Однажды, войдя в ванную комнату, я случайно подслушал разговор полотенец.
Они тихо и неторопливо вели беседу о банно-прачечных проблемах.
Осуждали невыносимые запахи стиральных порошков, очень шумную работу стиральной машины и плохо вымытые руки Хозяина, вечно куда-то спешащего, и всё делающего на ходу.
Они тихо и неторопливо вели беседу о банно-прачечных проблемах.
Осуждали невыносимые запахи стиральных порошков, очень шумную работу стиральной машины и плохо вымытые руки Хозяина, вечно куда-то спешащего, и всё делающего на ходу.
Ручное полотенце Хозяина страдало (пачкалось) больше всех.
Полотенце Хозяйки тихо посмеивалось. Оно всегда была чистюлей, как и её Хозяйка.
У банных полотенец были те же проблемы, но они редко вступали в споры, считая
недостойным обсуждать эти вопросы.
Банное полотенце Хозяина всегда говорило тихим басом:
«Нужно стойко переносить тяготы и лишения банно-прачечной службы».
Все присутствующие, обычно молчали, делая вид, что согласны, хотя у каждого были свои невысказанные «тяготы».
Банное полотенце Хозяйки, томно вытягиваясь на веревке, дурманящее пахло шампунями и смывками. Вступая в разговор, поводило плечами, слегка приподнимая голову, и от этого её взгляд казался надменно-повелительным. Оно знало себе цену, и держало себя достойно, скрывая свои недовольства. Полотенце любило свою Хозяйку, и старалось во всём ей угодить. Они отвечали друг другу взаимностью.
Старые полотенца говорили мало, но веско, показывая своим видом:
«Повытирайте и постирайтесь с наше – тогда узнаете каково оно – служить Хозяевам прилежно и добросовестно.
Единственным, кто никогда не вступал в разговоры, и только спокойно всех
выслушивало – это большое и дорогое Зеркало.
Оно посверкивало, сознавая свою работу-отражение, очень важной и, считала ниже своего достоинства вступать в беседы, а тем более в споры. Хозяйка следила за чистотой Зеркала, и оно старалось отразить Хозяйку всегда молодой и жизнерадостной.
Но всё же, хотя и молчаливым, Зеркало было участником и свидетелем банно-прачечной жизни ванной комнаты.
Одной из больных тем жителей ванной комнаты, было обсуждение работы стиральной машины. Они её недолюбливали за взбалмошность, шум и «вертлявость».
Особенно страдали от неё состарившиеся полотенца и бельё.
А машина относилась к ним с пренебрежением, приговаривая:
«Нечего влезать всякому старью, а потом жаловаться на лохмотья».
Проблема была трудно разрешимая, и старое и новое бельё всё равно продолжали стирать в машине. А споры продолжались, как и их банно-прачечная жизнь.
Правда я всё же старался более тщательно мыть руки и лицо, но всё так же продолжал куда-то спешить.
Воистину, пока мы не научимся слышать ближних – Бог не услышит нас.
28.8.10
Полотенце Хозяйки тихо посмеивалось. Оно всегда была чистюлей, как и её Хозяйка.
У банных полотенец были те же проблемы, но они редко вступали в споры, считая
недостойным обсуждать эти вопросы.
Банное полотенце Хозяина всегда говорило тихим басом:
«Нужно стойко переносить тяготы и лишения банно-прачечной службы».
Все присутствующие, обычно молчали, делая вид, что согласны, хотя у каждого были свои невысказанные «тяготы».
Банное полотенце Хозяйки, томно вытягиваясь на веревке, дурманящее пахло шампунями и смывками. Вступая в разговор, поводило плечами, слегка приподнимая голову, и от этого её взгляд казался надменно-повелительным. Оно знало себе цену, и держало себя достойно, скрывая свои недовольства. Полотенце любило свою Хозяйку, и старалось во всём ей угодить. Они отвечали друг другу взаимностью.
Старые полотенца говорили мало, но веско, показывая своим видом:
«Повытирайте и постирайтесь с наше – тогда узнаете каково оно – служить Хозяевам прилежно и добросовестно.
Единственным, кто никогда не вступал в разговоры, и только спокойно всех
выслушивало – это большое и дорогое Зеркало.
Оно посверкивало, сознавая свою работу-отражение, очень важной и, считала ниже своего достоинства вступать в беседы, а тем более в споры. Хозяйка следила за чистотой Зеркала, и оно старалось отразить Хозяйку всегда молодой и жизнерадостной.
Но всё же, хотя и молчаливым, Зеркало было участником и свидетелем банно-прачечной жизни ванной комнаты.
Одной из больных тем жителей ванной комнаты, было обсуждение работы стиральной машины. Они её недолюбливали за взбалмошность, шум и «вертлявость».
Особенно страдали от неё состарившиеся полотенца и бельё.
А машина относилась к ним с пренебрежением, приговаривая:
«Нечего влезать всякому старью, а потом жаловаться на лохмотья».
Проблема была трудно разрешимая, и старое и новое бельё всё равно продолжали стирать в машине. А споры продолжались, как и их банно-прачечная жизнь.
Правда я всё же старался более тщательно мыть руки и лицо, но всё так же продолжал куда-то спешить.
Воистину, пока мы не научимся слышать ближних – Бог не услышит нас.
28.8.10