Ветвистый

Отчего у смотрящих вперёд зачастую так мало наитий,
Озаряющих светом, добром и надеждой страдающий Мир?..
Для того ли, чтоб Путь после вскрытия раны гниющей был виден,
И могли мы однажды дойти к совершенству сквозь множество сфир?

Это сложно постигнуть умом, а увидеть дано единицам:
Древо Жизни питает Любовью своею всю суть бытия,
Где-то в кроне ветвистой его вьёт гнездо себе райская птица,
Ежедневно с водой родниковою в клюве спускаясь к корням.

«Это многим известно» - сейчас мне...

Прикрой глаза свои чуть-чуть,
Представь, что ты на океане,
Песок горячий - не уснуть,
А горизонт весь, как в тумане.

Там рыба плещется в воде
И гомон чаек суетливый,
Дельфины прыгают, нигде
Ты не найдёшь, как здесь красивей.

Песок в ракушках, спешно краб
Покинул вот своё жилище,
Но мальчуган рукою цап,
Как жаль, его никто не ищет.

Вода к себе манит волной,
"Войди в меня и искупайся,
Я буду нежною с тобой,
Ныряй, и плавай, наслаждайся!"

Вдоль берега стоят стеной...

Пыль H2O лакирует антик асфальта –
фон осенних реликтов
в преддверии зимней ангины.
Эпилептический свет
серой масса залит
в окна – блок питания сонных глаз.
Ветвистая тина
обмякла фрактальными зарисовками.
Еще один пласт
годичного круга,
еще одно ожидание
новогоднего лоска
стало,
приевшись,
на несколько граммов пошлее.
Свиданье –
не пляшет нервными струнами роскоши,
прощанье –
циничней, и прошлое,
прекрасно, лишь тем, что оно истекло.
Молчание птиц – это ль не повод...

Прошу тебя, чтоб уходя,
Не хлопала бы дверью,
Ее открыть еще возможно,
Придется, не обязательно тебе…

Перекосит замков железную натуру,
Из дерева ветвистого нутро,
Оно не злится, лишь помогает,
Хранить в себе извечное тепло.

Чуть позже, в радостных сомненьях,
Почувствуем мы горькое родство,
Но рядом дышат измененья,
И новое, не растворяемое, мое…

Не расставанье стало нам помехой,
Не пониманье сущего ушло…
Мы не умеем строить чувства,
Но строимся под них легко.

Возле клёна резного,
У клёна узорного
Тын забор, у забора
Рос маленький дуб
В этом было, конечно,
Немало позорного
Обижал клён мальчишку,
Тот мал был и глуп

Дуб подросток молчал
И сносил притеснения,
Знал в душе,
Что когда нибудь будет горой
Через семьдесят лет
Наш дубок, без сомнения
Стал великим
Любимец деревни, герой

И в ветвистой тени
Благодатного гения
Люди пели, любили,
Дарили цветы
Не взглянул дуб ни разу
На клён вниз с презрением
Нет в огромной душе...

Мятная слабость удушья в кремовом блеске разводов марта.
Пепельный стон расстроенной партии крыш ледяных.
Стучите, и вам откроются ставни цветных кустарников, листьев молочных, раскаты
душистого воздуха, розовощекие ветры, песни пастушьи вешней звезды, миг
изумрудной комы, просите, и вам воздастся сиреневым плеском,
янтарной смолой полдня, легкостью тени вечерней, проспектами
лунных дорожек сквозь красное пламя влюбленных сердец.
Так было и будет, пока есть надежда на что-то еще, кроме...

Цянь – так я вижу прожилки огня в осенней листве, в плеске цикады,
в локоне спящей весталки.
Цянь – так поют водостоки весной, так скрипичный концерт ледяных родников
низводит усталость.
Цянь – одинокая стража любовника нежной зари, распахнутых крыльев моря,
радость
младенца, сосущего молоко небесной музыки облаков,
сладкие шрамы и бархат бронзовых стрел ночной охоты.
Цянь – иероглиф творчества – стихия свободоречивой страсти
в садах любви и ненависти.
Там, где рождается Цянь, не...

Стонет ветер в проводах,
Как и стонут облака.
И роняют в небесах
С грустью слёзы без конца.

Как поэту мне их жаль,
Передам в строках печаль.
Станет им легко дышать –
Успокоится душа.

Перестанут слёзы лить,
Смогут снова научить.
Жить счастливо на земле,
Звонко песни петь во тьме.

Как пою я для людей
На гитаре при луне
У ветвистых тополей,
В непогоду у дверей.

Пока стонет в проводах
Ветер с грустью без конца.
Подскажите облака,
Как попасть мне в небеса.

Вот дерево – в нём соки солнца, подземные ключи,
шёлк ветра, стойкость ста зимовок, ста перерождений –
теперь оно – листок бумаги
с отрыжкою чернильной у свечи
в подвале неизвестного поэта –
преемственность – когда поэт вдохнёт,
вернёт, нарежет
одну другую сотню слов ветвистых на плоскости молочной,
тогда природы память, труд и красота найдут
за этим всем, в какой-нибудь душе, очередное воплощенье,
дымясь листвой осенней, обретут они,
как часто происходит, в горне смерти...

Я томилась так долго в ожидании чуда,
Наслаждалась болью и ждала лишь момента,
Чтобы вновь встретиться взгядом,хоть на секунду,
Опять просмотреть пыльную ленту.

Я пришла за советом к одинокой усадьбе,
Заросшей старым ветвистым каштаном,
Я прошла этот путь в мольбе и страданиях,
Не терзая себя мечтой и обманом.

Я искала ключи от забытого счастья,
Давно потерянные в глухой пустоте,
Где та жестокая любовь и та страсть,
Что так долго кипели во мне...

Когда затих тот прекрасный...