Тяжелые капли дождя ритмично стучали по подоконнику. Каждый стук так же ритмично отдавался пронзающей болью в висках Елены Михайловны. Она давно проснулась, но вылезать из-под одеяла не было желания, и сил тоже не было.
- Середина ноября, а снега все нет, дождь, дождь, дождь…. Вот и давление! Давай подымайся, старая кляча, разогни свои немощные ноги, скоро внучку привезут, надо же успеть блинов напечь!
Елена Михайловна заставила себя подняться, доковыляла до ванной, умылась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Отражение было красивым, ему никогда бы не дали шестидесяти, максимум пятьдесят пять: зеленые кошачьи глаза ничуть не помутнели с годами, в них даже появился непонятный задор и огонек, никаких мешков под глазами, никаких гусиных лапок, овал лица был упругим, улыбка ровной и белоснежной.
Красота была природной, передалась с генами от матери, женщина никогда не пользовалась косметикой, в послевоенное время не было денег, да и косметики тоже не было, потом были деньги, но было много чего нужно кроме косметики. Было универсальное средство для лица, рук и ног - детский крем. Силуэт тоже не потерял с годами своих форм.
-Эх, если бы ноги ходили, разве сидела бы я в четырех стенах! Вон, Наталье Борисовне с первого этажа семьдесят восемь, а до рынка бегом, с рынка тоже бегом, цветы в палисаднике рыхлит, сидя на корточках. А все почему? Потому что жила правильно, себя берегла, деньги зарабатывал для семьи муж, Василий Петрович. Сумки тяжелые тоже Василь Петрович носил и носит, землю в палисаднике тоже он копает. Дай бог им обоим здоровья! А я всю жизнь сама за себя, а, собственно кого винить…- думала Елена Михайловна, размешивая тесто для блинов.
В пятьдесят втором она, три брата и четыре сестры остались без кормильца, отца, прошедшего всю войну, посадили, как врага народа. Мать целый день работала в совхозе, а старшим детям приходилось совмещать школу и работу по дому. Но дети есть дети, время для игр все равно находили. Елена Михайловна, а в далеких пятидесятых она еще только Аленка, была заводилой и предводителем. Ее слушались и уважали все мальчишки:
-В прятки или казаки-разбойники?
-Как Аленка скажет!
-Строим городок на поле или за речкой?
-У Аленки спроси!
Вспомнилось седьмое ноября, какой год уж и не вспомнить. Был праздник, день выдался морозный, снег выпал еще в середине октября, и в непротоптанных местах ноги утопали в снегу по колено. Решили стоить городки за речкой. Настроили башен, подземных ходов, срочно понадобились куски фанеры для бойниц. Аленка вспомнила, что на чердаке в сарае видела что-то похожее. Побежала к сараю наперегонки с соседским Егоркой Коровиным. Скинув на ходу фуфайку, чтобы не испачкать ее об чердачную пыль, подтянулась на руках и оказалась на чердаке, в темноте нащупала куски фанеры, сбросила их Егору. В темном сарае никто не заметил пилы, втиснутой той между бревен сарая, зубьями наружу. Спрыгивая, Аленка не удержалась на ногах, и проехала спиной прямо по зубьям, спину словно обожгло огнем.
-Мать прибьет за кофту ! - пронеслось в голове. Аленка ощупала спину, кофта предательски болталась клочьями, а рука была липкой. Этого еще не хватало!
Вышли из сарая на свет. Увидев Аленкины руки, глаза у Егора округлились, и он помчался к своему дому. Через пару минут мальчик вернулся, держа в руках какие-то тряпки. Снова вернулись в сарай: запихивали по одной тряпке под Аленкину кофту, когда одна тряпка становилась мокрой от крови, запихивали другую. Просидели в сарае до самого вечера, их искали, им кричали, но они не отзывались, притаившись в темном углу. В темноте сожгли тряпки в построенном снежном городке.
Дома Аленке, конечно, влетело. Зато, у нее получилось переодеться так, чтобы мать не заметила, а кофту спрятать в чулан до поры до времени.
Егорка не пришел на следующий день в школу.
А потом была суббота - банный день. Аленкина мать, увидев спину дочери, избила ее ушатом для воды. И за что, спрашивается?
А Егора не было в школе еще неделю. Через неделю он пришел с тающими синяками под глазами, и перебитым носом. Оказывается, тряпками были материн праздничный платок, чья-то юбка, кальсоны отца и еще какая-то детская одежда (у Егора в семье тоже было семеро по лавкам). Его отец, пришедший с фронта контуженным, избил сына до бессознательного состояния.
Вот с того самого седьмого ноября стали Егор и Аленка не разлей вода, в школу вместе, из школы вместе. Школу закончили, в город уехали, в техникумах стали учиться, а на выходные домой - и первым делом к друг другу бегут, новости за неделю рассказывают.
А потом и в городе стали видеться. Не сказать, чтобы любовь вспыхнула, но тянуло их друг к другу. А может и любовь, кто же в восемнадцать лет про нее знает по настоящему-то? Провожал Егор Аленку до общежития как-то раз и сделал предложение.
Нет, конечно, он не сказал:
-Аленка, я хочу сделать тебе предложение, выходи за меня замуж! Это звучало несколько иначе:
-Аленусь, вот я тебя провожу, и до следующего вечера мне скучно-скучно. С тех самых пор скучно, как отец мне нос сломал. Может, у меня тесная связь между носом и чувствами?
