Учителя

Как много делали Учителя
Для нашей, для планеты.
По-прежнему вращается Земля,
А нам нужны ответы.

Где верный путь? Его найди
Средь множества дорожек.
И вот зовут опять: «Приди,
Учитель, к нам!» Он сможет -
Найти дорогу, взять грехи
За наши преступленья.
А ты расслабься, не спеши –
Пусть Он создаст Ученье.
Ещё подумаешь принять,
Быть может, глас оттуда.
Ещё попросишь доказать,
И предъявил бы Чудо!
Да только мы живём уже
В эпоху Водолея,
И дадены Ученья все!
Спаси себя смелее…

Чётки с нечётким рисунком на спинке древесной…
Пальцами цепкими нечет и чёт разделяя,
Бритый монашек, сутулый от формы телесной,
Мантру читает отточенной ширмою рая…
Болью мозолей от чёток уставшие пальцы
Тщетно скребутся в сознания узкую дверцу.
Зря не послушал Учителя, мудрого старца -
Чётки ничем не помогут при поиске Сердца…
Чётки с нечётким рисунком (изгибы «инь-яна»)
В тонких руках, откровения жаждой томимых,
Неумолимо и чётко ныряют упрямо
В круговорот символических дней...

Пахнущая одеколоном улыбка негодяя.
Мутные дурной жизнью глаза учителя.
Оторванные марки автомашин на доске объявлений.Удовлетворенность положительных ребусов составителя.

Устояв под натиском неблагополучия,
Развеявшись перед ликом обыденности.
Усмотрев под набережной неба пахучего,
Кожей вдыхая слов относительности.

Услышав ответы от ветра шипящего,
Брызжущим маслом ниспадающие по ресницам.
Сквозь волосы угадывая очертания настроения,
Силуэты вечереющего асфальта блестят спицами...

Я мыслю звуки на письме,
Которых вам и не представить,
И доказательств предоставить
Могу. Их хватит вам вполне.

Во-первых, вижу я сквозь строчки,
Невольно, затаенный смысл,
Как арифметик в строчках чисел
Гипотез вычурных кусочки.

Так много тайн я нахожу
Средь старых рифм неубиенных,
Что сбился пульс в дрожащих венах,
И я в подобие ему

Дрожу. От мыслей веет холод,
Присущий сверхпроводнику.
Мой разум вечно начеку! -
Дремать не даст душевный голод,

А утоление его
Возможно...

Часы куда же вы спешите?
Куда бегут мои года?
Постой чуть-чуть притормозите,
Ведь не прошла моя слеза.
И школы-двери все закрылись,
Пришло последнее число,
И будто бы мы обернулись,
И стали больше взрослого того.
Теперь опять начнутся споры,
Мы будем бегать вновь вокруг,
Но не забудем наши школы,
И как нам было хорошо, когда учились мы мой друг.
Там встретили мы жизнь и детство,
Там научились мы любить,
Там повстречали мальчика чудесней,
И вновь влюблялись мы как стук.
Тогда...

И снова работа у тебя
И снова уходишь рано утром
Ведь ждут тебя учителя
И надо подготовится к урокам
А вечером уходишь на дежурство
Опять дискотека у детей
А там такоре самодурство
и я не знаю что делать теперь

И может быть кто-то оскорбили
а может так унизели тебя
А кто-то может сильно полюбили
И ты забудешь про меня
И будет тогда все без ответа
И не станет тогда любви у нас
Ведь в этом не нужно таланта
Чтобы очаг любви погас

И сижу я голову ломав
Ну что с тобой там...

Язык – многолетний итог целых поколений,
Дающий право для полных откровений,
Классический «точняк», как рубль из ста копеек,
Способствует прогрессу живых объединений…


… Ч. Р. Дарвин (английский естествоиспытатель)

Материализм нравственной культуры
Реалистично развивает чувство красоты,
Способность покраснеть, увидев чудо,
С приданием, не только человеку, доброты…


… Э. Делакруа (французский живописец и график)

Брось лицедейство, увёртки и слабость,
Привкус романтики...

В краю невиданных чудес есть знания скала:
Подножие окутал лес, внизу - сплошная мгла.
На склонах скользких и крутых – терновника кусты,
Но есть для отдыха плато и кое-где мосты.

Вершина странной той горы настолько далека,
Что не видна она с земли, а скрыта в облаках.
Лишь иногда раз в сотню лет для избранных очей
Мелькнет на миг зовущий свет семи ее лучей.

Вокруг подножия во тьме видны костров огни,
Где странники, готовясь в путь, проводят свои дни.
У огонька – свой властелин на...

ПРОЛОГ

Сын-подросток серьёзно, по-взрослому
пожилого отца попросил:
«Расскажи мне про первоапостолов».
А отец – как язык проглотил.

С полминуты он думал мучительно,
свою память, как мог, напрягал,
а потом вдруг ответил решительно:
«Это те, кому Бог помогал
делать всю мировую историю,
становиться её костяком.
Не силен я в библейской теории
и с религией мало знаком,
но четыре апостольских имени
я могу тебе всё же назвать.
Если спутаю что, извини меня.
Но на мелочи, в общем...

Мы были последним советским поколением,
Носили на груди октябрятские звездочки,
Подрисовывали фингал и рожки Ленину,
Шаля напропалую в учебных заведениях…
Тайком курили. И взрывали что-то в колбочках.

По черно-белому «Рекорду» бубнил речи Брежнев,
Его мы сразу переключали на мультики.
Потом в дырявой и запачканной одежде
Бежали жечь костры домов двух между,
С печеною картошкой уминая фруктики.

И было очень стыдно, когда родители
Читали в дневнике все замечания,–
Размашисто...