Веер павлиньего хвоста

Мне бы солнца лучик впереди,
Мне бы счастья истинного света...
А зима белым-бело глядит...
Но в душе проталина для лета.

Брызнет первый лучик по утру,
Высветив мне звёздную тропинку,
Я пойду и что-нибудь найду
В веере реальностей картинку.

Где бы синь морозная сойдя,
Первым днём волшебно улыбнулась,
Всем сказала--Вот и я, друзья!
И тот час Весною обернулась.

Пусть пока морозы, холода,
Белые сугробы и туманы,
Солнце, оно точное всегда,
В сроки нас весною одурманит.

Главное...

Пока способен здраво мыслить,
Пока не властна маета,
Пока не грянул страсти выстрел
И, словно светом маяка,
Я милым взглядом не обласкан
Средь серых, одиноких дней,
Я буду - под покровом маски,
Лишь тенью сущности своей.

Когда же трепетная дрожь
Охватит струн душевных веер,
Я стану сам с собою схож,
Первостепенной роли верен...

В сердцах неба простор.
Солнца глаз немигающий.
Животворный огонь,
Льдину чувства тронувший краешком.

Побежала по венам Любовь,
Как весеннее половодие.
Застучало капелью в висок.
Распустилась цветами гармония.

Купаемся в благодати.
Брызги счастья в воздухе веером.
Я живу на Земле тебя ради...
Сладкое моё ты мгновение!..

Ветрами южными хулиганя,
Чихая на срам и стыд,
Апрель с повадками уркагана
Гуляет на все хрусты.
С людей срывает пальто и шубки,
Капелью звеня взамен,
И задирает девчонкам юбки
Он - веером от колен.

Но почему-то весенней браги
Не хочется ни глотка,
Звучит в ушах, отголоском шага,
Чужого стиха строка.
С утра приклеилась, вот гангрена!
(Мне чёрт нашептал иль Бог?)
«Когда забудешь свою Елену…» *
Да чтоб я сдох...

Я зарекался не встречаться
с людьми, которые мне – яд,
они спешат со мной брататься,
и в душу пристально глядят.

Костлявых пальцев тонких веер,
натянутая трубка губ,
и ты от них уйти не смеешь,
они сосут уж скорбный труп.

Довольно! Жалкие собратья,
окончен с Вами разговор,
и если лягу умирать я,
в крапиву, под гнилой забор.

Какая прелесть! Птицы, свежесть
неубранных до зорьки трав,
а рядом плещет речка Нежеть,
и колокольня спит без глав.

В миру мы ищем злоключений,
но...

Цянь – так я вижу прожилки огня в осенней листве, в плеске цикады,
в локоне спящей весталки.
Цянь – так поют водостоки весной, так скрипичный концерт ледяных родников
низводит усталость.
Цянь – одинокая стража любовника нежной зари, распахнутых крыльев моря,
радость
младенца, сосущего молоко небесной музыки облаков,
сладкие шрамы и бархат бронзовых стрел ночной охоты.
Цянь – иероглиф творчества – стихия свободоречивой страсти
в садах любви и ненависти.
Там, где рождается Цянь, не...

Я не строки, не имя, не образы.

Не молитва и не рассказ.

Я не с богом, ни летом, ни осенью.

И не я провожающий Вас.

Не горю и не тлею я в памяти,

Не зову, не молю, не прошу.

Я свободен от всяческой гадости,

И не я о тебе загрущу.

Я не буду прохладой от веера.

Сладких губ ароматом манить.

Я не стану мелодией севера,

По ночам за окно приходить.

И во сне не вольюсь я по капельке,

Чтоб внимание твоё привлекать.

Обойду стороною по радуге,

И останусь собою...

Жучки и мошки, и кузнечики,
лесная мирная братва,
над ними – крыша подвенечная,
всё – изумрудная трава.

Цикорий, венчики бегонии,
шипом взлетевший стрелолист,
ты, словно в дебрях Патагонии,
как затерявшийся турист.

И вот уж мушка, крылья веером,
решилась счёт с тобой свести,
то – не ручей, река, под берегом
коряги – и не отгрести.

Так жалок человек, кошмарами
он мучим, выжат и томим,
и бабочки шуршат литаврами,
слагают в день свой гордый гимн.

И ты, обременённый ношею...

Словно аист, взмахнувший крылом,
обдала изумрудной легкостью веер ресниц
дева пречистая,
летняя,
ветрами
теплыми
ломанная,
ведрами
меда
лучистого
выплеснутая
на листья,
на ягоды
глаз бирюзовых,
на лиру
олив
и кипарисов.
Словно буйвол, взметнувший пыль,
разбросали цветы
румяны
васильковой
приправой,
маковой кровью.
Раной кристальной
бьют родники
реки,
следы
небесной руды
в голубых огнях.
На руках
качается аист,
принесший
солнца дорожку,
ложку
медвяного масла
и...

Смотри, это месяц стучится медным копытцем в стекла спальни,
окрашенной синей метелью. Что же ты плачешь и плачешь?
Уйми прохладу опущенных глаз. Смотри, это лучик
звездной травы, сорванный и принесенный тебе на ладонь
фиолетовым ветром. Что же ты ищешь и ищешь печали?
Веер теней древесных не испугает твоей улыбки,
ведь, правда? Смотри, эта роза, что на столе – это созвучье
твоих глаз, это тепло корзины с июльских лужаек, это песня, не холод, не стон.
Ведь, так? Подними же глаза на...