Если бы мы были мужем и женой, у нас были чудные дети, и мы бы никогда не кричали на них, не били бы их ушатами! Давай поженимся, а?
От неожиданности Аленка вспыхнула и наговорила гадостей про то, что и Егорка глупый, а его перебитый нос еще хуже, и что, вообще, ходить к ней больше не надо.
А потом была суббота, Аленка поехала домой, снова был банный день, приезжала в отпуск старшая сестра Нина из Воронежа, вон ее куда занесло, и сестры разоткровенничались.
Узнав о Егоркином предложении, Нина пришла в ужас:
-Даже не думай! При твоих внешних данных можно выйти замуж в Москву, и с квартирой! А не за этого лилипута с перебитым носом!
Что тебя ждет? Деревянный домик с туалетом на улице, хочешь скоблить крыльцо ножом! Хочешь полоскать белье в проруби! Хочешь - выходи! ( Надо сказать, что при своих внешних данных , а материнской красоты всем хватило с лихвой, Нина вышла замуж далеко не за принца, а за амебообразного вида существо мужского пола , но, правда, с квартирой. И в этой квартире из крана лилась горячая и холодная вода. Аленка, когда гостила у сестры мыла полы несколько раз на дню. Так здорово скользила тряпка по блестящему полу!)
Короче, после разговора с Нинкой, Аленка перестала смотреть в Егоркину сторону. А Егор через полгода взял и женился на их однокласснице Верке, девушке длинной и худой, но доброй.
Аленка не ревновала, но непонятная обида сидела внутри:
-Недавно меня замуж звал, а тут вдруг с Верочкой расписался!
Написала о своих обидах Нине, а та ее в гости позвала, да не просто в гости, а с целью знакомства с перспективным молодым человеком.
Аленка поехала. Юра, так звали перспективного, был никакой: и голова-то лысовата, и ноги-то кривоваты, и разговаривать с ним было не о чем и неинтересно. Пару раз погуляли в парке, поели мороженого, и Аленка уехала домой. А Юра стал писать ей длинные витиеватые письма с объяснениями в любви, вкладывал в письма свои фотографии на фоне каких-то памятников с дурацкими подписями «на вечную память о нашей дружбе».
Аленка на письма не отвечала.
А на ноябрьские праздники снова приехала Нинка, да не одна, а с Юркой, да не просто в гости, а свататься. Сестра ходила следом за Аленой и гундела:
-Подумай хорошенько! Живет в трехкомнатной квартире, пусть с родителями, зато без подселения!
И Аленка сдалась. Юра светился от счастья. Сразу после Нового года сыграли свадьбу.
Свадьба была в Воронеже, никого из Аленкиных родных, кроме Нины на свадьбе не было: и дорога дорогая, и хозяйство оставить нельзя.
Все было чужим: и люди незнакомые, и квартира, и платье, которое нелепо болталось на точеной фигуре, взято у Нининой подруги, перчатки были чьи-то еще…
И началась семейная жизнь, родился сын Иван. Юра чертил на заводе какие-то проекты, очень этим гордился, денег проекты не приносили, но сменить работу мысли даже не возникало. Заболела свекровь, требовались деньги на лекарства. Мать в деревне поднимала младших, тоже без помощи не оставишь.
Решение было принято: днем Аленка будет работать на основной работе, а ночь через ночь будет работать на цементном заводе, там вечная нехватка рабочих рук. Юра решение поддержал:
-Давай, иди, конечно, если берут, а я Ванечку буду из сада забирать.
Сначала жила на автомате, спала на ходу. Сына видела только утром, от тоски в груди щемило сильно-сильно…. Но ничего, главное, побольше воздуха в легкие набрать и, наверное, должно пройти.
Годы шли, Аленка втянулась, привыкла, жизнь стала налаживаться. Цементный завод стал вторым домом: была рабочей, потом перевели в мастера, потом стала технологом, образование-то имелось. Купили стенку, торшер, телевизор.
Вместе с Нинкой на летние каникулы отвозили детей в деревню к матери. Вот где можно вдохнуть полной грудью! Только здесь Аленке было легко-легко. По субботам в мамин дом приходили братья с женами и детьми. Банный день все-таки! Дружно таскали воду из колодца, поленья для печи. Баню топили по-черному. И каждый раз запах густого едкого черного дыма вызывал у Аленки непонятную тревогу, память возвращала ее в прошлое, в тот самый день, когда досталось от матери ушатом промеж лопаток, и очень хотелось увидеть Егора.
А Егор жил все с той же Веркой в городе, к своим родителям приезжал на праздники,
После Аленкиной свадьбы они ни разу не виделись. Может, так совпадало, а, может, зная, что Аленка гостит у своих, не приезжал нарочно.
А год за годом шел и шел, Аленка превратилась в Елену Михайловну, начальника производства огромного цеха. От завода дали ей отдельную квартиру, куда было решено переезжать без Юрочки, хватит тянуть всех на себе. Юра даже помог перевезти вещи, обещал помочь в воспитании сына. Но появлялся только раз в год, в день рождения Ивана.
А потом у Елены Михайловны был бурный роман с начальником производства другого цеха Вадимом Петровичем. Вадим Петрович с двадцати пяти лет в был начальником отделов, производств, главков, успел разжиться квартирой, бревенчатой двухэтажной дачей, автомобилем «Волга». А как он ухаживал! Цветы, рестораны, шашлыки, поездки к морю… Был даже опыт совместной жизни, но Вадим Петрович, как оказалось, не мог ни чай вскипятить, ни гвоздь в доме забить…И Елена Михайловна сама вызывала сантехников, электриков, сама сверила дрелью стены, чтобы повесить полочки для книг...
