему сыну и скажи, что моя коллекция писем больше»
«Ого, он целое состояние! Не боишься, что не дойдет до адресата?! И за наш откровенный разговор статья – расстрел?!»
«Нет», - я уже поднималась по лестнице выше и все же невыдержав обернулась:
« … Даша! Скажи им, что я их люблю! ...Демоны рвут душу и рука тянется к виску, что бы спустить курок, но что–то останавливает Ее… Это строки из романа, который читает эта страна, а на родине из-за него от меня отреклись…»
«Да уж, боги седьмого мира. Кто мы?» - пробормотала Даша, глядя мне в след. По сравнению со мной она казалась «ничем», - «Подожди меня!»
«Идем! А то без нас начнут!»
12.01.2009 год.
«Места на седьмом небе»
«… Стою во дворе церкви возле крыльца и смотрю вверх на купола. Блеск их слепит глаза. Мне пришлось поднести ладонь к лицу, что бы полюбоваться на них. Это снилась родина. Она сниться мне часто. Почти одно и тоже. Бегу к дому туда, где мы жили раньше. Все как до войны: забегаю в дом, мама ругается на сына. Он неслушает ее, смеется в ответ. Я подхожу к ним и обнимаю, в знак примирения говорю что–то. Меня окликает мужчина, наверно Кира или отец, может брат. Вместо них вижу Яна. Почему, этот не приятный человек мне сниться? ... »
На этом письмо оборвалось, вернее его вырвали из моих рук.
«Ян отдайте мне бумагу!» - я протянула руку, вставая с камня на котором сидела. В другой нервно вертела карандаш. Это был знак того, что начинала злиться.
«Отдать? Еще чего!» - мужчина помахал рукой в воздухе с бумагой:
«Что вы там написали мисс совершенство? О, русский! Вы еще знаете и русский? Вы даже удостоили и мое имя включить? Я догадывался, что вы ко мне неравнодушны! Ай-яй, мисс Волонтер!» - он откинул голову назад и задорно рассмеялся.
«Письмо отдай!» - неутерпела я и побежала к нему, он от меня. Получилось по кругу. Я хотела вырвать, но он был выше и я только подпрыгнула вверх, - «Сволочь!»
«Господа! Что же это такое?»- вмешался Виктор, подходя к нам. Он понимал, что сейчас будет драка и пытался сделать все, чтоб избежать ее. Вообще Виктор не был сторонником скандалов, склок и драк. Этот человек относился к маленькому числу миротворцев в нашем лагере:
«Прекратите! Вы как дети! Вам не по десять лет?! Взрослые люди все же?!» - от волнения он перешел на русский.
«Хватит лицемерия Лир! Все делают вид, что чем – то здесь заняты, а на самом деле мы здесь торчим, как, черт знает кто?! Здесь ничего нет! Кроме писка и Нила!» – Ян широко улыбнулся в мою сторону, - «Почему бы не развлечься?!»
«Причем здесь мисс Волонтер?» - спросил Виктор, начиная тоже раздражаться. У Яна была наверно особенная черта не нравиться окружающим, - «Вам, что мало развлечений?!»
«Может мне нравиться помучить, этого пупсика!» - Он больно ущипнул меня за щеку. Раньше я считала себя умной и уравновешенной женщиной, но эта выходка стала последней каплей. С криком – чурка французская. Я сбила его с ног.
Понимая, что дело принимает скверный оборот, Виктор с криками: - «Профессор! Они сейчас поубивают друг друга!» - Побежал в сторону палатки.
Тем временем мы с Яном катались по песку и обменивались «дружескими поздравлениями». Я даже ухватила его за нос, но он был сильнее и ему ничего не стоило больно «вдавить» меня в песок. О, я бы отдала полжизни, что бы стереть с лица Яна довольную ухмылку победителя. В это время нас разняли.
«Вы что?! С ума посходили?!» - пробасил профессор, - « Жара совсем мозги высушила?! У нас дел по горло?! А вы?! Что вы творите?! Вам скандалов мало?!»
«Каких дел? Профессор, очнитесь! Я даю, телеграмму во Францию, а потом в Штаты, что бы сворачивали вашу лавочку!» - Ян вытирал разбитую губу. Профессор еще что - то отвечал на колкие вопросы Яна, но я не слушала их. Сидела на песке и убирала из ушей забившейся песок. Я подумала, что это последняя экспедиция – хватит, нагулялась по свету. С меня достаточно того, что за мной, который год охотиться сумасшедший поклонник.
