Взрыв

Жаркая осень. Владикавказ.
Нить Ариадны как смерть проста.
Время в ту пору выбрало нас,
Чтобы отправить в Афганистан.

Что нам, бойцам? Приказали – в бой!
Выполним свято любой приказ.
Спорить не стали с такой судьбой,
Смерть в двадцать лет не страшила нас.

Только боялись – попасться в плен,
Взрывом лишиться руки, ноги.
Жить как рабы, не привстав с колен,
Не принасилуют нас враги.

Нам и сегодня не спет отбой,
Мы как и прежде Руси верны.
Наш неизменный за Правду бой –
Слава и...

Дождь косой, нещадно,
бьёт в лицо рукою ветра.
Зябко, безотрадно.
Мне не пройденные метры
жизни барабанят
в зонт стремительностью струек.
Вот новейший баннер
в глаз, назойливо целует.
Тяжесть ритма роков
взрывами по нервным клеткам.
Нужно идти. Сроки.
Мысли хлёстко, будто плетью -
Скоро счёт предъявят.
Чем расплачиваться будешь?
Сыро в мозгах, явно.
Мимо, сквозь взгляд, белый пудель.

Цянь – так я вижу прожилки огня в осенней листве, в плеске цикады,
в локоне спящей весталки.
Цянь – так поют водостоки весной, так скрипичный концерт ледяных родников
низводит усталость.
Цянь – одинокая стража любовника нежной зари, распахнутых крыльев моря,
радость
младенца, сосущего молоко небесной музыки облаков,
сладкие шрамы и бархат бронзовых стрел ночной охоты.
Цянь – иероглиф творчества – стихия свободоречивой страсти
в садах любви и ненависти.
Там, где рождается Цянь, не...

Земля одела белые наряды,
Воронки чистым снегом занесло,
Где бой прошел и где легли снаряды
Теперь бело, кругом белым-бело.


Чернеют кое-где печные трубы,
Да с криками кружится воронье.
Засыпал снег деревню, только трупы
Былых людей, что пали за нее,

Еще видны. Под первым этим снегом
Лежат они, молчанием полны,
Незрячими глазами смотрят в небо,
Как будто тишиной удивлены.

Еще недавно жившие солдаты,
Которым жизнь была так дорога,
Как будто спят под снежным масхалатом,
Спят...

В небо взметнулись серые скалы,
Солнце огнём броню накаляет.
Знают ущелья и перевалы:
В Афганистане часто стреляют.

Мы от бандитов Русь заслоняли,
Наших могил - четырнадцать тысяч.
Что бы о нас там ни сочиняли
Те, кого впору попросту высечь.

Пишут статейки нежные франты,
Сроду не знавшие боли и горя,
И верещат, что мы - оккупанты,
Чтоб из героев сделать изгоев.

Для злодеяний двери открыты,
Хлещем отраву полною чашей.
Рылами свиньи влезли в корыто
И обожрали Родину нашу...

Отрываясь от тела зеркальным столбцом,
На исписанной клетке бумажного храма.
Я стою,как умею, пред Бога лицом,
Изучая абстракцию всей панорамы.

Извергает дугой ощущения душа,
Резонирует взрывом,летает в блаженстве.
То разгонится светом,а то неспеша,
Каждый вектор стремит возвышаться в главенстве.

Отражается следом астрал расписной,
Осцилограф сознания вечной машины.
Устремляется в дали блестящей волной,
И сбивает все ритмы сердечной лучины.

И бушуют шторма и кривит весь экран...

Луна Сиянием полна!
Над тёмным лесом
льётся звук,
и падает роса из рук,
как амбра жёлтая она...
Такая ночь, что тишина
звучанием Земли полна,
взрывается от пения
разноголосых птиц, сверчков,
ундин, лягушек, вод, жучков...
Любовь творится под Луной,
и белой звуковой волной
пьяна Земля, как от Амриты...
И вот Врата Небес Открыты!
Восьмёркой Крылья Сотис свиты...
Пульсирует Планета-Ночь!
О, Золотая Матерь-Дочь!
Вслед за Тобою РА плывёт.
Ты — на Закате, а Восход...

Дайте сломаю запоры и вышибу дверь,
Атомным взрывом в куски этот мир разнесу!
Что ж от меня вы б хотели увидеть теперь,
Если мой друг мне сказал, что поём мы попсу?

Не пережить той обиды невинному мне,
Но перед тем как нарежусь я и застрелюсь,
Мокрой бродячей собакой провою луне
Антипопсовый и антикоммерческий блюз.

Может быть, это расплата за наши грехи:
Идиотизм на экране - в порядке вещей.
Где вы слыхали, чтоб пели с эстрады стихи,
Видано ль вами, чтоб пелись там песни вообще...

Мне жаль тебя планета обречённых,
К несчастью, нам с тобою по пути.
Не избран я — и в списках для спасённых,
Своё я имя, не сумел найти.

Не знаем точно мы как всё случится:
Потоп иль мы должны в огне сгореть,
Иль в этот раз решил без катаклизмов,
Он изнутри — взорвав, наш мир стереть.

Иль может быть не будет вспышек взрывов,
Огня с водой, ковчега для святых.
Издаст Закон, грехов Он не простив нам,
А для Закона нет своих-чужих.

Закон основы сущего изменит,
И мы без боли...

Чтоб не было следов, их зАлили в бетон,
Изъяв немало средств из гробового фонда,
И разевает пасть чудовищный питон,
Да не питон, а просто анаконда!

Шипят на всех углах оракулы змеи,
Какого, дескать, потеряли друга.
При жизни же его на части размели,
Пустив считать длину глухого круга.

Владимир, врежь им правдою в глаза!
Им правды этой хватит за глаза!
Свезут ли привередливые кони
Тачанку в той немыслимой погоне?

Вы можете сказать: ты молодой ещё
И не к лицу тебе излишняя...