Забвенья

Ну, что вам рассказать об Атлантиде?
Друзья земные, рвущиеся ввысь?
Там Мать Богов, Сокрытая в Исиде,
Сошла с виманы[1], чтоб размножить жизнь.
И заложить в основу ПиРАмиды
Сиянье Света на пустой Земле.
И до сих пор То ЗНАНИЕ сокрыто,
но, лишь, открыто Это Знанье Мне.
Когда основы мира пошатнулись,
и астРА[2] уничтожила землян,—
Божественные Силы, вмиг, вернулись
в Свои Миры Волшебных Дивных СтРАн:
на Сириус, Венеру, Бетельгейзе,
Медведицу, Плеяды, Орион[3].
Земля...

Сколько зим, сколько лет
Ты приходишь зарёю рассветною.
Лишь тайком, лишь во сне,
Как весна до поры невоспетая.

Как роса, как слеза
На бокале вина недопитого
Мне блестят, умоляя, глаза,-
Подари мне тепла позабытого.

В небеса голоса
Устремляются песней забвения
Канут в лету к утру чудеса
Пробуждаясь, исчезнут видения.

То ли в дождь, то ли в снег
Как весна до поры не согретая,
Ты приходишь ко мне лишь во сне
И уходишь... мечтою заветною.

Перелётные птицы вернулись, обнулились цифры,
фору, получить удалось, на старте, прицел навели,
залп, руки убрать успели, улетели, расправив солнеч-
ный парус, курс выбрать забыли, улыбались, чтобы
скрыть глупость, невесомость, не преодолеть тупос-
тью, пост, обжорством, статус скво, притворством,
отпечатки пальцев, сканирование роговицы, не помог-
ло, проникнуть в тайную комнату, компас потерял,
ориентацию, Орион, Андромеду, идём по следу,
псы, впереди, созвездием маячат, у...

Манит, манит Запределье,
Манит, манит меня вдаль.
Обещает мне спасение,
А мне здесь живущих жаль.

Трудно, трудно мне оставить,
Тех кто близок и любим.
Что не с ними, болью память,
Подарить, уйдя родным.

Чей-то голос в ночи шепчет:
Не борись — усни навек,
Жизнь — лишь к смерти путь навстречу,
И умрёшь ты человек.

И покоем пеленает,
Серость, отдых подарив.
Сон глаза мои смыкает,
Себе тело подчинив.

Но минуя Запределье,
Душа в сказку-мир уйдёт.
Не взяв серый сон-забвенье...

Мои заботы стали птичьи - поесть, попить, прилечь, уснуть.
Забыл про светское приличье, и про земной тернистый путь.
Когда с тобой - что мне заботы? Всего за талию обнять.
И целоваться до зевоты, и в бездну женского нырять.
Я стал как сыр в топленом масле, и словно селезень в штанах.
Одел земные снова маски, ушел космический монах.
Один лишь голос да забвенье остались в сердце на три дня.
Из поколенья в поколенье - опять ночую у тебя.
Мне воздержанье прописали, а от психологов - вдвойне...

Что может быть приятней, любимых губ прикосновения,
моменты чудного, приятного забвения!..
Когда хранишь все поцелуи для одной,
когда при виде её глаз, весь мир становится иной,
родной, и добрый где то ласковый и нежный,
такой любимый и безбрежный..!
Когда тебя целую голову теряю,
что происходит сам не понимаю..
И каждый новый поцелуй как в первый раз,
все эти чувства мне не передать сейчас...
Когда хранишь любимой след от поцелуя,
когда ждёшь встречи и сидишь тоскуя,
в большой...

Когда умру, меня не хороните
Вы на святой кладбищенской земле,
Но лишь костёр прощальный разложите
На чёрной отдыхающей скале.

И на огне пылающих столетий
В Ад не падёт, не устремится в Рай
Моя Душа — одна на белом свете, —
Оставшись созерцать печальный край.

И, по следам языческих традиций,
С костра в ночи на сорок долгих дней
Душа моя безмолвной чёрной птицей
Погонит чёрных над землёй коней.

Я Памятник себе нерукотворный
Воздвигнуть не стремился до весны, —
Но в день...

Я слышу локонов твоих шуршание
Храню по-детски безмятежный сон,
А губы помнят каждое косание
И твой пьянящий, сладострастный стон.

Одежд обрывки разметались по полу,
Как будто вихрем ветра сорваны
Не осознать, коль у желанья в плолоне.
Мосты для возвращенья сожжены.

Забыв о дне, о жизни и о вечности,
Порвав приличий бренности границ,
Тонули в неге ласки бесконечности
Лишь вздох и шелк прикрывшихся ресниц.

Люблю…. – слова срывались в шторм касания -
Желаю и хочу тебя я вновь...

Так мало времени! А он
Искал своей отсрочки повод,
Покуда светел небосклон,
Последний раз взглянуть на город.

Нет, слишком далеко тот дом,
Что он покинул, непрощенный,
Но, как на площади, при нем
Такой же точно двор мощеный.

И город, словно вымыт, бел;
Как пред грозой - затихший рынок,
И купол неба голубел,
ГорЯ от солнечных искринок.

Он вглядывался в сотню лиц,
Запоминая их навеки,
Любуясь прелестью девиц,
Сочувствуя судьбе калеки,

На всех трудяг, на мужиков,
Его как...

Ты — инь, жемчужина этого мира,
Сладость моего бытия.

Вся музыка пространства жизни
Поет симфонией в твоей крови,
Излагая состав и теченье эмоций.

И мы обручены пульсом созвездий,
Иероглифами имен на чашке времени,
Из которой стекают пожары озарений
На вещи, плывущие рыбами к солнцу.

Сквозь проливные дожди иллюзий
Стреляют молнии истины зренья,
Стремясь прикоснуться к эху истока,
Притянутые жаждой забвения.

И вот я
Слушаю музыку тебя,
Душа огоньком свечи трепещет.