Зато

От политики б отторгнуться,
Да куда?
Если печь почти не топится
В холода,
Если уголь, цены аховы,
Да доставь,
Ты ее послал бы на хрен бы?
Сам представь.

Ошалели, окаянные,
Денег нет,
Пусть хотя бы деревянные,
Дай их мне.
Я, представь, что эти доллары
В глаз, ни раз,
А были б, точно дала деру бы
В Гондурас.

Чтобы пусть хоть мало пенсии,
Зато в срок,
Тяжко жить на одном если бы,
Страсть, внучок,
Страшно жить совсем беспомощной,
Просто жуть,
Раз и...

От вечной юности красавицы-Земли
Все прегрешенья, беды и страданья,
Расстрельные приказы, типа – Пли!,
Доносы, выселения, изгнанья.

Вслед за Иосифом Господь к себе прибрал
Сынов Иакова небесталанных.
В Египет голод тот народ согнал,
С земель обещанных и столь желанных.

От чресл Иакова, считать без женщин, душ
Там было семьдесят. (Уж, извините,
Меня Арбатовы*, но ваших клуш
В партийных списках не было в Египте.)

Тот славный род в бой провидение вело
И преступление братьёв...

Сара, жена Аврамова, родить не могла ему.
Оба довольно старые, видимо, потому.

***
(Вот и окончилась чудная сказка,
Вещее слово, живые ключи,
Где повинуясь волшебной указке
Мчался к любимой дурак на печи.

Меч-кладинец, ты сегодня в ударе,
Сколько слетело голов…
Остановись, пока в сладком дурмане
Не наломали мы дров.

Память, найди мне лазейку как выход
Из подземелья, где воздух глухой,
Где над сокровищем чудище дрыхнет,
Милой моей охраняя покой.

Из раннего...

***
Всё...

Судьи - это наше отражение,
И не мне блюстителей судить,
Потому с особым уважением
Буду о Самсоне говорить.

Человек, похожий на Скуратова*,
На Самсона (впрочем, я о чём?)
Мылся в бане, где неоднократно он
Был замечен, но не уличён.

С женским полом поведенья лёгкого
Своё время в термах проводил,
Наигравшись с этими плутовками,
Он честной народ потом судил,

К делу подходил с руками чистыми,
Нуждами живя простых людей.
Ритуалы банные с девицами...

Ты где-то там, в далёком Кишинёве,
Где строят жизнь под европейский вкус,
Где много банков, и цыгане снова,
Меня увидев, кличут: «Эй, урус!..»
Я о России слышал много злости
Об интервенции, о тупике...
Перемывали „этим русским“ кости,
Зато на чистом русском языке.
Но этот край, где сторонятся русских,
Меня к себе не злобой привлекал.
Меня влекло неведомое чувство,
О нем лишь знает греческий Тантал.
Я полюбил прелестную особу
И нежной страстью бурно воспылал,
И думал я, что с ней...

А ты прости, прости меня родная,
За то, что я упрямый и шальной.
Спою тебе как я могу, как знаю,
Я о любви, любви своей большой.

Бродяга я, я озорной, но добрый.
Я правил строгих в жизни не любил.
Весь из углов и в чём-то неудобный,
Зато в душе любви есть жаркий пыл.

Живу одним днём, денег не считаю,
И обмануть меня легко дельцам.
Зато скупцов, мучений я не знаю,
Тех, кто живут молясь златым тельцам.

Живу всегда открыто, нараспашку,
Люблю простых, весёлых я людей.
Отдам...

Лишь мудрый понимает суть и смысл вещей,
Не зря в президиуме его место.
Иной сидит, бессмертный как Кощей,
Партийцам это лучше всех известно.

Монументальный лик осмысленно суров,
Транслируют его на всю отчизну.
Исходит от него поверх голов
Харизма – Людям жить при коммунизме.

«Я говорю вам: Слово царское храни
Во имя перед Богом данной клятвы…» –
Верховный жрец вещал с трибун в те дни,
Когда в анкете главным был пункт пятый.

«Где слово царское, там миром правит власть...

Спросите меня: «Как оно, старым дядям?»
Отвечу – живу сентябрём:

Весною распашем, посеем-посадим,
А к осени всё соберём.
Зато не напрасны труды и усилья -
Меня не пугает зима.
Господь не оставил - пришло изобилье,
Заполнив мои закрома.
Пусть лето прошло, холода на подходе -
Я крепко стою на ногах,
Слегка облетевший, согласно природе,
Потёртый, зато при деньгах.
Могу себе многое в жизни позволить –
Открыты любые пути.
Здоровье в порядке, судьба благоволит,
И всё у меня впереди...

Есть в осени какое-то томленье,
Какая-то загадочная нежность:
Яркой листвы неспешное паденье,
А в лужах-зеркалах небес безбрежность...
Хоть дождь принес щемящую тоску,
Зато, смыл пыль безжалостного лета,
А среди тучь всего один лоскут,
Зато, он ярко-голубого цвета!
И бабье лето будет непременно,
И равноденствием порадует Бог РА!
Природа нас готовит постепенно
К коротким дням и длинным вечерам.
А в сумерках, под шепот листопада,
Мечтается и пишется легко...
В камине дров подмокших...

Да, я философ и поэт,
люблю потоки умствований,
зато среди земных скитаний
я знаю про духовный свет.

Да, мне открылся Иисус,
явив Свою любовь и силу,
зато когда сойду в могилу,
узрю Того, Кому молюсь.

Он воскресенье обещал
тому, кто верит в Божье слово,
и обещания Святого
я с Его помощью познал.

Да, к Иисусу я хочу,
хочу попасть в Христово Царство,
когда ж без всякого лукавства
на встречу с Богом полечу?