Вадиму Петровичу пятьдесят, юбилей, шумная компания собралась на даче, разожгли костер, вытащили мангал, накрыли стол… И запахло не дымом от костра, а дымом из банной печной трубы.
Шофер увез Елену Михайловну с еще неначавшегося праздника домой, опыт совместной жизни закончен.
А год шел за годом. Ванечка отучился, женился, жена – умника, дочка Катюшка. Днем Елена Михайловна с головой в работе: поставщики, покупатели, а вечером к сыну, нянчиться с внучкой, отдать ей, выплеснуть на нее всю любовь, которую не сумела отдать сыну.
Вот! Жизнь только начинается!
Только в одно прекрасное утро, с трудом, вот как сегодня, Елена Михайловна, поднялась с постели, собралась на работу. С трудом спустилась по ступенькам, с трудом вышла из подъезда, шаг вперед и почему-то два назад. Подростки, спешащие в школу, тычут в нее пальцем:
-О! Смотри! Тетка с виду приличная, а уже набралась!
Елена Михайловна опустилась на скамейку у подъезда, достала из сумки телефон, набрала номер сына:
-Ванюш, вышла на работу, а ноги не идут, и чего со мной?
Сын примчался через пятнадцать минут.
Больница, снимки, рентгены, томография, измерение давления…. Оказалось, что перенесла инсульт на ногах, он дал частичную парализацию. Капельницы, уколы, массажи…
Из больницы выписали, но ноги практически не слушаются. Иван возит к мануалу.
Из начальницы превратилась в больную пенсионерку, ежедневные прогулки с палочкой у подъезда, беседы с соседками о солениях, народных средствах от давления, насморка, радикулита. Жизнь, только-только начинавшая бить ключом, сомкнулась в асфальтированное кольцо вокруг детской площадки.
Одна радость - Катюшка! Ей уже десять, а, кажется, только родилась. На выходные ее привозили к бабушке, вместе они пекли пироги, лепили котлеты, варили компоты.
Стопка блинов на столе, они с Катюшкой пьют чай. Внучка приехала с ноутбуком, показывает фотографии со школьного конкурса.
Дождь кончился.
-Я немного полежу, а потом пойдем вместе погуляем во дворе?- предлагает бабушка внучке.
-Да ну, ба! Чего же я с бабками гулять-то должна?
Елена Михайловна вышла к подъезду, во дворе никого, позвонила в домофон Наталье Борисовне с первого этажа, та была на рынке. Стала гулять по кругу одна, за ней увязалась какая-то дворняжка. Дворняжка была грязной, худой и хромой на правую лапу.
-Два сапога пара! - подумала Елена Михайловна, - И дать-то мне тебе нечего!
Собака, несмотря на отсутствие угощения, честно отгуляла всю прогулку рядом.
Придя домой, Елена Михайловна застала внучку, которая что-то красочно рисовала в ноутбуке.
-Чем занимаешься?
-Письмо Дед Морозу пишу!
Несмотря на возраст, Катюша верила в Деда Мороза. Да как же не верить! Подарок от бабушки есть, от мамы и папы тоже есть. Кто-то ведь кладет подарки под елку? А может, внучка знала, что если объявить родителям, что осведомлена об отсутствии Деда Мороза, то одного подарка лишится.
-Ну, и что просишь?
-Новый сотовый, маме - помаду, папе - книгу. Ба, а тебе что заказать?
-Мне-то? Мне новые ноги, чтобы ходили. И мне новые ноги, и собаке тоже новую лапку, -бабушка рассказала о случайной попутчице на прогулке.
-И все?
-Ну и праздника необычного, веселого!
-Будет тебе праздник!- весело ответила внучка, кликнула мышкой, и на экране появилось уведомление от Деда Мороза о том, что заказ принят.
В понедельник снова был дождь, позвонил брат, сказал, что матери стало плохо, ее увезли в больницу.
Мать была совсем старенькой, девяносто четыре года , но несмотря на возраст, у брата только зимовала, а летом жила в деревне, даже сажала огурцы и помидоры.
-Как же не сажать-то! Что соседи-то скажут!
А говорить-то уж было некому. Все старые соседки уже лежали за лесом, на кладбище. А новым не было никакого дела до чужого огорода.
К вечеру матери не стало. Домой, а дом Елены Михайловны был в деревне, она поехала вместе с сестрой Ниной и с Иваном на машине. Ночевали дома втроем. Вышитые шторочки на окнах, иконы в правом углу, кровать на пружинах, зеленый сундук со ржавыми гвоздями…. Как будто и не уезжали. Сестры расплакались, Иван успокаивать их не стал, дал им выплакаться.
Утром приехали сестра с Казахстана и сестра из Украины. Вон как жизнь-то раскидала!
Мать похоронили рядом с ее родителями. Родственников собралось много. На кладбище задержались, стали вспоминать, кто из родных и соседей где похоронен.
На похороны приехал и Егор. Сосед все-таки. Елена Михайловна совсем не ожидала этой встречи.
Иван держал мать под руку.
-Иди, сынок, в машину, а мы немного пройдемся с твоей матерью,- неожиданно предложил Егор.
Иван удивился, но передал руку матери Егору.
-Аленусь, я совсем не знаю, что говорить в таких случаях…. Но, все равно, мои соболезнования.
-Ладно, ты всегда не умел говорить.
И они побрели по кладбищу, Егор показал могилу своих родителей, повздыхали, повспоминали.
