Ведьмак

Затолкали в холодную яму
И уходят с ломом в перевес.
Я казался им слишком упрямым –
Ошалевший от ладана бес.

Мне считать ледяные мгновенья.
Мне искать оборвавшийся крест.
Мне сочиться сквозь древние стены –
Выть с тоски всё равно надоест.

Через сердце моё пронесётся
С пьяной удалью брошенный нож
Но смеющийся вдруг захлебнётся,
Протрезвеет и бросится в ночь.

Для чего эта странная слава?
Я проснусь, я ещё не готов…
Чья-то тень появляется справа,
Слева – тёмное пламя костров...

Итлина:
Мудрость веков, буквы и руны,
Смерть и любовь, время рассудит нас.
Чьим будет первый, чьим последний мира час?
Никто не скажет сейчас.
Брось сердце на алтарь судьбы
Горят в ночи костры.

Геральт:
Презрев традиции, уклады, ломая стены в прах и пыль
Любовь и в древности глубокой была такой, как в наши дни.
Эльфийка, дочка старшей крови, сорвав величия покров,
Судьбу связала с человеком, пришельцем из других миров.

Крегеннан:
Иной любви не суждено быть долгой,
Ростки её...

Ведуны верны заветам,
Многим их нужны советы,
Но сложны в слогах слова их,
Мудростью наполнен стих,

Ведьмак'и, да ведьмы, да вампиры,
Дикий шабаш для пропащих душ.
Им, преподнося себя в кумиры,
Обещают жизнь средь райских кущ.

Только дай души твоей коснуться,
Хоть чуток испить её, глоток,
И к себе не сможешь ты вернуться,
Потеряешь светлый свой исток.

Нечисть хлынет ошалелой стаей,
Душу твою в клочья разорвёт,
И во тьме себя ты потеряешь,
Да и прочим навлечёшь невзгод.

Нечисть расползётся по округе,
Напитавшись силою твоей.
И дрожать тогда тебе в испуге,
Да служить холопом...

Мельница по-над рекою,
В небе полная луна.
Ветер. В чаще волки воют.
Ночь таинственно-страшна.

За дубовыми дверями
Старой мельницы – шум-гам.
Две русалки с упырями,
Чёрт, ведьмак и ведьма там.

Собрались порой ночною,
Ясно-лунной на шабаш.
Чудо-юдо под сосною
Стережёт сей эпатаж.

Студень на столе, колбасы,
Хрен и огненный первак,
Жбан ядрёнейшего квасу,
Плов, пельмени и форшмак.

От обжорства не до пляса,
В пляс пойдёт, какой дурак.
Точат лясы...

Отшельник.

Уединился, упрятался, укрылся.
От Мира грешного запорами закрылся.
Отшельник он, изгой или провидец?
Иль, как и всякий нынче – Ясновидец?!

Ведьмак, иль Маг? Колдун или шаман?
Что лезут хитростью и в душу и в карман.
И кто на слабостях людских играет;
Кто счастье и добро распределяет.

Нет! Он далёк от этого всего.
Он не поддался общему психозу.
Он просто понял, Мир – д……..о!
В нём место идиоту иль уроду!

Он понял, что пора менять,
Идеи взгляды и законы.
Он понял...

На дубе цепь висит златая,
На ней разлёгся умный кот,
На мир он свысока взирая,
Частушки-сказки всем поёт.
И мне он сказочку поведал,
Подумал, что я стар и глуп,
Он Пушкина стихи все переделал,
И ту, где рос над морем дуб.
У сказки был и свой пролог,
Но я запомнить то не смог.
Подъехав к лукоморью к древу,
Под дубом спешился царевич,
И облегчившись там прилёг,
И вдруг, увидел королевич,
Что на ветвях над ним висит,
Русалки хвост за ним она,
Сама красавица сидит,
На диво, пополам...

Одиночества путь, но, Властелины колец, Дайте вздохнуть
Свободно. Жизни конец? – Не угодно. Где небосвода свобода?
На моей небесной руке надеты 3 кольца:
Кольцо мученика, кольцо праведника,
Кольцо ведьмака.
Блага в них, но жертвы.
Лик жатвы страдает ведьмака.
Мак небесной росы аллеет и знает и тот, кому надо знать, тот знает –
Ношу кольца, редко снимая,
Не представляя освобождения без них,
А стих не затихает.
Начинается стих:

По площади неба над головой
Тысячи сложенных Евразий...

Этот город похож на убийцу,
Задумавший темное действо.
Его улицы – мозг кровопийцы
И злой хохот витрин – чародейство.

Населенный он сплошь ведьмаками
И вампирками с хищным клыком;
Город-Дьявол заведует нами,
Людоедским свистая хлыстом.

Монструозных эпох сочетанье
И отстой мелюзговых затей;
Доминирует пфук притязаний
Карьеристов, деляг, торгашей.

Этот город – продажная девка,
Клоун, пропивший маршальский жезл;
Бандюгано-ментовская спевка,
На культуре буржуйский порез.

И...

Бедная Польша, какие еще испытанья
Древнюю землю готовы губить и терзать.
Площадь Варшавы усыпана будет цветами,
Гибель над миром Шопена нависла опять.

В небе хатынском те души убитые с ними,
Вот и столкнулись, а память другим сохранить,
Что же осталось,меж мертвыми там и живыми?
Призрак Морены, как черная бездна, парит.

Кони хрипят, и на всех Ведьмаков не хватает,
Души погибших, как скорбные тени, парят.
Снова над полем расстрелянных Смерть пролетает,
Рухнет над ними, и птицы в...