Винни-пух

Был склонен к изученью языка порочных женщин,
Вдыхал лежалый снег, подать весну распоряжался,
И не желал любить в силу привычки, и душу продал августовским грозам,
И обладал свободою пропить талант, и когда рыжий вечер
В коробках спичечных домов палящим солнцем умывался,
А чаша улиц, забродившая людьми, скрывала его строки, его слёзы
На иглах ветра, насыщал страх страха и питался жаждой жажды;
Случайно брошенным словцом менял весь ход вещей,
Вынашиваемый тысячелетья. Что ему надо? Так...

Я люблю тебя - город мой северный,
Я люблю тебя, шахты , снега,
Если был бы в тебе неуверенный,
То ни жил бы я здесь никогда.

Вот и ночь опустилась полярная,
Ведь зима счас стоит во дворе,
Здравствуй , ты – Воркута заполярная,
Здравствуй город зимой в декабре !


Счастливый Новый год !

Парки спят вечернею порою
И кусты заснеженные спят,
Ель в окне покрылась сединою
И стоит уж много лет подряд.

Новый год встречать у ёлки надо,
Дед мороза славить и гадать,
Принесёт он всем...

Небо, небо — небо синее,
Белым пухом облака.
Без любви душой остыну я,
Превратившись в старика.

Я к седой вершине, горною,
Тропой узкой поднимусь.
В небе ворон точкой чёрною,
Ждёт когда я подскользнусь.

А с вершины мне навстречу,
Вдоль тропы ручей бежит.
И журчанья своей речью,
В пути душу веселит.

За горой в долине город,
В нём семья моя живёт.
Дом в котором всем я дорог,
Дом, который меня ждёт.

Небо, небо — небо синее,
Ворон точкой зря кружИт.
Я дойду, в пути не сгину...

Стволы склоняются к тиши озёрных вод,
Поклонов ждёт от флоры мрачный Хронос,
И зависают над крутым обрывом кроны,
Не помня, что манил их небосвод.

Кора деревьев рассыпается в труху,
Корней канаты держат всё слабее,
И брёвна гонит лесосплав на берег,
Где их встречают тополя в пуху.

Но саженцы полны забот и планов –
И рвутся ввысь, не ведая сомнений,
Им не понять неторопливой лени
Стареющих у пирса великанов.

Красивое слово
навеяло мне
Легенду о юноше,
чистой воде…
I
Давным-давно, века назад
Кружился так же листопад,
И запах осени цветной
Дурманил сладостной волной.
А на равнине средь холмов
Три сотни крепких теремов
Окружены были стеной,
Чтоб не забрался к ним чужой.
Надежной крепость была та
И под охраной ворота.
Там правил Князь уж много лет,
Дружина с ним не знала бед.
Он храбрым слыл и мудрым был
И больше жизни дочь любил.
Илона баловнем росла:
Мать после родов умерла.
А...

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...

Улетела из сердца жар-птица,
Скрыл её белый пух облаков.
И опять мне ночами не спится,
Я дорогу забыл в царство снов.

Потолок надо мной спрятал Космос,
И не слышу я звёзд в Небесах.
И стихов замолчал во мне голос,
Заблудившись в ненужных словах.

Соловьи петь в душе перестали,
Под свирель в ней рыдает печаль.
Я простил тех кто в спину толкали,
Их, убогих душою, мне жаль.

Мостик радуги в сказку растаял,
Мир реальный проблем послал воз.
Но не сдамся — из опыта знаю:
Вспыхнет...

Там, над Российскими полями,
непроходимыми лесами,
золотоглавыми церквами...,
там, в перламутровой дали
звучит симфония Земли.

Она – и в тополином пухе,
и в бормотании старухи,
и в терпком вкусе медовухи…
Она – решительно во всем,
с чем мы сроднились, чем живем.

Она чиста, как взгляд ребенка.
Она – как песня жаворОнка,
звучит с небес светло и звонко,
и, может быть, в рассветный час
из спячки выведет всех нас!..

Больному весь Мир не в радость
А солнце горит лучиной,
Уставшему и пух в тягость,
Камень паденья причина.

Голодному слона мало,
Сытый не соберёт крошек,
Голому лист покрывало
Бедному радости грошик

Но Каждому в этой жизни
Путь от рожденья до тризны.

Да не так, не эти речи,
Тише, ниже, без цепей,
Разгрузи другие плечи,
Стань немножечко сильней.
Да не изощряйся гневом,
Остуди пристрастный ум,
Напрягись душой и телом,
Убери мятежность дум.
Вверь себя Отцу в печали,
Вверь себя Отцу в труде,
И пойми, другой едва ли
Властен в этой суете…
Та душа – слабей травинки,
Безопасней муравья,
Легче пуха и песчинки,
Все от Бога в каждом «я»…
Отпусти любую крепость,
И не принимай в штыки,
И разумность и нелепость
Только с Божеской руки...