-Поехали на моей машине?
И они поехали.
-Как Вера? Дети?
-С Верой не сложилось, детей не нажил.
-А ты?
-А что я? сам видишь?
-Сын - то у тебя какой!
-А внучка - то какая, ты бы видел!
На поминках в доме было тесно. Сестры, братья, жены, мужья, дети, внуки, правнуки.
Все стали людьми, все умные и красивые.
-Мать, наверное, с гордостью смотрит на всех сверху! Она начало всего этого! - думала Елена Михайловна. А еще она думала, что в таком вот полном родственном составе они собираются в последний раз. И снова расплакалась. Егор молча, понимая все, гладил ее по руке.
Из-под трюмо вытащили старые альбомы с фотографиями, стали рассматривать, передавать фотографии по рукам, вспоминать в каком году они были сделаны, стали всплывать истории из детства. Погрузившись в воспоминания, Елена Михайловна и не заметила, в какой момент уехал Егор.
А ему показалось, что он мешает родным людям, нарушает своим присутствием какую-то замкнутую кровную цепочку.
В Воронеж возвращались молча.
Сначала высадили Нину. Выходя из машины, она обронила:
-Прости меня за Егора, не права я была тогда!
Дома Елена Михайловна вытащила старые выцветшие фотографии, привезенные из дома.
Какие же они все были молодые и беззаботные!
Уснула она в эту ночь быстро, всю ночь ей снилась собака, та самая собака, с которой она гуляла во дворе. Только собака не была уже грязной и хромой, а была белой-белой, пушистой-пушистой, и с громким лаем бегала за бабочками по зеленому лугу.
-Кошки снятся к врагам и неприятностям, а собаки к друзьям, - прокомментировала во время прогулки сон Наталья Борисовна.
Уже и декабрь подходил к концу, а снега все не было, не было и ощущения предстоящего праздника, каждый день противно моросил дождь, небо висело низко-низко.
Вот уже и тридцать первое декабря. Утро. За окном опять барабанит дождь, и, как всегда, не было никаких сил вылезать из-под одеяла. К обеду должны были приехать сын с невесткой и Катюшка, помочь с приготовлением праздничного ужина. А вечером должны были приехать сваха со сватом.
Звонок в дверь.
-Что-то уж больно рано, - нащупывая ногами тапочки, вздыхала Елена Михайловна.
Накинула, не застегивая, на ночную рубашку халат и открыла дверь.
На пороге с букетом алых тюльпанов стоял Егор.
-Аленусь, с наступающим!
Елена Михайловна почему-то совсем не удивилась, только было неловко из-за непричесанной головы и торчавшей из-под халата ночной рубашки. Она взяла букет, молча посторонилась, приглашая войти.
-Аленушка, поедем домой, а? Хочешь, я помогу тебе собраться?
-Хочу, только надо Ивана дождаться, с внучкой тебя познакомлю,- неожиданно для себя согласилась Елена Михайловна.
Иван застал мать на пороге с уже знакомым ему дядей Егором.
-Ванюш, я на праздники в деревню поеду.
-Да не на праздники, а насовсем, - уточнил Егор и добавил:
-А внучка-то – бабушкина копия!
Иван тоже не удивился:
-Давай, мать, езжай, конечно! Как доберетесь - позвонить не забудьте!
Как будто и не было между ними долгих сорока лет разлуки, всю дорогу они говорили и не могли наговориться.
Домой приехали почти без четверти двенадцать. Егор привез Елену Михайловну в дом ее матери. За какой-то месяц дом радикально изменился, вместо выцветшего досчатого пола блестел новизной линолеум, печки не было, на ее место встала уютная кухня, в доме была вода и отопление.
А главной неожиданностью был празднично накрытый стол.
-А если бы я не поехала?
-Увез бы силой!- разливая шампанское по фужерам, ответил Егор.
-С Новым годом! С Новым счастьем!- звучали поздравления с телеэкрана.
Всю жизнь поздравление «с новым счастьем» Елена Михайловна считала глупым и нелепым, а тут вдруг согласилась:
-С Новым счастьем!
От фужера шампанского, а может быть, от долгой дороги захотелась спать. Егор бережно закутал любимую женщину уютным пледом. Снов в эту ночь Елена Михайловна
не видела.
Утром она проснулась от яркого солнца, спрыгнула с дивана, подошла к окну и ахнула:
-Снег! Сугробы снега выросли почти до окошек! А ночью-то шел дождь! Не может быть, этого всего просто не может быть!
И еще … с дивана-то она спрыгнула! Села на корточки, встала, ноги работали!!!
Егор еще спал на высокой решетчатой кровати. Потихоньку, чтобы не разбудить, Елена Михайловна пршмыгнула на кухню, поставила на плиту чайник, в кармане пальто зазвонил телефон:
-С Новым годом!- наперебой кричали в трубку сын и Катюша.
-Бабуль, у меня новый сотовый! А тебе принесли новые ноги?
-Не болтай ерунду, - сердилась на Катю невестка.
-Сынок, а собаки во дворе не видно? - вдруг спросила Елена Михайловна.
-Мать ты о чем? Какая собака? У тебя все в порядке?
-Да, не волнуйтесь, у меня все замечательно, еще раз с праздником!
Она вышла в сени, нашла в чулане старые валенки и проржавевшее, но еще недырявое эмалированное ведро.
Снег под калошами радостно скрипел. Елена Михайловна направлялась с ведром к колодцу.
