Волки

Вы смотрели на нас
Сквозь ресниц, иронично,
Как охотница-профи
На бедных волков,

Ну, конечно же, мы
Разодеты прилично,
Нет у нас предрассудков
И брачных оков.

Под вуалью блестят
Чуть рассчётливо глазки,
На перчатке - брильянт
И изящный браслет.

По походке видать,
Вы не верите в сказки,
Лишь в шуршанье купюр,
Да в аккорды монет...

И весёлые волки,
Не чуя подвоха,
Добровольно бегут
Под прицел Ваших глаз...

Пожалейте, мадам,
Может, жалости кроха
Затерялась в душе...

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские ёлки
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.

Затевают волки обреченный вой,
И вдали бушует призрачный прибой.
Затихает ива, замолкает пруд,
И луна тоскливо светит в мой приют.
Про зловещий случай в ледяном краю
Ты послушай, брат мой, исповедь мою...
В тот январский месяц, чуть пришла заря,
Отмечал невзгоду жертвенный обряд.
Для меня обратный начался отсчет,
Жизнь моя ниспала, кончился полет.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Обветшала родная квартира...
Я сижу, про себя отмечаю
Этот день, как ничтожный для...

Воют волки сумрачными рощами,
Полнолунье начинает пир.
На угрюмом кладбище заброшенном
В склепе просыпается вампир.
Был при жизни графом-чернокнижником:
Губы алы, пламенеет взгляд.
Ныне околдует пограничников, –
Кровушки попьет он у ребят.
Рядом под забытою могилою
Шевельнулся вурдалак другой.
В башне, что рассыпалась руиною,
Был при жизни он простым слугой.
«Ганс! Лакей мой верный! Рад я встретиться!
Что ж ты худ и бледен, как луна?
Разлагаться начал! Не отвертишься,
Кровь для...

Когда мы были молодыми,
как шхуна твоего стиха,
то радовались, нынче ж в дыме
воспоминания, штриха
какого-то мы ищем долго...
А что ещё сказать могу?
Я вспомнил песнь, в которой волки
закувыркались на снегу...

В старь, намного лет назад
Зимним трактом шёл обоз
Скрип полозьев, бубенцы да храп коней.
Ели хмурые стоят,
В снежных шубах, а мороз
С каждым часом всё сильнее и сильней...

задремал ямщик лихой,
Подустал за долгий путь...
А вдали уж светятся огни!
Только снежною тропой
Волки серые идут
И в ночи истошный крик:Гони!

Припев:

Обложила волчья стая,
Кони встали на дыбы,
И помчали, снег взметая от судьбы!
Обложила волчья стая,
Палец пляшет на курке,
А вожак уже в броске...

Там, где правят дураки,
Жить прилично не с руки -
Склоки, кривотолки,
Все друг другу волки.
Держит люд за лохов
Гнусная эпоха -
Обмануть так просто
Тех, кто ниже ростом.

Чем чадить, лучиной тлеть,
Срочно надо поумнеть,
Свой АйКью подправить,
Дружною оравой
Выйти из отстоя
И войти всем строем
В новой жизни будни,
Где зажить как люди.

Представляю - каждый друг,
Умники одни вокруг,
Началась житуха,
Не получишь в ухо,
Есть к тому препоны -
Умные законы
На пример Европы...

Разлепив глаза в понедельник утром
Всё пытаюсь вспомнить где и с кем я пил.
Только вот извилины напрегать не можется,
Видно у мозгов моих не осталось сил.

На немытой кухне вскепячоный чайник
Залил мою жажду тёпленькой водой.
И надев всё лучшее, я спешу в компанию
Без копейки денег, но с большой душой.

Движимый надеждой и благими мыслями,
Твёрдо собираюсь до чертей не пить.
Быть не может, сново, на рогах вернуться
Я скрестил два пальца. Ведь, всё может быть.

Да. Конечно. Можно...

Врагов отечества всегда ссылали раньше.
На край земли, куда-нибудь подальше,
Где люди вольные в своих цепях когда-то,
Трудились от рассвета до заката.
Три века русской жизни за Байкалом,
Московский тракт сюда шел от Урала.
Где Нерчинск, Кутомара с Былырой,
Наследство русской каторги былой.

В Москве и в Питере счастливые все лица,
Святой Руси отмеченных столицах.
Живут, совсем не ведая печали,
Ломая жизни сладкий каравай.
А нас за что на каторгу сослали,
В Забайкалье, в каторжный...

Крик истошный изрекая
Ночь безлунная стоит.
Старый пес от страха лая
Хвост поджал и весь дрожит.

Страх закрался в душу
Нос по ветру повернул.
Навострил на крик он уши
В подворотню в лаз нырнул.

Не видать во тьме прохожих
И собачий лай умолк.
Тишина на стон похожа
Значит близко бродит волк.

Не страдая любопытством
Стаю в ночь привел вожак.
Стужа, голод этим чувством,
А не ради праздных драк.

В грязь упасть он не боится
Ведь матерым он слывет.
И готов на смерть сразиться...