Зимний рассвет

Зимнее солнце
В соломенной шляпке
Снеговичок...

Зимнем пляжем бреду...
Как хрупки волны
Вчеращнего лета.

Рассвет молочно-белый,
дождь, шорох камыша.
О, если б я умела
вот так же неспеша

уютно, осторожно
заре с дождем под стать
с любовью невозможной
душе своей внимать.

Но, повинуясь ритму,
несущемуся вскачь,
кромсала будто бритвой
всем грузом неудач,

погоней за химерой,
несбыточной мечтой.
Что счастья было мерой?
Кто мне кричал «Не стой!»?

Рассвет молочно-белый
грибным дождем шуршит.
Измученное тело –
пристанище души.

Зимний ветер срывает последний листок:
Календарь опустел, как допитый стакан.
Кружит вьюги декабрь: впереди Новый год,
Как ступенька наверх в беспросветный туман.

День настал, когда время, сжимаясь в комок,
Приготовилось к старту в холодный январь.
Один миг - и иллюзий бурлящий поток
Понесет нас вперед, в бесконечную даль!

Новый год..., только он нам возможность дает
Все проблемы мгновенно, шутя разрешить.
Как легко в это день отложить жизни счет,
Будто завтра с утра не придется...

Зимним днём в гирляндном свете
Новый Год справляли дети…
Кружила танец допоздна
По залу девочка одна.

И понравилась Серёжке
За смешной костюм матрёшки.
Но точно знал в свои пять лет
Серёжа маленький секрет…

За рукав схватил девчушку,
И шепнул он ей на ушко:
"Таких ещё в тебе внутри
По меньшей мере штуки три!"

2007 г.

Мороз-художник
Рисовал
Узор на окнах
Серебристый.
Январь снежинки
Набросал
На ветки елочки
Пушистой.
Луна и звезды мирно
Дремлют
Весь свод усыпан
Пылью млечной
Они моей печали
Не приемлют,
А только манят далью
Бесконечной.

Зимняя дорога убегает вдаль,
Лунный свет встречает королеву-ночь.
Пробежит в потёмках чья-то вдруг печаль,
Упадёт в сугробы. Ей уж не помочь.
Город спит, усталый,словно умер вновь,
На проспекте холод, на бульваре ночь.
Пробежит в потёмках чья-то вдруг любовь,
Упадёт в сугробы. Ей уж не помочь.
Кто-то смотрит в окна, ей опять не спится,
Лунная дорога манит в бездну "ночь".
И, расправив руки, полетит как птица,
Упадёт в сугробы. Ей уж не помочь......

Зимним вечером задремлется вполглаза,
Вьюга воет за окном сердитым басом.
И припомнится мне бабушкина сказка,
Как из леса выходили кабиасы...

Как из леса выходили кабиасы
На опушку, моя детка, на опушку
И следили до полуночного часу
За избушкой, мой котёнок, за избушкой.
А в избушке жили-были дед и баба,
И была у них собачка белолапа.

Поздней ночью выходили кабиасы
Пообедать, моя детка, пообедать,
Чтоб отведать человеческого мяса,
Чтобы съесть, мой ангел, бабушку и деда.
Так бы...

Зимнее проклятие,
леденящий зной
открывает во мне
двери сонной океанической бездны…

Как хочется сбросить этот подвальный мех,
обнажить остроту восприятия
и бегать ветром по траве,
собирая солнечный смех
на ресницах, льющихся пыльцой…

Проникающее ранение –
декабрьский горизонт лезвием
бесконечности…


P.S. Сытость притупляет чувства

Рассвет — начало жизни одинокой,
Предрешена судьба моя была.
Меня воззвал Спаситель многоокий
И сохранил от плотяного зла.
Я жизнь свою всю посвятил смиренью,
Молился Богу я в пустынях много лет,
Питался саранчою и растеньями
И отхлебнул я всемогущий свет.
Вдали уже гул нарастает некий,
Идёт и брызжет затхлою слюной...
Он предвещает гибель человеку,
Уже рождается к ковчегу новый Ной!
Покайтесь, братья! Вещий сон мне был!
На землю вновь сойдёт Господне Царство!
Молился кровью я...