-Надо бы баню вымыть, а Егор проснется – воды наносит и дров наколет. Суббота же сегодня, банный день!
- Середина ноября, а снега все нет, дождь, дождь, дождь…. Вот и давление! Давай подымайся, старая кляча, разогни свои немощные ноги, скоро внучку привезут, надо же успеть блинов напечь!
Елена Михайловна заставила себя подняться, доковыляла до ванной, умылась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Отражение было красивым, ему никогда бы не дали шестидесяти, максимум пятьдесят пять: зеленые кошачьи глаза ничуть не помутнели с годами, в них даже появился непонятный задор и огонек, никаких мешков под глазами, никаких гусиных лапок, овал лица был упругим, улыбка ровной и белоснежной.
Красота была природной, передалась с генами от матери, женщина никогда не пользовалась косметикой, в послевоенное время не было денег, да и косметики тоже не было, потом были деньги, но было много чего нужно кроме косметики. Было универсальное средство для лица, рук и ног - детский крем. Силуэт тоже не потерял с годами своих форм.
-Эх, если бы ноги ходили, разве сидела бы я в четырех стенах! Вон, Наталье Борисовне с первого этажа семьдесят восемь, а до рынка бегом, с рынка тоже бегом, цветы в палисаднике рыхлит, сидя на корточках. А все почему? Потому что жила правильно, себя берегла, деньги зарабатывал для семьи муж, Василий Петрович. Сумки тяжелые тоже Василь Петрович носил и носит, землю в палисаднике тоже он копает. Дай бог им обоим здоровья! А я всю жизнь сама за себя, а, собственно кого винить…- думала Елена Михайловна, размешивая тесто для блинов.
В пятьдесят втором она, три брата и четыре сестры остались без кормильца, отца, прошедшего всю войну, посадили, как врага народа. Мать целый день работала в совхозе, а старшим детям приходилось совмещать школу и работу по дому. Но дети есть дети, время для игр все равно находили. Елена Михайловна, а в далеких пятидесятых она еще только Аленка, была заводилой и предводителем. Ее слушались и уважали все мальчишки:
-В прятки или казаки-разбойники?
-Как Аленка скажет!
-Строим городок на поле или за речкой?
-У Аленки спроси!
Вспомнилось седьмое ноября, какой год уж и не вспомнить. Был праздник, день выдался морозный, снег выпал еще в середине октября, и в непротоптанных местах ноги утопали в снегу по колено. Решили стоить городки за речкой. Настроили башен, подземных ходов, срочно понадобились куски фанеры для бойниц. Аленка вспомнила, что на чердаке в сарае видела что-то похожее. Побежала к сараю наперегонки с соседским Егоркой Коровиным. Скинув на ходу фуфайку, чтобы не испачкать ее об чердачную пыль, подтянулась на руках и оказалась на чердаке, в темноте нащупала куски фанеры, сбросила их Егору. В темном сарае никто не заметил пилы, втиснутой той между бревен сарая, зубьями наружу. Спрыгивая, Аленка не удержалась на ногах, и проехала спиной прямо по зубьям, спину словно обожгло огнем.
-Мать прибьет за кофту ! - пронеслось в голове. Аленка ощупала спину, кофта предательски болталась клочьями, а рука была липкой. Этого еще не хватало!
Вышли из сарая на свет. Увидев Аленкины руки, глаза у Егора округлились, и он помчался к своему дому. Через пару минут мальчик вернулся, держа в руках какие-то тряпки. Снова вернулись в сарай: запихивали по одной тряпке под Аленкину кофту, когда одна тряпка становилась мокрой от крови, запихивали другую. Просидели в сарае до самого вечера, их искали, им кричали, но они не отзывались, притаившись в темном углу. В темноте сожгли тряпки в построенном снежном городке.
Дома Аленке, конечно, влетело. Зато, у нее получилось переодеться так, чтобы мать не заметила, а кофту спрятать в чулан до поры до времени.
Егорка не пришел на следующий день в школу.
А потом была суббота - банный день. Аленкина мать, увидев спину дочери, избила ее ушатом для воды. И за что, спрашивается?
А Егора не было в школе еще неделю. Через неделю он пришел с тающими синяками под глазами, и перебитым носом. Оказывается, тряпками были материн праздничный платок, чья-то юбка, кальсоны отца и еще какая-то детская одежда (у Егора в семье тоже было семеро по лавкам). Его отец, пришедший с фронта контуженным, избил сына до бессознательного состояния.
Вот с того самого седьмого ноября стали Егор и Аленка не разлей вода, в школу вместе, из школы вместе. Школу закончили, в город уехали, в техникумах стали учиться, а на выходные домой - и первым делом к друг другу бегут, новости за неделю рассказывают.
А потом и в городе стали видеться. Не сказать, чтобы любовь вспыхнула, но тянуло их друг к другу. А может и любовь, кто же в восемнадцать лет про нее знает по настоящему-то? Провожал Егор Аленку до общежития как-то раз и сделал предложение.
Нет, конечно, он не сказал:
-Аленка, я хочу сделать тебе предложение, выходи за меня замуж! Это звучало несколько иначе:
-Аленусь, вот я тебя провожу, и до следующего вечера мне скучно-скучно. С тех самых пор скучно, как отец мне нос сломал. Может, у меня тесная связь между носом и чувствами?
Если бы мы были мужем и женой, у нас были чудные дети, и мы бы никогда не кричали на них, не били бы их ушатами! Давай поженимся, а?
