Веста

На склоне жизни знанием любви –
Воспоминанья.
На память сердца чувств благословенье -
Святая юность.
Святая юность – слов благих
Уста живые
На сердце столь же непослушном
И утомлённым.
От прошлых лет, как выгод, отступиться.
Я в сумерках души ищу иное.
И вам рука моя – руки не прячьте,
А только слёзы прячьте, только слезы.


* * *

Я знаю музыки слова
Они слышны мне не всегда,
Но удивительно красивы,
Так неожиданны, так милы,
Что, кажется, не существуешь,
То одичаешь...

Вдохновение
Анатолий Гуркин
Порывом тёплого зюйд – веста
Тебя коснётся тихий зов,
Сорвав с излюбленного места,
Сказав все нужное, без слов...

Над бесконечным разноцветьем
Лесов, полей и дальних стран,
Тебя промчит попутный ветер,
И птиц весенних караван.

А над знакомою страною,
Прийти на помощь поспешишь,
Пролившись вниз живой водою,
Проникнув в мир его души.

С приятным шорохом, как дождик,
Войдешь туда, где за столом,
Сидит и молится художник,
Над чистым, девственно...

Покажи мне путь в Аваллон,
Где белый лотос ложится
Душою неблизкого мира,
Где ястреб хрустального ветра
Поет в пустыни из льда и огня,
Где бродят восемь бессмертных даосов,
И Ра в золотой колеснице
Спускается с неба пурпурным рассветом,
Введи меня в Аваллон.
Открой сады Аваллона,
Где сердце Ахилла срывается с цепи,
Где Веста согреет елеем домашним,
И страстью Иштар плодородна,
Где старый Конфуций законы справляет,
Законы Земли и Неба,
Я знаю, что нет твоих вечных покоев...

Глубоководен хвои сон органом Баха / и воздух свеж, как у Сезанна цвет…
___
Ночное небо самородком серебра, / литьем чугунным заплелись аллеи…
___
Лиловой эмалью вечерние тропы, / вязь магматическая веста…
___
Магнолией цветущей облака – / парящий океан поэзии…
___
Эфиром цитруса и персиковым солнцем / мне дорог ты, осенний симфонизм…
___
Пряжей равнинной, эхом трезвучным / лета инерция сердце хранит…

Небеса проводят праздник-
Музыкальный фестиваль.
Полотном, всему контрастным,
Сцену скрыла туч вуаль.
Дирижер смахнул, проказник,
С них указкою хрусталь...

Сотрясают барабаны,
Громом звонким обходя,
Города, моря и страны.
Льют мараки* шум дождя
На иссушенные раны,
Струны сердца бередя...

Фейерверки освещают
До отказа полный зал.
Духовые возвещают
Ветру, чтобы начинал.
Кавалеры приглашают
Дам. И грянул листьев бал...

Под симфонию оркестра
Целый мир...

зачерпни прохлады сосен
что дымятся синью
на полях
словно саван
укрывая вечный сон
созерцанья

здесь любовь
зари рубином
над полями
вьет гнездо

здесь влюблен
здесь переплавлен
каждый куст
клочок земли
в дуновение малинового веста

здесь окрестности
прокурены дождем
что душою в родниках берет начало
облаков печалью
светлой
подпоясаны в нежнейшую тоску

набери прохлады чайной
в свое сердце
тень в лесу
тебя проводит
наугад
до развилки песен млечных
звездопада...

Что-то вышло из-под пера пернатое,
то ли птица, то ли слово,
то ли душа – свечи окурок – ждущая тишины
на распутье дождя, в ледяных корках марта,
где не хочется снов и ласки природы,
где тебе говорят – смерть, еще надо и заслужить…

Что-то вышло из-под пера, пора
золотая весеннего веста, вешней ветоши леса,
но разве не знали вы, золото – это кровь…

А в окне был задумчивый месяц,
и в его серебристом ковше
плавал мерцающий блеск Венеры,
и дымчатый кот на кресле,
смотря сквозь...

Мне тридцать зим –
четыреста семьдесят пять миллионов вдохов,
столько же выдохов – отсрочек судьбы
до встречи с Тобою, Господи; моё дыхание –
тридцать витков вокруг солнца; моё сердце –
ядовитая чаша вина, выдержанного в подвале осени;
моё счастье – откровения жребия сиюминутности,
познающие роскошь и нищету.

Ты чувствуешь плоть, выкованную в сердце Солнца,
доведённую до инстинкта, и возведенную в ранг поэзии,
боль, вырванную из утробы матери;
ты чувствуешь душу, брошенную...

«Потратил все деньги на чужие мысли». «Ну,
ты и художник». «В смысле?» «На кон поста-
вил пространство-время Керра». В вакууме пре-
ла, картина Шварцшильда. «А я говорю, да не
беда, что доказать не смог, в воздухе смог,
глаза выколи». «Слабый аргумент, сынок, вы-
ковали, идеальные точки редки, множества
прошлого не разлагались, вот беда, а казалось,
лучше ничего нет, подобия, не собственной
реальности, а чужой пространственной жад-
ности, к непостижимой сущности». «Это тебе
не...

Растёкся смолью мёртвый иней,
Покрыло солнце небом вязким,
И день, с оттенком мокрой глины,
Ласкает строгое пространство.

Шагрень дорог ложится в строчки,
Столбы, как знаки препиранья,
В их тишине – поэма ночи,
В них веста час исповедальный.

В кровь и вино молитвослова
Закат роняет свои реки,
Так мягко, нежно – что до боли,
Так ненадёжно – что вовеки.

Бледнеет воздух между кистей
Нагих ветвей; болотной тиной
Плывут приметы, знаки, числа,
И голой груши паутина.

Рябые лужи...