«Давайте, я помогу вам подняться?» - сказал подошедший ко мне человек.
«Спасибо…», - я хотела еще сказать что-то, но было с лишком поздно, за своей спиной ощутила, что–то твердое, наверно нож. Как там говорилось в одной хорошей русской поговорке: кто былое помянет тому глаз вон. Получается метко. Вспомни лихо и тут оно.
«Закричишь и мир решиться талантливого журналиста. Идем…» - Конечно, я сделала, так как сказал незнакомец, все в точности наоборот. Закричала и оттолкнула мужчину, еще умудрилась обрезаться об нож. Через доли минуты меня окружили люди. Виктор и профессор о чем–то спорили. Ян перевязывал и обрабатывал и порез. Пока выясняли, что да как, маньяк растворился в ночи.
«Как долго?» - спросил Ян, когда мы зашли в палатку и остались одни.
«Что как долго?» - непоняла вопроса. Я вообще мало, что сейчас понимала. Получалось так, что моя «скромная особа» привлекла сразу много внимания.
«Говорю, как давно тебя преследует маньяк?» - Повторил вопрос он, развязывая матрас. Дело было в том, что мужчины договорились по очереди дежурить в моей палатке. Первым стал Ян.
Я смотрела, как он удобно устаиваться, почему – то смутилась и сказала не то, что хотела: - «… Не думала, что он потащиться за мной, обычно у меня охрана, а тут экспедиция и я не стала…»
«Понятно, ты сама не помнишь, как давно он гонится за тобой», - сделал свой вывод мужчина, а я поймала себя на мысли, что так смущает меня. На лице и в поведении француза не было и намека на иронию. Он говорил все фразы серьезно, без всей глупой ухмылки, и вообще вел себя не так как обычно. Из-за этого я чувствовала себя как на другой планете. Выходило, что так.
«С этим сложно жить и через год, два, пять… Ты свыкаешься с самой сутью правды, понимая, что ни полиция, ни охрана ничего толком не могут сделать…», - я запнулась на половине сказанного. Мне захотелось плакать, а слезы за последние годы были для меня роскошью.
«Ты играешь в игру, которая тебе не по плечу». – Мужчина подошел ближе и обнял меня, но последняя фраза его, заставила вернуться с небес на землю, - «Я могу помочь…»
«Чем?» - Я отошла в сторону, недоверчиво сощурив глаза глядя, как он что–то написал на клочке бумаге.
«Вот», - Ян протянул листок, - «адрес. Там человек, который развяжет тебе руки. Понимаешь о чем я. Это точно. Не сомневайся»
Я отрицательно качала головой, отходя в угол: - «Я… Не могу. Ты что… нет. Я не чудовище»
«Послушай», - в два шага он оказался возле меня, - «Волонтер, вы умная, талантливая и чертовски привлекательная женщина. Не надо быть дурой! Вам больше тридцати, а ты как малолетняя девочка – чет нечет! На кону твоя жизнь! Идиотка!» - Теперь передо мной стоял тот же самый Ян, каким был час назад.
«Без тебя знаю, придурок!» - бросила я, и забрав адрес засунула его в карман.
«Умница», - поцеловав меня в лоб, он вышел вон, что бы покурить. А я легла спать со словами: - « И что за человек этот Ян?» …
***
Я остановила машину возле дома на склоне горы.
Выглядел он мрачно: сложен из грубых деревянных брусьев, с массивным крыльцом. На втором этаже такой же огромный балкон. За домом разинуло ртище пропасть, а в пропасти застыл на века лес. Как в сказке про разбойника, сейчас выглянет свита «короля» и вот он сам, утащит меня в свои подземелья болот. Теперь ему решать заковать меня в цепи или одарить лаской.
Я еще раз оглянулась назад на огни большого города. Мне хотелось вернуться обратно. Тогда к чему я проделала большой путь, и хозяева меня уже наверно заметили. К чему несколько месяцев, после возвращения из экспедиции, настраивала себя на поездку по адресу, который дал Ян.
Чтож назад дороги нет. Пора поставить точку, потому что выходки моего поклонника, стали все более дерзкими. Каплей завершающей терпение было то, что местом битвы стал мой дом. После последней нашей встречи из моей спины вытаскивали осколки стекла. Кое-что и я оставила ему на память. Под руку мне попались ножницы... Помнить меня и таить зло он будет долго. Одного не могла понять, как он пробрался через легионы охраны в мою комнату?