От неожиданности Аленка вспыхнула и наговорила гадостей про то, что и Егорка глупый, а его перебитый нос еще хуже, и что, вообще, ходить к ней больше не надо.
А потом была суббота, Аленка поехала домой, снова был банный день, приезжала в отпуск старшая сестра Нина из Воронежа, вон ее куда занесло, и сестры разоткровенничались.
Узнав о Егоркином предложении, Нина пришла в ужас:
-Даже не думай! При твоих внешних данных можно выйти замуж в Москву, и с квартирой! А не за этого лилипута с перебитым носом!
Что тебя ждет? Деревянный домик с туалетом на улице, хочешь скоблить крыльцо ножом! Хочешь полоскать белье в проруби! Хочешь - выходи! ( Надо сказать, что при своих внешних данных , а материнской красоты всем хватило с лихвой, Нина вышла замуж далеко не за принца, а за амебообразного вида существо мужского пола , но, правда, с квартирой. И в этой квартире из крана лилась горячая и холодная вода. Аленка, когда гостила у сестры мыла полы несколько раз на дню. Так здорово скользила тряпка по блестящему полу!)
Короче, после разговора с Нинкой, Аленка перестала смотреть в Егоркину сторону. А Егор через полгода взял и женился на их однокласснице Верке, девушке длинной и худой, но доброй.
Аленка не ревновала, но непонятная обида сидела внутри:
-Недавно меня замуж звал, а тут вдруг с Верочкой расписался!
Написала о своих обидах Нине, а та ее в гости позвала, да не просто в гости, а с целью знакомства с перспективным молодым человеком.
Аленка поехала. Юра, так звали перспективного, был никакой: и голова-то лысовата, и ноги-то кривоваты, и разговаривать с ним было не о чем и неинтересно. Пару раз погуляли в парке, поели мороженого, и Аленка уехала домой. А Юра стал писать ей длинные витиеватые письма с объяснениями в любви, вкладывал в письма свои фотографии на фоне каких-то памятников с дурацкими подписями «на вечную память о нашей дружбе».
Аленка на письма не отвечала.
А на ноябрьские праздники снова приехала Нинка, да не одна, а с Юркой, да не просто в гости, а свататься. Сестра ходила следом за Аленой и гундела:
-Подумай хорошенько! Живет в трехкомнатной квартире, пусть с родителями, зато без подселения!
И Аленка сдалась. Юра светился от счастья. Сразу после Нового года сыграли свадьбу.
Свадьба была в Воронеже, никого из Аленкиных родных, кроме Нины на свадьбе не было: и дорога дорогая, и хозяйство оставить нельзя.
Все было чужим: и люди незнакомые, и квартира, и платье, которое нелепо болталось на точеной фигуре, взято у Нининой подруги, перчатки были чьи-то еще…
И началась семейная жизнь, родился сын Иван. Юра чертил на заводе какие-то проекты, очень этим гордился, денег проекты не приносили, но сменить работу мысли даже не возникало. Заболела свекровь, требовались деньги на лекарства. Мать в деревне поднимала младших, тоже без помощи не оставишь.
Решение было принято: днем Аленка будет работать на основной работе, а ночь через ночь будет работать на цементном заводе, там вечная нехватка рабочих рук. Юра решение поддержал:
-Давай, иди, конечно, если берут, а я Ванечку буду из сада забирать.
Сначала жила на автомате, спала на ходу. Сына видела только утром, от тоски в груди щемило сильно-сильно…. Но ничего, главное, побольше воздуха в легкие набрать и, наверное, должно пройти.
Годы шли, Аленка втянулась, привыкла, жизнь стала налаживаться. Цементный завод стал вторым домом: была рабочей, потом перевели в мастера, потом стала технологом, образование-то имелось. Купили стенку, торшер, телевизор.
Вместе с Нинкой на летние каникулы отвозили детей в деревню к матери. Вот где можно вдохнуть полной грудью! Только здесь Аленке было легко-легко. По субботам в мамин дом приходили братья с женами и детьми. Банный день все-таки! Дружно таскали воду из колодца, поленья для печи. Баню топили по-черному. И каждый раз запах густого едкого черного дыма вызывал у Аленки непонятную тревогу, память возвращала ее в прошлое, в тот самый день, когда досталось от матери ушатом промеж лопаток, и очень хотелось увидеть Егора.
А Егор жил все с той же Веркой в городе, к своим родителям приезжал на праздники,
После Аленкиной свадьбы они ни разу не виделись. Может, так совпадало, а, может, зная, что Аленка гостит у своих, не приезжал нарочно.
А год за годом шел и шел, Аленка превратилась в Елену Михайловну, начальника производства огромного цеха. От завода дали ей отдельную квартиру, куда было решено переезжать без Юрочки, хватит тянуть всех на себе. Юра даже помог перевезти вещи, обещал помочь в воспитании сына. Но появлялся только раз в год, в день рождения Ивана.
А потом у Елены Михайловны был бурный роман с начальником производства другого цеха Вадимом Петровичем. Вадим Петрович с двадцати пяти лет в был начальником отделов, производств, главков, успел разжиться квартирой, бревенчатой двухэтажной дачей, автомобилем «Волга». А как он ухаживал! Цветы, рестораны, шашлыки, поездки к морю… Был даже опыт совместной жизни, но Вадим Петрович, как оказалось, не мог ни чай вскипятить, ни гвоздь в доме забить…И Елена Михайловна сама вызывала сантехников, электриков, сама сверила дрелью стены, чтобы повесить полочки для книг...
