Я имел в виду

1
А в городе остановившись,
и у купца заночевав,
Дубровский - утром появившись,
в Суде Уездном ( Зная - прав! ),
не ощутил, к себе, внимания
( А может, здесь, до рангов - мания? ),
где Троекуров - то - другое...-
едва вошёл... и : «Что такое?» -
за уши вставили аж, перья,
все писарЯ ( Ну, как вигвам! ),
коль счастье, люди, сходит в вам,
где, каждый, с креслом, ведь мистерия...
явилась, словно духом злым,
сам Троекуров - с Иском к ним!
2
Кирила сел… Открылись двери...

Жил в стране за морем синим,
Человек из чугуна.
Был могучим он и сильным,
Обходился он без сна.

Масло в трубках-жилах медных,
Мотор-сердце гнало в нём.
Не полезных и не вредных,
Не имел привычек он.

Был не добрым, не сердитым,
Чувств не ведал никаких.
Жил в краю людьми забытом,
В доме из камней больших.

Мозг его был электронный,
Много знаний он хранил.
Только опыт их огромный,
Бесполезным ему был.

Мало знаний, нужны чувства,
Тяга к творчеству нужна.
Чтобы счастья знать...

Судьбу ты не кусай, не кушай, не лезь коль
не зовут, готов тот пионер, что испытал, про-
блемы то его, не погубить, убитого, рождён-
ного ведь не родить, и полетишь без крыльев,
выть не надо, а в заговоре близких и родных
не уличишь, (судьбу) не испугать её, ни смер-
тью, ни распятьем и не обманешь и не изме-
нишь, лишь себе, не потеряешь, коли нет и не
мечтай другую не получишь, люби свою, не
искушая, и не минешь ворот ты рая, хромая
курица и та, имеет выбор, пустота, забвенье...

При живом – и не знать отца!..
Помню, жалко дрожал мой почерк:
Неокрепшей рукой юнца
Выводил я: «Скучаю… очень!..»
Как же так! И по чьей вине
С давних пор и по наше время
Прорастает, как злак в стерне,
Безотцовщины горькой семя?..
… Хлопнул дверью и вышел вон,
Оставляя в наследство сыну
Детство, втиснутое в вагон,
И дороги – длиной в Россию.


Осколочки детства

Эх, сады-огороды чужие!..
Только рано сумел я понять,
Что достойней бутылки пустые
На кино да на хлеб собирать...

И снова поэта в России убили!..
Человека, что просто думать умел!..
Слова его птицей свободной парили,
Он чувства и мысли свои имел.
Природа! Ты снова грубо ошиблась?
Или права ты всегда?
Ведь слово его «об асфальт расшиблось,
Упавшим птенцом из гнезда»!

Нел Сатва

Жил да был на земле барабан,
Мнящий, будто велик и ужасен…
– Гад! Масон! Негодяй! Графоман! –
Всем вопил он, кто с ним не согласен.

Плод любви пустоты и козла,
Жил он, ритмы чужие корёжа.
От усердья разводами шла
И краснела козлиная кожа.

Знали скрипка, рояль, саксофон,
Что в своём барабанном пространстве,
Звук заслыша, немедленно он
Завопит о чужом графоманстве.

За листом он исписывал лист
(Вперемежку стихи и доносы),
И кричал, как он бел и пушист,
И...

Если вдруг кто-то стал обращаться
К вам, как к "личности многогранной",
Не советуем обольщаться, -
Присмотритесь к себе тут! Главно, -
Что, конкретно, ввиду имелось?
Может то, что вы - плут отменный,
И сказавшему где хотелось
В спину плюнуть одновременно?!

Зимою наши чувства были
Так высоки, нежны и милы,
А лето с пылом жаркой страсти
Над нами не имело власти.

И хорошо, что всё проходит,
За ночью светлый день приходит,
И жизнь, как быстрая река,
Меняет очертанья, берега.

Нел Сатва. 1985г.

«Ему забили рот глиной, чтобы не сказал,
чего лишнего». «Он накалывал тату, на за-
пястье, жил в степи, раскрашивал плоскости,
писал стихи, о том, чего нет и не было, ни с
кем не обедал, фрака не имел, и полмира не
обозрел, а весь, не тонул, никого не бросал,
только его, не сеял, не жал, не покрывал, не
жрал, ел сам себя, выл на луну, шептал на во-
ду, исчерпался походу, выбирал грязь и слизь,
вываливал на обозрение, всему народу». «За-
копали, так мы и знали, чем дело кончится...

Ленивый мир погряз в пустой мечте,
Что духу не потребны испытанья.
На Небо попадают только те,
Кто на земле испытывал страданья.

Богач, что не имел в миру нужду,
При жизни б и пророку не поверил,
Узнав, что будет мучиться в аду –
Что после страшным опытом проверил.

Решил бы, что бессовестный простак
Его морочит баснями пустыми,
И НАТРАВИЛ БЫ НА НЕГО СОБАК,
Чтоб не порочил «праведное» имя.

Сей олигарх века в огне горит,
С ним – те, что рай земным аршином мерят.
И притча не...