Оставив вопросы на потом, я вышла из машины, с опаской оглядываясь по сторонам.
Ко мне на встречу переминаясь с лапы на лапу, выбежал лохматый пес. Завилял хвостом и уставился умными глазами цвета неба. Я села на корточки и погладила его.
«Вечер добрый. В жизни вы моложе, чем на страницах газет», - сказал мужчина на русском. Я обернулась, что бы увидеть его лицо, но бесполезно. Мне пришлось подойти ближе.
«… Вы?... » - Только и смогла сказать. В ответ он усмехнулся, как мне показалось, одновременно обаятельно и хищно: - «Ян мой брат. Мы близнецы»
Я кивнула. Размышляя над тем, что Ян никогда не говорил, что у него есть брат – двойняшка . Хотя если подумать, зачем говорить? Странное занятие родственника могло помешать карьере археолога. Еще я подумала, что никогда не спрашивала фамилии Яна и не обращала на то, что он знаком с русским языком. Выходило, что Ян и его брат русские?
Похоже, мужчина угадал мои мысли: - «Брат никогда не говорил вам обо мне? Просто я сужу по вашему выражению лица. В телефонном звонке, он дал понять, что вы хорошо знаете друг друга»
«Мы знаем друг друга, но не близко», - сказала я, пытаясь ответить на хотя бы одну его фразу.
«Понятно, тогда – прошу в дом», - и мужчина дотронулся до моей спины. Я вскликнула, выпалив скороговоркой: - «Пожалуйста! Пожалуйста, не трогайте мою спину!»
«Хорошо», - немного растерянно сказал он и тут же на его лице, появилось «каменное» выражение. От него мне стало не по себе:
«То - то мой пес к вам и полез. Он всегда чувствует, когда человеку плохо», - эта ненужная фраза немного успокоила меня.
«У меня тоже есть собака. Шаманом зовут», - зачем – то похвасталась я.
«Да? А моего Лайка», - улыбнулся он, распахивая дверь веранды передо мной. От его улыбки у меня потеплело на душе.
***
Мы договорились, что лучше будет встречаться несколько раз в неделю, что бы я могла больше рассказать о моем поклоннике. Каждую пятницу я заводила мотор своего авто и мчалась по трассе, что бы скорее приехать к месту назначения.
Вот я и попалась. Обманывала себя, что мне нужно скорее рассказать историю своей жизни и уехать обратно домой.
Нет. Все было наоборот.
Наши беседы все больше увлекали меня. Я говорила, говорила и говорила. Не могла остановиться, а он не перебивал. Слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Спасибо ему, за все годы одиночества этот человек подарил мне минуты счастья. Может это трудно назвать этим словом, но я впервые я нашла покой в этом съемном доме на краю бездны, с мужчиной по имени «смерть».
Как любой человек, сначала я испытывала страх. Ведь никогда не могла подумать, что один на один буду разговаривать с убийцей. Как грубо звучит – убийца. Такой же человек, как я, и ты, и он. Он пройдет мимо тебя в толпе, и ты подумаешь, что он как все. У каждого свое призвание и талант. У кого-то писать книги, а у кого-то нажимать на курок…
Однажды, когда мы виделись в последний раз. Он мне сказал: - «Ты человек дождя. Не замечаешь, что дождь любит тебя?»
«А ты?» - вопрос был задан, и я хотела услышать ответы.
«И я…» - мужчина присел на корточки, как я в первый раз нашей встречи, погладил своего пса: - «Завтра все решиться. Я выполню поручение и все как ты хотела…»
«Наверно, просить тебя остаться, будет глупо?»
«Наверно, будет глупо», - сказал он и вышел вон.
***
Спотыкаюсь о ступеньки. Падаю, потому что они мокрые от дождя. Сбиваю в кровь колени, но поднимаюсь и забегаю в дом. Уже не надеюсь увидеть тебя там.
Мне страшно.
Я знаю, от чего страшно. Не от того, что дом пуст и одинок. Просто сегодня я увидела правду. Сегодня расставлены все точки над i. Сама хотела – сама получила. Получила смерть своего врага, от рук друга.