Вадиму Петровичу пятьдесят, юбилей, шумная компания собралась на даче, разожгли костер, вытащили мангал, накрыли стол… И запахло не дымом от костра, а дымом из банной печной трубы.
Шофер увез Елену Михайловну с еще неначавшегося праздника домой, опыт совместной жизни закончен.
А год шел за годом. Ванечка отучился, женился, жена – умника, дочка Катюшка. Днем Елена Михайловна с головой в работе: поставщики, покупатели, а вечером к сыну, нянчиться с внучкой, отдать ей, выплеснуть на нее всю любовь, которую не сумела отдать сыну.
Вот! Жизнь только начинается!
Только в одно прекрасное утро, с трудом, вот как сегодня, Елена Михайловна, поднялась с постели, собралась на работу. С трудом спустилась по ступенькам, с трудом вышла из подъезда, шаг вперед и почему-то два назад. Подростки, спешащие в школу, тычут в нее пальцем:
-О! Смотри! Тетка с виду приличная, а уже набралась!
Елена Михайловна опустилась на скамейку у подъезда, достала из сумки телефон, набрала номер сына:
-Ванюш, вышла на работу, а ноги не идут, и чего со мной?
Сын примчался через пятнадцать минут.
Больница, снимки, рентгены, томография, измерение давления…. Оказалось, что перенесла инсульт на ногах, он дал частичную парализацию. Капельницы, уколы, массажи…
Из больницы выписали, но ноги практически не слушаются. Иван возит к мануалу.
Из начальницы превратилась в больную пенсионерку, ежедневные прогулки с палочкой у подъезда, беседы с соседками о солениях, народных средствах от давления, насморка, радикулита. Жизнь, только-только начинавшая бить ключом, сомкнулась в асфальтированное кольцо вокруг детской площадки.
Одна радость - Катюшка! Ей уже десять, а, кажется, только родилась. На выходные ее привозили к бабушке, вместе они пекли пироги, лепили котлеты, варили компоты.
Стопка блинов на столе, они с Катюшкой пьют чай. Внучка приехала с ноутбуком, показывает фотографии со школьного конкурса.
Дождь кончился.
-Я немного полежу, а потом пойдем вместе погуляем во дворе?- предлагает бабушка внучке.
-Да ну, ба! Чего же я с бабками гулять-то должна?
Елена Михайловна вышла к подъезду, во дворе никого, позвонила в домофон Наталье Борисовне с первого этажа, та была на рынке. Стала гулять по кругу одна, за ней увязалась какая-то дворняжка. Дворняжка была грязной, худой и хромой на правую лапу.
-Два сапога пара! - подумала Елена Михайловна, - И дать-то мне тебе нечего!
Собака, несмотря на отсутствие угощения, честно отгуляла всю прогулку рядом.
Придя домой, Елена Михайловна застала внучку, которая что-то красочно рисовала в ноутбуке.
-Чем занимаешься?
-Письмо Дед Морозу пишу!
Несмотря на возраст, Катюша верила в Деда Мороза. Да как же не верить! Подарок от бабушки есть, от мамы и папы тоже есть. Кто-то ведь кладет подарки под елку? А может, внучка знала, что если объявить родителям, что осведомлена об отсутствии Деда Мороза, то одного подарка лишится.
-Ну, и что просишь?
-Новый сотовый, маме - помаду, папе - книгу. Ба, а тебе что заказать?
-Мне-то? Мне новые ноги, чтобы ходили. И мне новые ноги, и собаке тоже новую лапку, -бабушка рассказала о случайной попутчице на прогулке.
-И все?
-Ну и праздника необычного, веселого!
-Будет тебе праздник!- весело ответила внучка, кликнула мышкой, и на экране появилось уведомление от Деда Мороза о том, что заказ принят.
В понедельник снова был дождь, позвонил брат, сказал, что матери стало плохо, ее увезли в больницу.
Мать была совсем старенькой, девяносто четыре года , но несмотря на возраст, у брата только зимовала, а летом жила в деревне, даже сажала огурцы и помидоры.
-Как же не сажать-то! Что соседи-то скажут!
А говорить-то уж было некому. Все старые соседки уже лежали за лесом, на кладбище. А новым не было никакого дела до чужого огорода.
К вечеру матери не стало. Домой, а дом Елены Михайловны был в деревне, она поехала вместе с сестрой Ниной и с Иваном на машине. Ночевали дома втроем. Вышитые шторочки на окнах, иконы в правом углу, кровать на пружинах, зеленый сундук со ржавыми гвоздями…. Как будто и не уезжали. Сестры расплакались, Иван успокаивать их не стал, дал им выплакаться.
Утром приехали сестра с Казахстана и сестра из Украины. Вон как жизнь-то раскидала!
Мать похоронили рядом с ее родителями. Родственников собралось много. На кладбище задержались, стали вспоминать, кто из родных и соседей где похоронен.
На похороны приехал и Егор. Сосед все-таки. Елена Михайловна совсем не ожидала этой встречи.
Иван держал мать под руку.
-Иди, сынок, в машину, а мы немного пройдемся с твоей матерью,- неожиданно предложил Егор.
Иван удивился, но передал руку матери Егору.
-Аленусь, я совсем не знаю, что говорить в таких случаях…. Но, все равно, мои соболезнования.
-Ладно, ты всегда не умел говорить.
И они побрели по кладбищу, Егор показал могилу своих родителей, повздыхали, повспоминали.
-Поехали на моей машине?
И они поехали.
-Как Вера? Дети?
-С Верой не сложилось, детей не нажил.