Моя машина проезжала мимо, когда все произошло – ты, в руке о пистолет, одно движение и душа в облака. Через несколько минут толпа скрыла тебя, а я попросила водителя остановить. Вышла из нее и подошла к телу. Не верила, что все закончилось и что бы убедиться, что он мертв, пошевелила туфлей тело. Вот и все. Какой долгий день моей жизни. Я отошла прочь и сев в машину, уехала…
Сейчас стою посередине гостиной и хочу закричать твое имя, только спотыкаюсь на полуслове. Я не знаю его. Теперь уже не кричу, а ору диким звериным криком. Осознав, что годы превратили меня в чудовище, ни чем не отличающиеся от маньяка, который охотился за мной. Я просто ничего не чувствую, все эмоции и силы вынули из меня, сделав бездушной куклой…
***
В сознание меня привела холодная вода. Я сидела на полу, надо мной стояла Даша.
- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
- Не важно, - отвечает она
- Как ты меня нашла?
- Тоже не важно. Все хорошо, мы возвращаемся домой, - говорит она и обнимает.
- Дом? Это где?
- Домой это значит домой. Завтра мы вылетаем на родину.- Говорит она и помогает мне подняться с пола.
Я послушно встаю, не озоновая весь смысл слов. Только оглядываюсь назад, смотрю в окно. Там горит звезда, все так же холодно, нетленно. Вот и все. Вся моя жизнь, как эта звезда. Стоит сойти с орбиты и все полетит к черту….
13-18.01.2009 год
«Рассказ Олега, как эпилог»
Я стою возле окна. Курю. Эти привычки я перенял у мамы, да и многое другое. Просто не замечаю этого за собой. Дядя Кира говорил, что я ее копия. Так же он говорил, что я сделаю тоже, что должен – брошу семью, как бросила она. Никого она не бросала. Это был отчаянный шаг, что бы эта страна, не задушила ее в своих тисках. Я понял это тогда, когда однажды очнулся на полу и понял, что тоже пишу. Это карма. Наркотик. Теперь я понимаю маму…
От мыслей меня отвлекает Олег. Олег мой старый друг, больше годившейся мне в отцы. Познакомились мы на корабле, где я служу. Там снимали кино, мой теска подошел ко мне и попросил прикурить, завязался разговор. Так познакомились. Оказалось, что он тоже читает рассказы мамы.
Сейчас он говорит, что внизу нас ждет Даша. Даша жена Олега и подруга детства мамы. Благодаря ей, мы приехали в Ригу, что бы встретиться в писательницей Волонтер…
…Через час мы уже будем стоять в холле ДК, где будут давать концерт в честь приехавших иностранных гостей. Я переминаюсь, ноги на ногу, не от того, что устал. Я просто долгие 15 лет ждал встречи, что теперь боюсь ее. Но ничего не поделаешь, нужно взять себя в руки и…
… И к нам быстрыми шагами, с огромным букетом цветов идет высокая красивая женщина. Она больше походит на богиню из другого мира, нежели на человека.
Все быстрее и быстрее ускоряет она шаг, потом бросает цветы на пол, туда же скидывает туфли и теперь уже побежит к нам. Она – знаменитая, чертовски красивая и обнявшая меня - моя мама! Моя гордость, боль и счастье. Она сделала из меня того, кто я теперь - человека с большой буквы.
«Как ты вырос!» - с акцентом говорит она. Целует. Потом опять обнимает.
«А ты…такая…» - я ненашел больше слова,- «неземная …»
«Да?» - Она смеется, - «А кто это? О, я вас знаю!» - опять улыбается.
«Только не по обложкам журналов и книг», - говорит в ответ Олег, а мы с Дашей удивленно переглядываемся.
«Да и не по статьям газет и фильмов. Вы правы. Странная все-таки штука жизнь»
«Я не хотел быть вашим ангелом хранителем, но так сложилось», - говорит он.
«Все равно – спасибо. Я так давно хотела сказать лично», - говорит она, смеется, смотрит на меня. Мы снова обнимаемся и нам все равно, как на нас смотрят окружающие:
«О, мне приятно, что я ты рядом. Нам о многом нужно поговорить прежде, чем мы расстанемся. Ведь у нас несколько часов, а я привезла тебе письма. Ты помнишь?»
«Да. Что бы долгими вечерами, новой разлуки читать их… пойдем отсюда», - я беру ее за руку, не желая ни с кем больше делить: - «Пойдем. Не оглядывайся на них, они не поймут. Ведь у меня коллекция писем больше»
«Да??» - и она громко смеется.
Обсуждения Волонтер