-А ты?
-А что я? сам видишь?
-Сын - то у тебя какой!
-А внучка - то какая, ты бы видел!
На поминках в доме было тесно. Сестры, братья, жены, мужья, дети, внуки, правнуки.
Все стали людьми, все умные и красивые.
-Мать, наверное, с гордостью смотрит на всех сверху! Она начало всего этого! - думала Елена Михайловна. А еще она думала, что в таком вот полном родственном составе они собираются в последний раз. И снова расплакалась. Егор молча, понимая все, гладил ее по руке.
Из-под трюмо вытащили старые альбомы с фотографиями, стали рассматривать, передавать фотографии по рукам, вспоминать в каком году они были сделаны, стали всплывать истории из детства. Погрузившись в воспоминания, Елена Михайловна и не заметила, в какой момент уехал Егор.
А ему показалось, что он мешает родным людям, нарушает своим присутствием какую-то замкнутую кровную цепочку.
В Воронеж возвращались молча.
Сначала высадили Нину. Выходя из машины, она обронила:
-Прости меня за Егора, не права я была тогда!
Дома Елена Михайловна вытащила старые выцветшие фотографии, привезенные из дома.
Какие же они все были молодые и беззаботные!
Уснула она в эту ночь быстро, всю ночь ей снилась собака, та самая собака, с которой она гуляла во дворе. Только собака не была уже грязной и хромой, а была белой-белой, пушистой-пушистой, и с громким лаем бегала за бабочками по зеленому лугу.
-Кошки снятся к врагам и неприятностям, а собаки к друзьям, - прокомментировала во время прогулки сон Наталья Борисовна.
Уже и декабрь подходил к концу, а снега все не было, не было и ощущения предстоящего праздника, каждый день противно моросил дождь, небо висело низко-низко.
Вот уже и тридцать первое декабря. Утро. За окном опять барабанит дождь, и, как всегда, не было никаких сил вылезать из-под одеяла. К обеду должны были приехать сын с невесткой и Катюшка, помочь с приготовлением праздничного ужина. А вечером должны были приехать сваха со сватом.
Звонок в дверь.
-Что-то уж больно рано, - нащупывая ногами тапочки, вздыхала Елена Михайловна.
Накинула, не застегивая, на ночную рубашку халат и открыла дверь.
На пороге с букетом алых тюльпанов стоял Егор.
-Аленусь, с наступающим!
Елена Михайловна почему-то совсем не удивилась, только было неловко из-за непричесанной головы и торчавшей из-под халата ночной рубашки. Она взяла букет, молча посторонилась, приглашая войти.
-Аленушка, поедем домой, а? Хочешь, я помогу тебе собраться?
-Хочу, только надо Ивана дождаться, с внучкой тебя познакомлю,- неожиданно для себя согласилась Елена Михайловна.
Иван застал мать на пороге с уже знакомым ему дядей Егором.
-Ванюш, я на праздники в деревню поеду.
-Да не на праздники, а насовсем, - уточнил Егор и добавил:
-А внучка-то – бабушкина копия!
Иван тоже не удивился:
-Давай, мать, езжай, конечно! Как доберетесь - позвонить не забудьте!
Как будто и не было между ними долгих сорока лет разлуки, всю дорогу они говорили и не могли наговориться.
Домой приехали почти без четверти двенадцать. Егор привез Елену Михайловну в дом ее матери. За какой-то месяц дом радикально изменился, вместо выцветшего досчатого пола блестел новизной линолеум, печки не было, на ее место встала уютная кухня, в доме была вода и отопление.
А главной неожиданностью был празднично накрытый стол.
-А если бы я не поехала?
-Увез бы силой!- разливая шампанское по фужерам, ответил Егор.
-С Новым годом! С Новым счастьем!- звучали поздравления с телеэкрана.
Всю жизнь поздравление «с новым счастьем» Елена Михайловна считала глупым и нелепым, а тут вдруг согласилась:
-С Новым счастьем!
От фужера шампанского, а может быть, от долгой дороги захотелась спать. Егор бережно закутал любимую женщину уютным пледом. Снов в эту ночь Елена Михайловна
не видела.
Утром она проснулась от яркого солнца, спрыгнула с дивана, подошла к окну и ахнула:
-Снег! Сугробы снега выросли почти до окошек! А ночью-то шел дождь! Не может быть, этого всего просто не может быть!
И еще … с дивана-то она спрыгнула! Села на корточки, встала, ноги работали!!!
Егор еще спал на высокой решетчатой кровати. Потихоньку, чтобы не разбудить, Елена Михайловна пршмыгнула на кухню, поставила на плиту чайник, в кармане пальто зазвонил телефон:
-С Новым годом!- наперебой кричали в трубку сын и Катюша.
-Бабуль, у меня новый сотовый! А тебе принесли новые ноги?
-Не болтай ерунду, - сердилась на Катю невестка.
-Сынок, а собаки во дворе не видно? - вдруг спросила Елена Михайловна.
-Мать ты о чем? Какая собака? У тебя все в порядке?
-Да, не волнуйтесь, у меня все замечательно, еще раз с праздником!
Она вышла в сени, нашла в чулане старые валенки и проржавевшее, но еще недырявое эмалированное ведро.
Снег под калошами радостно скрипел. Елена Михайловна направлялась с ведром к колодцу.
-Надо бы баню вымыть, а Егор проснется – воды наносит и дров наколет. Суббота же сегодня, банный день!
Обсуждения Банный день сказка в новогоднюю ночь